***
И пока Джеймс наслаждался и восполнял потребность внимания и родительской любви, рассказывая, как прошло время в школе, Сириус выслушивал упреки. — Да как же так, Орион, наш сын, наследник благородного рода Блэк, да на гриффиндор! Не учится, разгильдяйничает, пинает баклуши и за весь год не выучил ни одного нового темного заклинания! — напрасно мальчик думал, что мать отойдет за несколько месяцев, примирится с этой мыслью, вот и приходилось сейчас стоять и с пустым лицом выслушивать крики женщины, зовущей себя матерью, — Наши предки в гробах от такой новости перевернулись. — Вальпурга. — устав слушать эти слова, наверняка не в первый раз, — как я тебе уже объяснил, наследник Поттер поручился за Сириуса, он сам мне сказал об этом на перроне, и ты это прекрасно знаешь. Как он красиво говорил, «волки в овечьей шкуре», да? Доверься и оставь волнения. — Оставить волнения? Да такими темпами этот разбалованный Юфимией мальчишка испортит нашего сына, сделав ленивым, а вдруг он потом не потянет Род?! — Вальпурга все возмущалась, сама себя распаляя, ее черные глаза метали молнии, а ноздри хищно раздувались. Орион вздохнул, в мгновение показав, как же он устал. У них с женой никогда не было любви и гармонии в браке — родились кузенами, с детства знакомы, жрали песок в одной песочнице, как говорится, да и разница в половину десятка лет не в сторону мужчины сыграла свою роль. Они были сожителями, супругами лишь номинально, имели совместных двух детей «ради Рода», и контактировали лишь за приемами пищи. — Что на тебя нашло, весь год была спокойной, вроде смирилась, а теперь истеришь, как будто ты магглокровка на рынке, а не леди Блэк, — Орион нахмурился и потер лоб. — Позволяю вам увидеть себя уязвимой и показываю свои страхи и опасения, — опасным, злым и хищным тоном заявила женщина. Сириус молчал и не вмешивался, глазами следя за тем, кто говорил, а Регулус опустил взгляд в свою тарелку, впрочем, не прикасаясь к столовым приборам. — Помяни мои слова, Орион, Сириус — несчастливая звезда, назвали в честь прадеда, что отличался дуростью в голове и буйным нравом, и теперь пожинаем плоды. Да только Сириус первый был не наследником и не главой, а наш.! Вальпурга жадно глотала воздух, а потом прикрыла глаза. — Хорошо, что у нас есть второй ребенок и если будет необходимость, заменит этого несносного. — Подумаем об этом позже, не руби с плеча, наследник только закончил первый курс, а второй даже не поступил в Хогвартс, — припечатал глава Блэк, закрывая тему, и Вапльпурга, только хотевшая возразить, заскрипела зубами, но промолчала, сверкая глазами. Сириус чувствовал себя оскорбленным и злым. Оскорбленным, что те, кто априори должны любить его, просто за то, что он есть, неважно какой, относятся к нему как к отработанному материалу, к тому, кто не оправдал их цели, как к инструменту, не годящемуся в использовании, а оттого и ненужному. И злость, дикую злость, что темнела в глазах, делая те похожими на метериные, черные и глубокие омуты, в которых черти планируют возмездие. Сириус сжал челюсти, заиграл желваками, сдерживая себя от грубости. Раньше он бы не смолчал — и получил бы розг — обладая таким же жарким и порывистым нравом, как и мать… Сейчас он ненавидел их похожесть. Познав то, как можно мирно решать конфликты, побыв внутри мирной и теплой атмосферы семьи Поттеров, то, сейчас просто не понимал как может относиться мать так к своему ребенку, как относится его. Неужели, нет в ней материнских чувств, какой-никакой, но любви и снисходительности? А она готова чуть ли не лишить его звания наследника просто за то, что он год в школе не выучил «ни одного» темного заклинания, за то, что он впервые настолько расслабился, смог вставать и засыпать без страха, что не проснется, без кошмаров о боли, без опасений наказаний? Разве его вина в том, что Джеймс показал ему — конечно, такое было и раньше, в детстве, когда он гостил у Поттеров, но это было короткое время, похожее на передышку, — что в Хогвартсе можно расслабиться и действительно насладиться детством, устраивая проказы, отдыхая и веселясь? Сириус словил взгляд поднявшего голову Рега, выражающий смиренность и потаённый страх, и подмигнул, успокаивая собственный гнев. Он прошептал: — Зато в гриффиндоре я могу веселиться и наслаждаться детством и свободой. Сириусу, возможно, показалось, но он отчего-то подумал — Регулусу тоже хочется свободы, в глубине души, но ему явно хочется вырваться из материной клетки правил, обязанностей и наказаний за любой промах. Но смелости не хватает сказать что-то против. И явно не хватит, как ему, поступить на гриффиндор, или хотя бы рейвенкло, слишком уж боится гнева матери, в нем еще теплится любовь и вера в ответную любовь и ласку, желание признания родителей. В отличии от Сириуса, которому это все уже не нужно.***
Джеймс лежал на диване, положив голову маме на колени, наслаждаясь поглаживаниями. — Ох, мам, точно, пока не забыл, — мысли лениво ползли, не хотелось ничего, но дело важное, — я услышал от Сири, что леди Блэк очень строгая, почему? Расскажи, а то мне грустно и обидно видеть, как мой кузен и лучший друг, почти брат, не хочет возвращаться домой. О, а если что, он может жить у нас? Юфимия Поттер, урожденная Блэк, ласково засмеялась, знакомая с внутренней кухней этой семьи не понаслышке. Она начала объяснять, смягчая слова и их смысл: — Видишь ли, Джеймс, род Блэк достаточно консервативен, если не сказать очень консервативен. И на Сириусе, как на наследнике, лежит большая ответственность. В роду Блэк отдельные личности не приветствуются, желания единиц не важны, важно лишь благополучие Рода. Так их воспитали с материным молоком, тут ничего не поделаешь, и я рада, что сразу после школы Флимонт сделал мне официальное предложение, переняв в свою семью. Живется свободнее и счастливее. — Кажется, я понимаю… Это как… Я у вас единственный наследник, первый и поздний ребенок, и вы бы просто чуть-чуть погрустили, если бы я не появился, в то время как Блэка бы заставили жениться на ком-то другом, лишь бы завести наследника, все на благо рода, да? — Мыслишь в нужном направлении, сынок, конечно, все зависит от родителей, не думаю, что тот же Орион был бы за эту инициативу, ему бы хватило и суррогатного материнства по магическому контракту, а вот Вал… Она точно бы заставила жениться на другой женщине, сделала бы все возможное, чтобы обеспечить род как минимум двумя мальчиками, как когда-то заставили ее выйти за Ориона, младше на несколько лет. Для девушек это большая цифра, Джеймс, — мама посмеялась, увидев мои удивленные глаза. Орион Блэк не казался младше, наоборот, старше своей жены. Возможно, на его уставший и быстро постаревший вид повлиял груз ответственности за род. А возможно, и женушка, раз уж мама говорит, что ее заставили выйти за Ориона, она явно была не в восторге и портила мужу нервы как могла… Уже ночью, спускаясь на кухню чтобы попить чай и лучше уснуть, так как беспокойство за Сири не отпускало — я решил завтра же с утра написать ему письмо — я услышал родительский разговор. Ничего такого в этом не было, так что я продолжил спускаться. — Я сегодня говорила с Джеймсом, дорогой, он обеспокоен кузеном, боюсь как бы Вальпурга не задавила сына авторитетом… но не об этом, во время разговора ко мне пришла идея. — Что за мысль пришла в твою светлую голову, Фими? — ласково спросил папа, и в голосе слышна нежность и любовь, отчего я смущенно улыбнулся, будто застал их приватный момент, по сути так и было. Лестница не скрипела, спускался я тихо, не топая, так что знать что я тут и слышу их, родители не могли. — Может, все-таки дадим Джеймсу пару кандидатур на рассмотрение, а то всех порядочных невест разберут в скором времени, останутся одни замухрышки и грязнокровки, — мама фыркнула, а я остановился, тихонечко дыша, теперь уже точно подслушивая. — Мы же обсуждали это, дорогая, наш сын сам выберет себе невесту, — тихий вздох. — Так он и выберет сам, просто уже сейчас, пока не разобрали! А любовь придет потом, ну Флимонт, подумай… — Юфимия, — папа улыбнулся, — ты поменяла своего подготовленного жениха на меня сразу после школы, сбежав ко мне от мужчины на десять лет старше, которого не любила, рассорившись со старшим поколением Блэков. Желаешь своему сыну повторения своей судьбы? Мама вздохнула. — Тут другая ситуа… — Юфимия. — Нет, не желаю, супруг мой, не желаю, хочу же только как лучше, а то будет потом бегать, искать незанятую невесту, недалеко и на контингент придется расширять зону поиска, — мама сожалеюще вздохнула, наверняка покачав головой. — Вот и договорились, Джеймс сам выберет судьбу, наш долгожданный и драгоценный ребенок, сам и по своему желанию, и неважно, сейчас, через год, или через десять. — Самый-самый лучший мальчик, — мама согласилась, перед этим помолчав, вздохнула, — Давай ложиться спать, поздно уже. На моих губах расположилась донельзя счастливая улыбка от подтверждения того, что меня любят, ценят и уважают мой выбор. Спокойно спустился на кухню, не потревожив родителей, где вовсю суетился Трикси, имя которого я когда-то в детстве не мог выговорить. — Сделай мне пожалуйста черного чая, даржелинг, Трикси, — попросил, почувствовав ностальгию по тем временам. — Ах, молодой хозяин, конечно, сейчас Трикси все сделает! Насладившись чаем с молоком и сахаром, как гордящийся своими традициями британец, я поблагодарил домового эльфа и наконец отправился к себе, благополучно заснув. И снилось мне, как наша компания из четверых друзей, живущих в одной комнате, стали анимагами, и я летал по небу, наслаждаясь свободой и потоками ветра, бьющими в лицо, а внизу бегал мирный оборотень вместе с черным волком, огромным и с красными словно у грима глазами, а на его голове мирно покоился серый крыс, вцепившись своими маленькими лапками в густую шерсть. Наутро я проснулся довольным, со спокойствием написал письмо Сириусу, тут же отправив семейной совой, и спустился к завтраку, где домовые эльфы уже накрыли стол с моими любимыми панкейками. Отца за столом не было. — Разбирается с почтой, придет позже, — пояснила мама, а после подвинула мне стопку бумаг. — Что это? — я удивленно посмотрел на нее, оглядел хитрые, но осторожные глаза, как будто делает что-то запрещенное. Мама заговорщески подмигнула. — Это несколько девушек твоего возраста, плюс минус, посмотри, как будет время, и может ты кого-то уже заприметил в школе, расскажешь потом, Джеймс? Только папе ни слова, это наш с тобой секрет, — она улыбалась и я не сдержал смеха, вот настоит же на своем, хотя папа вчера и запретил! — Мам! Мне пока еще рано о таком думать, я не хочу! — возмущенно надул губы, наигранно обиженно смотря на нее. — Ладно-ладно, — тут же пошла на попятную, убрала бумаги, спрятав под столом, но улыбалась, и теперь я прекрасно понимаю, в кого я такой упрямый проказник! — Мам! В обеденную вошел папа, тут же с подозрением глядя на нас, все же знал свою жену не первый год, чтобы думать, что та быстро смирится с отказом. - Что такое, что за возмущение? — Совершенно ничего, дорогой, мы тут обсуждали дальнейшие каникулы, верно, Джеймс? — Да, — я улыбнулся, и мама тоже облегченно заулыбалась, но она еще не знала, что за моей улыбкой таится хитрость, — мама как раз разрешила Сириусу остаться у нас почти на все летние каникулы! Верно, мамочка? — теперь уже можно и не скрывать довольство, которым я так и лучился. Мама фыркнула. — Маленький хитрец. — Весь в тебя, весь в тебя! — я засмеялся ярко и ко мне тут же присоединились и мама с папой.