Любовь пирата

Гарри застонал, когда его снова выволокли из клетки за цепь, которой были соединены его запястья. Уже три недели он находился на попечении Волдеморта, и всё больше удивлялся, что еще жив. Неизвестно, сколько ещё он протянет. Восемь дней его пытали, стараясь вырвать имена остальных мятежников, пока Волдеморт, наконец, сдался. Теперь Гарри был просто ещё один предатель короны. Днём его держали в шахте, публично пороли на рассвете и в сумерках, а затем снова бросали в сырую тёмную клетку на всю ночь. Раны на его спине гноились, сам он был постоянно голоден — мизерные порции заплесневелого хлеба и несвежей воды, что ему давали ночью, нельзя было назвать едой. — Не думал, что тебя поймают? — брызгая слюной, прошептал Петтигрю, потирая руки, пальцы которых были похожи на сосиски. — Бить тебя сегодня буду я. Особенное удовольствие для самого верного подданного его Величества. — Правда? Не знал, что крысы тоже считаются подданными. Но опять же, полагаю, даже Волдеморт не сможет устоять, чтобы не порыться в канализации для ничего не стоящих, безмозглых последователей, которые... Кулак, ударивший его в челюсть, прервал напыщенную речь, заставив замолчать, но глаза продолжали гореть огнём. Питтегрю быстро отвел взгляд, будто боялся, что простой взгляд может убить, как молчаливое проклятие. — Такие зелёные глаза... очень странные, — пробормотал он. — Кроме того, — спустя несколько минут сказал Гарри, поднимаясь с пола. — Я думаю, что Малфоям дарована гораздо большая благосклонность. В конце концов, именно Драко доставил меня сюда. А ты всего лишь инструмент в руках своего хозяина. — Малфои! — злобно хихикнул Питер. — Они ничего не знают. Они не смогли одурачить Его Высочество. Через два месяца молодой лорд Малфой женится, его жене уже даны подробные инструкции. Через три месяца после свадьбы она убьёт его. Простой яд, который невозможно обнаружить. Люциуса Малфоя сбросит лошадь на охоте всего лишь через несколько дней после свадьбы сына, а его жена... — голос мужчины был абсолютно безразличен. — Какая печальная участь — бедной женщине грозит виселица. Наказание за измену, — его глаза-бусинки сверкнули таким тёмным возбуждением, что Гарри отшатнулся. — И всё же ты мне это сейчас рассказываешь. А что если я проболтаюсь? — Даже если ты это сделаешь, кого это заботит? Все твои маленькие приятели в курсе, что Драко Малфой предал тебя. Ты же не думаешь, что это их обрадует? — Полагаешь, я настолько глуп, чтобы не потребовать сохранить ему жизнь? Я не настолько безрассуден, как твой принц. — Тогда, возможно, нам следует отрезать тебе язык, чтобы сохранить свои секреты. — Общаться можно не только словами. — Ещё и знаками? Его Высочеству, разумеется, понравится идея испортить твоё тело. Гарри замолчал, не желая подавать Петтигрю еще какие-то идеи. Он поёжился под лучами восходящего утреннего солнца и взмолился, чтобы у него хватило сил пережить ещё один день в колодках. "Конечно же, — напомнил он себе, когда его руки вздёрнули вверх, и цепь пристегнули к крюку, — я должен пройти через это". Он позволил своим мыслям рассеяться. Петтигрю встал позади него, в воздухе просвистела плеть и полоснула его по спине. Он оставался в состоянии транса, пока его не отцепили от крюка и не потащили назад. Едва в состоянии передвигаться, он споткнулся и упал. Несколько человек, собравшиеся понаблюдать за его наказанием и отпускавшие насмешки, сейчас переключили своё внимание на кого-то другого. Пытаясь подняться, Гарри оказался лицом ко внутреннему двору, где возвышалась гильотина. На эшафоте стояла молодая женщина, мужчина и их ребёнок. Мать на английском и немецком умоляла о помиловании, отец же равнодушно смотрел перед собой. Их дочь вцепилась в грязный фартук матери и рыдала от страха, интуитивно понимая ситуацию — они здесь не для того, чтобы веселиться или играть, они здесь для того, чтобы умереть. Ей было не больше четырёх-пяти лет. — Эти люди предатели короны. Они были задержаны, когда пытались обокрасть пекаря, и приговорены к смерти. Казнь пройдёт здесь, как напоминание всем вам, что король Волдеморт не прощает неверным их грехи. Говоривший кивнул мужчине в чёрном, в котором Гарри узнал МакНейра. Шагнув вперёд, палач схватил орущую женщину и грубо толкнул её вниз. Она бешено сопротивлялась, но её голову опустили на плаху и зафиксировали тяжёлыми деревянными скобами. Её голос стал ещё выше, когда МакНейр поднял вверх лезвие. Он звенел ещё минуту после того, как голова женщины покатилась по эшафоту. Маленькая девочка истерически вопила, один из стражников с каменным лицом потянул её назад, пока её отца вели к месту казни. — Остановитесь, — взмолился Гарри, не в силах оторвать взгляд от разыгрывающейся перед ним сцены. — Заставь их остановиться. Воспоминания о смерти родителей, которые он пытался загнать подальше, снова всплыли в его голове, и ужас затопил его. — Знакомо. Да, Гарри? — прошипели рядом. Гарри скинул голову и дико огляделся. Волдеморт пристально смотрел на него из-под капюшона, его разлагающаяся плоть была скрыта от солнца и посторонних глаз плотной вуалью. — Как ты думаешь, что станет с головой девочки, когда её отделят от тела? — О, Господи, — лицо Гарри посерело, когда он снова развернулся к гильотине. Именно в эту минуту голова девочкиного отца слетела с помоста. Кто-то в толпе ахнул, и несколько человек посторонились, когда она с глухим стуком приземлилась в грязь. — Пожалуйста, только не она. Она ведь ребёнок. — И это делает её невиновной в преступлениях? — Да. Её родители были виновны в краже, виновны в том, что пошли против тебя. Их смерти это доказали. Но девочка не принимала участие в их преступлении. Пожалуйста, не убивай её. — Если я сохраню ей жизнь, что ты мне дашь взамен? — Всё, что угодно, но сначала отпусти её! МакНейр схватил девочку за волосы и бросил на плаху, обагрённую кровью её родителей, и в эту минуту вперёд шагнул охранник. Стоя на платформе, построенной специально для таких случаев, он ждал сигнала. Поднятая вверх рука короля означала прощение. Хотя этого раньше никогда не случалось, Людовик Бэгман знал, что колебаться, выполняя свой долг, нельзя, иначе окажешься на месте ребёнка — Король Волдеморт прощает этому ребёнку грехи её родителей, — провозгласил Людовик, его громкий голос разнёсся над двором. Его слова остановили руку палача, и девочка, покачиваясь, шагнула в тень ближайшего переулка. Гарри проводил её взглядом до захудалого дома, который, без сомнения, содержал достаточно секретных выходов, чтобы обеспечить её побег. Убедившись, что она в безопасности, он развернулся к Волдеморту. — Напомни мне отправить тебе благодарственное письмо, как только Седрик по праву займёт трон, а ты отправишься замаливать свои грехи в Америку. Я уверен, это подбодрит тебя в те долгие и ужасные дни. — Ты... Ты считаешь, что сможешь обмануть меня, Поттер, но ты испугался за её жизнь. Ты умолял меня отпустить её. — Когда я впервые приехал в Хогвартс, Сириус всё своё свободное время рассказывал мне о различных приведениях и духах, посещающих местные замки. Одним из этих духов был боггарт, который, по словам Сириуса, мог принимать форму того, чего мы боимся больше всего, и также может тревожить нас во снах. И таким образом ослаблять нашу способность бороться с врагами. Весь фокус состоял в том, чтобы научиться смотреть в лицо своим страхам. Поэтому, я каждый день проводил, тренируясь, чтобы твои слова и поступки не затрагивали меня. — Ты действтельно думал, что катящаяся по эшафоту женская голова — рыжая, заметь, голова — способна вызвать у меня истерику? — Гарри тихо рассмеялся, несмотря на то, что все еще оставался скованным цепями, и тело его ныло от боли. — Ты забыл, лже-король, что я капитан Гарри Поттер. Несмотря на то, что его тело страдало от прогрессирующей болезни, Волдеморт неуловимым движением протянул когтистую руку и грубыми пальцами, покрытыми чешуей, цепко ухватил избитое лицо Гарри за подбородок. — Ты можешь считать себя чертовски остроумным, Поттер, — брызгая слюной бросил он. — Но ты все еще остаешься моим пленником. Твоя жизнь и смерть в моих руках, — он оттолкнул его и махнул рукой одному из гвардейцев. — Прикуйте его к столбу. Пятнадцать ударов плетью — и убедитесь, что он в сознании, — тонкая кожа лица натянулась, когда король Волдеморт оскалился. — Оставьте его около колоды до сумерек, а затем добавьте ещё двадцать ударов. Он должен находиться у колоды весь день, от рассвета до заката. Вернуть в клетку только завтра. Он повернулся и направился назад к замку, просторная мантия едва скрывала тяжёлую трость, на которую он теперь опирался во время ходьбы. Его стражники — двадцать из всего караула — окружили его, скрывая от взглядов присутствующих. Гарри протяжно застонал, когда его снова рванули с места. Его лоб упёрся в нагретую солнцем древесину, и он уже приготовился расстаться с жизнью. Однако, вместо ожидаемой смерти, его ударили первый раз. Второй и третий удары быстро последовали друг за другом, и костяшки пальцев Гарри побелели, когда удары стали сыпаться один за другим. Это было совсем непохоже на ту пародию на порку, которую полчаса назад приводил в исполнение Петтигрю. У мастера были натренированные руки, привыкшие пускать в ход кнут. Каждый удар был направлен на то, чтобы доставить максимум боли, и кровь стекала по груди и животу в грязные, рваные штаны. Первые пять ударов не вырвали у него ни одного звука, но восьмой удар сорвал хриплый крик с потрескавшихся губ. На тринадцатом ударе Гарри подвывал, а на девятнадцатом, в первый раз с начала своего наказания, пронзительно закричал.

* * *

Рука Дафны лежала на сгибе локтя Драко, а её кружевной зонтик служил прекрасной защитой от утренних солнечных лучей, очень вредных для кожи. Они провели ночь в доме его отца, так как хотели посетить Суд. Драко заметил толпу во внутреннем дворе. Рассвет наступил всего час назад, а казнь уже началась. Его замутило при виде молодой семьи, стоявшей на помосте — хорошенькая рыжеволосая жена, говорившая по-английски с акцентом, и её муж, носивший иностранное имя. Он встречал их уже однажды, случайно, во время прогулки верхом с отцом, и знал, что это были иммигранты из Германии. Глаза Дафны заблестели, пока она наблюдала, как женщину силой поставили на колени, её шею опоясали две деревянные перекладины. Луч солнца отразился от лезвия гильотины, на секунду ослепив Драко. Он услышал безумные, полные отчаяния крики женщины, и нож с глухим стуком опустился на плаху. Он чуть было не расстался с остатками завтрака, когда крики продолжались, пока не перестало биться сердце Справившись с танцующими пятнами за закрытыми веками, Драко разглядел фигуру короля, стоявшего позади платформы. Стражники окружали его и ещё одного человека, пленника, черты которого было сложно рассмотреть на расстоянии. Его дёрнули за рукав, сразу вернув его внимание к эшафоту, где мужа постигла то же "правосудие" во имя короны. Он перевёл взгляд на голову женщины — благодарение Богу, теперь молчаливую — и задался вопросом, так ли выглядела мать Гарри после того, как ей отсекли голову. Во рту пересохло и внутри всё сжалось при виде того, как девочку поднимают в воздух. — Даф, любимая, пожалуйста, это зрелище не для таких леди, как ты, — умоляюще произнёс он, а в горле поднималась желчь. — Чепуха, Драко, дорогой. Это наш долг, как верных поданных короля, наблюдать такое. Ты ведь не...расстроен? — она кокетливо поморгала глазами, но даже это не могло скрыть тёмного голода, который, казалось, пожирал её. — Те, кто неверны короне заслуживают наказания, Драко. Ты должен быть мудрым и помнить об этом. Драко облегчённо выдохнул, когда стражник объявил помилование для маленькой девочки, но он прекрасно знал, что это вряд ли было проявлением милосердия со стороны короля Волдеморта. Дафна отпросилась навестить леди Миллисенту Булстроуд, помолвленную с Теодором Ноттом, несмотря на скандал, чуть было не погубивший его. Эта женщина нравилась бы Драко гораздо больше, если бы она не была такой близкой подругой его жены. Пробираясь сквозь толпу, Драко направлялся в ту сторону, где видел мантию короля Волдеморта. И хотя он был не достаточно близко, чтобы увидеть, он услышал слова короля. — Прикуйте его к столбу. Пятнадцать ударов плетью и убедитесь, что он в сознании, — раздался шорох, будто кто-то собирался уходить, а затем голос добавил: — Оставьте его около колоды до сумерек, а затем добавьте ещё двадцать ударов. Он должен находиться у колоды каждый день, целый день, от рассвета до заката. — Очень суровое наказание, первый раз такое слышу. Интересно, что сделал этот идиот. — Чёртов варвар. Знающий человек говорит, что с пирата снимают кожу. Вы можете в это поверить? Парня бьют дважды в день, а иногда и трижды, по пять плетей. И так уже почти месяц. А теперь его оставят висеть в колодках на целый день после наказания? Парень скоро умрёт. И для этого им совсем не обязательно заставлять его истекать кровью. — Ты слишком много говоришь, Морган. У короля везде свои уши. Если тебя услышат, твоя голова покатиться по этому же эшафоту, — перешёптываясь, двое мужчин удалились, и разговор затих. Месяц подобного обращения? Возможно, он напал на короля? Нет, тогда бы его убили в ту же минуту. Может, вор? В то мгновение, когда он шагнул в сторону внутреннего двора, а мужчина с кнутом в руке начал рисовать полоски на теле приговоренного, Драко понял, о ком говорили мужчины. — О, боги, пират... Гарри...? Драко заколебался — он не был уверен, хочет ли увидеть человека, подвергающегося наказанию, которого сам предал. Он стоял в тени, наблюдая, как поднимается и опускается кнут и слушая полные боли стоны Гарри. Внутри поднялось чувство вины. Он был так сосредоточен на происходящем, что рука Дафны, коснувшаяся локтя, заставила его вздрогнуть. — Ах, — засмеялась она, — теперь я понимаю, почему ты не слышал, как я зову тебя. Должно быть, это большое облегчение — увидеть свершившееся правосудие над человеком, возглавившим восстание против короля, — её глаза опасно сузились, пока она наблюдала за ним. — Ходят слухи, что восстание еще не подавлено. Он отказывается сообщать королю какую-либо информацию, хотя Лаванда, эта сучка, смогла обнаружить их укрытие, — она злобно улыбнулась, и у Драко кровь застыла в жилах. — Она убила того пирата. Шотландца. — Ирландца, — поправил её Драко, почувствовав внезапную тошноту. — Симус был ирландцем. Её сверкающие глаза снова смотрели ему прямо в лицо. — Наследие предателя не имеет значения. Ты забываешь своё место, мой лорд. Драко сразу же почувствовал едва уловимую угрозу в ее словах: если его мысли примут неверный оборот, то очень скоро он окажется на гильотине. Он понял, что его жена пылала такой же злобой, как и король. Судя по тому, как она организовала собственную свадьбу всего лишь через неделю после его вступления во владение старым поттеровским домом, у неё были прекрасные способности, чтобы командовать армиями. Теперь это была молодая миссис Драко Малфой, будущая герцогиня Эссекса. Титул герцога Девонширского всё ещё принадлежал Поттеру, но Драко знал, что король Волдеморт отдаст приказ казнить его. Это всего лишь вопрос времени. Они продолжали прогулку по внутреннему двору, время от времени Дафна останавливалась, чтобы перекинуться парой слов с жёнами других знатных господ. Глаза Драко бесцельно оглядывали толпу, но вдруг он заметил знакомое лицо. Густые каштановые волосы женщины были стянуты в пучок, и лишь несколько вьющихся прядок обрамляли лицо в форме сердечка — Нимфадора Тонкс вполне могла сойти за молодую леди среднего класса, вышедшую на утреннюю прогулку. Но Драко было не провести. Женщина была шпионом. И если сейчас она здесь, то очень скоро друзья Гарри узнают о том, что с ним произошло. Опустив взгляд чуть ниже, он увидел маленького мальчика — своей маленькой ладошкой тот сжимал её довольно изящную руку. Широко распахнутыми карими глазами он оглядывал суетящуюся толпу, и Драко понадеялся, что ребёнок не стал свидетелем состоявшейся час назад казни. — Дорогой, где ты витаешь? Мне уже следует ревновать? — в голосе Дафны было нечто, напугавшее Драко, но он притворился, что ничего не заметил. — Я всего лишь подумал, что хотел бы вскоре получить такого сына, — ответил Драко, кивнув в сторону маленького Тедди. Он страстно улыбнулся ей, зная, что несколько глаз — и ушей — направлены в их сторону. — Или дочь. Если она будет похожа на свою мать, то станет отличной женой, и даже сам принц не смог бы найти в ней изъян. Дафна, казалось, на мгновение лишилась дара речи, а стоявшие поблизости женщины захихикали, услышав его заигрывания. Драко склонил голову в их сторону, прежде чем проводить жену через ворота, ведущие к замку и к охраняемому парку. Затянувшееся молчание жены убедило его, что она была слишком озабочена его заявлением, чтобы понять, кем был тот ребёнок. "Гермиона говорила, что мальчик был рождён в результате прошлых отношений. Джинни намекнула, что его отцом был брат Сириуса Блэка, Регулус, которого убили по приказу Волдеморта. Если это правда, то Тедди имеет право на небольшое, но приличное наследство. Конечно же, как только король узнает, кто они такие, им всем грозит виселица или гильотина. Шпион она или нет, ей в любом случае не следовало приводить сюда сына." Поток его мыслей был прерван появлением отца — лицо его вытянулось и осунулось. Некогда блестящие, а сейчас безжизненные платиновые волосы были стянуты в хвост. В первый раз на памяти Драко герцог действительно выглядел на своей возраст, если не старше. — Отец, с тобой всё в порядке? Люциус взглянул на сына, на лице не отразилось не единой эмоции. — Врачи короля нашли способ замедлить развитие болезни. Драко заставил себя улыбнуться. — Какое радостное событие. Я уверен, ему было тяжело всё это время. Кивок был ему единственным ответом. — Дафна, вы обворожительны, как всегда. Дафна отрывисто рассмеялась, отчего оба мужчины сжали челюсти, и жеманно хлопая ресницами, уставилась льдистыми голубыми глазами на старшего Малфоя. — Вы слишком добры, милорд. Мы с Драко как раз собираемся нанести королю визит. Возможно, мы сперва немного прогуляемся с вами. — В этом нет необходимости. Король уже осведомлён, что вы находитесь во дворце и ожидает вас, — Люциус помолчал, его глаза внимательно оглядели лицо молодой женщины. Эта хладнокровная охотница за деньгами была совсем не похожа на ту Дафну Григнрасс, которая играла с Драко и Панси, когда они были детьми. Та девушка была тёплой и любящей. — Дочь моя, я был невнимателен к вам, когда заболели и скончались ваш и родители. — Милорд, вы беспокоитесь по пустякам, — она снова засмеялась, но её голос выдавал совсем другие чувства. — После того, как умерла моя мать, отец попытался заставить себя жить дальше. К сожалению, он не смог справиться с потерей и покончил с собой. После этого, меня отправили к Лестрейнджам, которые и воспитали меня, — её глаза блеснули таким огнём, что Люциусу немедленно захотелось оттащить от неё своего сына. — Вернее, они занимались моим воспитанием, пока моя приёмная мать не была убита этим пиратом, — она выплюнула последнее слово, а её ногти больно впились в руку Драко. — Мои извинения, дочка. У меня не было намерения поднимать такую печальную для вас тему, — Люциус низко поклонился. — А теперь, пожалуйста, позвольте мне покинуть вас. Это была долгая ночь, и, если я не отдохну, день будет не менее длинным. Драко, зайди ко мне, как только появится возможность. Полагаю, что утро в субботу подойдёт? У твоей жены уже есть определённые обязательства, а это позволяет тебе не столь тщательно её контролировать, — он развернулся к Дафне и почти беспечно добавил. — Я работаю над своим завещанием. Мне бы хотелось оставить вам обоим Эссекс, но также у меня есть желание завещать вам кое-что и по отдельности. Вы не возражаете? Она снова была скромна и очаровательна, и, хлопая ресницами, смотрела на свёкра. — Всё, что вы сделаете, отец, будет замечательным. А сейчас, если вы нас простите, я бы не хотела заставлять короля ждать, — она присела в реверансе, Драко поклонился, и они прошли мимо старшего Малфоя. Когда они вошли в тронный зал, Люциус поймал себя на том, что снова волнуется за сына.