Цирк мертвецов

      Очнулся Воншик от ослепительной боли, неспешно разливающейся по затылку. Ощущение было столь чётким, что он был уверен — коснись он своей головы и обнаружит там открытую рану, изрядно залитую кровью. Беда заключалась в том, что руки его окольцовывали железные браслеты, которые не давали ему пошевелиться. Находясь в таком незавидном положении, Ким не рискнул сразу открыть глаза. Он прислушивался к своим ощущениям, к звукам и лихорадочно соображал, в какую же передрягу его угораздило попасть. Нет, он прекрасно помнил, как всё началось и как всё закончилось выверенным ударом незнакомца, но этого было недостаточно, чтобы назвать ситуацию нормальной. Где-то в отдалении плакала Сольхён.       — Бёнджун, умоляю, отпусти его! Делай со мной что хочешь, но он здесь не причём!       — Милая, я и так делаю с тобой всё, что хочу. Так что твоё предложение сомнительно, — голос незнакомца полнился усмешкой. — Лучше скажи мне, откуда в тебе столько храбрости, что ты решила найти себе любовника во время моего отсутствия?       — Это не любовник, я его не знаю даже, он просто…       — Секс с незнакомцами? Да я тебя недооценил. Могла бы и сказать, что тебе нравится такое, я бы тебя своим друзьям посоветовал, — Бёнджун засмеялся хриплый и прокуренный голос заставлял подниматься волосы на загривке Воншика. — И всё-таки я тебе поверю. Раз ты понятия не имеешь, кто это, то я приму это и… нет, не отпущу его. Просто убью первым.       — Нет!       — Что такое? Разе тебе не всё равно?       — Он не… он не… — девушка разревелась и начала заикаться, а потому часть её слов звучала совершенно неразборчиво. И Воншика больше пугали не слова-угрозы, а именно эти болезненные всхлипы его подруги. Этого нельзя было понять по чужому диалогу, но он чувствовал, что этот человек доводит Сольхён до такого состояния не в первый раз. Даже с закрытыми глазами Воншик видел, как к тёмно-алому силуэту мужчины тянутся золотистые ленты чужого сияния. Он будто бы… высасывал из девушки жизнь.       — Ну вот, своими причитаниями ты разбудила нашего гостя. Не стыдно?       Шаги начали приближаться и Воншик, зажмурившись, постарался докричаться до кого-то из своей новой компании. Он судорожно представлял место, где находятся фургоны, тщетно старался позвать Тэгуна и Хакёна, но его попытки не приносили желаемого отклика, а после и вовсе оборвались болезненной пощёчиной.       — Эй, не смей притворяться спящим!       Воншик вынужденно открыл глаза, обнаруживая себя в сером помещении, лишённом мебели и какого-либо намёка на уют. Рассмотреть более подробно он не мог — подбородок болезненно сжали крепкие пальцы, заставляя смотреть прямо, а не по сторонам. Мужчина перед Кимом вполне мог бы считаться красивым, если бы лицо не искажала гримаса злобы и презрения. И если бы в глазах не плескалось безумие. Этот парень был психопатом и, очевидно, даже не пытался скрыть этого.       — Ну что, красавчик, понравилось тебе трахаться с моей женой? Надеюсь, что да. Потому что это последнее радостное событие в твоей никчёмной жизни, — недобрый оскал обещал Воншику много боли. — Я не буду торопить события. Давай вначале, ты попробуешь оправдаться, а то что это только Сольхён тут язычком работает. А! А? Улавливаешь, как я ловко пошутил, да?       Морщась от пульсирующей боли и мерзкого хохота мужчины, Воншик молчал. Он понимал, что оправдываться бесполезно. Наоборот, любое слово, сказанное им, могло бы приблизить наказание за не совершённые грехи. Поэтому Воншик молчал и пытался докричаться хоть до кого-то из мёртвых циркачей. Противный червячок, затаившийся в подсознании, подсказывал, что ещё немного и он сам сможет стать полноценным членом этого безжизненного коллектива. Нужно было не слушать этот голос паники, просто сконцентрироваться ненадолго, но спокойствия не добавляла и ещё одна деталь.       — Эй, красавчик, знаешь, что я у тебя нашёл?       Конечно же, Воншик знал. Ведь он больше не ощущал тяжести кинжала, который так удачно закрепил к внутренней части своей ветровки. Мужчина достал оружие из спортивной сумки, покоящейся на полу, и первым делом показал его заплаканной девушке.       — Что скажешь, солнышко? И после такого ты меня называешь жестоким? Ох, нет. Я по крайней мере не ношу с собой такое. И не трахаю чужих жён.       — У нас ничего не было, — всхлипнула Сольхён.       — В таком случае, вы потеряли свой последний шанс, — Бёнджун вновь повернулся к Воншику, вынимая кинжал из ножен. — Точнее кто-то сейчас потеряет что-то более значимое. Скажи мне, какого это — знать, что с минуты на минуту перестанешь быть мужчиной, а?       — Лучше сразу убей, — на самом деле Воншик не стремился сдаваться так быстро. Несмотря на то, что сердце бешено стучало где-то у горла, он старался рассуждать здраво. Он ждал когда Бёнджун приблизиться и присядет, окажется так близко, чтобы можно было его пнуть со всей силы и при лучшем исходе хотя бы оглушить, выигрывая себе немного времени.       Но Бёнджун хоть и был психом, дураком себя не показал. Оказываясь рядом с Воншиком, он первый бил его ногой в живот, заставляя задыхаться и кашлять от резкой боли. Воншик судорожно хватал ртом воздух, но каждый вдох приносил лишь жгучую боль, разливающуюся по внутренностям. Пока Ким приходил в себя, его ноги уже придавило тяжестью чужого крепкого тела. Бёнджун просто сел на них, располагаясь чуть ниже колен, и дожидался, когда Воншик на него вновь посмотрит осознано.       — Знаешь, я тебя даже убивать не буду, возможно, — поделился он, приподнимая футболку Воншика кончиком кинжала и обнажая тем самым полоску ремня, удерживающего джинсы на месте. — Ты сам потом сдохнуть захочешь, а значит выберешь способ себе по душе. Считай, что это мой тебе подарок. За твою смелость, что ли.       Воншик слышал как Сольхён зовёт на помощь и изо всех сил громыхает наручниками, надетыми на её запястья, но все звуки звучали будто бы из другого мира. В этом был только отвратительный голос его палача и противный скрежет, с которым поддавалась толстая кожа ремня острому лезвию. Кончик кинжала при этом царапал кожу Воншика, болезненно, но не смертельно. Бёнджун чётко рассчитывал свои движения, не торопясь убить не угодившего ему человека.       Бёнджун был даже аккуратен в какой-то мере, но ровно до того момента, когда ему надоела чужая стойкость. Он надавил на кинжал чуть сильнее и тот Вошёл в плоть Кима глубже, царапая выпирающую тазовую косточку. Сдержать стон от такого было уже попросту невозможно, и выдавший себя голосом Воншик с сожалением заметил, как обрадовал этот звук его мучителя. Ему угораздило попасть в руки к садисту, который собирался пытать его долго и максимально болезненно. Нет, Бёнджун не говорил этого сам, но Воншик знал всё наверняка. Его новообретённый дар играл против него же.       Собрав в себе последние силы, Ким, превозмогая боль, дёрнулся прочь, но это не помогло. Наоборот, Бёнджун, недовольный сопротивлением, надавил на рукоять ещё сильнее. Клинок соскользнул с кости и впился в живот Воншика, замирая на половине чуть ниже и левее пупка.       Воншик закричал. Кричала и Сольхён. Она ругала своего мужа, обзывала его трусом, который только и умеет, что бить беспомощных мужчин и женщин. Сквозь пелену новой невыносимой боли Ким понимал, что девушка провоцирует его мучителя. И частично ей это удалось.       Резко поднявшись с облюбованного места, Бёнджун направился в ней и схватив за волосы у самых корней ударил её затылком об стену. Девушка мгновенно затихла, голова её свесилась вниз, а спутанные пряди скрыли лицо. Воншик силился увидеть признаки жизни у старой знакомой, но из-за навернувшихся на глаза слёз ему лишь мерещилось какое-то движение. Он опустил взгляд вниз и ужаснулся ещё больше, понимая, как много острого металла сейчас находится внутри его тела.       — Продолжим? —обратился к нему Бёнджун, предлагая выбор, которого не было. Поборов незначительные попытки к сопротивлению очередным нажатием на рукоять, он уселся обратно на ноги Воншика и у того в глазах окончательно потемнело.       И только через пару мгновений он понял, что эту тьму принесла не потеря сознания. Комнату действительно наполнил мрак. Он влился в неё со всех сторон разом, укутал каждую из фигур своим холодом. И если Воншику подобное касание, граничащее с галлюцинацией, подарило лишь успокаивающую прохладу, то Бёнджун явно чувствовал что-то не то. Его крики полнились болью и нечеловеческими звуками. Захлёбывающаяся, яркая и ужасная ода смерти оборвалась так же резко как началась. На самой пронзительной ноте голос мужчины прервал хлопок, а после комнату наполнили влажные звуки. Что-то лилось, что-то капало. А Воншик всё-таки не прочь был потерять сознание.       —Теперь всё в порядке, — успокоила его голосом Тэгуна тьма, собираясь из неоформленной туманной дымки в человеческое тело.       В комнате вновь было светло, но не так как прежде — лампы на потолке были заляпаны кровью и чем-то ещё, отчего свет становился приглушённым и будто бы грязным. Но дело было не только в лампах. Теперь кровь и неподдающиеся опознанию ошмётки были повсюду. А вот чего-то конкретного, напоминающего Бёнджуна, больше попросту не существовало.       Пока пребывающий в шоке Воншик растерянно рассматривал преобразившуюся красками серость комнаты, его уже освободили от наручников и заставили опуститься в полулежащее положение. А он всё смотрел на эти стены, на пол, на недвижимую, но тоже залитую кровью Сольхён. Он невольно вдыхал запах смерти и… дышал им.       — Ты убил его, — заметил он меланхолично, не то что не умея — не желая испытывать хоть какие-то эмоции.       — Сам понимаешь, что он это заслужил, — отозвался Тэгун, занятый осмотром своего невезучего подопечного. И если ранки от металлических браслетов на руках были лишь царапинами, то от вида ножевого ранения Тэгун нахмурился. — Потерпи немного.       —Думаешь, мне недолго осталось? — всё с тем же искренним спокойствием поинтересовался Воншик, но растерял всякое самообладание, когда раны на его животе коснулась прохлада чужого языка. — Какого чёрта ты делаешь?!       Ким попытался воспротивиться, но это было что-то ещё более нереальное, чем сопротивляться Бёнджуну. Если последний его просто удачно фиксировал в одном положении, то Тэгун попросту пригвождал к полу даже если сидел рядом, а не на нём. И всё-таки чужая паника отвлекла его. Тэгун поднял взгляд на Воншика и показательно прошёлся языком по ранам на запястьях.       — Холодно, — прошептал Воншик, против воли закрывая глаза. Слишком уж пристально на него смотрели. И слишком приятными оказались такие прикосновения. Он думал, что выдаст себя взглядом, но куда больше об этом пограничном состоянии между болью и удовольствием говорил участившийся пульс.       — Лежи и наслаждайся, извращенец, — Тэгун — Воншик мог поклясться! — засмеялся, а после склонился обратно к животу, касаясь более глубоких ран языком.       Это должно было принести за собой боль, но её не было. Был лишь холод и что-то невероятное. Покалывающее, наподобие пузырьков в минеральной воде. Волосы Тэгуна щекотали кожу, а его язык порхал над мелкими царапинами. И Воншик поначалу ещё мог сдерживать себя, но когда тот скользнул глубже, в самую серьёзную рану, Ким не сдержался.       Он застонал, прогибаясь в спине, и даже не сразу понял, что его голосу вторит другой — голос Тэгуна. Он тоже стонал от удовольствия, вот только его побуждали не ощущения, а вкус свежей крови. Воншик, понимая, наконец, чем это может закончиться, забыл, как дышать.       — Тэгун? — осторожно позвал он, силясь понять, как много от адекватного мужчины осталось в янтаре опьяневших глаз.       — Ты знаешь, страх и отчаяние придают крови горьковатый вкус, но это ничего. Так даже интересней, — Тэгун ещё раз прошёлся языком по раненому боку Кима и расслаблено выдохнул.       — Но ты ведь не собираешься меня съесть сейчас, так?       — Нет, конечно, — Воншик готов был поспорить, что в этих интонациях звучит сожаление. И всё-таки Тэгун поднялся с пола и отвернулся, должно быть впервые осматривая результат своего пришествия. — Не думал, что ты так быстро найдёшь приключения на свою голову. Иначе бы сразу напитал твой клинок.       — Понятия не имею о чём ты.       — Кинжал. Он не совсем обычный и, если не вдаваться в подробности, то только испив твоей крови он стал полностью твоим. И только после этого я смог найти тебя.       — Значит, мои попытки докричаться до вас были бесполезны.       — На самом деле нет, но они не так точно дали понять, где ты находишься.       — А где я нахожусь? — Воншик спрашивал скорее на автомате, потому что его сейчас больше интересовали собственные запястья и живот, с которых исчезли раны. Он не знал стоит ли об этом кричать прямо сейчас или же лучше изобразить безразличие.       — Частный квартал, подвал, — не растрачиваясь на слова, пояснил Тэгун. — Не очень далеко от центра, но я знатно измотался, перемещаясь сюда. Сил ушло немало.       И, кажется, Воншик уже заранее начинал понимать, к чему ведёт Тэгун. Тот заметил Сольхён, потому что девушка начала шевелиться. Она была жива — от этой мысли Воншику стало значительно легче. Беда заключалась в том, что Чон свою находку рассматривал лишь как повод хорошенько подкрепиться.       — Она виновата в том, что заманила тебя в эту ловушку, — будто бы оправдывая свои намерения, огласил Тэгун, но тут же нахмурился, понимая, что Воншик не только успел подняться на ноги, но ещё и подобрал кинжал, направляя его вампиру в спину.       — Не трогай её, — тихо проговорил Воншик. Все его силы ушли на то, чтобы встать и пройти эту смешную дистанцию до Тэгуна, жаждущего получить ещё крови. — Она не виновата, что жила с чудовищем. Ей нужно помочь, как вы помогаете всем, кто нуждается в этом.       Тэгун медленно обернулся. И под его пристальным взглядом Воншик просто не мог быть сильным. Он выронил из рук кинжал и тот звонко ударился о бетонный пол.       — Если тебе так нужна кровь, то бери меня, а не её.       И Тэгун недовольно закатил глаза. На самом деле он знал, что так всё и будет. Вместе с кровью Воншика ему передались и все знания о произошедшем. Так было гораздо проще, чем выслушивать долгие речи о пути к этой передряге. Поэтому он знал и о встрече с одноклассницей и о намерениях девушки, и о том, чем это завершилось.       — Она всё равно хочет умереть, я ей помогу сделать это безболезненно, — ещё раз попробовал поторговаться вампир, но получил в ответ отрицательное мотание головой.       — Она хотела умереть, пока он был жив. Но не теперь, — чуть помешкав, Воншик протянул руку вперёд, накрывая ей прохладные пальцы Тэгуна. — Позволь ей жить, и тогда я буду помогать вам столько, сколько вы того захотите.       — Мне.       — Что?       — Будешь помогать мне. Столько, сколько я захочу, — глаза Тэгуна из янтарных стали чёрными. Продолжая смотреть на Воншика, он с лёгкостью разорвал цепь наручников, высвобождая Сольхён. Та рухнула на пол, и Воншик хотел бы помочь ей, но не мог разорвать зрительного контакта с вампиром.       Сделка. Это определённо была она. Та, от которой его предостерегал Джехван. И та, которая могла спасти жизнь его подруги. Воншик чувствовал, что должен согласиться, показав себя настоящим другом и просто человеком, способным защитить женщину. Но подсознание вопило о другом. Он не знал, на что подписывается. Это было опасно и могло привести к таким последствиям, о которых он и не подозревал.       — Да, — просто произнёс он, до того, как эгоистичная натура в нём победила.       — Хорошо, — Тэгун оскалился, даже не думая разыгрывать из себя доброго спасителя. Воншик смотрел на него и читал как открытую книгу. Тэгун пришёл за ним не из благородства. Ему просто нежелательно было терять только-только найденного светоча, который значительно облегчал им работу и поиск еды. А теперь он нашёл способ привязать к себе этого самого светоча ещё сильнее. — Будет больно.       Воншик инстинктивно отшатнулся назад, слыша это предупреждение, но его уже приобняли за талию, пригвождая к месту так изящно и невыносимо одновременно. Ким отвёл взгляд, потому что находиться в такой близости с Тэгуном было всё ещё слишком сложно для человека, который только-только осознал свои чувства. Но Тэгун обещал, что это пройдёт. Воншик хотел чтобы это закончилось побыстрее.       И, как и обещал Тэгун, всё оказалось действительно очень болезненно. Место, куда впились клыки вампира, горело огнём, шея моментально занемала, а Воншик понимал, что не может дышать. Ему казалось, что острые лезвия пропороли не его сонную артерию вовсе, а повредили дыхательные пути. Хотя на самом деле быть такого не могло. Слабость разлилась по плечам и перешла на руки и те безжизненными плетьми опустились вниз. Воншик и сам был бы не прочь опуститься куда-то пониже, потому что ноги подводили его, дрожали от нахлынувшей усталости. Но Тэгуну это совершенно не мешало. Удерживая мужчину одной рукой, второй он держал Воншика за волосы, подсказывая в каком положении ему лучше оставлять голову запрокинутой.       Пальцы, удерживающие прядки, сжимались и разжимались в каком-то поистине гипнотическом ритме. Воншик сразу представил котов, проделывающих подобные же манипуляции со своими когтями, и невольно хохотнул, удивляясь тому, что он ещё может думать о таких глупостях.       — Ты ещё и смеёшься? — удивился Тэгун, чуть отстранившись. Рот его был грязным и почти чёрным от крови, но даже это не мешало Воншику видеть его в этот момент самым красивым созданием на свете.       Он бы обязательно сказал об этом, но боль от укуса была такой сильной, что попытки заговорить приводили лишь к слабому шевелению губ. На самом деле Воншик понял это чуть раньше, когда хотел закричать. Поэтому теперь он просто улыбнулся, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание то ли от боли, то ли от потери крови. Но у Тэгуна на этот счёт были иные планы.       — Потерпи ещё немного, — попросил он и высвободил руку из-под спутанных прядок. Голова Воншика безвольно склонилась в сторону. Но даже из этого положения мужчине было прекрасно видно, как Тэгун обхватывает губами рукав собственной кофты и тянет его вниз, обнажая бледную кожу. Это было даже эротично в какой-то мере, но только до того момента, когда клыки Тэгуна пропороли запястье.       Из кривых глубоких разрезов тут же потекла кровь. Теперь уже по-настоящему чёрная. Густая как смола, она заливала белизну тонкопалой ладони, и Воншик следил за этим с широко раскрытыми глазами. Интуитивно он понимал, что от него требуется и даже жаждал этого. Он попытался пошевелиться, чтобы приблизить к себе чужую руку, но попытка провалилась в самом начале.       — Вижу, тебе уже и самому хочется этого. Прекрасно, — вновь оскалился Тэгун и поднёс своё запястье к губам младшего. Тот с готовностью приоткрыл рот, позволяя обсидиановой жиже наполнить его рот.       Горечь крепкого кофе и чрезмерная пряность мешались в крови вампира. Это было неприятно, но не мерзко. Воншику не хотелось выплюнуть и выблевать всё. Наоборот, он постарался вобрать в себя как можно больше крови. И даже когда рана на запястье затянулась, его порыв никуда не исчез. Ему хотелось ещё, а потому он с упоением вылизывал поданную ему руку, понимая, что каждая капля этого дьявольского нектара не просто возвращает ему силы, но и наполняет новыми.       — Знаешь, говорят, что кровь вампира для каждого человека имеет свой неповторимый вкус, — меланхолично поглядывая на Воншика, собирающего остатки жижи с его ладони, заметил Тэгун. Он уже не держал своего подопечного, так как тот мог стоять и сам.       — И как много людей пробовали тебя? — Воншик понятия не имел, откуда взялась эта злоба в нём, но он ревновал Тэгуна ко всем возможным конкурентам, которые имели доступ к такой привилегии. До желания разорвать посторонних в клочья голыми руками.       — По одному на столетие, возможно, — пожал плечами Тэгун, наслаждаясь видом чуть обновлённого диковатого Воншика. Он уже знал, что парень в большей мере станет самим собой спустя пару часов, а потому не упускал возможности лицезреть собственное творение. — Что будешь делать с отвоёванной добычей?       Воншик не сразу понял, о чём ему говорят. Его мысли сейчас были только о Тэгуне, а потому запоздало вспоминать о Сольхён, ради которой всё и затевалось, было мучительно стыдно. Он наклонялся к девушке, стараясь понять её состояние, и точно решал только то, что девушка жива и ей требуется медицинская помощь.       — Мы не можем везти её в больницу, — без зазрения совести читая чужие мысли, предупредил Тэгун. — Занеси её в дом и вызови скорую, а после мы уйдём.       И Воншик бы обязательно возразил, сказал, что так нельзя — оставлять Сольхён одну, да ещё и с остатками трупа неподалёку, но он не смог возразить. Кажется, давали о себе знать первые признаки свершённой сделки. Он не мог перечить Тэгуну. Не хотел. А потому лишь кивнул и взял хрупкое тело на руки, направляясь к двери.       Интуитивно он знал, куда нужно двигаться и догадывался, что тут тоже без помощи Тэгуна не обошлось. Тот что-то сделал с его мыслями, будто бы… дополнил их недостающими знаниями, среди которых была и карта.       Выйдя из подвала, они оказались на просторном участке, огороженном высоким забором. Поблизости от массивной двери подвала, который Воншик про себя уже окрестил пыточной камерой, имелась каменная дорожка, которая вела к роскошному двухэтажному дому. К нему и направился Воншик, а вслед за ним и Тэгун. Идти в тишине было невыносимо, поэтому Воншик заговорил первым.       — Где остальные?       — Хакён помог с перемещением только мне. Это его предел. Так что обратно придётся добираться самим.       — Такси?       — Позаимствуем машину у твоего друга.       — Он мне не друг, вообще глупо вышло…       — Знаю.       — Ты выбрал странный способ для его уничтожения, кстати, — Воншик, открывая дверь, усмехнулся собственной лояльности к некоторым убийцам. На самом деле слово «странный» с трудом подходило для описания той груды мяса, которая осталась от Бёнджуна.       — В туманном состоянии я только так и умею, — Тэгун учтиво помог Воншику с его ношей пройти в просторный холл и кивнул на одно из кресел. — Оставь её тут и звони в скорую.       — Адрес этого места…       — Ты его знаешь.       И Воншик действительно знал. Кратко и по делу сообщив ответившей на звонок девушке куда и зачем следует ехать, он положил трубку. Никаких ответов о себе, никаких подробностей. Он был готов к тому, чтобы оставить Сольхён и продолжить свой путь в компании мертвецов.       Спустя минут десять они уже выехали из частного квартала, успешно минуя пропускные пункты. Воншик был уверен, что тут тоже не обошлось без тёмной магии, но он был слишком истощён в моральном плане, чтобы удивляться этому. Если ему и следовало удивляться, то скорее тому, как быстро залечила слюна вампира его, вроде бы серьёзные раны. Не удержавшись, он даже приподнял край футболки, чтобы осмотреть живот. На гладкой коже не было и царапины. Спохватившись, он перевёл взгляд на Тэгуна.       — Спасибо за то, что не бросил там. Знаю, что ты руководствовался лишь собственными интересами, но я всё равно тебе благодарен, — Тэгун лишь кивнул на эти слова. — Проблема в том, что я забыл кинжал там, и…       Тэгун подал упомянутое холодное оружие Воншику, так и не поворачивая к нему головы. Казалось, что он взял кинжал со своих колен, но Ким был уверен, что секундами прежде там ничего не было.       — Теперь, когда лезвие попробовало твоей крови, оно полностью принадлежит тебе. И пока ты носишь его с собой, я смогу находить тебя повсюду. Хотя теперь у тебя попросту не должно остаться желания сбегать хоть куда-то.       — Кстати, об этом, — Воншик заёрзал на месте, не имея сил бороться с нервозностью. — Можно подробней узнать, на что я подписался?       — Теперь ты принадлежишь мне. Что-то вроде фамильяра или чего-то подобного. Ты не превратишься в вампира и не станешь чувствовать себя хуже, просто… будешь немного привязан ко мне.       — То есть того, что я тебе признался до всей этой заварушки, оказалось недостаточно? — Воншик был изрядно возмущён. Он желал просто переболеть своими странными чувствами в ближайшие дни, а его вместо этого обязывали к чему-то большему на целую жизнь.       — Твоя влюблённость скоро пройдёт, а наш договор будет действовать столько, сколько я захочу. Это выгоднее и надёжнее.       Воншик кивнул, принимая это объяснение. Ему нужно было научиться жить с пониманием, что могущественные и добрые — это только в фэнтези кигах. В реальности же сила и бескорыстное желание помочь были не совместимы, как оказалось.       — Ещё один вопрос.       — Валяй, — Тэгун даже улыбнулся, находя чужую болтливость милой. И что-то подсказывало Воншику, что хорошее расположение духа у Тэгуна вызвала его собственная кровь и насыщение ей. От этого было немного не по себе.       — Почему ты не заставил меня заключить эту сделку в первый же день, раз тебе так выгодно моё присутствие?       — Потому что ритуал срабатывает только на тех, кто этого действительно хочет. И теперь ты действительно хочешь принадлежать мне, а я готов принять это в дар.       — Но Сольхён…       Тэгун рассмеялся. И голос его полнился жизнью, искрился ей как горный ледяной ручей. У Воншика от этого звука на душе становилось теплей, даже если он предчувствовал, что ответ ему не понравится. Так оно и вышло.       — Врать самому себе или быть правдивым — это твоё личное дело, но… Сам же понимаешь, что Сольхён была лишь крошечным дополнением к твоему основному желанию. Она — лишь попавшаяся во время возможность соврать самому себе. Так ведь, Шики?       Воншик вынужденно кивнул. Кажется, Тэгун и сам не понимал, что этой сделкой только укрепляет чужую симпатию.