Сволочь

Два старинных друга сидели в доме Гука и выпивали. Хозяин пил виски, потому что любил его вкус, и не пьянел, бесполезное свойство организма, особенно в такие моменты, когда было бы неплохо забыть обо всем. Колуччи пил пиво, потому что с крепких напитков его несло, и вместо служения народу, он мог кого-нибудь покалечить: горячий был парень.  — Что с тобой? Ты как-то изменился после поездки.  — Тоже заметил? Ничего такого, с чем я не мог бы справиться.  — Ну, мне-то не ври.  — Ну, себе же я вру. Думаешь, тебе не смогу? — Его глаза улыбались.  — Друг, — Колуччи посмотрел в глаза Чона, — расскажи, поделись тоской. Чонгук помолчал, думая о своем, опустошил стакан и опустил глаза в пол.  — Я оказался меж двух огней. Одному из них я предан и всем обязан, но и другому тоже предан и дал ему обещание, выполнить которое не смогу, потому что первый из этих двоих против.  — Ты про Дона и наследника?  — Да. И оба они правы, каждый по-своему. И я не знаю, чью сторону принять.  — Это что-то незаконное? Может, я могу помочь? Чон усмехнулся как-то грустно и решил рассказать.  — У наследника в Америке осталась сестренка, чей папаша — садист и убийца, никогда в тюрьму не попадет, потому как его крышует один из Кимов и он служит в полиции. Я обещал младшему, что она будет рядом с ним. А старший почти запретил мне, потому что считает, что ее будущее здесь не очень радужно. И мне кажется, что он прав.  — А мне кажется, что это не вся история.  — Тебе не кажется. — Чон посмотрел на друга и продолжил. — Наследник не хочет быть Доном, он мечтает стать музыкантом. А я хочу дать ему все, что он захочет.  — Madre di Dio.* Чон обреченно покивал головой. Налив себе полный стакан любимого напитка, сделал большой глоток и глубоко вздохнул.  — Я не знаю, что делать. Кажется это в первый раз.  — Дон знает?  — Нет, конечно.  — Я вижу это так, — Колуччи отодвинул от себя пустую бутылку, — Дону ты больше ничего не должен. Считаю, что ты сполна ему отплатил за то, что он не сдал нас тогда. Ты не можешь быть обязан ему до конца жизни. А с сыном он сам как-нибудь разберется.  — Он был мне как отец.  — А ты нашел его сына и вернул ему. Вы квиты. И к тому же, не думаю, что он хоть когда-нибудь додумается предъявить тебе счет. Ты ведь тоже заменил ему сына. А с семьи долги не просят. Как он, кстати?  — Приступы все чаще. Пацан только начал к нему привыкать.  — Да уж. Не повезло парнишке с родственниками. Горькая усмешка оживила лицо вечно спокойного Чонгука. До Колуччи только сейчас дошел смысл слов, что Чон хочет дать наследнику все, что тот пожелает.  — Стоп. Ты запал на младшего! Чонгук, как мог, избегал встречаться взглядами с другом, он себе-то еще не успел признаться. Но Колуччи не настаивал. Ответ был очевиден.  — Ты понимаешь, что будет, если старший узнает? Он отошлет тебя. Чонгук успокоился.  — Я сам хотел его об этом попросить. На лице друга появилась улыбка.  — У тебя есть план. — Уверенно заявил Колуччи. — Тогда, что тебя терзает?  — Я не представляю, что творится в его голове. Кажется, что он адаптировался и ему даже нравится вся эта суета вокруг него. Он ладит с отцом и все время проводит с ним, с уважением и почтением слушает его и делает все, что тот ему говорит. Может, я ошибаюсь, и он решил возглавить клан.  — А ты не думал, что он просто хочет наверстать упущенное время и оставить себе как можно больше хороших воспоминаний хотя бы об одном из родителей.  — Вот скажи мне, откуда ты такой умный взялся? Друзья посмотрели друг на друга и рассмеялись.  — Может, ты просто поговоришь с ним? Чонгук помотал головой.  — Отказать. Он снова напомнит мне про обещание, которое я не смогу сдержать, и никогда мне больше не поверит.  — Ты должен с ним объясниться. Не решай за него. Пусть он хотя бы узнает о твоих переживаниях. Чонгук замолчал, чтобы не обидеть друга своей грубостью. А это сейчас все, на что он был способен. Колуччи понимал это, поэтому не стал больше его мучить. Он поднялся с дивана и, похлопав друга по плечу, сказал:  — Я знаю, что ты сам все решишь. Просто не тяни с этим. — Он улыбнулся и добавил. — Скоро полночь, мне пора. Хочу новогоднюю ночь провести с любимым человеком. Увидимся, Гуки. Чонгук тоже встал и обнял друга, поблагодарив за понимание: они слишком давно знают друг друга.  — С наступающим.  — И тебя, дружище. Проводив Колуччи до двери, Чон посмотрел на часы. Шел последний час уходящего года. Он прокрутил фразу «новогодняя ночь с любимым человеком» в своей голове, пробуя ее на вкус, словно друг нарочно выделил ее в отдельное предложение.  — Che gran figlio di puttana! * Чонгук надел куртку, шапку и шарф и, проверив ключи от машины в карманах, вышел в ночь. Когда он сел в автомобиль и ждал, пока двигатель прогреется, включил свой телефон и на него обрушился град сообщений и уведомлений. Но его интересовал только один контакт. Несколько звонков от него и три сообщения. «Мог бы предупредить, что мы не увидимся больше в этом году» «Я хотел бы встретить этот новый год с тобой. Вдруг другого раза не будет» « Я так скучаю» Чонгук осознал, что тоже очень скучает по Тэхену, и нет силы, которая смогла бы сейчас удержать его вдали. Он написал два слова. «Где ты?» Ответ пришел сразу. «У тебя» Чонгук откинул телефон на пассажирское сиденье и вдавил педаль газа в пол, невозможно было ехать медленней, потому что сердце колотилось как сумасшедшее, рвалось наружу, стремясь преодолеть расстояние, разделявшее их, по воздуху. Тэхен весь день провел в одиночестве, ему не хотелось ни есть, ни пить в обществе гостей или даже отца. Он не присоединился к ним во время ужина, но зашел на кухню, когда проголодался, и добрая повариха накормила парнишку красной рыбкой, томленой в духовке и картофельными дольками с хрустящим горячим хлебом. В доме, полном гостей, музыки и веселья, он не нашел для себя места и, выждав момент, когда он посчитал, что провел с семьей достаточно времени, сказал отцу, что ему хочется спать и он не останется встречать с ними новый год. Отец не стал настаивать и позволил ему покинуть гостей. Он весь день ждал Чонгука. Не выпускал телефон из рук, проверял, работает ли, заряжен, ловит ли сеть. Звонил, слушая голос, который с каждым разом казался ему все более мерзким, потому что абонент все еще недоступен. Заходил в комнату Чонгука, трогал его одежду, лежал на кровати, обнимая подушку, которая хранила его запах. Скучал по нему, сидя в углу комнаты и вспоминая, как он ворвался в комнату после стрельбы и обнял его. Он тосковал по тому, что между ними было, и тому, что могло бы быть, при других обстоятельствах. Тэ сидел на кровати Чонгука, обняв свои ноги, и смотрел в темноту улиц сквозь окно. Время близилось к полуночи, когда он получил сообщение, которого ждал, как никогда, ни от кого. Он вскочил на ноги, словно вот прямо сейчас дверь откроется и Чонгук снова ворвется в комнату. Он подошел ближе и прислушался. Было относительно тихо, если не считать звуков музыки и захмелевших речей, доносившихся из большого зала. Тэхен подумал, что Чон мог просто так спросить его и уже пишет следующее сообщение, чтобы пожелать веселых праздников и счастливого нового года и снова сник. Он ходил от одной стены до другой, не оставляя надежду на встречу, прижимая к груди свою руку, словно это был маленький ребенок. Он ждал. Продолжал ждать и чувствовал, как сердце бьется внутри неспокойно и ходил по комнате, будто это могло ускорить встречу. Чонгук бросил машину за воротами и добежал до боковой двери, оттуда в гараж и, преодолев в два прыжка лестничный пролет на своих длинных ногах, остановился на секунду — перевести дух. Он уже был в нескольких шагах от своей комнаты и кивком головы отпустил парней, охранявших наследника. Они поблагодарили его, рассчитывая встретить новый год в более приятной обстановке. Чон отдышался и, сделав несколько последних шагов к своей комнате, без стука вошел внутрь. Их взгляды встретились. Оба дышали, как после пробежки и словно по свистку рефери, пошли навстречу друг другу, сокращая то небольшое расстояние, что все еще разделяло их. Чон обхватил лицо парня руками и, притянув к себе, с жадностью впился в его мягкие губы. Он целовал Тэхена, будто в последний раз, с нежностью и упоением, отрываясь на доли секунды, глотнуть воздуха и вновь припасть к губам, страстно сминая и не желая отпускать. Тэхен дрожал от возбуждения, он не испытывал прежде такой тяги к кому-либо и никогда не нуждался в поцелуях сильнее, чем сейчас. Он вцепился руками в руки Чонгука, чтобы он не отпускал его и сам прижимался плотнее, отвечая на поцелуй всем своим существом. Повсюду стреляли салюты и крики радости, перекрываемые свистом и аплодисментами, словно весь мир только и ждал этого события, но этим двоим было не до них. Они растворились во мраке комнаты, сливаясь в одну фигуру, цепляясь друг за друга и уплывая далеко от земли, куда-то за горизонты мироздания.