на вкус как вино

      Юра и не знал, что у священников бывают свои кабинеты. Он что, настолько не просвещен в теме религии? — Юрий, здравствуйте. — Что? — Юра встрепенулся. Он и не думал, что прошел уже целый час. Время идет слишком быстро, когда ты сидишь на ковре, оперевшись на стену. — Я с Вами поздоровался. — Дмитрий прикрыл рот ладонью, тихо смеясь над поведением своего собеседника. — Простите, пожалуйста. Я просто… Задремал, наверное? — он протер глаза. — Да, я понял. — Ларин вставил небольшой серебряный ключ в скважину двери. — Можете вставать с пола и заходить. Вы так простудитесь. — Я думал, что судя по моему рассказу о своей жизни Вы поняли, что я не сильно задумываюсь о своем здоровье. — на лице Юры проскочила унылая улыбка. — Тогда пора задуматься.       Юра зашел в кабинет и огляделся. Только минимализм и высокие потолки. Стол из темного дерева стоял у окна, а окно было чуть ли не во всю стену. По правую стену стояли шкафы с множеством книг, начиная от физики и высшей математики, заканчивая философией, психологией, религией. По левую же были какие-то полочки и множество икон. На полу лежал немного пыльный ковер, на который хотелось прилечь. — У вас есть что выпить? — Юра решил поиздеваться над мужчиной. — Есть. Но я Вам не дам, потому что для Вас это слишком вредно. — Ладно. — тяжкий вздох. — Знаете, Дмитрий, — Юра осторожно подходил к интересующей его теме. Или, точнее, к интересующему его человеку. — Мне всегда было интересно, как верующие относятся к гомосексуальности, или, как еще называют, гомосексуализму. Бисексуальности. В общем, к отклонениям от общепринятых мер. Может, вы считаете это расстройством, или… — Юра обильно жестикулировал, а его глаза горели. — Нет, Юрий, не считаю. Я отношусь к такому на удивление положительно. — Бог говорил, что он принимает всех людей. И раз он создал нас такими, то… Вы поняли. — У вас удивительно хорошая точка зрения. — Правда? — Ларин был польщен. Юра подходил все ближе и ближе. Секс расслабляет, но не дает покоя. Но в расслаблении, казалось, и был его покой. — Да. — эти слова были сказаны уже на ухо. — Можно вас поцеловать? — Попробуйте. — Ларин видел, что ему нужна помощь. Но это было единственным, что он мог дать ему.       Одной рукой Юра оперся о стол из того самого темного дерева, а другую он положил на грудь Димы. Она подымалась и опускалась в такт его сердечному ритму. Ларин же упирался двумя руками о поверхность, покрытую лаком. Случайным движением он смахнул чей-то доклад. Теплый порыв воздуха мазнул по хрупкой бледной шее, которая чуть ли не покраснела вместе со священником. Максимально наивный взгляд Димы был направлен в глаза Юры. А Юра улыбался ему. Правда, не ртом, а глазами. Губами он не улыбался, а целовал губы своего недавнего слушателя. Губы Ларина были похожи на красное полусладкое вино. Они были терпкими, и попробовав раз, можно было и не остановиться. Юра отстранился от Димы, сделав передышку. Даже его слюна была как вино. — Дмитрий, вы что, пили? — Нет. — Тогда почему Вы на вкус как вино?       Невозможно было уследить за руками, ведь пальцы каждую секунду касались пуговиц. Рубашки расстегивались, снимались, кидались на пол. — А Вы — темное пиво.       Улыбка Дмитрия навсегда запала в тленную душу Хованского.