Сволочь

После обеда каждый занялся своими делами. Тэхен открыл свой песенник и что-то черкал в нем и снова писал, напевая под нос ему одному известную мелодию. Чонгук разложил на салфетке свои пистолеты и, разобрав их, тщательно смазал и проверил каждую деталь. Он делал это всякий раз, когда ему необходимо было над чем-то подумать. Его лицо было сосредоточено на оружии, но мысли разгуливали по всем закоулкам разума, о существовании некоторых из них он даже не подозревал. В общем, полнейший раздрай. Он старался вспомнить, что же такого сегодня произошло, что заставило его потерять контроль над своими мыслями. И он упорно не поднимал глаз, чтобы посмотреть, чем там занимался Тэ, потому что опасался встретиться с ним взглядами. Ему казалось, что это совершенно расшатает его, пока еще уравновешенную, нервную систему. Пистолеты выглядели уже лучше новых, и Чону пришлось отложить их, когда каждая из мыслей была, наконец, либо разобрана, либо задвинута подальше, до времени, когда она станет решаемой. Удовлетворенно вздохнув, он убрал салфетку и ушел в уборную, помыть руки. — Может, мы сходим куда-нибудь проветриться, а потом поужинать в кафе? Чонгук, на какое-то время забывший о существовании Тэхена, вздрогнул. — До чтоб тебя. Он вытер руки, глядя на свое отражение в зеркале, и, выходя из уборной, столкнулся с парнишкой в дверях. Они все-таки встретились взглядами и Чон только и смог, что набрать в легкие воздух, чтобы сказать все, что думает о нем, но вместо этого, обошел парня, взял куртку и вышел на улицу. Тэхен проводил Чонгука недоумевающим взглядом. Он тоже взял куртку и, накинув себе на плечи, заглянул в холодильник. Не мешало бы пополнить запасы еды. Он вышел на улицу и посмотрел по сторонам, народу вечером было довольно много, гостиница стояла практически в центре города, но знакомой фигуры он не нашел. Только когда повернулся к двери, чтобы закрыть ее на ключ, заметил его, прислонившегося к стене. — Что-то случилось? Рана беспокоит? Может вам лучше остаться в номере и прилечь? — Нет. Ты идешь проветриться, я иду присмотреть за тобой. Чонгук, все так же не глядя на парня, прошел мимо него и свернул за угол. Тэхен поспешил за ним, держа перед собой смартфон. Он искал какое-нибудь приличное заведение, где можно вкусно поужинать. Оказалось мест не так много, и самый приемлемый для них оказался семейный ресторан в паре кварталов от отеля. Тэ догнал мужчину и пошел рядом с ним, кутаясь в ворот куртки. Чон заметил это, но лишь вздохнул, покачав головой. Тэ вдруг остановился, когда заметил магазинчик музыкальных инструментов. Он тихо спросил: — Можно? — Не спрашивай меня. Решай сам. Тэхен улыбнулся, чем заставил Чона нахмуриться и отвернуться. Магазин стоял прямо посреди уличного базара. Опасности никакой не было, поэтому Чонгук не стал заходить внутрь, он остался среди многочисленных прилавков следить за входом, хотя на самом деле, ему сейчас хотелось как можно меньше быть рядом с Тэ. Парнишка забежал внутрь и его глаза разбежались по прилавкам. Он любил подобные места, и мог часами сидеть в наушниках и перебирать струны гитар, играть любимые композиции на новом саксофоне или гладить черно-белые клавиши на пианино или рояле. Кроме него внутри было еще несколько посетителей, каждый из которых был увлечен каким-то своим инструментом. Тэхен подул на руки, согревая их своим дыханием, и прошел к стенду с духовыми инструментами. Он надел наушники и взял в руки саксофон. Пальцы пробежались по клавишам и огладили блестящую поверхность трубы… Прошло около получаса, Чонгук уже успел обойти почти весь базар и вернуться к магазину, не упуская его из виду. Тэхен все еще был там и сидя возле окна, что-то играл на гитаре. Чон поежился от холода, солнце уже зашло за крыши домов, унося с собой тепло. Поднявшись по ступенькам, мужчина зашел в помещение и встал позади парня, так чтобы его не было видно. Тэхен доиграл, недавно сочиненную, мелодию и ему понравилось ее звучание. Захотелось показать кому-то, но он не был уверен, что Чонгук оценит его талант. Он посмотрел в окно, уверенный в том, что найдет его фигуру в толпе. Но никого похожего не обнаружив, ощутил какую-то тревогу. Глаза забегали быстрей по лицам прохожих в поисках знакомого, он даже привстал, и тут же вздрогнул, когда на его плечо легла чужая ладонь и он, сев обратно, обернулся. — Наигрался? Тэхен несколько секунд колебался, попросить ли Чона послушать или не стоит. Он посмотрел в его глаза снизу вверх и решился. — Я написал недавно новую мелодию. Послушаешь? Она совсем коротенькая. Чонгук просто кивнул головой, не в силах отказать этим щенячьим глазкам, и тоже надел наушники. Тэхен вновь начал играть, он не сводил взгляда со своего первого слушателя, пытаясь понять настроение Чона, но его лицо, как и всегда, было непроницаемым, без единой эмоции. И Тэхен, доиграв мелодию, немного расстроился, чувствуя, что Чона музыка совсем не тронула, однако он поспешил с выводами. Сняв наушники, мужчина сказал: — Должен заметить, что кроме таланта, у тебя есть еще и вкус. Это все, что он сказал. Но Тэхен был счастлив. Он широко улыбнулся и Чонгук завис на мгновение, чуть не выронив из рук пакет. Когда они вышли на улицу, Тэхен съежился и потер руки. Мужчина достал из пакета широкий шарф с шапкой и отдал наследнику. Тот с изумлением и благодарностью принял от Чона одежду, поклонившись ему несколько раз, и сразу же закутался. — Спасибо. — Парень действительно был благодарен и добавил, — за всё. — Носи не стаптывай. Чонгук отвернулся и улыбнулся краешками губ. Тэхен поправил шарф и бодро зашагал рядом. — Ужин с меня. Оказавшись, наконец, в кафе, они сели за свободный столик. Чонгук сразу взял меню и уткнулся в него, выбирая блюдо. Тэхен последовал его примеру. Когда оба были готовы сделать заказ, Чон позвал официанта. — Рис жаренный с морепродуктами, салат из свежих овощей и зеленый чай. Тэхен подслушал заказ мужчины и попросил тоже самое, и на десерт тирамиссу. Вновь оставшись наедине, они ощутили неловкость из-за повисшего молчания. Чону не нравилось это чувство, и он прервал тишину, чтобы ни о чем не думать, отвлекаясь на болтовню мальчишки. — Давно ты занимаешься музыкой? Тэхен перестал теребить край скатерти и посмотрел на мужчину. Кажется, Чонгук нашел ту самую тему, на которую парнишка может говорить часами. — С момента как себя помню. Я постоянно что-то пел или сочинял. Мама всегда говорила, что брат умный, а я талантливый. Начал ходить в музыкальную школу с шести лет, а когда закончил, их уже не стало. Сначала подрабатывал в местном баре, играл там на пианино, потом заменил вокалиста и меня услышал управляющий ресторана. Забрал к себе и дал возможность зарабатывать — я пел и играл на саксе. — А в курьеры тебя как занесло? — Я уже говорил, в тот день я просто подменял приятеля, он пришел на работу с температурой, стало жалко его. Чонгук слабо улыбнулся. Официант принес их заказ, и они одновременно взяли со стола приборы, когда тарелки с едой оказались перед ними. — Приятного аппетита, — сказал Чонгук и, услышав пожелание в ответ, приступил к трапезе. Чонгук старался не замечать, что Тэ наблюдает за ним, надеясь, что ему это скоро надоест, и он будет смотреть в свою тарелку, Однако этого не происходило, мало того, Тэхен, будто нарочно касался под столом его ноги своей, делая при этом совершенно невинное личико. Может, так оно и было на самом деле, но Чон нутром чуял подвох. Он демонстративно отодвинул свой стул в сторону и сам пересел, убрав ноги подальше от парня. Тот продолжал поглощать еду с невозмутимым видом, все так же болтая ногами под столом. После кафе они зашли в магазин. Чонгук, молча, сопровождал Тэхена, пока тот с воодушевлением наполнял телегу продуктами как полезными, так и не очень. И когда в телеге оказалась упаковка пива, мужчина с тигриным спокойствием поставил его обратно на полку — не хватало еще пьяного Тэхена на его голову. — Мне вообще-то 21. — Возмутился наследник. — Ага. Только через неделю. — Черт… Тэхен не расстроился, зато узнал отношение Чонгука к алкоголю, и это скорее порадовало его. Чон расплатился на кассе наличкой, и они вернулись в гостиницу. Пока Тэхен раскладывал продукты, Чонгук умылся и уже сонный дошел до своей кровати. По привычке раздевшись догола, разлегся на кровати, под обалдевшим взглядом Тэ и, чуть прикрывшись тонким одеялом, засопел в подушку. Тэхен, наблюдавший картину маслом, сел на стул, продолжая пялиться на одеяло. А в руке медленно таяло мороженое. Чон снова видел сны. И снова губы Тэхена были в опасной близости от его губ. Он проснулся глубоко за полночь. В свете луны была различима фигура парнишки на соседней кровати, обнимающего свою подушку. Чонгук улыбнулся этой милой привычке Тэ и тут же одернул себя. — Совсем размяк. Соберись. Он не понимал, какое чувство испытывает, оно было ему не знакомо и это пугало и злило его. В его присутствии Чонгук плавился, словно воск, и можно было из него делать все что угодно. И он боялся. Это был почти панический страх от того, что могло случиться, и от того, что не могло. И лишь одна мысль могла остановить этот процесс и все расставить по своим местам одним восклицательным знаком: сын Дона! Вот только мысль эта появлялась лишь тогда, когда он готов был сделать шаг за черту. И это единственное, что его останавливало. Чон терзался, а вдруг наступит момент и он забудется. Позволить себе такое он не мог. Чонгук достал телефон и поставил сообщение на таймер через каждые четыре часа с текстом: «сын Дона». На всякий случай.