Сволочь

За столом расползался удивленный шепот, были слышны обрывки фраз: сын, наследник, откуда он взялся, а почему не Чон, я думал, Чон его преемник. Отец обнял сына, и они вернулись на свои места, продолжая трапезу. Гости начали наперебой провозглашать тосты и поздравлять Дона с обретением сына. Казалось, все были удовлетворены. Чонгук все это время наблюдал за каждым из гостей. Все главы семей, сидящие за столом, были преданы Дону. Потому что боялись его. И боялись Чонгука, потому что он был темной лошадкой. Никто ничего не знал о нем достоверно. А сегодня он вдруг оказался с ними за одним столом. Это что-то должно значить и они ждали каких-то пояснений от Намджуна. Но он не торопился удовлетворять всеобщее любопытство, а просто наслаждался вкусной едой и обществом двух молодых людей, сидящих с ним рядом. В принципе, он и не собирался раскрывать все карты. Его вполне устраивало нынешнее положение дел. Уже к вечеру о новом Доне будет знать вся мафиозная структура, и господин Ким был счастлив, что он успел назвать его своим наследником. Нотариус уже заверил его завещание, по которому все имущество, активы и управление делами перейдет к Киму младшему — Тэхену. Чонгук замечал на некоторых лицах сомнение и недовольство, но это не вызывало какого-то напряжения, но слишком веселый и довольный вид главы Гальяно выглядел неестественно. Чонгук подозвал к себе распорядителя обедом и дал ему одно указание — заменить одному из гостей вино на виски. Алкоголь делает людей более смелыми, особенно в отчаянные моменты. Сейчас именно такой. Тэхен тоже наблюдал за гостями, но чаще он смотрел на то, как это делает Чонгук. Парень достал телефон и настрочил сообщение. У Чона завибрировал смартфон. Мужчина открыл сообщение. «Ты ничего не ешь». Чонгук поднял глаза на Тэ и, зачерпнув ложкой салат, отправил ее себе в рот. Тэхен улыбнулся и тоже стал есть. Чон дожевал салат и вновь вернулся к наблюдениям. Но с этой минуты он все чаще встречался взглядами с Тэ, не понимая, почему он постоянно к нему возвращается. Даже Дон почувствовал напряжение, сидя между ними. И он искал подходящий момент, чтобы как-то это исправить, но и тут Чонгук его опередил. Он наклонился к нему.  — Мне сообщили, что господин Кастл был застрелен сегодня в своем доме. — Дон едва раскрыл рот, чтобы отреагировать, но Чонгук был быстрее. — Я разберусь. Позвольте мне уйти. Сейчас вы в безопасности.  — Да, Чон.  — И могу я попросить вас отложить эту новость до завтра. Потому что сегодня день рождения вашего сына. Чонгук встал из-за стола, извинился, не дожидаясь ответа Дона, поклонился обоим Кимам и вышел из-за стола, поймав еще сообщение. «Куда вы?» «Скоро вернусь» Чонгук убрал телефон в карман и покинул гостиную. Он должен был поговорить с самозванцем и выяснить, что произошло в доме Кастлов. Всех подозрительных личностей уводили в мастерскую, находящуюся в подвале поместья, которую оборудовал Чонгук, там была отличная звукоизоляция. Пока он спускался по лестнице, скинул пиджак, закинув его на плечо, расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава рубашки по локоть. Снял часы и положил их в карман брюк. Он был готов к «беседе». Толкнув дверь, он вошел внутрь. Его встретил один из телохранителей семьи. Он шепнул ему:  — Присмотри за наследником, пока я здесь. Молодой человек кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Чонгук проводил его взглядом и вернулся к гостю, привязанному к столбу.  — Добрый вечер. Парень даже придумать не успел, что ответить, как получил два удара: первый под дых, второй в челюсть. Он начал задыхаться, открывая рот словно рыба, пытаясь вернуть в легкие кислород. Чонгук дал ему минутку, пока вешал пиджак на спинку кресла. Затем взял в руку яблоко и нож, и присел на угол стола, поставив одну ногу на деревянный ящик. Отрезав кусочек яблока, он подхватил его губами и не спеша стал жевать, рассматривая свою жертву. Когда у того появилось возможность говорить, он прохрипел:  — Почему я здесь? Вы не знаете, кто я? Хотите скандала с моей семьей? Чонгук скривил губы в усмешке.  — Хм. Ну, и к какой же семье вы принадлежите?  — Кастл, естественно. — В голосе парня появились истеричные нотки. Он напуган, но виду не подает. Чонгук поднялся и медленно подошел к узнику. Он провел лезвием ножа по ряду пуговиц на его рубашке так, что они рассыпались по паркету, словно горох. Затем поддел тем же лезвием край рубашки и отодвинул ее в сторону, оголяя торс. Убедившись окончательно, что это самозванец и не принадлежит ни одной семье, потому как нет татуировки, которую носят все старше шестнадцати лет, он снова отрезал кусочек яблока и закинул в рот.  — Кастл, говоришь. Это тот, которого ты сегодня застрелил?  — Что? Удивление парня было неподдельным, Чон даже заметил в его глазах панику. Это его насторожило.  — Кто прислал тебя? На него смотрели напуганные глаза. Парень тихо спросил:  — А его жена? Она жива?  — Решил приударить за вдовой?  — Идиот! Она моя мать! Теперь пришла очередь Чона удивляться.  — Я знаю каждого из членов семей всех кланов, но о тебе… — Чонгук, выдержав паузу, провел острием лезвия по грудной клетке, оставляя тонкую красную полоску на чистой коже, — никогда не слышал. Парень часто задышал, его пугал спокойный вид этого маньяка, который, нарезая яблоко, мог легко и его нарезать.  — Мать скрывала от всех мое рождение, еще до того, как вышла замуж за Кастла. Он знал о моем существовании, но не знал, кто мой отец. До сегодняшнего утра.  — И кто же твой отец?  — Она говорила, что я узнаю все, когда придет время. Чонгук начал сомневаться в его идеальной истории. Слишком все мелодраматично. Он отложил нож и взял в руку телефон. Набрав номер, отвернулся от гостя.  — Тони, малыш, мне нужна информация. Про дом Кастлов. Следующие несколько минут Чонгук слушал отчет обо всем, что произошло в их доме. Криминалисты, осмотрев тело, сообщили семье, что это самоубийство. Кроме него все живы и в полной безопасности. Посторонних в доме не было. Чон скинул звонок, дослушав, но все равно не понимал, как этот человек попал на прием.  — И все же кто прислал тебя?  — Мать позвонила вчера и сказала, что время пришло. Я прилетел первым рейсом. Меня встретил ее помощник и передал приглашение. Я еще не видел ее, сразу приехал сюда. Чонгук вновь приблизился к парню, почти вплотную, что даже ощутил запах крови на его губе.  — Кого ты собирался убить? Их взгляды схлестнулись. Самозванец оказался слишком болтлив, и это только после двух ударов. Вот только Чон не верил ни одному его слову. Слишком все складно.  — Мать сказала, что я должен избавиться от того, чье имя назовет Дон. Чонгук усмехнулся.  — А Дон назвал мое имя, и ты попал в расставленную ловушку.  — Как? — Парень напрягся. — Разве ты не его сын?  — Неа.  — А кто?  — Кутуньо, Тото! В рифму ответил Чонгук, назвав одного из самых популярных певцов Италии прошлого века, и врезал ему снова.  — Ты охренел? Я же все рассказал.  — Мне не понравился твой рассказ. Попробуй еще. Еще один удар в грудную клетку, потом в живот и снова в челюсть, от чего кровь брызнула в стороны, пачкая белоснежную рубашку Чонгука, но он не обратил внимания и снова принялся отрезать от яблока кусочек за кусочком. Чужой стонал от боли, с трудом оставаясь в сознании. Удары были хорошо поставлены и с точностью находили болевые точки.  — Какой… смысл… мне врааать, — произнес парень и отключился.  — Даже яблоко не успел доесть. Хлюпик, а тоже в семью захотел. Чонгук выкинул оставшуюся сердцевину яблока в корзину с мусором и, подцепив пальцами пиджак, закинул его на плечо и вышел из мастерской, напевая "Лашате ми кантаре"... Он направился на улицу, вдохнуть свежего воздуха. На крыльце его ждал малыш Тони. Это действительно был небольшого роста худощавый паренек с цепким взглядом и милой улыбкой. Он кивнул головой и подошел поближе.  — Чон, приветствую.  — Привет, Тони. Есть новости?  — Да. Пистолет, который обнаружили рядом с телом, был другого калибра. Это больше не самоубийство.  — Кто ведет дело?  — Колуччи.  — Найди его в участке и скажи, что у меня есть для него очередное повышение.  — Ох, и быстрый ты, Чон.  — Не во всем, малыш, — поиграв бровями, ответил Чонгук.  — Поверю на слово. Тони рассмеялся и, пожелав Чонгуку хороших праздников, растворился в сумерках. Мужчина еще подышал немного морозной свежестью и вернулся в дом. Обед, видимо уже закончился, люди разбрелись по комнатам и кабинетам, в большом зале играла легкая музыка, и был слышен смех и женские голоса. Чонгук, незамеченным, добрался до своей комнаты, но сначала решил проверить Тэхена. Он постучал в комнату и прислушался. Было очень тихо. Даже слишком. Чон подумал, что он мог быть сейчас с отцом, но внутри все скрутило от волнения. Он открыл дверь и вошел. Привыкнув к темноте, осмотрелся. И хоть было тихо, он услышал едва различимое дыхание возле окна. В свете уличного фонаря, мужчина заметил фигуру, прислонившуюся к окошку. Тэхен, завернувшись в теплый плед, тихо спал, подтянув к себе ноги. Чонгук подошел ближе и улыбнулся. Он сел напротив и тоже прислонился к окну. Протянув руку, аккуратно убрал со лба прядь волос и залюбовался.  — Намаялся. — Прошептал Чон и хотел подняться, но Тэ вдруг завозился и открыл глаза. Глубоко вздохнул и увидев Чонгука, окончательно проснулся.  — Вернулся.  — Я же обещал.  — Ты обещал смотреть на меня, а сам исчез.  — У меня были дела, а ты был в безопасности.  — Откуда ты знаешь? — Тэхен вел себя, как капризный принц, чем развеселил Чонгука.  — Мне докладывали каждую минуту. Тэхен отвернулся, но Чонгук заметил в отражении окна, что он улыбается. Тэхен был счастлив узнать, что Чонгук о нем думал каждую минуту.  — Если хочешь спать — ложись в кровать, до ужина еще много времени.  — Нет, я хотел поговорить с тобой о том, что произошло на обеде.  — Поговорим, только я сначала в душ. Тэхен встал с подоконника и включил свет. А когда посмотрел на Чонгука, громко вскрикнул.  — На тебе кровь! Ты ранен?  — Да тише ты, — мужчина оглядел себя, его рубашка была забрызгана кровью и руки в красных кровавых пятнах, — это не моя кровь.  — Точно? Тэхен как в помешательстве осмотрел мужчину с ног до головы, касаясь пальцами его тела с осторожностью. Чонгук смиренно стоял под пристальным взглядом Тэ, а когда тот закончил, спросил, нахально ухмыляясь:  — Может мне раздеться?  — Вот сволочь. С некоторых пор это слово из уст Тэхена звучит как признание в нежных чувствах. Чонгук это чувствовал. Тэхен это знал.