Сволочь

Его надменный взгляд свысока заставлял кровь стынуть в венах. Он внушал окружающим трепет и страх одновременно. Из-за его молчаливости люди побаивались находиться с ним в одном помещении, поэтому он редко присутствовал на собрании клана. Только в исключительных случаях, когда дело касалось всей семьи. Нет, он не был ее членом, но когда была необходимость выполнить важное и срочное поручение, он был незаменим. И даже тогда он, молча, получал конверт от Дона, прощался поклоном и исчезал настолько незаметно, что казалось, будто его и не было вовсе. Чон Чонгук. Мало кто называл его по имени, даже глава семейства предпочитал звать его Чон, и, как многим казалось, он тоже его побаивался, не смотря на то, что тот без его приказа не сделает ни одного лишнего движения в сторону. Адский пес, преданный своему хозяину и способный решить любую проблему, используя не только физическую силу. Он мог бы стать консильери, но для этого ему пришлось бы много разговаривать с людьми, а этого он не любил. Как и людей, собственно. Он отличался от остальных острым умом и быстрой реакцией, а внешность помогала ему открывать любые двери. Его темный взгляд впивался в сознание, и словно находил самые потаенные секреты, и становилось страшно, когда он щурился. Высокий и чуть худощавый, подтянутый, как породистый жеребец. Он был без сомнения красив, как образец мужчины, лучший экземпляр своего вида. И мог бы стать кем угодно, со своими данными, но выбрал один путь и уверенно шел по нему и был предан своему Дону. * * * Чон шел по темному коридору, обшитому терракотового цвета бархатом, освещенному тусклым сиянием готических светильников. Он мог найти любое помещение даже в кромешной тьме, ведь знал этот дом с малых лет, он вырос в нем. Постучал из уважения и, немного подождав, открыл дверь и прошел внутрь. У окна в кресле с высокой спинкой сидел взволнованный мужчина. — Присядь, Чонгук. Есть разговор. Чон напрягся. Если босс назвал его по имени, дело очень важное. Обычно разговор состоял из пары фраз и конверта с документами, но сейчас, вероятно, произошло что-то серьезное. Он на мгновение решил, что мог где-то накосячить, но даже тогда Ким не стал бы приглашать его присесть и побеседовать. В глазах человека затаилась грусть, и Чон, подойдя к окну, прислонился бедром к подоконнику. — То, что я тебе сейчас расскажу, будем знать лишь мы двое. Но я не уверен, что больше не знает никто, ибо у наших врагов тоже есть глаза и уши и, что не маловажно, мозги. Они могут предполагать и догадываться, но и только. Потому велика вероятность, что за мной и тобой будет слежка. Доверить это дело, как ты понимаешь, могу только тебе. — Глава семейства устало рассмеялся, его речь была тихой, будто их могли подслушивать прямо сейчас. Хотя он вообще никогда не повышал голоса, и его приказ избавиться от кого-либо звучал как пожелание доброй ночи. — Я тебя запутал, наверное, но не думай, что у меня маразм. Я пока еще могу мыслить, не смотря на болезнь. Чон встревожено посмотрел в глаза напротив, но Ким опередил его вопрос. — Сейчас важно не это. Так вот, много лет назад, еще до того, как мой отец отошел в мир иной, я был шальным повесой. Да-да, не удивляйся, — сказал Ким, зная, что Чона вообще трудно чем-либо удивить и добиться хоть намека на какую-либо эмоцию: годы тренировок; на его лице, как и всегда, царила безмятежность, — в моей жизни была прекрасная девушка, я любил ее и был слишком неосторожен и похотлив, — вновь тихий ностальгический смешок, — она забеременела. И я точно знал, что у нас будет сын. А значит, наследник, будущий глава семейства и легкий вариант для манипуляций и шантажа. Я посадил беременную девушку в самолет и велел никогда не возвращаться сюда, хотел обеспечить им безопасность. На ее имя был открыт счет в банке, куда систематически перечислялись деньги, чтобы они ни в чем не нуждались. Но… я не представляю где они, в каком городе или стране. Найди их. Ким замолчал, позволяя Чону переварить информацию, потом продолжил. — Я не знаю, сколько времени мне осталось, болезнь прогрессирует и мне нужен преемник. Ты отверг мое предложение. Других детей у меня нет, и уже не будет, а отдать бизнес моему самовлюбленному зятю Сокджину — я не могу. Это опасно для всего города. Ты понимаешь меня, как никто… Верни сына домой. Ким протянул парню брелок с флешкой внутри. — Здесь есть необходимая информация, которая поможет тебе в поисках… И еще. У нас в роду, из поколения в поколение, по мужской линии передается родимое пятно в виде отпечатка лапы дракона. Чаще всего встречалась на спине, но природа временами чудит, и пятно может оказаться где угодно. Даже на пятке. Тебе придется убедиться в том, что это мой сын, прежде чем забирать его домой. Чон кивнул, пряча флешку в карман пиджака. — Последний раз деньги со счета были сняты несколько лет назад в Нью-Йорке. Там сейчас живет моя сестра, она поможет тебе устроиться в полицию, так у тебя будут развязаны руки в поиске парня. Она не в курсе, кого именно ты ищешь. Ее муж — Ким Сокджин — глава диаспоры в Нью-Йорке, будь с ним осторожен. Ким мягко похлопал парня по карману, куда был спрятан брелок и, чуть заметно улыбнувшись, откинулся в кресле. — Поторопись, Чон, хочу перед смертью повидать сына и ввести его в семейный бизнес и семью. Чон снова кивнул и, вежливо склонившись перед своим хозяином, пожелал ему позаботиться о своем здоровье и вышел из кабинета, а уже спустя пару часов покинул родной город.