The songs of Thunderbird

Если честно, то я не знаю, с чего начать запись в этом импровизированном дневнике. Наверное, с моей истории. Первое, что я помню — это тощего и хлипкого мальчишку с темными волосами и голубыми глазами. Мне тогда было всего четыре года, и я до сих пор не могу понять, где я могла его видеть , ведь он был благородного происхождения, а я почти всю жизнь прожила в хижине в горах, вместе с отцом. Я помню, как в один из дней отец и я ушли из огромного каменного замка (Позже я узнала его название — Камелот.) Отцу было больно, хотя на его теле не было никаких ран. Я была маленькой, но не глупой, и чувствовала, что ему плохо, как бы он ни старался прятаться за улыбкой. Не зря говорят, что дети понимают некоторые вещи лучше взрослых, хотя бы потому , что чувствуют все намного сильнее. Я хотела помочь папе. Правда, хотела, но никак не могла. Могла только цепляться за него и стараться не оставлять ни на секунду. Но это все было двенадцать лет назад. Прошло двенадцать лет с того самого дня, с дня битвы при Камлане, дня, который изменил если не все, то многое. Через неделю мне исполнится семнадцать лет. Казалось бы, живи и радуйся, но я не могу. Даже через неделю отцу все равно будет так же больно, как и в любую годовщину смерти короля Артура. Люди врут, говоря, что время лечит. Папа — прямое этому доказательство. За полтора десятилетия раны стали меньше, но отнюдь не исчезли. Ему до сих пор больно от осознания того, что вся магия мира не смогла спасти его друга, и мне кажется, что в первые годы только я не давала ему наложить на себя руки. В горах живем не только мы. С нами обитают и наши друзья — Килгарра и Мейлор. Когда-то отец достал еще не проклюнувшееся яйцо дракона и книгу — сборник то ли легенд, то ли хроник , созданных людьми, бывших драконьими всадниками. Тогда он действительно искренне улыбался. Я чувствовала, что он действительно был счастлив. Проклюнувшийся из яйца серо-голубой дракон оказался мальчиком. Мы с отцом перебрали огромное количество имен, и остановились на самом, по моему личному мнению, подходящем имени — Мейлор. Сейчас его дыхание может испепелить любые камни, а он сам достигает размера тридцать футов только в длину, а я помню, что когда-то он был меньше кошки и спал у меня на груди. Облачными ночами я часто летаю на нем, и хотя папа и Килгарра этого не одобряют , во время полета я чувствую себя свободной. Увы, но это чувство полностью исчезает, когда ты ступаешь на землю. После того, как королева Гвиневра была убита в результате восстания, жизнь для магов превратилась в ад. Король Райф, ставший регентом при пятилетнем принце Лиаме, начал тотальное истребление магов. Часть погибла, многие ушли в подполье. Пять лет назад пять магов попытались убить Короля Райфа, но почти все из них — Мэйзен, Джахан, Лиз, Мирра и Дарин — были убиты. После этого гонения развернулись в новую силу, но два года назад их почему-то свернули. Мы с отцом до сих пор не поняли, почему. До нашего захолустья гонения не дошли , и охотники на магов нас не тревожили. С жителями небольшой деревушки у подножия нашей горы — Серры, мы жили вполне мирно. Они знали нас так же хорошо, как и мы знали их. Я часто приносила на продажу мясо и шкуры убитых во время охоты зверей, а отец лечил больных и с помощью магии помогал найти пропавших без вести. Вряд ли кто-то решил бы сдать нас, даже мясник Уолдер, который не сильно жаловал меня из-за того, что я женщина. Его даже не волновало то, что я хорошо стреляю из лука, что даже пьяные деревенские парни боятся ко мне подходить после того, как я сломала нос Кинану и чуть не лишила потомства этого отморозка, который пытался меня изнасиловать, что я — не просто человек. Впрочем, о последнем моем секрете знает только папа. Я — волшебница. Килгарра говорит, что я со временем стану такой же сильной как папа, если научусь себя контролировать, и тут он прав. Папа сам говорит, что сил у меня много, но сейчас я могу зачерпнуть только половину своего «магического источника», а остальная половина может вырваться при сильных эмоциях, вроде страха или злости. Когда я серьезно разозлилась на Уолдера за то, что тот меня обвесил, в соседнем с ним доме загорелась крыша. Позже такое почти не повторялось, но отец все равно оставался настороже. Его можно понять, ведь я — единственный родной человек, который у него остался. Однако вчера, возвращаясь от нашего кожевника Гейджа, я услышала странные голоса из дома. Говорили мой отец и Килгарра. — Ты не можешь ехать туда, юный чародей. — говорил Великий Дракон. Я сжалась. Не хватало только того, чтобы отец подумал, что я подслушиваю. — Но я должен помочь. Гаюс писал, что готовится новая облава на магов, а принца Лиама собираются убить! Я уже подвел его, когда не смог спасти его родителей и покинул Камелот. — Если ты отправишься туда, то только усугубишь происходящее , и Камелот падет окончательно. Нет, Эмрис, твое время еще не пришло. Пришло время нового мага. Я чуть не задохнулась. — Если речь идет о Джемме, то я отказываюсь отправлять ее туда. Она слишком молода и плохо контролирует магию. — Эмрис, ей семнадцать лет. — в голосе Килгарры впервые за все время моей жизни прорезалась насмешка. — А сколько лет было тебе, когда ты пришел к Гаюсу? Мне даже смешно стало. Отец часто рассказывал мне о своих приключениях и Килгарру он встретил, когда был на год младше меня. — Пап, я не маленькая. — улыбнулась я, входя в дом. *** В тот вечер мы долго говорили. В конце концов, мне удалось уговорить папу отпустить меня в Камелот. Я была молода и хотела увидеть мир вне Серры и нашей горы. Через четыре дня я летела на спине Мейлора в направлении севера, а в моей дорожной сумке лежали книга заклинаний и заветное письмо, в котором было написано: Гаюс, Рад ответить на твое письмо. Увы, но сам я не могу приехать в Камелот. Килгарра говорит о том, что мое время еще не пришло, и его предсказания слишком часто сбываются , и изменить их ход почти невозможно. После смерти Артура , я не рискну во второй раз — я слишком хорошо помню, чем все закончилось. Вместо меня поедет Джемма, моя дочь. Уверен, что ты ее просто не узнаешь. Прошло двенадцать лет, а мне не верится, что эта красавица когда-то успевала доводить тебя до нервного срыва, облазить пол-замка вместе с Лиамом, и в тот день подраться с ним же. Дракон говорит, что она станет равной мне по силе, но этой силы у нее слишком много, и она не всегда ее контролирует. Когда она зла или испугана, то может поджечь или взорвать какие-нибудь вещи. И упаси Боже давать ей те травы, которые ты давал Моргане. Подавление сил не приводит ни к чему хорошему, и мы оба это знаем. Представь ее как твою внучатую племянницу, ведь так и есть. С уважением,

Мерлин.