Вечная жизнь Свободного города

      Джонни был сильным мужиком, уж кто бы сомневался. Только вот жизнь распорядилась его силой не так, как стоило бы. Ему не суждено было пахать на заводе, собирать машины, допустим, или же следить за целым выводком детишек. Он отдал свою жизнь на растерзание банде, байк стал его братом, кожанка – другом, а выпивка по вечерам заменяла жену.       Но всему приходит какой-то конец, хороший или плохой… это как получится. В жизни хороших концов, по сути, и не бывает. Ведь на то она и реальность, чтобы со страниц книжек мы видели нечто «хорошее». Такая мыльная драма и пользуется популярностью у мечтателей и посредственных обывателей, потому что в жизни им такого не видать. Есть и те среди писателей, кто, наоборот, брал реалистичностью, и все говорили: «как у нас»! Читатели – странный народ, подавай им либо то, чего не будет, либо то, что на него самого похоже. Никакого баланса.       Джонни распахнул двери своего заброшенного жилища, вставил новые окна и уже понадеялся делать ремонт, как вдруг деньги закончились. Просить у друзей (которые на чудо остались в живых) было крайне стыдно. А больше-то попросить было и не у кого.       Поэтому мистер Клебиц сжёг всё то, что хоть как-то связывало его с неблагонадёжным прошлым, и пошёл устраиваться на работу. По иронии судьбы устроиться удалось ему лишь в одно место. Полицейский участок. Смеяться не стоит, мистера Клебица и самого тошнило от того, что он делал. Но выхода другого он никак не видел.       Все так или иначе знали Джонни, кто не знал до сей поры безбашенных парней из «Проклятых» [1]? И в полиции даже насмехались над тем, что, если они захотят, он нигде работы-то и не найдёт, кроме как у них. Да ещё и бесплатно будет всё делать, а потом возвращаться за решётку. Плохо, когда твои грехи знает кто-то ещё, кроме тебя.       Разносить почту и следить за порядком на нижних этажах оказалось не так и сложно.       Внизу в основном и работали такие, как он. Нарушители закона, которые больше не могли промышлять привычным делом и опустились на вязкое дно Либерти-сити. На этом дне слова, люди и поступки были жгучими и разъедали тебя помаленьку. Но никто и никогда тебя не спасёт. Никто и никогда. Если только сам за ум не возьмёшься.       Несколько дней Джонни не замечал ничего сверх нормы. Несколько копов даже распивали с ним кофе и спрашивали о том, какой байк лучше подарить сыну на совершеннолетие. Да, связи помаленьку налаживались. Несколько раз в участок залетал некий мистер Фрэнсис МакРири [2], что-то кричал о том, что ему не нужны поганые деньги, а нужна чистая правда. Офицеры посмеивались над этим странным типом, а вот Джонни даже подумал, что не все настолько продажны и плохи. Хотя… слышал он где-то про этого МакРири, тот ещё проходимец! — Эй, Джонни, смотри-ка какие белоручки пришли, — окликнул как-то раз патрульный Дженкинс. — Кто это? — Говорят, агенты под прикрытием. Но ты на рожи эти погляди. Под прикрытием, конечно, почти ничего не делаешь, но я не думаю, что там должно уложиться столько жестокости и агрессии.       Лица у «белоручек» под прикрытием и вправду были настолько суровыми и злыми, что можно было подумать, что ты попал в фильм пятидесятых, где ребятам Дона нет никакого дела, сколько у тебя детей и как ты любишь маму. За тот период, что Джонни проработал на участке, он ни разу не видел ничего подобного. Участок не настолько знаменит или важен, чтобы сюда являлись люди от высших инстанций. Да и кого искать в этом захолустье? Джонни сразу заподозрил неладное, отчего оставался начеку каждую минуту своего пребывания на участке.       Начальник отдела кадров Риммер был человеком трусливым, но никогда, послушайте, НИКОГДА он бы не выдал своей трусости. Он мог много говорить, делать два дела сразу и улыбаться, а внутри у него сердце подскакивало до такого уровня, что вот-вот он мог умереть от аритмии. Но он жил, и часто по его вине умирали другие. Он не убивал их, но прокладывал верный пусть к этому убийству. Вот отчего Фрэнсис МакРири, на которого вдруг снизошло какое-то озарение (о чём даже писали газеты Либерти), яро пытался пробиться на участок. Он искал подлеца. Только вот высмотреть такого в лице Риммера было почти нереально. — Эй, братан, ты бы за кофейком сгонял, — грубо попросил однажды один из таких «детективов по обмену», как называл их сам Риммер.       Всего их было трое. И их имена совершенно не подходили им ни по наружности, ни по поведению. Джонни, как мог, избегал встречи с этими ребятами, но Либерти тоже умеет шутить. И вот такие встречи были изюминкой города.       Джонни обернулся и хмыкнул, так он делал всегда, когда его что-то не устраивало: — С хера ли? Я почту разношу, а не кофе разливаю. — Да ну? Привыкай. — Правда? А то что?       Джонни получил бы удар в лицо, если бы вовремя не увернулся. Всё же столько потасовок было пережито, что один ублюдок не смог бы переплюнуть всё то, что видел Джонни. — Если я захочу, ты и сосать у меня будешь. — Ты не в моём вкусе, — огрызнулся Джонни и поспешил уйти с горизонта.       Конечно, можно было устроить драку, но какой резон? Ни толку, ни смысла. Только лишние проблемы, ссадины и враги.       Через пару дней Джонни заметил, что делают эти парни в участке. Они составляли фоторобот, при том очень долго и кропотливо. Темнокожий бугай по имени Джи (в правдивости Джонни сомневался) долго сидел с парнем на аппаратуре и пытался что-то там вспомнить. Всё же фоторобот был готов, и команда полицейских во главе тех самых «по обмену» двинулась на улицы. — Джонни, ты только глянь! – удивился Дженкинс. — Чего ещё там? — Девчонка-то ничего такая, причём ничего, никакой информации, только изображение. Они не разыскивают её, но ищут.       Джонни выхватил фоторобот и ахнул. На бумаге была изображена девушка, которую он явно видел когда-то. Только вот что… В голове загудело. Джонни присел, стараясь вспомнить. Моменты полетели сами собой, больше всего в голове мелькала бедная Эшли [3], бедная, но очень любимая Эшли.       «Дорогой, подкинь барышню до города. Люблю тебя».       Точно, Эшли познакомилась с ней в аэропорту. Милая девчонка, которой столько лет не было в Либерти? Она вдруг понадобилась подозрительным ребятам? Как же её звали? Джонни точно не мог вспомнить, но решил во что бы то ни стало узнать, что она натворила. — Джен, сегодня я пораньше. Если босс спросит, скажи, что… — Чего-нибудь скажу. К бабе, поди? — Ты угадал.       Дженкинс понимающе кивнул и помахал приятелю. Джонни быстренько переоделся и собрался с мыслями. Он снова нарывается на крупные неприятности, хотя обещал Эшли, что пока она будет не с ним, всё станется отлично. Но нет же. Задница так и рыдает, так как давно она не видела неприятностей! Джонни вздохнул, глотнул холодного чаю из чужой кружки и ринулся вперёд.       Байк – единственное, что осталось у Джонни от прошлой жизни. Ну, он себя в этом уверял. Конечно, то, что было с тобой так долго никогда не вымрет за какие-то там несколько месяцев. Он часто просыпался в холодном поту, видя во сне умерших друзей, упрекающую его мать или брата. Именно на байке Джонни последовал за машиной одного из ребят, в которой был и некий Джи. Ехать, не привлекая внимания, получалось скверно, но Джонни хотя бы старался.       Вскоре все выкатили на Джольет-авеню. Тут-то Джонни и вспомнил, куда нужно было девушке! Сомнений не оставалось: это она. Машина остановилась около одного из подъездов, мужчины вылезли и закурили. Один из них встал на противоположной стороне, ещё один прошёлся до ближайшей подворотни и засел там. Джонни остановился на заднем дворе дома и стал слушать. — Сучка придёт, я уверен. Один из этих придурков сказал, что она тусуется на квартире, на втором этаже. — В прошлый раз мы никого не нашли там, помнишь? — Прошлый – не этот. Она должна прийти. Ей некуда деваться. — А мелкая? — Где эта тварь, там и мелкая. — За что ты так ненавидишь её? — Уж больно много у неё общего с этим придурковатым французом. — Клодом? — НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО ИМЯ, БЛЯТЬ!       Джонни решил для себя одно: он выручит девушку. Только вот как? Явиться и отвлекать этих ублюдков глупо, ведь они узнали бы дерзкого разносчика почты. Джонни встал у чёрного входа и молил Бога, в которого никогда не верил, только об одном: пусть она не сглупит и пойдёт здесь. Пусть не сглупит. По виду девушка была умной, а значит, подозревала, что за ней следят. Идти в таком положении с парадной двери было краем тупости и безрассудства.       Момент не заставил себя ждать. Джонни обернулся и увидел ту самую знакомую. — Ох, привет. Ты же?..       Но Джонни схватил девушку и поволок прочь, закрывая ей рот. — Молчи. Плохо не сделаю, а вот ребята у парадного давно тебя ждут. Гоняли уже тебя, а? Поехали-ка подальше, объяснишь всё позже. Тут небезопасно.       Девушка отдышалась и откашлялась. — Ты Джонни? — Да, а ты? — Лейла. Я же говорила. — Плох на имена.       Джонни и Лейла быстро выехали с заднего двора и покатили по узким подворотням и объездам прочь от головорезов, про которых Лейле предстояло ещё многое узнать и вспомнить.