Вечная жизнь Свободного города

      Нико снова промолчал. Казалось, он взял неплохой урок выдержки у Клода. Тот тоже молчал. Всегда. Когда ему хамски грубили, унижали и даже истерично орали ему на ухо. Он молчал. Позволить говорить себе он мог не часто. Но Лейла хорошо помнила его приятный на слух голос. Он казался, каким-то бархатным, что ли, может именно от того, что слышали его очень редко. Нико был куда разговорчивее Клода, да и голос у него звучал иначе. Как-то более по-мужски, со странным европейским акцентом. Возможно, даже славянским. Слушать этого нового знакомого было интересно и немного непривычно, после стольких лет, проведённых с «заамериканенным народом». Но сейчас рассуждать об акцентах и тому подобном ей было некогда. Все мысли были заняты Марией и тем, что произошло. Клод бы не допустил этого. Он много чего не допускал. Не допустил он и того, чтобы юная Лейла обливалась горькими слезами отчаяния. — Присаживайся, — сказал он, усаживая её на матрас, — Перестань ты плакать.       Лейла вытерла слёзы, изредка вздрагивая от шока. — Хватит. Не в моих правилах говорить много. Но я могу внимательно слушать. Что у тебя? — Ну, а… — Лейла всхлипнула, — а чем же девка от девушки отличается? — А, значит, ты меня слушала. Девушки подобны шашкам. Не всякой удаётся, но попасть в дамки желает каждая. Так вот, способы попасть в дамки разные есть. У меня язык не повернётся назвать продающую себя особу девушкой. Только девкой. Не все мужчины эти понятия разделяют. Все потому что самцы от природы. — То есть, шлюхи – это девки? А серые мышки, девушки? — Не всякая серая мышка ужасна и некрасива. И не всякая шалава привлекательна и желанна. — Значит… — Ты можешь считать себя девушкой. А какой, серой или нет – от тебя зависит. Так что же?       Лейла вздохнула и приготовилась рассказывать всё, что её мучило, человеку, которого она совершенно не знала.       Клод умел успокоить так, как этого не умеет никто другой. Он не бросался в объятия, говоря сладкие слова. Он говорил как есть, но предоставлял это так, что плакать не оставалось и повода. Любил ли он Марию? Никто уже и не узнает. Но он бы не стал просто так жить с женщиной, тем более заводить с ней ребёнка. Теперь же не осталось ни Марии, ни Клода. Маленькая Грейси Смит осталась одна. Как и Лейла шесть лет назад, в ту тёмную ночь. Молодой человек по имени Клод объяснил ей в тот вечер, чем девка отличается от девушки. Оказывается, не только звучанием. Знакомство с Марией было менее приятным, насколько это помнила Лейла. То был пасмурный вечер, Клод раздражённый влетел в гараж, на ходу снимая куртку и футболку. — Что такое, что за стриптиз на ходу? — Хм, когда мне перестанут поручать следить за набитыми дурами, тогда, наверное, и не будет стриптиза! – гаркнул Клод, переодевая футболку. — А что случилось-то?       Он указал на залитую чем-то футболку, лежащую на полу. Лейла подняла футболку и понюхала пятно, пахло виски. — Виски?       Клод кивнул, поправляя рукава куртки. — На тебя кто-то пролил виски что ли? Тут ещё по-моему… водкой пахнет?       Клод развёл руками, направляясь к выходу. — У-у, красавчик, а ты тут обитаешь? – вдруг послышался пьяный женский голос за дверью.       В гараж вошла девушка. В голове у Лейлы промелькнула мысль, что Клод опять возит проституток по наказу Луиджи, владельца стрип-клуба. Но нет, та девушка была более ухоженной, шмотки на ней были фирменные, это точно. В руках она держала бутылку виски, еле держась на ногах, которые подкашивались на длинных тонких шпильках. Леопардовая мини-юбка съехала слегка вниз, блузка с глубоким декольте была залита, видимо, виски, как и футболка Клода. Девушка раскосо улыбалась, постоянно посмеиваясь. Клод просто прошёл мимо, садясь в машину. — Он такой молчаливый, да ведь? — Ага. В развозе «девушек по вызову» это не лишнее. — Ты что, я «девушка по вызову» по-твоему? — Я не сказала этого.       Девушка подошла к Лейле и, размахивая перед ней бутылкой, начала нести какую-то чушь, вставляя после каждого слова нецензурную брань. — Да заткнешься ты уже, а! – не выдержала Лейла, отпихнув её назад.       Клод зашёл в гараж и молча запрокинул девушку на плечо, та брыкаясь, уронила бутылку и завопила: — Да вы у меня помои жрать будете! Я Мария Латоре, ЛА-ТО-РЕ, сволочи!       Молчаливый парень помахал на прощание и, заперев госпожу Латоре в машине на заднем сидении, сел за руль. Лейла покачала головой, обдумывая, какую же истеричную шлюху повстречал Клод. Она понадеялась, что эта алкоголичка больше не явится на пути. Но нет, всё должно было сложиться иначе. На тот момент желать видеть и тем более, жалеть эту Марию Латоре не хотелось, да и не за что было. Но не теперь, когда она являлась женой Клода и матерью пятилетней девчушки. С какой-то призрачной надеждой на лучшее Лейла поёжилась от холода и подняла голову. Нико остановился напротив площадки дома. — На месте.       Возле подъезда никаких машин уже не было. Улица оказалась пуста. Она была совершенно безлюдна, зато ветер надувал кучу мусора и бумажек. С крыш капала вода, на дорогах образовались лужи. Зрелище не из приятных и уж тем более не из согревающих. — Э, спасибо. Подождёшь меня здесь, хорошо? — Да без проблем. — Если вдруг кто-то… — … пойдёт тебя ловить, думаю, нужно будет их остановить или как? — Хм, можешь, конечно, свалить, но тогда девочка… — Всё ясно. Жду здесь, если что, предупрежу тебя. — Я оставила сумку у тебя… Прибежишь тогда туда, ко мне? Второй подъезд, третий этаж, окей? — Хм, второй, ладно. — С той стороны. — Я знаю. — Чудно. — Там проживала одна моя знакомая, неподалёку, в первом подъезде. — Вообще отлично. — Ага, — Нико включил радио.       Лейла неуклюже вышла на улицу. Ветер сразу продувал до костей, и мокрая одежда стала теперь ещё неприятно холодной. Ощущения дурные, поэтому ничего не выжидая, девушка сразу же забежала в подъезд. Но не успела она подняться на нужный этаж, как её остановили, взяв за запястье руки. — Стоять!       Лейла в ужасе обернулась, но тут же выдохнула облегчённо. Это был тот самый дворник. — Ты хоть понимаешь, что это долбанное самоубийство приходить сюда снова? — Что, с чего? — Эти ребята, что, просто так что ли тут ходы все перекрывали, а? — Я-то откуда знаю? — А я вот знаю. Он узнал тебя, тот парень, и ты тут неспроста появилась, эта дура что-то промышляла. Торговали травкой? — Вы с ума сошли? У неё ребёнок был! — Я знаю, и что с этого? Она разбилась сегодня, я видел по новостям, крутят до сих пор! И тут приезжают ребята, приставляют мне пушку к башке и говорят: молчать. — Я не знаю, о чём Вы. — Он попросил остановиться тебя! — И что? Спутал. — А ты драпанула бегом! — Ну и? — Не приходи сюда больше, слышишь? Они мне сказали сразу же звонить, если кто-то объявиться. Не позвоню – голову прострелят. — Мне просто кое-что поглядеть в квартире, и я уйду. — Там вряд ли осталось что-то, сейчас ещё и копы приедут. Вали отсюда. Я не позвоню лишь от того, что знаю, что у девчушки никого нет, только ты, и то, не уверен… — Я просто погляжу. Ладно? Отпустите уже мою руку, терпеть не могу, когда… — Бегом, ты слышишь меня? Больше пяти минут задержишься — и я позвоню. И мне будет плевать, что сюда привалят эти увальни и копы потом. Мне ещё внучку растить надо, пуля в лоб – это не для меня. — Пять минут, — Лейла дёрнула свою руку, побежала наверх.       Время пошло. Время вообще штука интересная, неудержимая, спешная. И его всегда мало, этого времени. Помниться, когда-то о времени решился рассуждать один из работодателей Клода, Тони Сиприани.       Это был человек довольно уважаемый в клане, приближённый к Дону. В тот день Лейла во всю отказывалась оставаться в гараже, который уже прилично успел надоесть, и Клод, не без раздражения, взял девушку с собой. Тот день был солнечным, но холодным, и на пороге своего кафетерия их встретил полноватый итальянец, хрипловато приветствуя.       Они что-то обговорили с Клодом за столиком, тот, как обычно кивнул, и, быстро сев в машину, он скрылся на соседней улице, Лейла не успела и глазом моргнуть. Тогда-то Тони и решил побеседовать с «юной школьницей», как он её называл. Помимо убийства Триады, его интересовало мороженое и философия.       Тогда он решил пофилософствовать о времени. Поначалу слушать его было скучно и неинтересно, но после горячего чая и постоянных выкриков мамы Тони из комнаты, Лейла немного смирилась с мыслью, что придётся ждать Клода именно в этом обществе. И разговор становился всё более интересным.       Да, Тони Сиприани [1] любил рассуждать о времени, но единственное, что он повторял постоянно, так это то, что время не ждёт, никогда. И чтобы его обмануть, надо быть либо Богом, либо хитрожопым засранцем, который убедит всех, что время ещё есть, даже если это было и не так. Сейчас эти слова гулко отдавались в голове Лейлы, когда она вошла в квартиру, в которой с виду ничего не изменилось.       Лейла не считала себя «хитрожопым засранцем», поэтому быстро начала открывать все ящики, предварительно обмотав руку тряпкой, дабы не оставить никаких отпечатков. Ненужных отпечатков, по крайней мере. Но ни в одном шкафу, ни в одном ящике не оказалось ничего. Хотя Лейла была готова поклясться, что в платяном шкафу у Марии лежали деньги. Теперь же там ничего не было. Никаких денег, документов, драгоценностей. На полу небрежно лежала сумочка Грейси. Даже она была вытряхнута, и десять долларов, которые малышка так берегла, пропали. — Ни денег, ни документов, ничего! Хлопья-то хоть оставили? – Лейла зачем-то прошла на кухню.       Да, там всё было на местах, кроме позолоченных рюмочек, которые так любила Мария. Лейла ещё раз осмотрела все ящики, совсем забыв, что не стоит воротить всё верх дном. На холодильнике лежал маленький блокнотик, Лейла с жадностью схватила его и вдруг вспомнила, что время-то не ждёт, и пять минут наверняка прошли. Она быстро выскочила на лестничную площадку, на этот раз аккуратно прикрыв за собой двери. У входа Лейла не заметила дворника и порядком испугалась. Но выйдя на улицу, она снова смогла вздохнуть спокойно. Нико держал дворника, заломив ему руки за спину. Тот недовольно кряхтел, пытаясь высвободится. — А ты везде успеваешь, как поглядеть, — оценила такой подход к делам Лейла. — Да уж, когда кто-то выбегает с телефоном на улицу и пытается вызвонить недавних гостей, это плохо, очень плохо, да? – Нико все ещё держал дворника. — Идите к чёрту, чтоб духу вашего тут не было, мне проблемы не нужны! Пошли вон!       Нико пихнул дворника, тот свалился на клумбу, испачкавшись в грязи. Недалеко уже была слышна полицейская сирена. — Копы едут, ох сейчас я… — завопил дворник, пытаясь подняться, но его ноги постоянно разъезжались на мокрой земле. — Бегом! – скомандовал Нико.       Они уселись в машину, и Нико, недолго думая, тронулся с места. — Ну и? – спросил он. — Ничего. — Не удивительно. Этим ребятам, видимо, не меньше твоего нужны были либо деньги, либо документы. Странно только, зачем девушку-то губить. — Я не знаю… — А это что? — Блокнот, не знаю, зачем взяла… — Я… — начал что-то говорить Нико, но Лейла не слушала.       Слёзы, подступившие к глазам и странное ощущение комка в горле, перекрыли воздух. Невозможно было ни о чём думать, ничего слышать и даже видеть. Казалось, всё вокруг потеряло то значение, которое имело. Если раньше хоть что-то заставляло поднять голову и послушать, теперь, казалось, ничто уже не сможет поднять Лейле голову. Всё то, на что она почему-то надеялась, садясь в самолёт до Либерти, вдруг рухнуло. Город стал совершенно другим. Здесь совсем другие люди, другие заведения, работа и даже гангстеры другие. Лишь грехи и интересы остались прежние. Деньги. Месть. Гордость. За что могла быть убита бедная Мария и кем? Вопрос был не из лёгких, тем более, учитывая то, что Мария так толком и не рассказала, чем промышлял Клод.       Кому он мог насолить помимо Триад, мафии и колумбийцев? Теперь всё это имело огромное значение, но сил осмыслить это не было. За эту неделю с небольшим, проведённую с изменившейся Марией и её маленьким сокровищем по имени Грейси, Лейла смогла к ним привыкнуть и снова понадеется на чудо.       А до чуда оставалось так недолго. Они бы уехали. Может, даже завтра. Но нет, всё рухнуло. Как почти год назад всё рухнуло у Клода. Судьба? Лейла не знала этого, но знала она точно одно: теперь и у неё были проблемы, насколько большие, пока не было известно. Один из громил узнал её, но откуда? Как, если Лейлы почти семь лет не было в городе?       Ответ стоило искать в событиях шестилетней давности. Но это было очень сложно, потому что уже как пять лет девушка пыталась стереть всё то, что было из памяти. Теперь же всё придётся восстанавливать. Ни мысли о Клоде, ни сожаление о том, что его больше нет, — ничего так не мучило Лейлу на тот момент, как одно: Мария мертва. Её больше нет, а значит, девочку не вывезут из Либерти в Вайс-Сити. Хоть к каким-то, но родственникам. Так что же делать? Куда податься? Никаких мыслей не осталось, и Лейла тихонько заплакала, давясь слезами. — Эй!       Но она не слушала. Она закрыла лицо руками, опустившись к коленям, и зарыдала. Повеяло воспоминаниями о том тёмном вечере, далёком от нынешнего времени. Когда Клоду, похоже, пришлось сказать слишком много для него, чтобы успокоить новоиспечённую знакомую. Сколько она так плакала, было непонятно, но то, что Нико резко остановил машину, почувствовалось сразу. — Эй, послушай! Хватит рыдать, ты уже взрослая, в конце концов! — За что они так с ней? Она никому не мешала, у неё дочь осталась! — А за что, по-твоему, около полусотни детишек могли пристрелить, при этом выкалывая глаза или оттяпывая руки, а?       Лейла вдруг замолчала, только посапывая, она подняла глаза на Нико. — Были и есть такие места, где умирают сотнями, тысячами. И рыдают не по родителям, а по детям. По невинным детям. Почему, скажи же мне, ты сейчас убиваешься так? Да, она была твоей подругой или сестрой, не знаю. Но что есть, то есть. Она насолила кому-то, и ты не стала для них препятствием. Что им было надо? Возможно, они всё взяли, а, возможно, и нет. Останься бы только ты – никто бы тебе и слова не сказал. Но осталась и та девочка. Маленький ребёнок. И ты теперь ответственна за него. Утри слёзы и лучше подумай, что ты скажешь ребёнку сейчас. Почему вы не идёте домой, где мама и вообще, что это были за парни. — Откуда у тебя присказка о детях с выколотыми глазами? — Личный опыт. — Неужели? — Я воевал. Так более понятно? Я воевал и видел море слёз, которые ничего не значили по сути. Так что успокаивайся. Тебе теперь предстоит много дел.       Лейла прищурилась, осматривая Нико. К её удивлению, она больше не смела и всхлипнуть. Похоже, что этот хам был прав.       Девушка очень испугалась, как ребёнок, когда увидела Романа, стоявшего с Грейси у входа в подъезд. Она была в широкой куртке, скорее всего, позаимствованной у Романа. Они ждали их. Лейла не знала, что говорить, это и пугало больше всего. Она не знала, что соврать. — Эй, а где же мама? Я думала, вы поехали за ней! Лейла, что такое происходит? – растерянно подбежала к ней Грейси. — Малышка… Мама… — Лейла с надеждой поглядела на Нико, потом на Романа, но те только развели руками. – Знаешь, — вдруг осмелела она, — мама ушла искать папу. Помнишь же, что он потерялся, что он ищет вас? Так вот, мама пошла встречать его. Для этого я и тут, приглядеть за тобой. — Но почему она не взяла меня? – со слезами спросила Грейси. — Это опасный путь, для взрослых. — И когда же она вернётся, и папа? — Я не знаю пока что, они дадут знать, милая… — Я хочу домой, Лейла! — Дома больше нет, Грейси. — Что? — Мы проиграли его… В прятки. — Мы же спрятались. — Правила нынче немного иные. — Но?.. – Грейси отчаянно заплакала, пряча лицо большими рукавами куртки. — Мы с тобой пока что остались одни, малышка. — Эй, Роман, нам нужна помощь! Да, Лейла?       Та кивнула в ответ. — Роман, ты поможешь нам? – обернулась к нему Грейси. — Да, конечно, мы с Нико поможем вам! – растерянно закивал Роман, поглядывая на кузена. — Нико, — Грейси подошла к нему и затормошила рукав его рубашки, — ты поможешь нам, а? Нам нужно выиграть игру!       Нико молча присел на корточки перед малышкой и погладил её по голове. Видимо, он не знал, что ответить или просто выдерживал интригующую паузу. — Я помогу, Грейси, можешь не сомневаться. — Спасибо! Мы же выиграем, да? — Мы будем стараться, Грейси. — Э, идём, Мэллори наверняка уже приготовила какао. Грейси, пошли! – увёл девочку за руку Роман.       Лейла и Нико снова остались одни. Нико встал и поглядел на Лейлу. — Эй, послушай, — сказала она ему, — я заплачу тебе. — Я не сомневался. Хорошая работа за хорошую оплату. — Не говори только Грейси, а. Пусть она побудет наивным ребёнком. — Я и не собирался. — Нам нужно где-то остановиться. У тебя есть предложения? — Да, — кивнул Нико, проведя ладонью по щетине, — есть пара вариантов. — Отлично. Наверное, твой навык вождения тоже понадобится. — Хорошо-хорошо. — Мария говорила, что хочет связаться с родственницей из Вайс-Сити… Но ничего не осталось, кроме блокнота. Поищу зацепки в нём, придётся искать, выяснять. Если я смогу связаться с этой родственницей, то Грейси будет куда отправить, и тогда моя миссия будет выполнена. — Понятно. — Я надеюсь, слишком много времени мы у тебя не отнимем. — Одно только: не впутывай Романа и Мэллори. Есть я, их не надо трогать, хорошо? — Да, я поняла это. — Отлично. Насчёт оплаты… — Заплачу тебе сполна, как дело будет сделано, идёт? Сейчас, как ты видишь, я деньгами не особо располагаю. Не волнуйся, я найду деньги. — Да я и не волнуюсь. — Ну, так как, по рукам? Оплату получишь хорошую, тем более, думаю, родственница богатая особа. Сбежать – я не сбегу, мне некуда, да и как. Ситуация к тому не располагает… Могу дать любую клятву или обещание, допустим… — Да, по рукам. Не стоит говорить лишних слов. Слова – словами, а дела – делами.       Молодая девушка и мужчина пожали друг другу руки и быстро зашли в подъезд. За всем этим пронаблюдала кошка возле мусорного бака. Она фыркнула и продолжила искать еду. Ей было всё равно на договорённости людей.