Вечная жизнь Свободного города

      Мэллори рассеянно пожала плечами и дала Лейле знак, чтобы та шла. Лейла так и сделала. Она осторожно вышла из подъезда и тут же напротив увидела того самого мужчину, сидевшего вчера в подъезде этого соседнего дома. У него была перевязана рука, но это не мешало ему кричать на весь квартал какой-то бред о конце света. Похоже, Лейлу он не узнал. Каждый, кто проходил мимо него, оборачивался в его сторону и хохотал. Будто он не серьёзное дело говорит, а анекдоты морит. Возможно, так оно и было. Американская культура не верит в смерть. Американская культура верит в деньги, власть и ночные огни. Такое мнение, по крайней мере, успела сложить об этом Лейла. Всё было иначе в Либерти. Но составить какое-то более-менее понятное мнение – лучше ли стал город, хуже ли стал – она не могла. Всё было непонятно. Странно. Всё произошло очень быстро. Так быстро, пожалуй, всё стало происходить лет с пятнадцати в её жизни. Может, это взросление, при котором время становится быстрее или что-то иное? Но детского наслаждения от жизни она больше не получала. Она просто не замечала самой жизни. Та будто пролетала мимо.       Лейла неспешно прошлась вверх по улице и свернула налево. Не было никакого желания сворачивать направо, к дому, в котором ещё вчера Лейле посчастливилось проснуться. Когда она проживала тут свою юность, очень редко отец проезжал по Бохану, всё чаще стараясь объезжать «это злачное место нарколыг и невоспитанной молодёжи». Поэтому Лейла плохо знала этот район. Да и теперь она не могла похвастаться тем, что знает город. Он стал больше, живее, величавее. Поэтому куда идти – вопрос был относительный. Пойти можно было хоть куда, а вот попасть – всё бы стало сюрпризом для Лейлы. Прогуливаясь, она старалась ни о чём не думать, вспоминая последнюю неделю, проведённую с Марией. Нет, никаких намёков на суицид, никаких разговоров о врагах. "Паранойя", – думалось обеим. А оказалось, всё куда сложнее.       Погода была сегодня значительно лучше вчерашней, лужи подсохли. Солнышко не грело, но вид его весьма радовал глаз. Штормовое предупреждение потихонечку отходило на второй план, и людей на улицах становилось больше. Всем надо было сбегать в супермаркет, накормить семьи и бегом на работу или на досуг. Никакого времени просто посидеть на лавочке, думая о жизни. Да и зачем о ней думать? Америка – страна возможностей! Действуй, а не думай! Так всегда говорил покойный дядя Лейлы. Чем-то Роман, кстати говоря, напомнил ей своего дядю. Тот тоже был полнейшим оптимистом, который считал, что ничего лучше Америки на свете нет. Именно он, как Лейла могла догадываться, дёрнул свою сестрицу уехать из родных краёв в Либерти. А сестрицей была никто иная, как мама Лейлы. Дядя Вик обожал отрываться в разных клубах, приходя под утро зачастую и рассказывая, как было круто. Именно так Лейла привыкла просыпаться в школу. Так было на протяжении пяти лет, пока дядя-таки не выиграл где-то в карты крупненькую сумму денег и не купил себе квартирку на Стантоне. Ныне это был район Алгонквина. Думал этот человек, похоже, крайне немного, зато прожил, не парясь по всяким грустным поводам, и умирал с улыбкой на лице.       Лейла прошлась мимо прачечной, которая больше напоминала заброшенный киоск, нагнетая какое-то уныние и даже страх. Страх, который, допустим, вызывают музыкальные темы в фильмах ужасов. Поэтому девушка быстренько перебежала дорогу и поднялась вверх по лестнице, ведущей дальше по улице. Страшная прачечная была позади, а прямо перед носом оказался диван, вымокший под вчерашним дождём, и раскладной столик, за которым сидела парочка старичков. Похоже, им было совершенно всё равно на мокрый диван и на то, что штаны у них окажутся такими же мокрыми. Мама наверняка не переживала за них в детстве и не наказывала, не говорила на мокрое не садиться, дабы не болеть. Поэтому они, ни на что не обращая внимания, играли в шахматы. Лейла прытко прошла мимо, поскольку два старичка тоже навеивали какое-то странное ощущение страха. Вообще, этот Южный Бохан теперь выглядел устрашающе для Лейлы. Или не нужно было в университетские годы смотреть всякую дрянь на видео. До сих пор от названия «Silent hill» у Лейлы пробегали мурашки по спине. Трусихой ли она была? Да, возможно. Она боялась мистической дряни. Тёмной стороны эго. Но она не боялась жить. А это, похоже, было в человеке самое главное, когда на дворе стоял двадцать первый век. Стоял день, поэтому страх овладевал девушкой лишь на мгновение, шла она невозмутимо и неспешно. По правую сторону дороги было интересно читать всякие вывески, рассматривая жизнь района. Парковочный гараж, магазин каких-то восточных сувениров, размен и продажа лотерейных билетов. Всё напоминало складские помещения в порту, причём заброшенном порту. Но никак не современные магазины. Может, именно этот вид, эта погода и немноголюдность на улице и веяли чем-то мистическим? Чем-то подозрительно страшным? Лейла наконец-то дошла до людного поворота – то была сплошная дорога к мосту, соединяющему Бохан с Нортвудом. Стоящие слева шестиэтажки бурлили пускай слегка сонной, но жизнью. Сворачивая к мосту, Лейла услышала забавный диалог: у обочины стояла дымящаяся машина. Возле неё кричала молодая девушка, явно волнующаяся за макияж и маникюр, а не за машину. За капотом скрывался мужчина, судя по всему, работник здешнего гаража. — Что там такое? Вы понимаете, что Кармен [1] опаздывает на укладку! — Поймай такси и не нервируй меня! – отмахнулся мужчина, не показываясь из-под капота. — Не дерзите Кармен! Кармен сурова в гневе! — И чего ты сделаешь? Ты ж за ноготки свои переживаешь больше, чем за всех голодающих мира! — Кармен… — девушка на миг задумалась, — Да, ноготками Кармен ничего не сделает, — раздосадовано опустила она голову. — Вот и заткнись, пожалуйста. Я пытаюсь понять, в чём причина.       Лейла оглядела модницу Кармен и вышла на трассу к мосту. Она быстро перебежала дорогу, не дойдя до светофора, и продолжила путь к мосту. Слегка отвлёкшись, Лейла припоминала Кармен. После она упёрлась локтями в перила моста и наклонилась вниз. Вода выглядела изумительно. Такой перламутрово-сверкающий перелив, похоже, был только здесь. В Либерти и больше нигде! До этого момента, вдруг осознала Лейла, она даже воду-то толком не разглядела, хотя пребывала в городе почти месяц. Что за бред? Как можно было не прогуляться с той же Марией, поглядеть на воду, полюбоваться природой, которая, на удивление, сохранилась в «капиталистическом адском раю». Теперь же Лейла завороженно глядела на водную гладь, про себя ругаясь. Было видно отражение удивлённой и немного потрёпанной девушки. Да, с такой стороны Лейла себя ещё не видела. Возможно, потеряй она память, она б даже и не подумала, что там внизу – это она. Слишком уж была не похожа она сама на себя. Ей захотелось спуститься поближе к воде, настолько близко, насколько это было возможно. Деревянный пирс снизу был неплохим вариантом, но не полностью удовлетворяющим. Лейла продолжила путь по мосту, всё ближе и ближе к Нортвуду. Немного приглядевшись, в лёгком тумане можно было увидеть небольшие скалы, редкие и похожие на огромные камни, всю величавость которых скрывает вода. Скалы эти показались Лейле знакомыми, и в памяти всплыл небольшой эпизод, размытый и неясный, как туман, расстилающийся над водой. — Клод, куда мы плывём? – недовольно ёжилась от холода Лейла.       Она совсем не успела взять одежду, выбежав впопыхах. Клод приостановил катер и накинул свою куртку на плечи Лейле. Та довольно улыбнулась и укуталась. — На Стантон, — ответил спустя какое-то время он. — Для чего? — Скалы смотреть, наверное. — Скалы? — Знаешь, — начал он, вцепившись в руль и аккуратно огибая большую скалу на пути, — долбакнешься вот об одну хоть, и крышка лодке. Не умеешь плавать – и всё. — Я умею. — Я зато нет. — Для чего нам на Стантон, а?       Клод ничего не ответил, продолжая огибать скалы.       Они проплывали мимо этих скал тогда. Лейла не могла сказать точно, но дойти до того места ей очень уж захотелось. Тем более, она уже видела, что там имеются лестницы к воде, значит, там останавливались лодки. Наверняка подход к воде был максимальный. Это было как раз то, что нужно. Лейла ускорила шаг, вглядываясь вперёд. Да, там был спуск вниз, небольшая набережная или что-то типа того. Похоже больше на какой-то портовый некрытый склад. Виднелись кучки песка, ящики и коробки. Может, стройка? Хотя нет, слишком безлюдно для стройки. Близ воды место казалось более тихим: трава, деревья, немного асфальтированной дорожки на пирсе. Лейла пробежалась до спуска и очутилась на пирсе. Морской воздух отогнал всевозможные страхи и опасения, оставив лишь приятные ощущения прохлады. Пробежав до края пирса, Лейла обрадовалась, увидев спуск к небольшой пустой барже, которая покачивалась в такт маленьким волнам. Именно с баржи можно было коснуться воды, чего так и хотела Лейла. Она спрыгнула с пирса на баржу и присела с краю. Коснувшись воды, она побулькала в ней руками и, обтерев руки об куртку, села на этом краешке, прижав ноги в груди. В таком одиночестве она проводила большую часть своего времени когда-то. И никто даже и не думал поинтересоваться, как проводит досуг девочка в подростковом возрасте. Всем было некогда, да или всё равно. Её не угораздило попасть в плохую компанию. Не угораздило курить, пить, продавать или употреблять наркотики. Её угораздило остаться одной. Почти что одной. По крайней мере, так она могла себя пожалеть, посочувствовать себе. С возрастом Лейла понимала, что это было, возможно, очень глупо. Осознание пришло постепенно. Но раньше это было неважно. Важно было лишь то, что есть повод пожалеть себя. Пожаловаться самой себе. Поскольку больше никому не было интересно, что переживает девочка. Может, она ничего и не переживала, и все это понимали, кроме неё самой.