Хроники геройского табора

Все-то в человеческих землях кажется Ксеоне жутко удивительным и занятным, за каждой мелочью бегает, так что им всем геройским табором приходится сходить с прямой дороги, ведущей домой, чтобы посмотреть на то, что им всем кажется вещью обычной и не стоящей внимания, а демонессе — чудом расчудесным, какого в Демонисе никогда не было. Кристиана злит не столько эта задержка, сколько возмутительное поведение товарищей. Ладно Билл, он вообще, как магией суккубьей очарованный, слова поперек жене сказать не может, а вот Тейн, с отвратительным энтузиазмом что-то строчащий в полевом дневнике… Паладин в который раз дает себе зарок не связываться больше никогда с шальными магами и Искателями Сокровищ, но все равно понимает, что увяз в этом слишком глубоко, чтобы безболезненно выдрать себя из этой дружбы. А друзья своих не бросают на растерзание демонессам. Даже если эти самые свои, гадко подхихикивая, наперебой кричат, что из всей компании он один остался девственником, и это надо срочно исправить. От тяжких дум его отвлекает очередной звонкий крик Ксеоны, углядевшей новую «диковину». Тайлер тоскливо возводит глаза к небу под добродушный смех Матиуша, уже вооружившегося тетрадью и зачарованным пером. — Мы преодолевали это расстояние в четыре с половиной раза быстрее, когда были одни, — сетует он, взывая ко всем Богам сразу. — Не знал, что церковники умеют считать, — с таким серьезным показным уважением говорит маг, что руки так и чешутся стукнуть. — Я думал, вы только молитвы учите. Что это там, кстати? Кристиан прищуривается. — Торговец фруктами, — упавшим голосом произносит он. — Проклятые фрукты! — А чем же тогда святым братьям питаться во время поста, если и фрукты уже прокляты Его Святейшеством Кристианом? — хохочет Тейн, пришпоривая свою черную норовистую кобылу. Они нагоняют молодоженов, когда демонесса с горящими глазами держит на ладонях, сложенных лодочкой, зеленое яблоко: свежее, сочное, с глянцевито блестящим бочком. Гилберт с глуповатой улыбкой отсчитывает торговцу стоимость, и оба его товарища синхронно морщатся: почему-то их исключительно полезная служба королю Марку никак не отражается на их бюджете или кредите у торговцев. Скидок, и тех не делают, хотя без доблестного «геройского табора» мир бы давно рухнул к ногам, ну, титана Сета, например, или еще какой-нибудь дряни помельче, вроде той же сошки Карраха. — А что с ним делают? — спрашивает Ксеона. — У вас в Демонисе не бывает фруктов? — оживляется Тейн, строча у себя в дневнике. — То есть, никаких торговых договоров и поставок из нашего мира? Неужели все держится на внутренних ресурсах и приобретенных душах? — Его едят, — устало поясняет Тайлер, с завидной стойкостью игнорируя новое увлечение Матиуша: какой-то запрещенный раздел магии под названием экономика, что было как-то связано с налогами и плюгенами, но разбирались в этом только сборщик налогов и, собственно, их шальной маг. — Прямо так, откусывают и… Он осекается, когда демонесса легко запихивает в рот целое яблоко. Он готов поклясться, что челюсть у нее растянулась, как у змеи, но не говорить же об этом напрямую! — Вкусно! — суккуб улыбается, облизывая спелые, чувственные губы. — Ваша человеческая еда не так уж и плоха. — И правда… — рассеянно бормочет паладин, пытаясь уложить увиденное в картину мира и отчаянно не справляясь. — Значит ли это, что ты никогда не пробовала ничего человеческого? — тут же атакует демонессу Тейн. Все дружно стонут.