Семикурсники

      К вечеру небо заволокло черными тучами, и Гарри, наскоро поужинав, вернулся в подземелья. Часть замка была разрушена, и, хотя восстановление продолжалось уже больше двух месяцев, проживать в гриффиндорской башне пока не представлялось возможным. После битвы он без раздумий остался помогать преподавателям: с одной стороны, ему не хотелось находиться в одиночестве дома Блэков, а с другой, за год скитаний он истосковался по родному Хогвартсу. Гермиона тоже задержалась в замке — родители ее все еще были в Австралии, переживая шок от вернувшейся памяти, а возвращаться в пустой дом у нее, как и у Гарри, желания не было. Уизли все еще оплакивали Фреда, и лишний раз отягощать их своим присутствием ни Гарри, ни Гермиона не хотели. Рон же остался помогать Джорджу и всячески поддерживал родителей. Он изредка писал письма своим друзьям, но отголоски недавних потерь все еще оседали на написанных строчках горечью.       В школе одновременно с ними находилась большая часть профессоров и несколько ребят со старших курсов, также помогающих с восстановлением замка. Гермиона с Гарри заняли одну из гостевых комнат Слизерина — вдвоем было гораздо веселее в мрачных подземельях.       Он разжег камин и лег на занятую им кровать. Не прошло и нескольких минут, как юноша уснул. Но, несмотря на физическую усталость, сон был беспокойным — в нем снова, как в кинохронике, мелькали лица тех, кого уже не было в живых; снова, будто поставленная на бесконечный повтор, мелькала сцена последней битвы, зловещий хохот Волдеморта и Авада Кедавра.       Гермиона тихо проскользнула в комнату, стараясь не шуметь: Гарри каждый день выбивался из сил и засыпал порой прямо в одежде, как сегодня. Еще не потухший камин бросал блики на его уставшее, но напряженное лицо — насколько она знала, кошмары после войны его мучили до сих пор. Но с этим ничего нельзя было поделать — только пережить. Время — лучший лекарь.       Положив свои записи на столик у кровати, она подошла к Гарри, аккуратно укрыла его темно-зеленым покрывалом и легко провела несколько раз тыльной стороной ладони по лицу, успокаивая. Через пару мгновений напряженные складки на лбу юноши разгладились, и он задышал ровно и спокойно. С нежностью наблюдая за ним, уже безмятежно спящим, она в очередной раз порадовалась тому, что обстоятельства вновь свели их вместе. Только Рона не хватало, но у каждого из них сейчас были свои дела и обязанности. Гермиона помогала в замке и готовилась к последнему году учебы, Гарри же еще не определился, что делать с пропущенным курсом. Насчет былой мечты стать аврором он тоже молчал. Меж тем нынешние стражи порядка без устали носились по всему миру в поисках оставшихся Упивающихся, хотя большинство выживших приспешников Волдеморта уже были в Азкабане.       Как временно исполняющий обязанности министра, Кингсли со всей ответственностью подошел к своей работе, и с мая больше никаких нападений не было. По крайней мере, «Ежедневный Пророк» относительно этого молчал. Не было также сведений относительно Малфоев, вероятно, они покинули страну сразу после оправдания. В их усадьбе полным ходом шли проверки, но волшебные палочки Гермионы и Рона ни там, ни у пойманных Упивающихся до сих пор не нашли. Впрочем, Олливандер сделал им новые — ей из веточки сандалового дерева, а Рону — из можжевельника. Новые палочки прекрасно слушались хозяев, но иногда Гермиона с ностальгией вспоминала свою верную помощницу из виноградной лозы.       Взгляд упал на принесенные записи, и, взяв пергамент с еще не высохшими чернилами, она села в кресло у камина. Лечение шло полным ходом, и хотя с голосом еще были проблемы, в остальном профессор чувствовал себя гораздо лучше. До сих пор одно воспоминание о нем, лежащем в луже собственной крови, вызывало у Гермионы ужас и дрожь. Сейчас она уже не помнила, как в то утро на ватных ногах и с подгибающимися коленями вернулась к нему, как вглядывалась в мертвенно бледное лицо и остекленевшие глаза, обуреваемая безумным страхом, что все уже давно кончено. Хвала Мерлину, в тот момент антиаппарационные чары над замком были сняты для транспортировки пострадавших, и она беспрепятственно смогла аппарировать сначала в хижину, а оттуда — вместе с бездыханным Снейпом — в госпиталь святого Мунго. Там, несмотря на нехватку рабочей силы и мест, его тотчас взяли под медицинский контроль и пообещали сделать все возможное. Гермиона спустя пару дней отправилась к родителям, а когда вернулась в Лондон, узнала, что профессор так и не пришел в сознание. Сразу же отправившись в Мунго, она в итоге осталась там, вместе с мадам Помфри. Этим решением она удивила обоих ребят, впрочем, по словам Гарри, его тоже не отпускало чувство долга и признательности к человеку, которого он когда-то считал своим врагом. Благодаря Гарри оправдание бывшего агента Волдеморта не затянулось на долгое время — он дал показания Министерству чуть ли не на следующий день после битвы. В палату Снейпа приходил даже Рон, и, похоже, он был рад, что из их троицы нашелся тот, кто отдаст долг вредному профессору.       Снейп пролежал в коме целый месяц. Гермиона каждый день приходила к нему, когда выдавалась свободная минута, и сидела рядом, вглядываясь в болезненное лицо. В остальное время она варила зелья, которых катастрофически не хватало, и ухаживала за другими больными.       Гермиона отложила записи и улыбнулась, вспомнив, как он пришел в себя — в тот день как раз зашел Гарри, и они вдвоем стояли у кровати профессора. Она первая увидела, как он шевелит губами и пытается повернуть голову. Поскольку рана еще полностью не затянулась, на шею больного была наложена иммобилизующая повязка. Гарри побежал за медсестрой, а Гермиона, наклонившись к больному, аккуратно взяла его голову в ладони и тихонько сказала:       — Не шевелитесь, профессор, рана еще не зажила.       Он сфокусировал взгляд на ней: в черных глазах застыло непонимание, вскоре сменившееся узнаванием. В этот же день от одного из целителей она узнала, что говорить он не может. Жестокие ранения и большая потеря крови оставили его без голоса и сил. Прошло не меньше недели, прежде чем он смог встать и совершать небольшие прогулки по палате. Для возможности общения ему были предоставлены пергамент и перо, едва ли его заинтересовавшие. Лишь один раз, как позже рассказала ей Помфри, он воспользовался ими — во время очередного обхода, когда протянул ей свиток с одним-единственным словом внутри:       «Кто?»       Поппи истолковала вопрос по-своему:       — Мы, Северус, все кончено, Волдеморта больше нет. Отдыхай, скоро мы снова будем в Хогвартсе.       Через несколько дней, прописав необходимое лечение, его перевели в больничное крыло замка, и Гермиона вместе с мадам Помфри покинула Мунго.

***

      — Гарри, вставай, а то завтрак проспишь! — Гермиона уже давно проснулась и теперь носилась по подземельям в поисках нужных ингредиентов и рецептур, изредка забегая в их комнату.       — Ты меня опять не разбудила, сколько времени? — Гарри сел в постели и взлохматил волосы.       — Как раз, чтобы успеть к завтраку. Не забудь переодеться! — она улыбнулась, и, схватив собранные склянки и записи, скрылась за дверью.       Гарри было радостно видеть подругу такой деятельной и воспрявшей духом. Все-таки работа, да еще и на общее благо, отвлекает от тяжких дум и воспоминаний. А ведь совсем недавно, когда Гермиона только вернулась от родителей и узнала, что надежды на выздоровление профессора весьма призрачны, Гарри слышал, как она, думая, что он спит, плакала. Сердце его разрывалось, но он не знал, чем мог ее успокоить — его и самого терзало чувство вины перед Снейпом, и не только перед ним. Перед глазами все еще стояли лица Колина, Фреда, Тонкс и Люпина. И Малфоя. Его Гарри тоже видел последний раз в день битвы — затем след Малфоев затерялся, и лишь воспоминание о том, как отчаянно цеплялся Драко за него в Выручай-комнате, осталось в памяти. И странная грусть охватывала, хотя он выполнил свой долг — оправдали Малфоев в кратчайшие сроки, не считая некоторых ограничений на использование магии. Поместье, проверяемое министерскими служащими на наличие темных артефактов и проклятий, все еще находилось под арестом.       Гарри сам не понимал, почему его так терзали эти мысли: благодарности аристократов ему были настолько же нужны, насколько возможно было бы их получить от высокомерной чистокровной семейки. Поэтому он старался не думать об этом и все свои усилия направлял на восстановление замка, ведь совсем скоро сюда приедут ученики, в том числе первокурсники, первое впечатление о школе которых не хотелось бы испортить видами руин и прошедшего побоища. Кроме того, на август запланированы СОВы и ТРИТОНы, так и не прошедшие из-за битвы. Посему он на всех парах спешил в Большой зал, где за одним большим столом уже собрались все нынешние обитатели, не считая Снейпа. Сев рядом с Гермионой и поприветствовав окружающих, Гарри тут же набросился на еду. Минерва с Флитвиком и профессором Вектор намечали план дальнейших работ, Помона с Синистрой и Хагридом обсуждали состояние теплиц, Гермиона рассказывала мадам Помфри о вчерашних наблюдениях за новым зельем, которое они вдвоем усовершенствовали для профессора.       — Думаю, через пару дней оно будет готово и можно будет приступить к заключительной части лечения, — сказала она.       — Гермиона, не хочешь сама сообщить об этом Северусу? — спросила медсестра. — С тех пор, как он очнулся, ты едва ли заходила к нему, все время проводишь в лаборатории и библиотеке.       — Мадам Помфри, я бы предпочла сначала вернуть профессору голос, а уж потом вступать с ним в диалог, — уклончиво ответила та.       Гермиона, вероятно, боялась реакции спасенного ею преподавателя, Гарри и сам с тех пор навещал того лишь однажды.       — Спасибо, профессор Снейп, за все, — вымолвил он тогда, не найдя других слов.       Тот, бросив в ответ мрачный взгляд, вновь отвернулся к стеллажу с книгами, у которого его застал Гарри. Больше у профессора он не бывал, зато учителя регулярно приходили к коллеге, сначала рассказывая о победе и волшебном воскрешении Поттера, а затем о продвижении работ в замке. МакГонагалл надеялась, что профессор, обретя способность говорить, продолжит преподавание в школе. Покорный их слушатель, в силу пока отсутствующего голоса, молчал и большей частью задумчиво стоял у окна, порой игнорируя своих посетителей. Лишь пару дней назад, шепотом, он спросил у Помфри, кому обязан своим спасением, а после прозвучавшего ответа не проронил больше ни слова.       После завтрака Гермиона по традиции направилась в лабораторию больничного крыла. Ингредиенты приходилось брать и из класса Зельеварения, и из кабинета Снейпа, куда МакГонагалл открыла ей доступ. Дойдя до входа в больничные покои, Гермиона остановилась в раздумье. Прислонившись к двери, она прислушалась — изнутри доносились звуки перелистываемых страниц. Профессор был единственным пациентом лазарета, поэтому здесь было непривычно тихо. Опустив ладонь на дверную ручку, она спросила себя, не нанести ли ему визит прямо сейчас. Она уже собралась с духом, чтобы зайти в не понаслышке знакомое помещение, как поняла, что за дверью воцарилась тишина. Резко отпрянув, Гермиона скрылась за поворотом. Еще пара дней. Пара дней в запасе…       Северус же слышал эти звуки, эти тихие и тем отличающиеся от всех прочих, шаги. Он несколько раз порывался выйти в коридор и тогда понимал, что даже высказать наглой девчонке ничего не сможет. Он был чертовски зол. Зол на то, что она решила за него, что он, будучи неспособным даже нормально говорить, вынужден выслушивать болтовню всех сочувствующих, он был зол на неопределенность своей дальнейшей жизни, ведь он предполагал, как все кончится. Да, он не надеялся выжить в этой войне. А эта самоуверенная гриффиндорка спутала все карты. Северус захлопнул книгу и, подойдя к окну, посмотрел на окружающие горы, на бескрайнюю гладь озера и сверкающие на его поверхности бриллианты света. Дамблдор мертв, он сам жив, а вокруг будто ничего не изменилось.

***

      На следующее утро, когда большинство обитателей замка собрались в зале, прилетели совы. Несколько «Ежедневных Пророков» и личные письма опустились к своим адресатам.       — Гермиона, от Рона пришло письмо, — сообщил Гарри только что подошедшей подруге. Опустившись на стул рядом, она вместе с ним стала читать послание:       «Гарри, Гермиона, привет! Как вы? Как продвигаются работы в замке? Мы с Джорджем собираемся снова открыть магазин и теперь большую часть времени проводим там. Мама, папа и остальные передают вам большой привет и зовут в гости перед началом учебы. Гарри, ты, наконец, решил, останешься ли в школе еще на год? Гермиона, ты уже, наверно, прочитала все книги за седьмой курс? Гарри, где будешь отмечать день рождения? Может, приедете к нам? Жду ответа, Рон».       Гарри и забыл про свой день рождения, все больше думая о том, что скоро новый учебный год и надо решать, что делать дальше. До сих пор ему почти не приходилось строить далеко идущих планов — вся его прошедшая жизнь была посвящена Волдеморту и борьбе с ним. Было странно и непривычно думать о будущем, и, к сожалению, предполагаемый визит в Нору не прибавлял ему понимания того, чего он от этого будущего ждет. Расставание с Джинни казалось событием из далекого прошлого, а год скитаний — десятилетием, в течение которого он старался не вспоминать о ней, чтобы идти к поставленным задачам, не отвлекаясь на эмоции. Спрятанный глубоко внутри образ девушки, подобно лучу света, сопровождал его до самого конца. Но образ человека и сам человек — не одно и то же. После битвы Гарри почувствовал себя настолько опустошенным и уставшим, что ему было не до Джинни. А когда он, наконец, осознал, что война окончена, когда с его плеч свалился этот немыслимый груз, его захватило ощущение свободы и безусловного счастья. Каждый новый день вызывал у него безотчетную радость, независимо от того, кто находится рядом с ним. Гарри спрашивал себя, насколько это правильно — чувствовать все это — по отношению к ней и не находил ответа. Он не знал, что теперь между ними, и потому откладывал встречу и с Джинни, и со всей ее семьей.       Гермиона еще раз прочла письмо и спросила:       — Может, отметим твой день рождения в доме Блэков? Когда мы последний раз там были? Можно взять с собой Кричера, думаю, он будет рад хотя бы ненадолго оказаться в родном гнезде и послужить своему хозяину, — она помнила, что домовик уже больше года работал на кухне Хогвартса.       — Хорошая идея, Гермиона!       Гарри и впрямь понравилась мысль вернуться на Гриммо всем вместе.       — Заодно сделаем уборку на случай, если ты не останешься в школе. Гарри, ты уже решил?       Лицо подруги выражало заботу. Она не хотела давить на него, но не откладывать же дальнейшие планы на последнюю неделю августа.       — Я не знаю, — Гарри задумался, — мне бы хотелось остаться, но это так странно — снова быть здесь.       Гермиона догадывалась, что он пытался сказать. Хогвартс стал для них вторым домом, он подарил им массу удивительных мгновений, но кроме них были и другие — те, которые хотелось забыть. На долю Гарри пришлось особенно много потерь и тягостных воспоминаний. Смерть Седрика на турнире четвертого курса, Сириуса — на пятом, и, конечно, Дамблдора. По сути, все годы учебы его сопровождали опасность, сплетни и нападки, нередко со стороны самих учеников. Было бы закономерно, если бы он предпочел окончательно покинуть школу.       — Прости, Гарри, что затронула эту тему, но знай, что я буду очень рада, если ты останешься!       МакГонагалл, сидевшая напротив гриффиндорцев, вдруг посмотрела на Гарри и задумалась. Времени оставалось все меньше, а работы по восстановлению замка отнимали все силы. Меж тем в компетенцию директора входило много и других задач. В августе приедут прошлогодние пяти- и семикурсники, чтобы сдать несостоявшиеся экзамены. И хотя преподавательский состав, посоветовавшись, решил дать возможность всем желающим вновь пройти обучение за последний год, судя по спискам, подавляющее большинство семикурсников решили закончить учебу. Этот год будет загруженным, приедет много новых учеников, ведь в прошлом году далеко не все родители отправили своих детей в Хогвартс. А еще вернутся студенты Слизерина, на их счет МакГонагалл переживала больше остальных — ведь многих, так или иначе, затронула битва, у некоторых родители в Азкабане. На их декана ляжет тяжелая задача по обеспечению безопасности на факультете. Хорошо, хоть Малфоя не будет — судя по всему, родители забрали его во Францию. Неизвестно, как отреагировали бы на него однокурсники. МакГонагалл ждала возможности нормально поговорить со Снейпом, будучи уверенная, что только он сможет справиться с дисциплиной на своем родном факультете. Обратившись к Гермионе, она озвучила мучивший ее вопрос:       — Мисс Грейнджер, как обстоят дела с вашим зельем? Если вам нужна моя помощь или содействие, помните, что можете на меня рассчитывать.       Минерва была очень рада тому, что любимая ученица решила вернуться и окончить седьмой курс. Она также надеялась, что и Гарри останется, тем более, что ему этот год позволил бы прийти в себя и спокойно решить, что делать дальше.       — Спасибо, профессор МакГонагалл, — благодарно улыбнулась Гермиона, — на самом деле, в кабинете профессора Снейпа я нашла все недостающие ингредиенты и рада вам сообщить, что зелье будет готово в ближайшее время.       Гермиона сама уже была как на иголках, вся в ожидании и страхе. Пообещав держать директора в курсе, она допила тыквенный сок и отправилась в больничное крыло.       Гарри решил ответить Рону позже, а пока, убрав письмо во внутренний карман, направился к гриффиндорской башне. Следом потянулись и другие студенты. Руководила работами профессор Вектор, Хагрид же помогал с ликвидацией обломков разрушенных стен. Комнаты девочек были практически готовы, оставалась гостиная со взорванным камином, неработающие пока душевые и одна из комнат ребят. Скоро, совсем скоро жилище гриффиндорцев станет таким же, как прежде. Интересно, кто будет старостой в этом году, впрочем, глупый вопрос, если на курс вернулась Гермиона.       Гарри догнали ребята, и все вместе приступили к работам. На сегодня в планах было восстановление камина, пробитых стен у входа и лестницы в комнаты девочек, которую еще следовало зачаровать. Портрет Полной дамы пока пришлось убрать в кабинет МакГонагалл. Пара недель, и замок будет готов к приему студентов.       Гермиона склонилась над свитком и внимательно перепроверила записи. Согласно расчетам зелье будет готово к вечеру. Она подошла к ряду пустых колб, которые уже завтра будут наполнены лекарством, рассчитанным на прием в течение пяти дней. Жаль, что не удастся самой проследить за выполнением схемы лечения, но Гермиона рассчитывала на благоразумие профессора и внимательность Помфри. А сейчас оставалось время и, сложив записи, она решила спуститься в их с Гарри комнату.       Проходя мимо злосчастной двери больничного покоя, она снова остановилась. Почему, почему она не может туда войти и сказать профессору хотя бы «здравствуйте»? Гермиона прислонилась головой к двери и тут же отпрянула, услышав стук. Он доносился изнутри и был более, чем знаком — так стучал клюв об оконное стекло. Она и не предполагала, что профессор ведет переписку, впрочем, может, это была просто газета. Кивнув самой себе, Гермиона поспешила в подземелья.       В комнате ее ждали три стопки учебников. Взяв старый добрый «Расширенный курс перевода древних рун», она села у камина и углубилась в чтение. Каждый день, закончив основные дела в лаборатории, она спешила к книгам. Шестой курс миновал уже больше года назад и, невзирая на лавры самой умной ученицы, Гермиона штудировала собственные старые записи и учебники, готовясь к последнему учебному году. За год скитаний она отвыкла от постоянной зубрежки и теперь восполняла этот пробел.       На ужине царило оживление — Гарри с другими ребятами возбужденно обсуждали оставшиеся работы, профессора еще задерживались, и Гермиона подошла к Поппи — та сидела напротив Гарри.       — Мадам Помфри, зелье будет готово сегодня вечером. Прием можно начать сразу, вы сможете сегодня зайти к профессору?       Гермиона, кивнув Гарри, присела рядом с медсестрой и взяла тарелку с картофельным пюре. Кроме пациента в лазарете у Помфри имелись и другие заботы. Гермиона знала, что та ежедневно, используя камин МакГонагалл, навещала еще нескольких больных в Мунго, далеко не у всех дела обстояли столь обнадеживающе, как у Снейпа.       — Да, конечно, встретимся после ужина в моем кабинете. И, мисс Грейнджер, не засиживайтесь за книгами — вас уже саму скоро можно будет в соседи к профессору определить.       Гермиона закашлялась, представив себе эту картину. Медсестра на автомате взмахнула палочкой:       — Анапнео!       Удостоверившись, что с Гермионой все нормально, Поппи продолжила трапезу.       Тем временем собрались оставшиеся преподаватели, и МакГонагалл поблагодарила всех за помощь. Она редко присутствовала на восстановительных работах, так как улаживала дела с Попечительским советом: в этом году средств требовалось гораздо больше, чем обычно. Благо, что Министерство не осталось в стороне и обещало содействие в ближайшее время. Кроме всего прочего, из-за того, что в прошлом году далеко не все первокурсники прибыли в Хогвартс, пришлось корректировать списки. Не только на седьмом курсе будут учиться студенты разных возрастов. Год обещал быть непростым.       — Мистер Поттер, будьте добры зайти ко мне после ужина.       Минерва сегодня получила сову от Кингсли и не стала откладывать разговор в долгий ящик.       — Хорошо, профессор.

***

      Последний раз он был здесь в день битвы. Со смешанными чувствами Гарри приблизился к горгулье, одновременно подумав о том, что не знает пароля. Но едва он поравнялся с каменным стражем, как тот молча освободил проход. Поднявшись по винтовой лестнице и постучав в дверь, Гарри зашел. Обитатели портретов встретили его улыбками и ласковыми взглядами, в том числе Дамблдор, у портрета которого стояла МакГонагалл.       — Садитесь, Гарри. Письмо адресовано мне, но вы можете его прочитать, — МакГонагалл подошла к столу и, достав из папки пергамент, передала ему.       Приветствуя портреты ответным кивком, Гарри сел напротив и углубился в чтение:       «Здравствуйте, Минерва! Прошу прощения, что отвлекаю вас от, уверен, бесконечной череды дел, но у меня вопрос, возможно, не терпящий отлагательств. С мистером Поттером я поговорю позже, а от вас мне бы хотелось узнать, не собирается ли он продолжать обучение в школе, ведь, насколько мне известно, все это время он находится в Хогвартсе. От лица Аврората я бы хотел предложить мистеру Поттеру обучение на курсах авроров, которые начинаются уже через полтора месяца. Уильямсон готов взять Поттера без ТРИТОНов, но требует все остальные документы из школы. Надеюсь на содействие, Кингсли».       — Гарри, если вы надумаете отправиться на курсы авроров уже в этом году, то документы будут готовы в ближайшее время.       МакГонагалл пытливо рассматривала Гарри, а он, меж тем, положил пергамент на стол.       — Кингсли также оставил контакты мистера Уильямсона, возглавляющего школу авроров, чтобы вы могли уточнить детали и передать необходимые документы.       — Не нужно, профессор. Я остаюсь. Спасибо и извините за беспокойство. С Кингсли я свяжусь сам.       Минерва не ожидала такого быстрого решения, но, довольная им, встала и, пожав Гарри руку, радостно сказала:       — И снова добро пожаловать в школу, мистер Поттер!