Седьмое Небо — Притяжение
На улице постепенно подмораживает, но снег, ложащийся тонким белым кружевом на землю, не хочет это признавать, тая на редком ноябрьском солнце. В течение недели Александр усердно занимается. Андрей любезно оказывает ему помощь в этом сложном деле, и каждый день после работы они вместе шагают к нему домой, чтобы научиться играть песню за рекордное количество времени. Сначала Лунёв с трудом сдерживает себя от хватания за голову, не в силах слушать ужасное дребезжание струн, но ближе к четвергу всё меняется. Освоив бой и научившись более-менее нормально зажимать аккорды, Ерохин приступает к разучиванию слов. В субботу утром Андрей говорит, что у него может что-то получиться. После трудного дня непрекращаемых занятий, Лунтик довольно улыбается и пишет в чат, что Саня близок к идеалу и его можно показывать Далеру. Кузяева же всю неделю настойчиво преследует фраза доморощенного психолога о возможной симпатии Ерохина к нему. Эта информация, подкреплённая доказательствами их последней встречи, круглосуточно зудит в мозгу, будоража сознание, заставляет заново вдумываться в диалоги, анализировать чужое поведение, переосмысливать собственное и даже искать повод пересечься. Но как назло, сосед никак не хочет появляться в поле видимости; Далер лишь слышит, как ранним утром и поздним вечером хлопает дверь, пропуская Александра, но, аж вприпрыжку несясь к глазку, увидеть самого парня никогда не успевает, отчего потихоньку начинает закипать. В очередной вечер Далер снова вздрагивает от звука закрывающейся квартиры, но уже не срывается с места — устал. Надоело. Когда он уже собирается лечь спать, телефон несколько раз нудно пиликает, оповещая о новых сообщениях. Лео Паредес 1:24 Приходи завтра в десять часов вечера к нам на тусу Адрес днем кину Отказ не принимается Лео Паредес 1:25 Там будет Саня***
На кухне в квартире Дзиусси, как их частенько зовёт Паредес, царит оживление и толкотня. — Так, Тёма, Андрей, режьте овощи, — распоряжается Себа, переворачивая шипящую на сковороде рыбу в кляре. Он смотрит на то, с какой «ловкостью» Артём берётся за нож, и закатывает глаза. — Нет, это не годится. Артём, иди приберись в комнате, а ты, Лео, помоги делать салат. Саша, достань пока тарелки, стаканы и приборы. — Я вообще не понимаю, к чему весь этот движ? Посидели бы спокойно и всё, — ноет Леандро, разрезая помидор и разбрызгивая под смех Лунёва немного сока себе на футболку. — Да чёрт! — Это, мой дорогой друг, нужно для того, чтобы Далер не подумал, что мы тут только бухаем и ничего не делаем, — важно говорит Дзюба, моментально скрываясь в коридоре. — Хоть это и правда! — весело кричит он уже из комнаты. Паредес тяжело вздыхает и скидывает порезанные кусочки в миску. Саня относит посуду в так называемую гостиную и на обратном пути слышит звонок. Сердце сразу же заходится в бешеном темпе, а жар разливается по лицу и шее. Он подходит к двери, пытаясь выровнять дыхание, слегка приглаживает волосы, собирается с мыслями и наконец открывает. На лестничной клетке, конечно же, стоит Далер. Он заметно нервничает, разглядывая покрошенную плитку пола, и теребит ручки пакета, но, подняв взгляд на Ерохина, расслабляется и несмело улыбается. Саня расцветает в ответной улыбке и приглашает парня войти. Пока они обмениваются переглядками и рукопожатиями, в коридор постепенно вытекает остальной народ. Все с любопытством разглядывают чувствующего неловкость Кузяева, а Лео бодро машет ему и представляет собравшихся друг другу. — Рад знакомству! — восклицает Андрей и лезет обниматься к Далеру под враждебным взглядом Ерохина и недоумевающим самого Далера. Артём порывается повторить этот подвиг, но его вовремя одёргивает ощутивший атмосферу Себастьян. — Садитесь за стол, — приглашает Дриусси, чтобы разрядить обстановку.***
За непринуждённым разговором и вкусной едой выпивка улетает только так. — Лео, я не знал, что ты пьёшь, — удивлённо произносит Далер и успевает лишь округлить глаза, а Паредес уже осушает полбутылки. Кузяев сначала всевозможными способами отнекивается от пива, но в итоге ему всё равно вручают полный стакан, и ему ничего не остаётся, кроме как сдаться и периодически отхлёбывать по глотку. Но даже такое маленькое количество вскоре опьяняет его; Лунёв быстро смекает это и приказывает Сане тащить гитару. — Ты умеешь играть? — Далер смешно приподнимает брови. Ребята незаметно начинают отходить к выходу из комнаты, прикрывают дверь и встают у щели, чтобы подглядывать; он провожает их затуманенным взором, не особо размышляя над причинами их поведения, и поворачивается к Александру, очаровательно улыбаясь. — Сыграешь? Ерохин берёт гитару, аккуратно проводя ладонью по гладкому боку, зажимает первый аккорд и ударяет по струнам.Тугой цепью на небе стянуты Миллионы звёзд в созвездия, И летят к нам сны под голову, От луны до луны заколдованные.
За окном звёзды старательно прорываются сквозь рыжий отсвет городских фонарей, эти же крошечные яркие огоньки зажигаются в глазах у Далера и мерцают — они завлекают Александра, на мгновенье оторвавшего взгляд от грифа гитары. Ему кажется, или они становятся ближе?Спи спокойно, ночи тёмные, Лишь луна за окошком греется, Ты ко мне прислонись ладонями и услышишь моё дыхание.
Ерохин заменяет несколько слов, потому что так правильнее, его голос немного подрагивает, и он, возможно, сфальшивил в каком-то месте, но Кузяев не обращает на это внимание, завороженно вслушиваясь в каждый звук. Им нет дела до закрывшейся наконец двери.Прыгну вверх, но к земле прикованы мы с тобою одною силою — Непонятное притяжение.
Пальцы струны перебирают чисто на автомате, никто уже и не следит за точностью исполнения. — Нравится, — полуприкрытые глаза Кузяева сверкают в темноте. — Что? — спрашивает Ерохин, не переставая играть. — Ты. Гитара издаёт жалобный стон, когда пальцы случайно срываются со струн. Александр откладывает её в сторону и чувствует, что не может вдохнуть; в ушах множеством молоточков стучит кровь. Тишина искрится; Далер придвигается ближе. — Саш, — вкрадчиво шепчет он — его дыхание касается щеки Ерохина — и берёт того за руку. — Отведи меня домой, пожалуйста.***
Они почти бесшумно проходят по коридору до двери, но их замечает Себа, потому что Далер, не очень хорошо контролируя своё тело, спотыкается о наставленную обувь. Дриусси машет остальным, что он сам всё разрулит, и быстро осведомляется о произошедшем у Саши, пока Кузяев пытается обуться. Получив ответы, Себа желает им удачи, прощается и уходит к ждущим новых сведений ребятам. Александр поворачивается к Далеру, сжаливаясь над несчастным, приседает рядом с ним и принимается завязывать непослушные шнурки. Парень наблюдает за тем, как проворно орудуют пальцы Ерохина, останавливает взор на лохматой макушке и, не сдержавшись, проводит ладонью по мягким кудрям. Саша потуже затягивает узелок и поднимает вопросительный взгляд на музыканта. — Твои волосы, — тихо поясняет Далер. — Они пушистые. — Э-э… спасибо, наверное… — Александр встаёт, неловко чешет бровь и подаёт Кузяеву его куртку, попутно влезая в кроссовки. Одевшись, он помогает застрявшему в рукаве парню, и они наконец отправляются в путь. С трудом преодолев лестничные пролёты, они оказываются на улице. Далер останавливается посреди двора и вздёргивает лицо к небу, всматриваясь в чёрное полотно и пытаясь найти звёзды, скрывшиеся за тёмными облаками. Кружась, начинают сыпаться хлопья хрупких снежинок; нахмурившееся было лицо Кузяева светлеет, когда они, переливаясь в свете фонарей золотом, тают на его протянутых руках. Он оборачивается на стоящего неподалёку Саню и с восторгом смотрит на то, как его постепенно заносит снегом. Александр фыркает и легонько подталкивает Далера вперёд, намекая на то, что неплохо было бы уже пойти домой. Нога музыканта скользит по заледеневшей дороге, но он вовремя цепляется руками за плечо Ерохина. — Ой, знаешь, я так люблю кататься на коньках, — задумчиво произносит он, подтягивая уехавшую ногу к себе. — Оно и видно, — улыбается Саня, на что получает тычок в рёбра и оскорблённое выражение лица. — Не хочу с тобой говорить. Уходи, — недовольно ворчит Далер и в противоречие своим же словам сильнее сжимает чужую руку, чтобы тот ненароком действительно не ушёл. Ерохин думает: «Как жаль, что он пьяный и не соображает, что делает», — когда в очередной раз ловит поскользнувшегося Далера, после этого решившего вообще не отпускать его плеча. Кузяев думает: «Как хорошо, что он думает, что я всё ещё пьяный, иначе бы я со стыда сгорел», — когда в очередной раз хватается за Александра и чувствует поддерживающие руки у себя на талии.