Вечная жизнь Свободного города

      Яркий свет ударил в глаза. Да и немудрено, после стольких часов полёта в полудрёме и во мраке; пробуждение было как нельзя кстати. Бодряще оно действовало на настроение и движение. Толпа буквально вывалилась из самолёта и быстрыми короткими шажками направилась к отстойнику аэропорта, где всех ещё будут держать минут двадцать, а то и больше. Хм, этот свежий морской запах Прибрежной долины, его нельзя было забыть. Именно здесь можно поджидать мировых знаменитостей, когда-то так нечасто заглядывающих в Либерти. Но сейчас не об этом.       Она нервно поглядывала на часы. Поскорее хотелось «выползти» из аэропорта имени Фрэнсиса и направиться туда, куда она приехала. Туда, для чего она здесь. Кто-то пихнул её в бок, отчего сделалось дурно. Она медленно, слегка пригнувшись и приложив левую ладонь к ушибленному месту, подошла к лавочкам и села, крепко вцепившись правой рукой в ручку чемодана. Посмотрев несколько раз во все стороны, она поморщилась, нехотя убрала ладонь с бока и достала из кармана какую-то скомканную бумажку. Ещё морщась от неприятного ощущения в боку, она развернула бумажку и принялась её читать. На некоторых строчках она щурилась, будто плохо разбирала то, что написано. То глаза округлялись от удивления. В ту же минуту она начинала покусывать нижнюю губу в волнении и каком-то странном ожидании. Раннее утро напрягало своей прохладой, и девушка, будучи одета в лёгкую белую майку и джинсы, поёживалась, когда толкучка, образованная у запертых дверей, изнывала от жары, поскольку все дышали в затылок друг к другу. Девушка прижала письмо подбородком к груди и быстренько достала из сумки ветровку. Прытко натянув её, она закрыла лицо капюшоном и принялась читать дальше. Перечитав письмо, она недоумевающее остановилась на последних строчках, войдя в какой-то транс на пару минут, и снова пробежалась глазами по письму.

«Милая моя Лоли!

      Здравствуй, дорогая. Ты наверняка и не ожидала получить от меня что-то и, уж тем более, письмо. Хотелось бы извиниться перед тобой за такие ужасные проводы тебя. Надо бы порадоваться, ты едешь к родителям, всё чудно. Но нет, я же, стервозная такая сучка, всё испортила. Ты должна понимать, это была просто ревность. Бабская такая ревность. Ты же тоже меня к нему ревновала, не так ли? Когда он привёз меня с тусовки по просьбе Сальваторе, ты же ревновала? Но давай не будем об этом. Ты сильная духом. Я слабая. Он нужен мне, и ты мне его отдала. Я благодарю тебя за этот подарок. Многие наверняка поговаривали тебе, что я и Аска [1] любовницы. Нет. Это не так. У неё есть жених, только он сейчас в делах, в Сан-Фиерро где-то. Мы нормальной ориентации, просто, подруги… может… хорошие.       Не знаю… любит ли он меня? Этот странный молчаливый «Фидо»? Как ты думаешь, он любит вообще кого-нибудь? Я думаю, да. Деньги. Хотя, деньги, это же «что-нибудь», предмет неодушевлённый. Я помню твои уроки правильного говорения, милая. Я помню.       Деньги он любит. Это точно. Жестокость – его хобби. Но чем же он зацепил нас? Для чего он выручил тебя, не попросив ничего взамен? Для чего он помогает мне, ничего не отвечая на этот вопрос?       Он чудесен. Или я тупая идеалистка. И ты тоже. Не тупая, но всё же, ты тоже идеалистка тогда, раз мы чуть ли не дрались за него. Но ты ещё молода, куда моложе меня, да и его. У тебя наверняка пройдёт. А вот у меня… вряд ли, Лоли… Мне скучно без тебя, признаю это! Аска - это одно. Она деловая баба. Она, кстати, поймала Мигеля, ты представляешь! Мы били его плётками, а он так задорно кричал своим колумбийским тяжёлым тембром… Да! Было весело. Было…       Он тоже скучает по тебе. Как он сказал, я слишком много болтаю. Но разве это так? Я просто хочу узнать о нём побольше. Просто хочу знать его. А он не желает говорить. С тобой он не беседовал много, но откуда ты, проворная такая, знаешь его лучше меня?       Недавно он поцеловал меня. Быстро, кротко, но приятно. Я так счастлива! Но не всё так хорошо… Мне страшно! Страсти накаляются. Меня никуда не пускают из дому. Аска часто кричит. А его часто нет… Где он пропадает? Представь, если эта сука, эта Каталина ворвётся к нам и попереубивает всех нас за своего колумбийского ублюдка? Я боюсь. Боюсь потерять нашего молчаливого «Фидо». Боюсь умереть. Я не хочу этого. Но… Я чувствую. Что-то не то… Что делать?       Приезжай, пожалуйста. Посиди со мной. Мне так страшно. Так жутко. Я не умею стрелять, а ты умеешь, хоть немного. Приезжай, умоляю. Не отвечай ничего, просто приезжай! Ладно, Лоли? Хм… Хотя я знаю, что тебя это прозвище бесит. Прости!       С любовью, чмафи-чмафи, Мария Латоре [2]».       Так называемая в письме Лоли оглянулась. Всё было как и прежде. Свет за окнами становился всё ярче. Шёл седьмой час утра. Перечитав письмо ещё на три раза, девушка печально вздохнула, свернула его пополам и положила в карман ветровки.       Замок в двери отстойника щёлкнул — открыто. На выходе стояла недовольная женщина, проверяющая билеты. Толпа резко из стоячего положения перешла «в текучее». Это напоминало три состояния воды. Вот вода была твёрдая, толпа стоит. Вот вода растаяла и потекла - толпа ринулась к выходу. И когда вода испариться, то толпа разъедется по своим делам, для которых она и прилетела в Либерти-Сити.