Огненная капля

      Всю дорогу домой я размышлял о Люси: «Неловко вышло. И что сейчас делать? Надо подождать, пока она успокоится. Пару деньков. Потом извинюсь и забудется все. Всегда прокатывало. Должно и сейчас сработать. Надеюсь на это. А пока сгоняю к Хеппи. Узнаю, как они там. Вот интересно, что она так разбушевалась? Что там было такого? Даже без языка. Люси и есть Люси. Никогда не знаешь, что у нее в голове. По сути ничего серьезного не произошло. Стоит ли поднимать из-за этого бучу? Не думаю. Но, видимо, вышло за грани дозволенного, в Люськином понимании. Извинюсь — и дело с концом. От меня не убудет.Тем более чуточку вины я все же испытываю. Совсем немного. Даже не знаю, из-за чего».       Вот так, недолго думая, я решил свалить из Магнолии на короткое время. Оставить напарницу одну. Это было не самое верное решение. Люси       Я не знала, куда себя деть. Душа, раздираемая противоречивыми чувствами, металась из угла в угол.       С одной стороны, ощущения от поцелуя были потрясные: в животе запорхали мотыльки, голова кружилась от мягких и неловких губ Драгнила. Разум помахал ручкой, отменяя дальнейшую деятельность мозга.       «Было здорово! В голове ни одной мысли, в ногах — вата. Как будто я лежала на цветочной поляне летним днем, наслаждаясь солнцем и теплом».       С другой стороны, я была злая, как стая бродячих собак холодной зимой. Нацу украл мой первый поцелуй. Нечестно! Он должен был достаться моему любимому человеку после долгих ухаживаний. Романтическая атмосфера. Признание в любви. Мои счастливые глаза. Ответ. И долгожданный, самый сладкий, самый первый поцелуй. Такое представление у меня было. А тут на тебе! Драконий сын решил все по-своему.       «Это неправильно. Друзья не целуют друг друга в губы. Неприемлемо! Недопустимо! Не верится! Что делать теперь? Воспринимать ли данную ситуацию, как выражения нежных чувств саламандра? Ну да, конечно! Любовь и Нацу. Даже представить такого не могу. Несовместимые вещи. Но ведь все когда-то взрослеют. Просыпается интерес к противоположному полу. Хочется побольше узнать о девушках. Никогда не думала в этом контексте о Драгниле. Хм, а ведь он тоже парень».       Отгоняя от себя навязчивые мысли, я отправилась в ванную смывать накопившуюся усталость. Усталость-то я смыла, но мозг продолжал думать о вечернем инциденте в разных ракурсах. Голова заболела мгновенно. Пытаясь настроиться на другую волну, я удалилась в кухню. Хотелось кушать.       «С утра ничего не ела. День был трудный. Я так ухайдокалась! Скорее бы голову на подушку положить».       Спала отвратительно. Снилась какая-то чушь. Раз сто просыпалась. Во сне Нацу бил меня по лицу. С чего бы это? Еще у него были демонические рога и вампирские клыки. А еще злые и лишенные всего человеческого глаза. Ужасающее зрелище. Я до одури боялась нового Драгнила. Он злился на меня, заламывал руки, хватал за волосы. Потом заходился злодейским смехом. Громким и раскатистым. Не понимая, что нахожусь в плену у иллюзий, я плакала и просила его остановиться. Ничего не выходило. Едкий оскал был мне ответом. Боли не чувствовала, только наижутчайшая паника и обида поселились в сердце. За что? Этот сон повторялся каждый раз при каждой попытке заснуть. Невыносимо!       Примерно к середине ночи мне надоело. Я ненавидела все и вся! Скрипя зубами, зашагала на кухню.       «Хоть чаю попью. Лучше кофе. Спать сегодня не буду. Толку нет. А с чего бы мне вообще такое снится? Туфта какая-то. Нацу бы ни за что такого не сотворил. Быть не может! Приснится же! Сон отбило напрочь. Откуда вообще в моей голове нарисовался его демонический образ? Подкорка выдает неслыханное!» — мысли опять вернулись к напарнику. Слишком часто вспоминаю его. Непривычно. Несвойственно мне. Голова разболелась пуще прежнего. Решила сесть за свой роман. Посвятить ему бессонную ночь. Отвлечься и заодно принести пользу писательскому братству.       Уже почти рассвело, когда я, исчерпав свое вдохновение, выбилась из сил. Морально, конечно. Да и физически не фонтан. Такое ощущение, будто кто-то тихо и незаметно закачал мне в голову туман. И он сейчас вращается в черепной коробке, периодически застилая глаза. Но, как ни странно, я была довольно бодра. Соображала, правда, плохо. Мысли плавно перетекли к моему напарнику. Снова.       «Он хороший парень. Симпатичный. Сильный. Легко может претендовать на титул благородного рыцаря. Женщина, которую он выберет, будет как за каменной стеной.Только маленько не дозрел. Но дело поправимое. Стоять! Я что, думаю о Нацу, как о парне? Слишком часто. Сказываются последствия недосыпа? Определенно».       Решив не оставаться наедине со своими внезапно возникшими романтичными мыслями, я отправилась в гильдию.       «Все бы хорошо, только что мне делать с Нацу? Как себя вести? Игнорировать? Злиться? Обижаться? Или сделать вид, что ничего произошло? А может, он сам захочет что-нибудь мне сказать? Извиниться? Надеюсь! Воспользуюсь тактикой булыжника: ничего не вижу, ничего не знаю, вчера мы с тобой не целовались», — как ни крути, а Драгнила из головы невозможно было выбить. Он, как заноза, впился в мои мысли. Как жвачка, запутался в волосах. Как репей, прицепился к подолу платья. В общем, Нацу Драгнил — приставучий тип.       Сидя за барной стойкой, я обсуждала с Мирой какую-то повседневщину. Она рассказывала последние новости. Я слушала и мерзла. Непривычно без драконьего огня. Зябко. В очередной раз покрываясь мурашками, я обратилась к барменше: — Мира, можешь чаю налить? — Конечно, могу. Это же моя работа. Не считаешь странным пить чай в июле? Или тебе холодный? — полюбопытствовала Миражанна, поглядывая на меня с интересом. — Горячий. После двухдневного пребывания в теле Нацу меня морозит. Думаю, скоро акклиматизация закончится. Мира, сочувствующе вздохнув, принялась выполнять заказ. Кое-что меня интересовало, но я не решалась спросить. Вдруг барменша меня неправильно поймет. Наверное, все же стоит озвучить вопрос. Набравшись храбрости, я задала его: — Не знаешь, где Нацу? Мира, отвлекаясь от своих прямых обязанностей, удивленно приподняла брови. — Не знаю. А вы что, поругались? Обычно вместе приходите. Тут-то я и села в лужу. Рассказывать правду не следует. Иначе демоница замучает меня до смерти расспросами и заставит краснеть от смущения. К такому я не готова. Придется придумать безобидную и нетривиальную отмазку. В голову ничего не приходило. Мира приняла мое молчание за знак согласия. Она утешающе положила руку на мое плечо и попыталась скрасить мою якобы печаль напутственной речью: — Не переживай! Помиритесь! «Очень содержательно! Я прям воспрянула духом и воспарила к небесам». Настроение быстро катилось вниз. Недосып. Да еще и голова закружилась. И Нацу где-то шляется. «Что за день?! Пойду-ка я домой. Попробую вздремнуть. Надеюсь, Драгнил здоров и его не колбасит, как меня. А вдруг у него температура? Акклиматизация. Может, он и встать не может! Вот я эгоистка! Нужно скорее бежать к нему! Некогда чаи гонять», — с этими мыслями я подорвалась как ошпаренная. Тут же почувствовала, как мир перед глазами завертелся, зарождая тошноту в желудке. Мозг, не успевая справляться со сбоями организма, предпочел отключиться, на прощание неодобрительно шикнув. Тело, лишившись руководства, обмякло, как мокрое одеяло. Потеряв равновесие, я полетела на пол. А дальше темнота… Нацу Погостив один день у Хеппи, я решил вернуться в Магнолию. Тревожное чувство не покидало меня. Может быть, вина? Не знаю. Эльза попросила передать записку мастеру. Венди продемонстрировала новый прием. Шарли, как всегда, была безразлично настроена. Хеппи — на удивление, легко — отпустил меня обратно. Тренировки идут ему на пользу. Взрослеет парень.       Набравшись храбрости за день пребывания в горах, я уверенно шагал в сторону дома напарницы. Речь не подготовил, но настроен оптимистично. Буду импровизировать. «Окно закрыто. Либо обиделась, либо дома нет. Пойду посмотрю!» Первый раз на своей памяти подошел к входной двери Люськиной квартиры. Постучал кулаком. Нет ответа. Постучал сильнее. Тот же эффект. «В хате пусто, — констатировал очевидное мозг. — Придется тащиться в гильдию».       Мира встретила меня в тревожном расположении духа. На лбу залегла морщинка. Взгляд расфокусирован. Под глазами круги. Не спала что ли? Стоит, вяло протирая бокал. Что тут творится? — Мира, что у вас тут происходит? — требовательно спросил я. Та вздрогнула от неожиданности. Глянула в сторону звука. Удивилась и обрадовалась одновременно. — Нацу! Как же хорошо, что ты нашелся! Где ты был? Я везде тебя искала! У нас беда! — Что такое? А Люська где? — Беспокойство нарастало вследствие наличия двух факторов: случилось что-то плохое и напарницы нигде не было видно. Мира вместо ответа отправилась в одну из палат лазарета, жестом прося следовать за ней. Тревога сменялась паникой. Чутье меня не обмануло. В палате на кушетке, закрыв глаза, лежала Люси. Бледная. Не шевелится. Что за хрень? Мира соизволила пояснить: — Она в обморок упала. Полюшка сказала, что у нее физическое переутомление в совокупности с моральным. Должна скоро очнуться. — Из-за чего? — спросил я, садясь на стульчик у кушетки. — Скорее всего из-за вашей перемены тел. Стресс для организма. Я вчера просидела с ней всю ночь. Думала, проснется. — Глаза барменши увлажнились. — Соберись. Все с ней будет в порядке. А ты иди домой отсыпаться! — пытаясь подавить истерику барменши в зачатке, настоял я. — Нет, я не оставлю ее одну! — Мира сопротивлялась как могла. — У меня еще и работа. — С Люськой посижу. Гильдию изнутри закрою. Иди спать! Смотреть на тебя страшно. Давай топай! — продолжаю гнуть свою линию. Мои убеждения сработали. Миражанна, смирившись с судьбой, вышла из палаты. «Одной больной меньше. К завтрашнему утру будет здорова. Поспит. Отдохнет». Я глядел на Люси, практически не моргая. Следил за каждым вдохом и выдохом. Чувство вины маленькими, но очень острыми иголками кололо меня в левое подреберье.       «Если бы я сразу извинился, такого может и не случилось бы. А я как трус сбежал. Надо было стойко держать оборону, а не линять в кусты. Если она вообще не очнется? Что тогда делать? Как быть? Как бы то ни было, это же просто переутомление. Ничего серьезного же? Правда? Конечно. Все будет хорошо. Она скоро придет в себя. Ни на шаг не отойду до этого момента».       Чувство вины привело друга — стыд. И они с разных сторон продолжали атаку мелкими отравленными иглами.