***
До Хэллоуина остался один день. Уроки прошли как обычно: сегодня было зельеварение и чары, оба урока по две пары. На обеде вместо пустующего места, слева от профессора зельеварения, сидел статный мужчина. Мужчина, с которым я сегодня утром флиртовал. Снова поднялся Дамблдор. Что-то часто он речь произносит, надоедает уже. — Дорогие ученики, это ваш новый профессор ЗОТИ — главный аврор, заведующий отделом магического правопорядка Америки, Персиваль Грейвз. Зал захлопал. Я же был в шоке. Мало того, что это Персиваль Грейвз, которого я знаю из фантастических тварей, так я с ним утром еще и флиртовал! С учителем! Мерлин, я думал это кто-то из родителей, на крайний случай из попечителей! А тут сам Персиваль Грейвз... Я помню фильм «Магические твари и место их обитания». Не очень хорошо, многое забылось, но красочные сцены помню. Помню Ньюта Скамандера, его зверинец, Ковальски и ту девушку, Тину. Помню, как зверушки выбрались из чемодана Ньюта и чуть не угробили статут. Помню Гриндевальда, что под обликом Грейвза чуть не захватил власть в магической Америке. И помню ту эпическую битву в метро, вместе с обскуром. Выходит, это все была правда? В это не верилось, ведь Роулинг же сама заявляла, что не планировала ничего такого во время написания первой книги. Что первую книгу сочинила, даже не продумывая прошлое и сам мир, а додумывая все это по мере написания, — уже после того, как первая стала популярной. А потом пришла мысль, что она просто-напросто была провидицей. Или сквибкой, что нечаянно подслушала историю Мальчика-который-выжил на станции, а потом ее описала. Начала узнавать подробности у родни, а там и некая логика появилась, и подробности прошлого. А что, вполне возможная версия. Из дум меня выдернул Сириус. Он несильно, чтобы привлечь мое внимание, ткнул меня локтем в бок. — Что-то случилось? Я нервно засмеялся. Взгляд сам по себе упал на учительский стол и я тут же заткнулся. Блять. Что же делать? Он смотрит на меня. Мне в глаза. Он точно меня узнал. И я, дурак такой, сказал ему свое имя! Глаза заметались в панике, а потом опустились в кружку с чаем (никто не запрещает самому себе наколдовать водички и заварить чай). Холодные руки обхватили почти кипяток. Но мне это не мешало, — я даже не замечал высокой температуры, — я панически думал.***
Сегодня утром, в середине завтрака, я бежал в Большой Зал, потому что кое-кто, — не будем тыкать пальцем, — не разбудил меня. Никто (!) из моей комнаты не разбудил меня. Как результат, я проспал, так как до ночи читал новую книгу по артефакторике, присланную отцом. Да и не в книге дело. Бежал я, бежал, как на повороте врезался в кого-то. Упал на задницу, было очень больно. — Уй-й, больно! Прости, спешил, не увидел тебя и врезался, — говорил я, пока поднимался, и только тогда я соизволил поднять свой взгляд на предмет столкновения. — Ой. — это был взрослый мужчина, что сейчас легко усмехался. Мужчина был смуглым, с хмурым и строгим лицом и черными, теплого оттенка, волосами. Седая проседь в бакенбардах, в то время как остальные волосы на макушке оставались темными. У него был волевой подбородок, карие глаза. Чей-то родитель? А потом мысли оборвались на середине, так как мужчина заговорил своим низким, безумно завораживающим голосом: — Ничего страшного, всякое бывает. Проспали и спешите на завтрак? — полюбопытствовал он. — Да, соседи по комнате не разбудили меня, вот и проспал. — Что ж Вы делали ночью, что даже гонг пропустили? — иронично произнес мужчина, а я просто поплыл. Серьезно, будь я постарше, то точно бы попробовал всерьез поприставать. Хотя, что мне сейчас мешает сделать это в шутку? Кольца на нем нет — я сразу, как увидел его внешность и услышал голос, посмотрел на руки. Возраст магам не важен, так как они стареют очень долго. Пол тоже преградой не станет. И все же эти размышления были несерьезными, мне просто захотелось повысить и себе, и мужчине настроение, вот и получилось то, что получилось. Я проказливо улыбнулся и с улыбкой сказал: — Поднимал труп моей умершей совы. Мужчина улыбнулся. Вроде и видно, что шутка моя зашла, а улыбка все равно скупая и будто бы снисходительная. Наверно, именно это возмущение, что я не ребенок, и сыграло решающую роль в принятии мной решения, иначе свою тупость и последующие свои реплики я объяснить не могу. Я провокационно спросил: — Что за цель привела Вас в Хогвартс? И снова снисходительный взгляд, хоть в нем на секунду и промелькнуло удивление. — Мне нужно к директору Дамблдору, но я, похоже, повернул не туда и потерялся. — его голос лился словно карамель, он был плавным, и повторюсь, очень завораживающим. — О, я могу проводить Вас. Завтрак я все равно почти пропустил, ничего съесть не успею, так что могу и проводить. — Благодарю Вас, молодой человек, Вы мне этим очень поможете. Эм. Молодой человек? Он, что, из прошлого века? Я смело улыбнулся: — Я Джеймс Поттер, а не молодой человек. Вы, что, родились в прошлом веке? На мою подначку мужчина лишь усмехнулся и не ответил. Даже не представился в ответ, хам! Остальной путь мы шли долго. Я специально выбирал коридоры подлинней, а еще мы пару раз сделали ненужный крюк — все для того, чтобы поболтать с таким мужчиной. Тем более это, скорее всего, единственный и последний раз, когда мы видимся. Так почему бы и нет? А на опоздание и несколько баллов плевать, так как на нашем факультете они ничего не дают. Тем же слизеринцам, если соберешь триста баллов за год, можно переехать в одиночную комнату. Хаффлпаффцам при тех же триста баллах можно заиметь собственного домовика, а ревейнкловцам можно получить разрешение на посещение Запретной Секции на все время обучения. И только у Гриффиндора ничего нет! В общем, было понятно, что я не прочь побыть подольше в приятной компании. Немного омрачало мое замечательное настроение то, что на все личные вопросы мужчина не отвечал. — А сколько Вам лет? Молчание было мне ответом. — Хотя бы имя скажите, мистер. А этот типчик отлично игнорирует людей, я в восхищении — если бы это говорил не я сам, я бы вообще засомневался в факте обращение к нему. Хотя, это, на самом деле, довольно весело — я понял, что мне нравится дразнить людей. И вопросами, и своим хорошим настроением, всем возможным. Но когда нет реакции это огорчает, но одновременно делает меня еще более азартным. Тогда я хотел вывести его из себя, чтобы он сказал мне хоть что-то о себе. Но мужчина был крепким, как грецкий орех. Время не бесконечно, поэтому в скором времени, — как мне тогда показалось, — мы прибыли к кабинету директора. Шутки ради я назвал горгулье первую попавшуюся лимонную сладость: — Лимонный щербет. И она отъехала в сторону! Я весело засмеялся. Повернувшись в сторону мужчины, я снова проказливым тоном, не надеясь даже, что он это сделает, произнес: — Напишите мне как-нибудь письмо совой, я не прочь встретиться с Вами в более приятной, приватной, обстановке. Подмигнул и сверкая глазами, не оборачиваясь, быстро ушел. И вот теперь я узнаю, что он наш учитель. Итак, план действий? План в том, что никакого плана нет. Ведем себя так, как будто ничего не было. Я его до этого момента никогда не видел, не встречал. Так что все в порядке, Джеймс, успокойся. Вдох-выдох. Все в порядке, этот неумелый флирт ребенка скоро забудется. — Ты в порядке? — заботливо спросил Сириус. Кивнул. — ты весь красный, может, сходим к мадам Перрикс? — Нет, я точно не заболел, все ок. — Ладно, нет так нет, — подозрительно ответил он. — Сейчас у нас как раз ЗОТИ, узнаем, как наш новый учитель в деле. Черт. Хотел бы я сказать, что я стукнулся лбом о стол, но не могу. Я этого не делал по той причине, что сидит рядом со мной. Причина — Сири, он бы забеспокоился, если бы я начал вытворять такую фигню. Так что пришлось, тяжело вздыхая, вставать и идти на ЗОТИ. Среда — единственный день, когда у нас после обеда есть уроки. Ну, и Астрономия по четвергам.***
Мы зашли в кабинет защиты от темных искусств. В конце класса стоял наш учитель, оперевшись задницей о стол. Руки его облокачивались на край. В целом вся его поза была уверенной и расслабленной, будто он дома в халате сидит в кресле, а не в классе на столе. Мое сердце забилось быстрее, как только мы переступили порог. Наше место за второй партой слева, но я смело прошагал к последней парте и сел туда. Сириус посмотрел вопросительно, да сел рядышком. Совсем перед уроком в класс зашли наши сокурсники — те, кто сидят обычно на наших местах. Точнее там, где мы сидели сейчас. Потоптались рядом с нами, да молча, видимо, не решаясь заговорить, прошли на наше место. Мы им мило улыбнулись. Прозвучал гонг. Урок начался. — Сперва хочу представиться, — начал относительно доброжелательно Грейвз: лицо оставалось серьезным, но интонация не была строгой, как у той же Макгоналл, — Меня зовут Персиваль Грейвз. И прежде чем я начну подробнее рассказывать о себе, удовлетворяя ваше любопытство, я хочу убедиться в том, что все сидят на своих местах. Он направил свой взор на нас с Сириусом, а потом на тех учеников, которые сейчас сидят на наших. — Ничего не хотите сказать? Дети замялись, но дали отрицательный ответ. — Может быть Вы, мистер Поттер? Или Ваш сосед? — Никак нет, сэр, мы сидим точно на своих местах. — бодро и с улыбкой ответил мой дорогой соседушка, который взял все внимание учителя на себя. Я был благодарен — чувствовать его ехидный, уверен в этом, — несмотря на внешнее безразличие, — взгляд на себе было не очень уютно. — Ваше имя? — Сириус Блэк, сэр. — все так же доброжелательно и с улыбкой. Хотя улыбка была скорее хитрой и дерзкой, а не доброжелательной, но это только для тех, кто хорошо знает этого проказника. Ну или для внимательных, к которым, несомненно, относится и бравый аврор. — Так уж и быть, мистер Блэк, поверю Вашим словам. Но чтобы на следующем уроке все сидели на своих местах. Класс молчал. Кто-то пофигистично, кто-то пристыженно. Мы, понятно дело, к последним не относились. — Как вам всем известно, — начал брюнет, — я директор отдела правопорядка МАКУСЫ. Раздался громкий шепот где-то справа: — А также правая рука президента Конгресса Магической Америки. — Верно, мистер... — Нотт. — Я запомню. — он кивнул. Угрожающе как-то даже. Если б он не был учителем, я бы забеспокоился о благополучии Николаса. Дальше урок прошел более хорошо. Мистер Грейвз рассказал нам о том, что после случая с Гриндевальдом он сначала много путешествовал, дабы отдохнуть от произошедшего, а потом решился преподавать. И мы его первый опыт в этом деле. Так как в Америку возвращаться он пока не хотел, он завербовался на учителя ЗОТИ, уже наслышанный о годичном проклятии. И его полностью устраивало работать тут только год. Потом нам пересказали темы, что мы будем проходить в этом году. Ничего особенного, в принципе, только самые легкие заклинания самозащиты, но большего первокурсникам и не надо.***
После хеллоуинского ужина Финеас нашел нас сам. Только мы вышли из зала, так тут же встретили Голдштейна. Вполне вероятно, что он ждал нас. Поздоровались и начали свой путь, следуя за провожатым. Мы с шатеном начали говорить о ритуалах, которые мы сегодня будем проводить. Голдштейн был упертым и никак не хотел рассказывать, отделываясь общими фразами, которые только бесили. Сириус махнул мне рукой и небрежно сказал: — Да брось, все равно ничего важного. Может дары какие в костер положить или там спеть какой катрен. Я расширил глаза, но решил придерживаться хорошей мины при плохой игре. — Это-то да, по поводу опасности я даже не волнуюсь, — я начал спокойно, но потом перешел на шепот, — но я не знаю ни одного катрена. Ни одного. Сириус посмотрел на меня удивленно. Голос же подал Голдштейн: — Как это ни одного? Я четко вижу, что детские ритуалы тобой выполнялись. Киваю. — Детские да, выполнялись. Но они были на английском. Опять же дары в костер. И все. Там только на английском надо пару искренних фраз сказать, даже с формулировкой можно не заморачиваться. А вот на более старинных языках я не знаю ни одного. Сириус широко улыбнулся. — Ну так и я знаю всего парочку, да и то не очень сложных. Голдштейн тоже улыбнулся, смотря мне в район груди. Это он имел в виду под «вижу»? Похоже, это родовой дар, — особенность, которая передается из поколения в поколение в одном роду, — и он может видеть и понимать структуру магического ядра. Проклятия видит, как родовые так и личные, помолвки и браки, ритуалы, которые проводились — все это оставляет следы на ауре и ядре волшебника. И Голдштейн очень способный, раз может разглядеть даже детские ритуалы, которые не особо-то и заметны. Ну, это если верить книгам. Сам я такое ни в жизнь не смогу — максимум обычного волшебника (чистокровного, надо заметить) без специальных артефактов — увидеть цвет ауры, то есть направленность, и брак/помолвку. Естественно, магическую. Полукровки и магглорожденные такого даже не могут. Да и те же ауру и направленность они увидеть не могут. Пока же я еще слабоват для такого, вот на курсе третьем смогу попробовать. Сейчас мое магическое ядро как раз заканчивает формироваться, — к одиннадцати годам обычно это и происходит, — а к семнадцати разовьется до полной гармонии меня и моей магии. До семнадцати у волшебников могут еще случаться волшебные выбросы из-за сильных эмоций, а у чистокровных волшебников так вообще во время подросткового возраста начинается буйство гормонов вкупе с магией. Любая сильная эмоция, будь то негативная или позитивная (ненависть, любовь) и все — стихийная магия. И тут либо объекту ненависти не поздоровится, либо объекту любви... мм, тоже не очень поздоровится. В таком случае вокруг будет все «цвести и пахнуть», как в какой-нибудь седзе манге. Вот только такое будет в реале. И, конечно, это не круглый год, а только весной и летом, когда становится тепло. Ага, март настанет. За размышлениями я не заметил даже как мы пришли. Это был тупик без дверей и окон. Обычный коридор в подземельях, подумают все непосвященные. Мы же были готовы к такому. Не дело это, когда о секретном клубе знает весь Хог. Финеас произнес громко и четко, не боясь, что нас услышат: — Магическое воспитание. О, неожиданный пароль, надо заметить. Думал будет что-то вроде «Чистая кровь», ан нет. Зал был большим и просторным, стены были из большого камня, как и во всем Хогвартсе. Здесь уже находились многие ученики, но первачков еще мало. Зал был построен очень интересно. При входе начинались ступеньки, что вели вниз. На этих ступеньках были длинные скамейки. Чем ближе к выходу, тем они выше. То есть не только ступеньки помогают тем же первогодкам в последних рядах все увидеть, но и то, что их скамьи очень высокие, как в цирке или баре. К середине зала скамейки были уже вполне обычными, в пятьдесят сантиметров, как в том же большом зале. — Впечатляет, — протянул я. Голос пару раз отразился эхом. Ага, шепчемся потише.***
— Сегодня день, когда солнце и луна соприкасаются в разных мирах, день, когда грань между миром потусторонним и нашим опасно тонка. Пафосный голос эхом отдавался в большом зале. Зал был большой, каменный, поэтому слова повторялись множество раз, постепенно стихая до «потустороннего» шепота, будто мертвецы стоят по периметру зала и пугают нас. Семикурсник продолжал говорить. Его речь лилась словно кисель, впитываемая юными умами. — Поэтому мы, настоящие маги, хоть пока и юные, не заслужившие даже называться Лордами, будем в эту ночь делать шаги к этому. К получению титула от самой Магии. — Он перевел дух, — Для кого-то это будут их первые шаги, для кого-то последние в Хогвартсе, но далеко не последние в жизни. Хогвартс поможет правильно начать, а потом все будет зависеть уже от вас. Если заслужите — сможете стать кем-то большим. Но только при том условии, что вы действительно понимаете, чего хотите. — Это будет сложно, ведь если бы это было не так, то любой грязнокровка мог бы стать Лордом или основать свой Род. Но мы поможем молодому поколению сейчас, вы поможете позже детям тех, кто помогал нам, а те в свою очередь будут помогать и наставлять уже ваших детей. — Сейчас я вызову сюда всех лидеров нашего маленького клуба, они встанут и я представлю их вам, — понятное дело, что говорил он это первокурсникам и тем, кто тут в первый раз, — Запомните, они те, к кому вы можете обратиться за помощью в случае чего. Это не значит, что к ним нужно обращаться с вопросами о домашке, — послышались смешки других старшекурсников,— но значит, что если случилось что-то серьезное, с чем вы самостоятельно не можете справиться, то они всегда помогут. С первых рядов раздался как будто бы ленивый и негромкий голос, казавшийся намного громче из-за эха в зале: — Они? То есть ты не входишь в это число? Черноволосый улыбнулся и потом посмотрел на нас. — Конечно же ко мне вы также можете обращаться за помощью, если она понадобится. Но надеюсь, что у вас есть поддержка из однокурсников и помощь не понадобится. Все же вы еще мелкие, только подгузники на штаны сменили, и было бы грустно, если бы у вас произошло что-то из ряда вон выходящее, где бы потребовалась помощь взрослых. Сириус пробурчал в мою сторону: — Ага, конечно, сам-то всего на пару лет старше! Подумаешь, семь лет. Ох уж этот Рудольфус... — Рудольфус Лестрейндж? — с любопытством посмотрел на него, — жених кузины Беллы? — Да, именно. — Он, получается, тут главный? Вот тут Сириус задумался и не заметил, как начал рассуждать вслух. Или специально объясняя мне свои размышления: — Не знаю... Рудольфус не похож на главу, — он как Белла, — скорее попрет первым в бой, а не будет планировать стратегию, сидя в тылу в теплой палатке. В роли главы такого важного клуба, хех, — Сириус мило усмехнулся, становясь похожим на хитрого лиса, — я скорее вижу того же Люциуса Малфоя, а не Рудольфуса. — Да, — с таким было сложно не согласиться, — Все Малфои будто рождены плести кружева изысканными выражениями, которые не каждый поймет, отчего и будет хорош в этой роли. Слово тут, слово там, и нужный слух готов. А уж как можно отыграться на неприятном тебе человеке... Представь, человек довольно образован, не ребенок, который не поймет даже самых очевидных намеков, а взрослый маг. И ты себе спокойно стоишь и объясняешь завуалировано, какой он тупица, в то время как он вообще не ку-ку о чем ты там говоришь — мечтательно протянул я. Лицо Сири представляло сейчас смесь между проказой и мечтательностью, — И только спустя время он поймет, как его опустили, но будет уже поздно, хех. А вот Лестрейндж, если ты говоришь, что он похож на Беллу, совершенно не подходит для места главы. Ты прав, он скорее боец, командир отряда, глава своего подразделения, а не мозг огромной группы. Ему, думаю, и самому в таком случае не понравится такая ответственность. Раздались короткие хлопки, на которые мы тут же повернули свои головы, словно застуканные на неприличном деле подростки. — Поздравляю, Наследники Блэк и Поттер, вы только что начали создавать себе репутацию среди старшекурсников как умных и умеющих анализировать магов. — Это был Люциус Малфой, собственной блондинистой персоной. — Спасибо/Благодарю, — ответили мы одновременно. Сириус остро усмехнулся, я же только немного улыбнулся. После на нас весь вечер нет-нет, да кто-то поглядывал. Кузина Цисси смотрела с любопытством, Белла с гордостью за себя любимую и своего будущего мужа, а тот же Малфой задумчиво и исследующе, будто раздумывает над выгодой. Остальные либо просто с вежливым интересом, либо вообще безразлично. Хотя вру, были еще парочку людей, что смотрели особенно внимательно, но на них я предпочитал не смотреть сам, отчего-то смущаясь. Мы провели совсем легкие ритуалы. Под «мы» я имею в виду первокурсников и второкурсников — наставляли нас старосты и «доверенные» лица, «к которым можно обратиться за помощью». Ближе к углу зала (не со стороны скамеек, а там, где было пусто) горел большой костер, куда мы будем класть дары и произносить искренние слова с прошением благословения. Нередко кому-то из малышни улыбалась удача и костер разгорался намного ярче и обдавал ребенка красивыми искрами, что совершенно не обжигали. В середине зала же, самом низком месте, где оканчивались сидячие места, в полу была огромная пентаграмма. Пять ритуальных кругов, — один большой, а остальные четыре соприкасаются с тем, который в середине, но не с остальными — совершенно непонятные письмена и углубления. Думаю, для крови, если бы она была. Оказалось да, была. Старшекурсники встали по только им известным параметрам в круги, а потом дружно занялись селфхармом. Резали себе руки, в общем. Кровь капала в специальные углубления и текла по каналам, наполняя всю пентаграмму кровью. Я завороженно наблюдал за этим, не обращая внимания на моих сверстников, что по-прежнему клали свои подношения в магический костер. Те, кто был в большом круге не резали себе руки, а тихо шептали катрены на латыни, что в таком гвалте все равно было отчетливо слышно. И виновато было не эхо в зале, а то, что эти слова наполнены магией, полны силы и мощи. Наконец, — не знаю, может прошло и вовсе десять минут, — но чтецы закончили очень громко и экспрессивно, кровь в пентаграмме засветилась ярким голубым светом. Пришлось прикрыть глаза. Когда я их открыл, то крови уже не было. Была только пустая пентаграмма и уставшие старшекурсники, пытающиеся отдышаться. Я в восхищении замер — не почувствовать эту энергию, выпущенную взрослыми магами, было невозможно. Их магия будто пушистым облаком взвилась в воздух, поглотив всех присутствующих в зале, а после метнулась в пентаграмму, глубоко вниз, в камень. В Хогвартс. Полными восторга глазами я повернулся к Сириусу, и увидел чуть менее восхищенные глаза. Он просто уважал их силу, но не восхищался так, как это делал я. Все же для него такое — не в новинку. Надо мной, конечно, проводились ритуалы, но обычно в бессознательном состоянии — так легче пережить боль. А потому такая пропускная мощь одного ритуала меня поразила. Это было воистину волшебно. От восторга я захотел поскорее и сам сотворить такое чудо, почувствовать себя частью чего-то такого, особенного. В животе от восторга и восхищения запорхали бабочки. Подойдя к костру, я осторожно поставил в него мой самодельный артефакт-амулетик, совсем легкий, на защиту от сглаза, до этого достанный из кармана мантии. Руку не обжег огонь, совершенно, даря лишь тепло. На пару секунд огонь засветился ярче, взвиваясь ввысь почти до потолка. Я завороженно смотрел на это действо, не смея отвести своего взгляда. Очень красиво. Перед тем, как огонь снова уменьшился и стал обычным, у меня возникло чувство, будто меня мягко обняли, как делает это мама. Уже лежа в моей кровати вместе с Сири, мы, поставив заглушающее заклинание на балдахин, обсуждали произошедшее. Сошлись на том, что надо сходить в библиотеку и поискать информацию насчет того ритуала старшекурсников. И если уж сами ничего не найдем, то обратимся к старшим. Хэллоуин прошел плодотворно, даже очень. Засыпал я с чувством полного спокойствия и удовлетворения.