The songs of Thunderbird

Зазеркалье черное, мертвая вода — Знаешь сам, зачем сейчас ты пришел сюда. Нет пути обратного. Горечи глоток — И твоя душа теперь магии исток.

— Как все прошло? — спросил Лиам. — Вчера я вывел Сетели . — доложился Кей, убедившись, что никого другого в покоях принца нет. — Сейчас она у Андры, еще пару дней побудит там же, пока шумиха не уляжется. — Это хорошо. — улыбнулся Лиам своим мыслям. На деле это было чистой удачей, что их с Кеем не поймали за те полтора года, пока они вытаскивали магов из тюрьмы и переправляли их в лес Осетир. За все время они вывели около сотни невинных людей и Лиам был, без сомнения, горд этим числом. Тут было не только нежелание смотреть на страдания других и желание насолить дяде Райфу, но и вызов уму принца. Дядя бесился и выдумывал все новые способы удержания обладателей золотых глаз, а Лиам и Кей находили новые способы дать им сбежать и добраться в безопасное место. В том, что дядя Райф не полезет в Осетир, Лиам был уверен абсолютно и точно. Один раз он отрядил туда карательные отряды, а когда те вернулись побитые — решил сам выкорчевать «друидскую заразу с корнем». Зря. Лучше бы следовал правильной дедовской привычке, но нет, решил выделиться. И закономерно получил по зубам. Друиды мирный народ, но дядя все-таки умудрился перегнуть палку. Зато теперь сидит в замке и лишь редко выезжает навестить своих старых знакомых. На радость племяннику. Да, спасать магов было временами страшно. А кому в Камелоте сейчас не страшно? — Значит, еще одна цифра. — произнес Лиам. — Значит, сегодня уже сотня спасенных в целом. Это хорошо! — заразительно улыбнулся юноша. Кей ответил ему тем же. Как же хорошо, что не надо притворяться меланхоликом. — Это… надо отметить! — Кей довольно ухмыльнулся, но Лиам тут же обломал все. — Нет, сегодня никакого вина, Кей. Только пирог с почками и все! — Сволочь ты, Лиам, а не друг. — пробурчал тут же сникший Кей. — Пожалел бы усталого… — Это ты устал? — рассмеялся черноволосый принц. — Устал хвалиться мышцами перед кухонными девушками? Как звали ту, с которой ты говорил вчера? Такую, рыженькую? — Вивес. — А ты еще не успел остыть от леди Бигл. — сурово произнес Лиам. — И не забудь, что я полдня убил на то, чтобы убедить ее, что это не ты обесчестил ее дочь. — Боже, да у нее у самой такая репутация, что любая шлюха со Двора Висельников позавидует. — пожал плечами Кей. — Она сама мне в постель прыгнула. — А ты повел себя как кобель, причем далеко не в первый раз. — Сам уже проклинаю эти инстинкты. — Ты проклинай, а я уж охрип, пока с ней договаривался. И это старая ведьма у меня еще со стола пирог умыкнула. Так что это плата за те нервы, что я потратил, пока прикрывал тебя. Иди за пирогом. — Лиам! — Я уже семнадцать лет как Лиам. Иди. Пробурчав очередное «сволочь», Кей как можно медленеее пошел в сторону кухни. Главная повариха, Фиона, не очень-то любила кудрявого голубоглазого рыцаря, а кроме того, была на редкость исполнительной в том, что касалось дворцовой кухни. Того, кто без разрешения пытался посягнуть на еду вне завтрака, обеда и ужина, Лиам уже жалел заранее. Фиона сначала зашибет, а потом уже будет смотреть, кто это. — Совсем молодежь обнаглела! — в сердцах рявкнул кто-то сверху, а Лиам улыбнулся. Опять кто-то из дядиных лордиков. — В библиотеке есть! Дожили! — а вот это было уже странно. О призраках библиотеки ни в одной книге не писали. Лиам сам и не заметил, как открыл книгу с жизнеописаниями королей прошлого. Как на раз на странице оглавления. Брут, Локрин, Бладуд, Лейр, Феррекс, Бренн, Белин, Аллект, Элидур, Уриан, Годрик, Луг, Альбанакт, Нейн, Кассибелаун, Кимбелин, Константин, Аврелиус, Утер, Артур. Лиам невесело усмехнулся. Вот когда-нибудь его тоже впишут в эту книгу. Глаза невольно переместились от имени отца к имени основателя династии, а руки сами открыли книгу на двадцать первой странице: «На острове, который назывался тогда Альбионом, не жил никто, кроме немногих гигантов. Тем не менее его чарующие глаз человеческий дивные земли, обилие рек, богатых рыбой, его нетронутые леса внушили как самому Бруту, так и его спутникам страстное желание поселиться на нем. Обойдя несколько областей, троянцы прогнали обнаруженных ими гигантов, укрывшихся в горных пещерах, и распределили между собой всю страну, поставив правителя над каждою ее частью. Они начинают возделывать пашни и строить жилища, так что короткое время спустя ты мог бы счесть этот остров землею, обитаемой испокон веков. Наконец, Брут по собственному имени нарекает его Британией, а своих сотоварищей бриттами; ведь ему хотелось в этих названиях запечатлеть навсегда свое имя. Отсюда и язык народа, который прежде прозывался троянским или исковерканным греческим, впоследствии стал именоваться бриттским. Что касается Коринея, то ту долю королевства, которую ему даровал жребий, он назвал по собственному своему имени Коринеей, последовав в этом примеру вождя, а свой народ коринейским. Располагая возможностью выбрать по своему усмотрению любую область на острове, он предпочел именно эту, которая либо потому, что составляет как бы отросток корня Британии, либо из-за искажения имени Коринея, именуется ныне Корнубией. Его больше всего прельщало, что тут он сможет бороться с гигантами, которые здесь были в таком изобилии, как ни в одной из распределенных между его сотоварищами областей. Среди этих гигантов был один особенно отвратительный, которого звали Гоемагог. Двенадцати локтей ростом, он был наделен такой силой, что в одно мгновение вырывал из земли мощный дуб со всеми корнями, точно он был всего лишь ореховый куст. Однажды, когда Брут устроил в гавани, где впервые высадился на землю Британии, праздник в честь богов, Гоемагог с двадцатью гигантами истребил в беспощадной схватке множество бриттов. Но бритты, сбежавшись, наконец, отовсюду, взяли верх над гигантами и перебили их всех, кроме Гоемагога. Брут повелел сохранить ему жизнь, желая посмотреть на борьбу между этим гигантом и Коринеем, который неудержимо жаждал вступить в единоборство с этим чудовищем. Итак, Кориней, преисполненный величайшего ликования, препоясавшись для борьбы и отложив оружие в сторону, вызывает Гоемагога на состязание в силе и ловкости. В начале схватки одолевает то Кориней, то гигант, и, сжимая друг друга в железных объятиях, они оглашают воздух своим учащенным дыханием. Вскоре, однако, стиснув Коринея изо всей силы, Гоемагог сломал ему три ребра, два справа и одно слева. Тогда Кориней, распалившись гневом, собрал все свои силы, взвалил Гоемагога на плечи и как можно быстрее, насколько ему позволял вес его ноши, устремился к берегу моря. Затем, взобравшись на вершину скалы, он распрямился, напрягся и сбросил в море вышеупомянутое, несущее гибель чудовище, которое держал на плечах. И гигант, падая с одной крутой скалы на другую, растерзанный на тысячу кусков, рухнул в воду, замутив ее своей кровью. Это место, названное в память падения гиганта со скалы, и поныне именуется Прыжком Гоемагога. Покончив с разделом королевства, Брут загорелся неудержимым желанием выстроить город. Стремясь осуществить это намерение, он обошел вдоль и поперек всю страну, чтобы найти подходящее для этого города место. Подойдя к реке Темзе, он прошел вдоль ее берегов и обнаружил пригодное для воплощения своего замысла место. Итак, он основал город и тут же назвал его Новою Троей. И этим именем вновь основанный город назывался впоследствии долгие годы, пока, наконец, по причине искажения этого наименования не стал Триновантом. «(1) А одна из крепостей, построенных первым из королей-драконов, впоследствии стала родным замком Лиама — Камелотом. Эх, преданья старины глубокой… Юноша оперся рукой обо шкаф. В детстве он просто мечтал жить в «старые дни», да и сейчас не был против. — Ну не такие это уж и старые дни, юноша. — произнес кто-то тем же голосом, и тут уж Лиам обернулся на голос. Глазам юноши тут же предстал далеко не молодой человек — старик с коротко стриженными серебристыми волосами и правильными черты лица, на котором почти не было морщин. Его глаза цвета морского шторма смотрели на мир внимательно и властно, и Лиам попытался понять, где он мог его увидеть. Однако, бросив взгляд на одежду, юноша заметил, что она серьезно отличается от того, что носил сам принц. Одеждой тому человеку служили белая туника с алой каймой и сандалии. Штанов он почему-то не носил, да и броня, на взгляд Лиама, была странной. Защита была исключительно сегментированной и отдельно закрывала торс и грудную клетку, бедра, икры. Руки были почти полностью открыты, а шлем с длинным гребнем и вовсе отличался от тех, что носили рыцари хотя бы тем, что не закрывал рот. (2) А самое странное было в том, что тело старика было словно соткано из плотной дымки. Это точно был призрак — Вы… король Брут?! — неверяще спросил Лиам, протягивая руку. Призрак и не подумал отстраняться и рука юноши прошла сквозь него и коснулась полки книжного шкафа. — Как это возможно? Вы же жили четыреста лет назад! (3) — Шестьсот! — А в книгах по-другому было… — как-то неверяще выдохнул Лиам. — А ты почему так странно одет, юноша? — спросил Брут, оглядывая Лиама. Юноша нервно опусти глаза, ощущая себя так, будто ему снова четыре года и отец снова хочет заставить его писать строчки за украденные с кухни булочки. — Так шестьсот лет прошло. — свои собственные оправдания казались Лиаму настолько глупыми. — Я это знаю. — отрезал основатель рода Пендрагонов. — А что конкретно произошло? — при этом он выглядел так, что черноволосый препочел ответить. — Король Локрин… — начал Лиам, но Брут перебил его: — Что произошло конкретно с тобой и твоими предками в двух коленах? Поверь, юноша, я хоть и из рода Зевса, но ни Илион (5), ни Лаомедонт (6), не повлияли на мою судьбу так же как Эней и Гелен. Лиам поглубже вдохнул, пытаясь успокоиться. Наверняка, во времена Брута магия и магические существа встречались куда чаще, чем в то время, когда жили отец и дед Утер. Кто знает, как отреагирует древний король на то, во что превратился Камелот при его потомках? Начнет ворчать или… проклянет? — Ну если, быть честным… — осторожно начал Лиам. Брут зпинтересованно на него посмотрел. — Мой дед запретил магию, отца убили, ну, а нас с сестрой… — Он, что, с ума сошел? — рявкнул Брут, да так, что с полки упало несколько книг. На секунду его глаза стали золотыми. — Как можно запретить то, что яаляется частью тебя? Да ему бы пришлось себя же первым казнить за это! — возмущению старого короля не было предела. — Дед не был магом. И отец тоже. — поправил Лиам. — Да и, если честно, я не помню в каком поколении до меня был король, умеющий колдовать. — Хм. — нахмурился Брут. — Тогда это может что-то объяснить. — он уселся на стул, где незадолго до этого сидел принц. Сам Лиам встал возле выхода. Сам Лиам встал возле выхода. Не затем, чтобы звать рыцарей, а затем, чтобы предупредить Кея (когда тот вернется), чтобы тот не швырялся в призрака чем попало. — Вы говорили о том, что будь дед магом… Нет. — сбился Лиам. Не так следовало начинать. — Я видел, как ваши глаза светились. Это… — губы Лиама пересохли. — Старая Религия? Магия? — Да, юноша. — ответил старик. — Это то, что ты назвал магией. То, чему в принципе нельзя научиться, если у тебя нет дара или ты не можешь забрать его у другого мага. — А разве это возможно? — Сейчас — нет. Да и сам ритуал передает тебе лишь ограниченную силу. Ты не сможешь атаковать, обрушивать горные породы, создавать жизнь или менять облик с помощью магии, но будешь способен использовать простые заклинания и исцелять — но не больше. — Мне бы хватило и этого. — не подумав, сказал Лиам. Когда-то в детстве, наслушавшись сказок в Замке Дикого Леса, он просто грезил о дне, когда он увидит пророческие сны или нечаянно превратится в какое-нибудь животное (главное, не в бабочку). Или встретит волшебника, хотя никто из них не желал добра Пендрагонам, кроме Эмриса. Но дяде Райфу об этом говорить не следовало, а в то время Лиам этого не знал. Как итог: его няню, которая после того, как принцу исполнилось восемь лет, была приставлена к его сестре, вскоре изгнали из королевства. — А почему вы не ушли… — В царство Аида, юноша? — спросил король Брут. — Так я пытался. Но какая-то женщина… как ее там звали… ага, Нимуэ… сказала мне, что если я, не использую последнюю силу моего рода, не проведу ритуал передачи магии на ком-то из моих потомков по его согласию, то никогда не уйду не в Тартар, не на Асфоделевый луг, не на Елисейские поля (7). — он встал, подошел к Лиаму и положил руку туда, где билось сердце юноши. — Но теперь этот момент настал. — он улыбнулся, но Лиам не понял его улыбку. От рук Брута потянулся клубок золотистых нитей, тут же заставивший его отшатнуться. Как бы он не отрицал правоту дяди, но все же, никто еще не колдовал в такой непосредственной близости от него. Книги, в которых нередко описывалось получении какого-то необычного дара, говорили об этом событии, как о невероятно болезненном. Герои часто описывали, как их словно разрывало на части, но сам Лиам ощутил лишь легкое головокружение и тошноту и схватился за столешницу, чтобы не упасть на пол. Золотые нити словно вдели в руки Лиама нитки и иголками вышили странный узор внутри. Нити уплотнились внутри вен и комнату залило странное сияние, затухнувшее, как только нити, исходившее от короля Брута, оборвались. — Не думай, что это все. — усмехнулся основатель династии Пендрагонов. — Магию нужно контролировать или она вырвется в виде непредсказуемых всплесков. Учись по книгам или найди учителя. Поверь, это не так уж и невозможно. — Спасибо, Ваше Величество. — произнес Лиам, обернувшись к старому королю. Новообретенная магия ощущалась как корка, только затянувшаяя рану. Это еще и не новая кожа, практически не ощущаемая, но и и не открытая рана, причиняющая неимоверную боль.Брут усмехнулся и растаял, отступив в сторону окна. Дым, некогда бывший призраком, вылетел в окно, а Лиам улыбнулся, ощущая себя самым счастливым человеком на свете. Если бы он знал, какими будут его сны, он бы так не улыбался. Примечания: 1)Выдержка из «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского. 2)Ну ясен пень Брут носит гоплитские доспехи. 3-4)Если учесть, что Брут — правнук Энея, а Троянская война произошла примерно в 1230 году до нашей эры, а по подсчетам многих историков король Артур жил в 5 веке нашей эры, то должно быть больше полуторы тысяч лет. Но тут у меня АУ, потому и творю, что хочу. 5)Основатель Трои 6)Отец Приама. 7)Греческая мифология. Тартар — Ад, Асфоделевый луг — чистилище, Елисейские поля — Рай.