Сдавайся!

Не успел Чанёль отойти на дальнее расстояние, как его нагнал Минсок, резво соскакивая со своего коня. — Мой лорд, где мальчишка? Надеюсь, вы не поддались своей похоти? — с волнением спросил Мин, заглядывая своему предводителю через плечо. — Я должен спрашивать у тебя на это разрешение? — с раздражением рявкнул Пак. На лорда накатила сразу и неудовлетворенность, и раздражение за инцидент с мальчишкой. — Простите, мой лорд, — поклонился Минсок, спохватившись, досадуя на свою вспыльчивость, что проявил неучтивость к высшему рангом. — Я желал лишь оградить Вас от ошибки, которую могли бы совершить. Уцелевшие крестьяне все как один причитали, что вы можете убить брата молодых господ. А под молодыми господами, я подозреваю, они имели ввиду своих бывших хозяев. После слов своего вассала, Чанёль резко развернулся, пытаясь высмотреть в густой траве фигурку того мальчонки. — Эй ты! Поднимайся! — взревел Чанёль и на этот раз испытывал уже вовсе не возбуждение, а злость, которая так и плескалась в его глазах. Бэкхён вжался в траву не желая подавать признаки жизни. Рано он обрадовался, что его оставили в покое, и омежка сможет сбежать извилистой короткой тропкой недоступной для лошадей, чтобы добежать до замка и известить об опасности. Бён всё ещё чувствовал на своём теле жадные властные руки Пака, что содрали с него штаны и разодрали рубаху. Губы горели от ненавистного поцелуя, которого Бэкхён не желал и не позволял. Но его приняли ,видимо, за простого крестьянина и позволили такие вольности. Только чудо спасло омегу от изнасилования. Заслышав тяжелые шаги, сопровождающиеся позвякиванием меча о пряжку, мальчишка натянул повыше остатки своего одеяния, что раньше именовались штанами и постарался их закрепить. С рубахой всё обстояло более плачевно. Разодрав горловину, обнажив тело, ключицы выпирали так, что приложи Пак больше усилий, в проёме бы выглядывали соски. Никогда ещё Бэкхён не выглядел так непристойно. Словно уличный продажный омега точь-в-точь. Он видел таких, когда выезжал в столицу с братьями. Он и перепачкан был не хуже тех омег. Все оголённые участки кожи были вымазаны сажей, грязью и травой. — Я сказал поднимайся! — ещё более властно рявкнул альфа и почти за шкирку рванул омегу, заставляя встать на ноги. Бэкхён рефлекторно ухватился за руку альфы, желая оттолкнуть. Их взгляды вновь схлестнулись, и только сейчас Чанёль заметил темно-синюю радужку, совершенно чистого небесно-голубого цвета глаз. Они так отличались от глаз самого Чанёля, что были черны как ночь. Настолько глубокий цвет, что и зрачка не разглядеть. — Только недавно брыкался как дикий зверёк, а сейчас притих, словно полевая мышь перед удавом. Где твой пыл, омега? Бэкхён лишь плотнее сжал челюсти не желая отвечать. Мальчишка дрожал от ужаса и лютой ненависти к неприятелю и больше всего сейчас не хотел, чтобы ненавистный захватчик почуял его страх. — Ты брат Чонина и Сехуна? Отвечай! — он встряхнул Бэкхёна, и хрупкое тело омеги колыхнулось как тряпичная кукла. В эту секунду Бён понял насколько ничтожен перед силой и мощью альфы. Братья никогда не использовали таких методов по отношению к младшему, и Бэкхёну не доводилось чувствовать подобного прежде. — Продолжаешь упрямиться и молчать?! Я всё равно узнаю, — гнев Пака, к удивлению Бэкхёна, угас, а в глазах альфы блеснул огонь вожделения, на губах заиграла улыбка, больше похожая на оскал. Точь-в-точь хищник. На то он альфа-самец, предводитель одного из самых сильных кланов. — Если ты младший из семейства Бён, я знаю как тебя зовут. Тао, верно? — заявил альфа, ослабляя хватку. И только сейчас Бэк заметил, что Пак почти держал его на весу, а опорой для омеги были лишь носки его башмаков. Бэкхён удивленно и растерянно захлопал глазами. Тао? Ненавистный Пак спутал его с братом омегой, что был младше на три года. Но как такое было возможно. Они с Тао были совершенно не похожи, как небо и земля. Бэкхён метался в сомнениях: поддерживать заблуждение или же выплюнуть правду прямо в лицо Пака? А вдруг тогда он убьёт его? Решив, что жить омеге пока что хочется, как и ещё раз увидеть братьев, а по возможности помочь им вновь завладеть домом и землями, Бён лишь упрямо вздернул подбородок и с новой порцией злости взглянул в лицо Паку. Бэкхён не знал отчего вышние силы наделили его этим, но в определённые моменты глаза Бёна становились ярко синего цвета, не такого небесно-голубого, как при рождении. Всё дело в бушующих эмоциях. Когда они поглощали омежку, это проявлялось в его взгляде. Чанёль увидел эти изменения и на миг смутился, грозно хмуря свои красивые слегка изогнутые брови. — Минсок, — крикнул Чан, слегка поворачивая голову в сторону своего воссала, — мне нужна верёвка, — настала очередь Бэкхёна хмуриться. Минсок стащил с лошади прикреплённый мешок и, выудив от туда то, что просил главный альфа, кинул верёвку Паку. Чанёль поймал её налету, лишь на миг выпустив омегу из захвата. Этого хватило, чтобы вновь попытаться убежать. Бэкхён припустил так быстро, как только мог, его подстегивал страх и желание оказаться как можно дальше от альфы. Чанёль чертыхнулся и следом рванул за мальчишкой. Минсок на этот раз остался на месте, покорно дожидаясь своего хозяина, зная, что он не сделает необдуманного, а если же и сделает, то преподаст урок бунтующему омеге, который своими выходками напрашивался на наказание. На этот раз Чанёль нагнал Бэкхёна всего в несколько десятков шагов, грубо прижав того к стволу огромного дуба, чей ствол даже альфа не смог бы обнять. Омежка зашипел от боли. Толстая кора дерева больно оцарапала нежную кожу. Не спасла даже рубаха. — Послушай, Тао, — нарочито медленно начал Чанёль, — перестань елозить, иначе, клянусь преисподней, не посмотрю на то, что ты благородных кровей. Нагну прямо тут и возьму твой аппетитный зад помимо воли. От безысходности и обиды Бэкхён сделал первое, что пришло на ум. Он укусил альфу туда, куда смог дотянуться — чуть выше ключицы. — Маленький сучёныш! — зашипел альфа и, сильнее заломив омеге руки за спиной, другой же рванул волосы на затылке, собранные в грязный липкий пучок. Омежка всхлипнул, на глазах моментально выступили слёзы. — Ты только посмотри на себя! Кто на тебя позарится?! Выглядишь как свинья, только что вылезшая из грязи. Благо запах выдаёт в тебе омегу. И снова омежка изумленно захлопал глазами, смиряясь с тем, что его переворачивают, небрежно утыкают все в тот же грубый шершавый ствол дерева, а руки связывают верёвкой. И словно мешок с мукой, Бэкхён оказывается переброшенным через плечо альфы. — Ненавижу, — только и смог выцедить Бэк, смотря под ноги Паку, что размашистыми шагами направлялся обратно к своему коню. Ребра ломило, от неудобной позы, но омега не стал жаловаться. Ему сейчас гораздо важнее было подумать над происходящим и тем, как дальше быть. А мысли разбегались и не хотели выдавать ясную картинку. Бэкхён затих и опомнился лишь тогда, когда альфа усадил его на своего коня и сам сел за спиной омеги, вытянув по обе стороны руки, беря вожжи, тем самым имея возможность контролировать как коня, так и непокорного омегу. — Я одного не пойму, — начал разговор Чанёль, когда весь его отряд двинулся в сторону замка, — зачем ты так противишься мне. Для тебя же будет лучше, если ты покоришься, сдашься, потому что это твоя судьба. Бэкхён встрепенулся и оглянулся через плечо, замечая краем глаза лишь часть лица альфы. — Покориться? Никогда! Ты варвар! Человек, желающий захватить земли, что издревле принадлежали моей семье, а теперь по праву принадлежат моим братьям. — Ишь как разговорился, — криво усмехнулся альфа, слегка покачиваясь под размеренный шаг своего коня, — Твои братья жалкие предатели, преступники. Минсок! — вдруг отвлекся альфа, позвав своего вассала. Тот моментально отделился от общего отряда и, чуть припустив коня, поравнялся со своим предводителем. — Да, мой господин? — Езжай вперед ты и ещё несколько из наших солдат. Предупреди обитателей замка, что к ним направляется Пак Чанёль, их новый хозяин, и не забудь известить о королевском указе, что ещё до заката следующего дня наш король повелел мне взять в мужья лорда, младшего сына-омегу, чтобы закрепить свою власть на этих землях. — Будет исполнено, — Минсок поклонился своему лорду и, свистнув троих альф, жестом указал им следовать за собой. Все без промедления пустились в галоп, лишь клочья земли выскакивали из-под копыт резвых лошадей. — Это не может быть правдой, — прошептал Бэкхён, даже не понимая, что вовсе не просто подумал, а сказал это вслух. — Это правда, Тао. До конца следующего дня ты станешь моим супругом. Не самый конечно лучший вариант, — альфа ещё раз окинул внешность омеги, недовольно нахмурившись и резко придвинул омегу ближе к своему торсу. Бэкхён отчётливо почувствовал твёрдый стояк, упирающийся прямо ему между ягодиц. — Благо запах спасает и хоть как-то компенсирует ужасный вид, — ухмылка была жесткой, источающей цинизм и презрение. Но, о Боже! Помимо этого Чанёль не скрывал своей похоти и явно демонстрировал её во взгляде чёрных глаз, как сама преисподня. — Нет, — медленно покачав головой, твердо ответил Бэк. — Что нет? — переспросил Чанёль, не отпуская свою ношу ни на миллиметр от себя. Стальные руки охватывали худое тело омеги, и Бэк невольно замечал, как бугрятся под смуглой загорелой кожей мышцы. — Никогда я не буду твоим! — Даже после свадьбы? — весело засмеялся Чанёль. Бэкхён недовольно поморщился. Почему у его врага должен быть такой красивый и бархатный голос и смех? Это же несправедливо! Но на смену недовольству пришло ликование. Как удивится Чанёль, когда узнает, что долгожданная добыча в виде супруга это вовсе не Бэкхён, а Тао. А тот ему костью в горле встанет, но не согласится на замужество. Такого скверного характера не сыскать во всем замке, как у его младшего брата. Пусть они с Бэкхёном не ладили с детства, но общая опасность должна их сплотить, и тогда они покажут этим захватчикам, кто такие сыновья Бён. — Её не будет Пак Чанёль, — холодно ответил Бэк, скрывая свою довольную ухмылку, стараясь хоть немного отодвинутся от паха альфы. — Слишком самоуверенно для слабого омеги, у которого и защиты то нет. Просто покорись, Цзы Тао. Наша свадьба — дело решённое. Сам король отдал такой приказ и лучше уж тебе смирится с неизбежным. — Нет! — всё так же упрямо и гордо прошипел Бэкхён. — Ну, тогда я просто обязан буду заставить тебя сказать «да». Череда бессонных ночей подо мной сделает из тебя послушного омежку, который будет хотеть лишь вязки со мной. А потом, быть может, несмотря на твоё безобразие во внешности я буду снисходить до тебя, пока ты не подаришь мне потомство. Невольно на слова Чанёля, Бэк вспомнил, как он несколькими часами ранее навалился на омегу в лесу, в густой траве и властно напал на его губы, засовывая в рот свой язык. Это было грубо и отвратительно, и всё же толика чего-то неизведанного доселе шевельнулось в груди Бёна. Странное томление, которого не было ранее ни к кому. — Ты отвратителен, Пак Чанёль. Снизойти до меня?! Дарить мне унизительную вязку, словно я всего лишь животное?! Не быть такому. Бэкхён никогда не кичился своей внешностью и не задирал нос перед другими омегами, но понимал, что они не просто так завидуют. Конечно не открыто, но это замечалось во взглядах, как и замечалась похоть, с которой его порой провожали альфы их клана. Сейчас омеге было интересно увидеть лицо Пака, если бы предстать перед альфой в таком виде, в котором он обычно посещал танцы осеннего урожая. Уж тогда любой незамужний омега трудился над своей внешностью, исполняя тот самый танец, дабы умилостивить духов землеродия и подарить хороший урожай. А так же в этот день все, кто исполнял танец, надеялся что найдёт альфу, с которым свяжет свою судьбу и заимеет крепкое потомство. — Мы все животные, Тао. Потомки своих предков. Инстинкты живущие в нас настолько сильны, что подавляют голос разума. — Я никогда не подчинюсь. Даже если тело меня предст, то воля останется несломленной, — твердо заявил Бэкхён, смотря вперед перед собой, замечая на горизонте слабые очертания своего фамильного замка. — Давай смотреть правде в глаза, Тао, я альфа, а альфа сильнее и могущественнее. омеги. Я возьму всё, что пожелаю, будь это твои земли, твоя девственность, твоя воля. — Ублюдок! Не недооценивай омег. Когда-нибудь это окажется твоим наказанием. — Не испугаешь, — Чанёль слегка пришпорил коня, желая поскорее добраться до замка и снова неожиданно сменил тему. — Я видел сегодня на поляне, как меняются твои глаза, — вдруг переменил тему альфа и почувствовал как напряглась спина Бэкхёна. — А я ведьмак, ты разве не знал? Чанёль нахмурился утыкаясь взглядом в грязную макушку с засаленными волосами непонятного цвета. Он знал, что есть такие омеги, что обладают внутренним чутьём и даром, но сам с такими прежде не встречался. Не веря Бэкхёну на слово, альфа лишь весело хмыкнул. — Смотри, могу наслать на тебя порчу. — Уже, — снова весело ответил Пак, — иначе как это называется, что я хочу такого ужасного, неопрятного и некрасивого омегу?! Не иначе как чары на меня наложил. Всё это Пак Чанёль говорил с явным весельем в голосе, и Бён понял — альфа ничуть не испугался и вообще не воспринял слова омеги всерьёз. Остаток дороги Альфа, вожак клана Пак и омега, сын семейства Бён препирались друг с другом как могли. Бэкхён не подбирал фразы. Рубил с плеча, понимая, что колкий язык это единственное его оружие сейчас. А Пак уже начал сетовать на то, что ему в мужья достанется уродливый омега с ужасающим характером, который станет сущей занозой в заднице. Показались главные ворота, и Чанёль торжественно воскликнул. — А вот и мои владения! Бэкхён вскинул взгляд. Перед ним возвышался замок — родной дом Бён Бэкхёна. До сих пор это было место, убежище от всех невзгод. Теперь же оно будет осквернено враждующим кланом. Но ненадолго. Бэкхён не оставил свой план, чтобы любыми путями помочь вновь своим братьям заполучить их родные земли.