Когда обиды сойдут на нет, Когда ты будешь готов гореть в огне, Когда ты будешь готов простить меня, Впустить меня в свой рассвет. Когда желания одержат верх, Когда от жажды остаться с тобой навек Я перестану бояться, что гнев небес Скажет мне: "Это конец!". На расстоянии двух шагов, Когда я буду коснуться тебя готов, Дай слово, что не появится пропасть и, Любовь удастся спасти. Когда захлопнется твой капкан, Когда я буду готов умереть от ран, Дай слово, что перестанешь казнить меня, Стала жестокой игра. Сдавайся! В твоей войне ничья, и я прошу - возвращайся. Сдавайся! В моей пустыне ты мираж, но не исчезай. Я не верил, что без любви душа, как без воды, высыхает. Я больше тебе не враг. Сдавайся! (Сергей Лазарев - Сдавайся! )
***
— Мой лорд? — Спалить тут всё! Не оставить камня на камне! — грозный голос Пак Чанёля, вождя своего клана звучал громко, не терпя возражения. — А как же люди? — Всех выгнать в пустоши. А имения сжечь. Поля, посевы — всё! Чанёль сидел на массивном коне, окидывая взглядом свои новые владения. Да! Они теперь его. Он наконец одержал победу над враждующим кланом Бён, которые попали в немилость короля и это сыграло на руку Паку. Конечно крестьяне не были основной целью для Пака и не были виноваты в грехах своих хозяев, но такова война, и это не обсуждалось. Стоило с самого начала показать свою власть и кто теперь их хозяин. Уже вовсю пылали соломенные хижины, а вокруг валялись изрубленные тела воинов, что посмели дать отпор. Но это было ни к чему. Попасть в немилость короля было несладко. Клан Бён лишился поддержки и велено было отозвать всех воинов, что поддерживали прежде. И всё же, Пак Чанёль не мог не восхищаться отвагой клана Бён, которые несмотря на свою немногочисленность в которой остались, до последнего отбивался и пытался держать оборону. Если бы они сдались, обошлось бы меньшими жертвами. Адреналин до сих пор бурлил в венах предводителя, будоражил недавний бой, когда Пак и его отряд подавили восстание, что подняли Бён, не желая подчиниться приказу. И кому довелось подавлять? Король счёл клан Пак, что издревле враждовали с кланом Бён, лучшими исполнителями его воли. Уж точно Пак Чанёль доведёт дело до конца. Лорда и предводителя волновало и тяготило лишь одно — Сехун и Чонин, старшие братья, альфы клана ухитрились скрыться. Чанёль осматривал урон, который потом предстоит всё же восстанавливать. Но это будет после: когда все люди вокруг от малого до старого поймут, что они больше не являются частью своего клана. Теперь они все — собственность Пак Чанёля, а к своим людям альфа относился снисходительно и великодушно. Его внимание привлёк крик ужаса и горя, исходивший от дальнего полыхающего дома. Крики были повсюду, но именно этот звонкий и отчаянный заставил альфу обернуться. Какой-то мальчишка, ни лица, ни точного возраста которого невозможно было разглядеть, рвался в горящий дом. Ким Минсок, глава охраны и его вассал, пытался отогнать паренька, но тот, словно обезумел от страха и отчаяния, умудрился извернуться и прошмыгнуть внутрь покошенной двери, к которой вот вот подбирались языки пламени. — Сумасшедший! — рявкнул Пак, пришпоривая коня, подъезжая ближе. — Мой Лорд, видит Бог, я пытался остановить его, но мальчишка явно искал смерти. Не прошло и минуты, как сквозь, уже горящий проём выскочил всё тот же паренёк, прижимая к своей груди свёрток и, отбежав на приличное расстояние от огня, положил его на траву. Сквозь тряпьё, которое он развернул, проглядывало личико маленького ребёнка. Но малыш не подавал признаки жизни. К молодому парню подбежал другой и, упав на колени, стал громко причитать: — Мой малыш! Вы убили его! Убили! Это явно был папа ребёнка, но кто же тогда тот парень, что бросился спасать дитя в горящий дом? Подняв на Чанёля взгляд полный гнева, мальчишка кинулся на альфу и, несмотря на свой совсем невысокий рост, что есть мочи стукнул коня по крупу. — Будьте прокляты, ублюдки! И столько дерзости было в его словах. Несомненно Чанёль оценил бы прыть мальчонки, если бы не тот факт, что его жеребец, не ожидая атаки взбрыкнул. Чанёль был опытным наездником и доблестным воином. Ему не составило труда удержаться на лошади. Но такая выходка от какого-то мальчишки, всего перепачканного сажей, со спутанными волосами, вывела вождя из себя. Чанёль спрыгнул с лошади и, кинув поводья своему вассалу, воинственно развернулся на молодого паренька. Злость и возбуждение смешались воедино. Чану захотелось преподать урок наглецу, что посмел бросить ему, вождю клана Пак, вызов. И плевать, что он весь вымазался в саже и грязи. Смазливое личико и хрупкую фигуру не могло скрыть даже это. Чанёль обнажил меч и невольно ухмыльнулся, предвкушая предстоящее. Забава должна успокоить его. Увидев блеснувшее лезвие меча, глаза паренька раскрылись в ужасе. До него дошло, что всё очень серьёзно и этот альфа, что отличался от обычных воинов более дорогой одеждой, не шутит с ним и намерения у него очень серьёзны. Мальчишка простонал и рванул прочь. Но убегал он не к людям, а прочь, как можно дальше к кромке самого леса, в сторону главного замка. Чертыхнувшись, Чан вложил меч обратно в ножны и стремительно побежал следом за мальчишкой, что уже успел скрыться в низком кустарнике. Чанёль был намного выше этого паренька, что чисто визуально доставал ему в лучшем случае до плеча, и поэтому альфе не составило труда догнать его. Погоня возбудила альфу так сильно, словно тот превратился в хищника, преследовавшего свою жертву. Мальчишка обернулся всего раз, заслышав глубокое дыхание за спиной, и, вскрикнув от неожиданности, припустил ещё сильнее. Но в этом не было смысла. Чанёль ухватился за его рубаху и рванул на себя. Чанёль и неизвестный ему парнишка упали в высокую траву, но борьба не прекратилась. Паренёк брыкался, царапался, пытался увернутся и вырваться из захвата всеми путями, напоминая зверька, что попал в лапы хищника. Несмотря на запах гари, в такой тесной близости до обоняния альфы дошёл слабый запах земляники. Так это не просто мальчонка, он ещё и омега! Инстинкт альфы взыграл в Паке так сильно, что в паху болезненно запульсировало. Возбуждение придало новые силы альфе, и он, заломив руки мальчишки и прижав их к земле, навалился на него всем телом, прижимаясь пахом между ног омеги. Мальчишка на миг затих и посмотрел прямо в глаза Чана. Только сейчас до мальчишки дошло — его не просто хотят убить. Его телом хотят воспользоваться, чтобы унять похоть, осквернить, показать тем самым кто здесь истинный хозяин. — Нет! — только и смог вымолвить омега,а в глазах сквозил неподдельный ужас. — Ты не посмеешь! — Ещё как посмею! — рявкнул Пак, — Я твой хозяин, кем бы ты ни был! И он впился губами в губы мальчишки, почти сдирая с него штаны. Мальчишка с новой силой стал отбиваться, подхлёстывая всё новые и новые приливы возбуждения у альфы. Но в какой-то момент, пытаясь справиться с ненавистными завязками, Чанёль заметил, что мальчишка перестал отбиваться и лишь тихо покорно лежал под ним. На миг их глаза встретились. Омежка всхлипнул, и из уголка глаз потекла одинокая слеза, теряясь на виске в испачканных волосах. Возбуждение как рукой сняло. Чанёль отпихнул от себя мальчишку и с раздражением проговорил: — Будь благодарен своему новому хозяину, за то, что отпускаю тебя и спускаю с рук твоё дерзкое поведение. Ещё одна такая выходка и прилюдная порка тебе гарантирована. Отряхиваясь от травы и земли, Чанёль поднялся и не оглядываясь пошёл прочь. У него и так забот было много, чем возиться с этим мелким омежкой. Чанёль удалился, а парень ещё какое-то время лежал в траве, вытирая непокорные слёзы. — Будь ты проклят Пак. Я тебе этого так просто не прощу. Семейство Бён не прощает захватчиков. Я, Бён Бэкхён, клянусь перед этими небесами, что отомщу за себя и своих братьев!