***
Чимин чувствует руки, хаотично шарящие по телу, сжимающие бока до болезненного вскрика, спускающиеся ниже, поглаживающие бедра и до красных полумесяцев впивающиеся в кожу. Чимин щеку прокусывает, проглатывая вязкую слюну с привкусом железа, и распахивает глаза от грубого и резкого толчка. Чимин выгибается в спине до хруста позвоночника, в грудь толкает, щеки горячие слезы обжигают. Чимин от боли кричать начинает, но его рот холодная ладонь закрывает. Он мечется по простыням, бьет по плечам и рукам, выбраться пытается, но его руки крепко обхватывают за запястья и сжимают так сильно, что Чимин уверен: синяки останутся. Пак бедра поднимает с члена, что таранит его, слезть старается, но ни одна попытка успехом не заканчивается. Его бьют по лицу, успокоиться приказывают, а он не слушается, кровь, стекающую из носа, глотает и голосовые связки надрывает. Чимин надрывно плачет, трясется весь — и в следующую секунду весь мир замирает. Глаза цвета ночи смотрят на него, в самую душу, забираясь так глубоко, что становится больно. Его личное чудовище смотрит так, что хочется вскрыть черепную коробку и стереть все воспоминания, все, что с ним связано. Чимина прошибает страх, необузданный животный страх, от которого конечности сводит в судорогах, дышать становится невыносимо сложно. Его глаза выжигают, оставляя после себя безжизненную пустыню, вечную засуху, которой не поможет ни один дождь на свете. Чимина его глаза сжирают заживо, медленно, кусочек за кусочком, смакуют вкус и наслаждаются послевкусием. Чудовище кожу под ногтями раздирает, языком облизывает текущую из рваных ран кровь, довольно хмыкает, словно самый вкусный деликатес пробует. Чимин тяжело дышит, ослабленным телом сопротивляться пытается, но оно почти не слушается, в руки монстра последние силы вкладывает. Чимин резко распахивает глаза и садится на постели, дыша тяжело, каждый вздох ловит, в темноту всматривается, чудовище увидеть пытается, но только пробивающиеся сквозь темные шторы лучики солнца видит. Пак спиной откидывается на спинку кровати, делает глубокие вдохи и выдохи и снова глаза прикрывает. Сон. Это был всего лишь слишком реалистичный, слишком яркий сон, потому что ему кажется, что запястья горят от холода чужих рук, а горло саднит от громкого крика. Чимин кашляет, рукой шарит по второй половине кровати, но никого не нащупывает. Он открывает глаза и включает свет лампы на тумбочке, смотря на пустое место, на котором должен спать Шону. — Сука! Чимин с кровати подрывается, забывая о своем кошмаре в ту же секунду, когда осознание ситуации прошибает, как удар электрическим током. Сон Хену не ушел бы, если не было бы весомой причины. Чимин материт и проклинает Шону, обещает ему, что найдет и заживо кожу снимет, кровь пустит, упиваться стонами боли будет. Гребаный сукин сын. Чимин понимает, что был всего лишь инструментом для достижения цели, очередной раз доказав себе, что доверять в этом мире можно только самому себе. Хену трахал его, нежно шепча слова приторной любви, трахал и восхищался чиминовой красотой, телом и умом, поражаясь, как в одном человеке все умещаться может. Шону обещал ему дворцы и замки, ложь, в которую Чимин никогда не верил. Сон Хену его кинул. Жестоко и подло, оставив одного, бросив на растерзание в лапы зверя, идущего по его душу. Чимин четко понимает, что их нашли. Чимин с самого начала знал, что операция провалится, что их найдут, и тех, кто не успеет уйти, убьют. Но Чимин никак не ожидал, что случится это через какие-то сутки. Слишком быстро, слишком внезапно — если он не успеет скрыться, то его ногами вперед выносить будут или в черном мешке на дно залива бросят. Никто и никогда не вспомнит о каком-то Пак Чимине, мальчишке, который потерял все, не приобретя ничего. Нет. Он так просто сдаваться не намерен, выход найдет из сложившейся ситуации, хотя ни в чем больше не уверен. Пак берет телефон и набирает Шона. На другом конце слышится омерзительный голос оператора, говорящий о том, что телефон вне зоны доступа. — Я убью тебя, Шону, я убью тебя, — под нос говорит себе парень и сжимает корпус мобильника. Он набирает номер Сехуна, который тоже недоступен, затем номера близнецов и Ли, но все они недоступны, только Ен поднимает трубку через два гудка. — Ен! — кричит в трубку Чимин, попутно собирая вещи в рюкзак. — Где ты, где все, почему никто не доступен, Ен, блять, не молчи! — А ты, наверное, ЧимЧим, — разносится незнакомый голос из динамика, кожу моментально покрывающий мурашками. Пак дрожит, липкий страх по телу струится, оседает где-то на стенках сосудов и пошевелиться не дает. — Зря вы затеяли эту игру, — спокойно говорит незнакомец, а у Чимина все внутренности в тугой узел заворачиваются. — Но раз играете, то мы тоже хотим. Посмотрим, насколько ты умен и сообразителен. Если мои люди не найдут тебя в течение шести часов, то, поздравляю, я отдаю тебе победу и отпускаю с условием, что ты покинешь страну без права на возвращение, но если тебя поймают, то лучше бы тебе начать молиться. Чимин звонок сбрасывает, дрожащими руками натягивает на себя джинсы, рваные на коленях, безмерную черную толстовку с капюшоном, который тут же надевает, и, схватив рюкзак, бежит в сторону двери. Нет времени на обдумывания грандиозных планов, нужно бежать как можно быстрее, как можно дальше. Чимин захлопывает дверь квартиры, достает телефон и на время смотрит. У него шесть часов. Ровно до двенадцати ночи. Пак по лестнице вниз спускается, выбегает из дома и по сторонам оглядываться начинает. Бешено в груди колотится сердце, ноги трясутся, но Чимин упорно все игнорирует и бежит в сторону автобусной остановки. Ему надо добраться до аэропорта, купить билет в любую точку земного шара и улететь, потом думать, что делать дальше. Парень забегает в первый остановившийся автобус, мелочью оплачивает проезд и, держась за поручень, глазами по салону бегает, подозрительных людей высматривает. Чимину сейчас все кажутся такими, все на него смотрят и разглядывают, будто все его грехи знают. Такие взгляды обжигают и догола раздевают. Пак головой встряхивает, глупые мысли от себя отогнать пытается, но они, как назойливые осы на сладкое летят, лезут и лезут. Чимин делает дыхательную гимнастику, мысли от хаоса и паники освобождает и размышлять начинает. Ен под угрозой смерти может любые тайны выдать. Ен — трус, а трусы, слабые и никчемные, за свою жизнь будут цепляться, как утопающий за круг. Ен точно сдал адрес его квартиры, но хорошо, что кроме него он больше ничего о нем не знает. Точно умоляет, чтобы его отпустили, что он все для них сделает. Ублюдок. Чимин мало о себе рассказывал — никто, кроме Хену, не знает о его друге и семье. Их не тронут, он надеется на это, всевышние силы умоляет, чтобы они целы остались. Это его ошибки, его жизненные косяки, которые могут стоить ему собственной жизни. Чимин выбегает из автобуса и растворяется в толпе людей, спешащих домой после тяжелого рабочего дня. Он сливается с общей массой, но бросает внимательные взгляды на проходящих мимо. Любой из них может быть тем, кто его поймать пытается, любой может нож в спину вонзить или глотку перерезать. Чимин не забывает смотреть на руки людей, на их выражение лица, пытаясь поймать хоть что-то. Пак останавливается на пешеходном переходе, губы по несколько раз облизывает и осознает, что они будут ждать его в аэропорте и на железнодорожном вокзале, потому что это единственные места, которые могут его от них подальше увести. Чимин матерится сквозь зубы, на пятках разворачивается и в противоположную сторону идет, на бег срывается, потому что медлить нельзя, потому что на кону жизнь, у которой впервые смысл и цель появились. Чимин желтое такси рукой ловит и запрыгивает в него, адрес диктует и просит водителя как можно быстрее добраться, доплатить обещает вдвойне. Брюнет откидывается на спинку, переносицу потирает и понимает, что подставляется, время тянет, но придумать толкового ничего не может. Время девять вечера. Чимин безудержно жмет на дверной звонок справа от двери и уже колотить начинает, как она внезапно открывается. Тэхен стоит в один домашних штанах и с полотенцем на голове, распахнутыми от удивления глазами на Пака смотрит и не понимает, впускать его или выгнать. Чимин вздыхает и сам внутрь квартиры проходит, дверь захлопывает и в глазок смотрит. — Прости, мне некогда объяснять, что произошло и куда я пропал, но мне нужна помощь. Ты можешь связаться со своим другом, который коп? Иначе мне просто пиздец, — говорит Чимин и на пол тяжелым грузом оседает, а Ким продолжает на него смотреть, информацию полученную переварить пытается, ничего понять не может. Тэхен берет телефон и набирает номер, ждет, но гудки так и не переходят в ответ. Тэхен еще раз набирает и еще, еще, но на десятый раз телефон оказывается выключенным. — Он не берет! — вскрикивает Тэ и бросает телефон на диван. — Блять. — Чимин за голову руками хватается и опирается локтями об колени, в голове все самые худшие сценарии прокручивает. Тэхен садится напротив него и руку к лицу протягивает, но Пак резко от нее отмахивается. — Чимин, что случилось? Я столько раз тебе звонил, писал, с Лисой виделся, тебя искал, а ты пропал. Я так переживал, беспокоился, даже в полицию хотел пойти, а ты сейчас объявляешься и просишь о таком. — Тэ своими большими глазами в душу смотрит, старые рубцовые раны по новой вскрывает. Чимин не может рассказать, не может с лучшим другом всеми своими проблемами поделиться. Да и что Пак скажет? «Тэхен, я состою или состоял в криминальной группировке, которая занимается грабежом, вымогательством и прочей опасной херней, которая возомнила себя богами и против мафиозного клана пошла, украв у него наркоту. Целого, блять, клана. Мне дали ультиматум в шесть часов, и я в полной заднице». Чимин в мыслях усмехается, поднимает полный боли и растерянности взгляд на друга, продолжающий изучать брюнета своими красивыми проницательными глазами. Чимин не выдерживает, голову в сторону поворачивает и впервые за все время сказать ничего не может. Раньше они делились самыми сокровенными мечтами и тайнами, знали друг о друге все, что другим было неизвестно. Теперь между ними непроходимая стена, которую сломать невозможно. Чимину бы хотелось вернуться в прошлое, не отдаляться от друга, но прошлого не воротить, совершенных ошибок не исправить. — Не расскажешь? — с надеждой в глазах смотрит Тэ. Чимин отрицательно головой качает. — Я могу помочь? — не сдается Тэхен. Чимин отрицательно головой качает. — Ты справишься? — не унимается парень. Чимин отрицательно головой качает. Он больше не может оставаться в квартире Кима, подвергая его опасности. Тэхен вообще ничего не должен знать, не должен быть вмешан в игру, в которой победителей не существует. Чимин поднимается с пола и крепко обнимает друга, запахом фруктового шампуня наслаждается несколько секунд и отстраняется. Тэхен среагировать не успевает, как Пак за порогом квартиры оказывается. Ким ни черта не понимает, но обещает себе, что со всем разберется. Чимин снова на улице, кутается в толстовку и прячет лицо, хотя, ему кажется, что его давно нашли, просто играют и забавляются, на его отчаяние поглядеть хотят. Пусть. Чимину терять нечего, он давно не живет, а существует, как умалишенный, одно перед собой видит. Парень срывается на бег, дороги не разбирает, опять развалившееся сознание по частям собирает, в голове на повторе «не сдаваться» трезвонит. Неожиданно раздавшийся звонок на телефон остановиться заставляет. Руки дрожат. Ноги ватными делаются. — ЧимЧим, — хриплый голос, насмехающийся над ним, — слишком медленно бегаешь, я тебя нашел. Но даю тебе немного форы: если сумеешь добраться до аэропорта за полчаса, то обещаю, что отпущу, — недобрый смешок из уст неизвестного говорит лишь о том, что обещание выполнено не будет. — Я же не успею, — тихо говорит Чимин и в такси запрыгивает. — Удачи, — сброшенные гудки разносят.***
Хосок усмехается и закуривает, чуть голову назад запрокидывает и выпускает вверх извитые струи сигаретного дыма, растворяющиеся в потоках воздуха. Хосок бросает взгляд на наручные часы и мысленно аплодирует Шону, что успел смыться из страны. Чон знает, что Сон никогда бы не смог провернуть подобную операцию, не будь у него расчетливого и превосходного стратега, который смог предугадать все исходы, правильно подсчитать время и место перехвата грузовика, когда тот оказался в «слепой» зоне. Чон знает, что Сон — отличный лидер, мотиватор, умеющий грамотно сказать и представить любой товар, но проводить более изощренные махинации не в его компетенции. Хосок очень удивился, когда узнал, что именно группировка Шону перехватила грузовик. Хену молодец, спрятаться успел, но вот своих людей кинул, даже не задумавшись об их положении. Хреновый он лидер, как и хреновый стратег и преступник. Хосок пересекался с Соном пару раз, ведь тот пытался всеми правдами-неправдами, действиями и поступками сделать так, чтобы его заметил клан или кто-нибудь под свое крыло взял, но все видели в Хену только неосуществимые амбиции. Шону постарался, его заметили, точнее, всегда он был под пристальным вниманием нескольких преступных группировок, возможно, у него было будущее, пока он его собственными ногами не растоптал. Обхитрить клан «Черной розы» было самое глупое и безрассудное решение, за которое он еще поплатится. Хосок думает дать ему время насладиться последними вздохами жалкой жизни. Чон, конечно, был прав, что никто из шайки Шону не смог бы так предельно скрупулезно разработать план и выполнить его на ура. Некий ЧимЧим, который со слов трусливого Ена все придумал, сделал и осуществил. Этот ЧимЧим вызвал у Хосока бурный интерес — ему уже не терпится познакомиться с ним. Хосок даже поиграть решил, хотя еще с места адреса его квартиры мог поймать и уже сбросить в черном мешке на дно реки, но Чон сегодня чересчур милосерден. Этот ЧимЧим должен благодарить Юнги, который мило хихикал в трубку и говорил такие нежности, что парень подобрел. Хосок пугается влиянию Мина на него, но ничего с собой поделать не может, у него будто рядом с белобрысым все замки отлетают, а пусковые механизмы заводятся по одному щелчку. И это точно не подростковые бушующие гормоны. Он достает телефон и набирает первый номер в списке, подносит к уху и выкидывает окурок на асфальт. — Заканчиваем, везите его на склад, — говорит Чон и пятерней зачесывает назад взлохмаченные волосы. Пора прекращать этот цирк. Такси Чимина останавливается на подъезде к аэропорту, и двое странных людей, постучав пальцами по пассажирскому окну, вынуждают его выйти. Его, не медля ни секунды, хватают крепко за шею и заталкивают в черный внедорожник без номеров. Прощай, жизнь. Но Чимин сдаваться не намерен: он тянется рукой к дверной ручке, но не успевает даже обхватить, как ему прилетает неожиданный удар по почкам. Чимин вскрикивает, пополам складывается, непрошенные слезы унять внутри пытается. — Босс приказал, что если захочет сотворить хуйню — бить, — говорит один из лысых амбалов, и Пак голову в его сторону поворачивает, ненавистным взглядом прожигает, что вызывает у мужчины только усмешку. Чимин морщится, в голове сотни и тысячи вариантов продумывает, как ему сбежать, и даже пытается совершить очередной необдуманный поступок, когда машина останавливается около складского заброшенного помещения недалеко от аэропорта. Его ловят поперек талии, но он упорно продолжает сопротивляться, кричать пытается, но любая попытка поражение претерпевает. Чимина на пол швыряют, он головой ударяется, выпадая из реальности на несколько секунд, встать пытается, но получает несчетное количество ударов по всему телу. Он только успевает голову и лицо прикрыть, слезы глотает, потому что больно настолько, что еще один-два удара, и он точно умрет. Однако не умирает. Эти люди всю силу в удары вкладывают, ему с каждой секундой дышать тяжелее становится. Чимина бьют трое ногами по спине и туловищу, ногам и рукам, Пак терпит боль, что горячим свинцом по телу наливается, терпит и молится тому, чтобы вырубиться и потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать. Избиения прекращаются, но он лежит в позе эмбриона, рвано дышит и отсчитывает секунды до своей смерти. Чимин ощущает, как чья-то рука зарывается в волосах, сжимает их на макушке и резко вздергивает назад. Пак морщится, взгляд сфокусировать над нависшим мужчиной пытается, но его лицо плывет, и свет ламп сильно слепит. — Нихуя себе, какой ты милашка! — Чимин голос узнает, такой же, что из динамиков телефона раздавался. — Да ты с таким личиком должен моделью работать или актером, а ты вошкаешься с такими отморозками, как Шону, — говорит парень и одним рывком встать заставляет. Чимин на ногах не стоит, но его тут же на стул сажают. Брюнет откидывает голову назад, болезненно стонет и последние силы внутри собирает, со стула поднимается, но удар прилетает прямо в солнечное сплетение. Пак хрипит, тушей обессиленной на стул обратно падает и голову поднимает. — Мне нравится твое упорство и сопротивление, но я не хочу портить такое красивое личико. — Хосок растягивает губы в довольной ухмылке, проводит костяшками пальцев по острой скуле, на что парень головой в сторону дергает, смех у Чона вызывает. — Твой друг, Ен вроде бы, сказал, что ты был мозгом всей операции. — Он нагибается, руками на бедра опирается, чтобы лицо на одном уровне с лицом Пака оказалось. — Трус еще тот, но я думаю, что рыбки в Хане полакомятся им, а вот что насчет тебя, ЧимЧим? Хосок в глаза напротив смотрит и видит в них ярость бушующую, которой выход нужен, и в этих карамельных глазах столько ненависти, что Хосок ее ощущает на своей коже. Если бы Чимин мог мыслями убивать, то все здесь с растерзанными телами лежали бы давно. — Знаешь, мой отец вечно любит повторять слова Цезаря: «Проще найти тех, кто готов умереть, чем тех, кто готов нести бой». Сейчас я понимаю его слова, как никогда. Твой друг подох, как последний трус, пытался на сделку пойти, умолял и просил, а ты другой, абсолютно. Молчишь, даже не кричишь, но по слезам на глазах вижу, что тебе больно, что храброго из себя строишь, не просишь пощады, и мне это нравится. Зачем ты связался с Шону? С этим придурком. Его банда — это такие отбросы в нашем мире, а ты для них слишком умный и слишком красивый, но связался именно с ними. Интересно, что тебе Шон обещал? Деньги? Богатство? Признание? Власть? Он же сам ничего не добился, но тебя на свое дно утащил, — говорит Хосок и ставит руки на подлокотник стула, ближе к лицу Пака приближается и горячим дыханием настоящего хищника опаляет. — Силу, — выплевывает ему в лицо Чимин, — в клан вступить обещал помочь. — Он руки в кулаки сжимает и с вызовом в глаза напротив смотрит. Чон в удивлении бровь изгибает. — Какой же? — прищуривается и вызов в глазах принимает. — Твой, — усмехается Чимин и получает неожиданный удар по челюсти. Пак сплевывает кровь на пол. — А ты мне действительно нравишься, твоя дерзость границ не знает. Ты бы точно понравился моему отцу, он любит языкастых и смышленых, — облизывает губы Хосок, скалится, новую игру придумывает. — А знаешь, я дам тебе шанс: если ты выживешь, то сможешь вступить в клан, я замолвлю за тебя словечко на отборе новых рекрутов, — подмигивает Чон и своим людям кивает, на ухо шепчет одному и на Чимина кивает. Все, что Чимин чувствует, — это удар по затылку, а дальше беспросветную тьму.