Крыса

      Сборы длятся недолго. Ребята берут автобус, на котором иногда ездят всей командой, Джин, на правах старшего, садится за руль и выезжает в нужном направлении. На удивлённый вопрос менеджера «куда намылились?» отвечают, что просто покататься по городу, а то скучно.       Вслед им несётся затихающее «только не нажритесь там!»       В рюкзаке у Чонгука в маленькой пластиковой коробочке сидит Шуга. Настроение у него паршивое. Возможно, идея вернуться в храм не так уж и плоха, ему просто нужно попросить богиню вернуть его прежний облик, и забыть прошлое желание, как страшный сон.       Вот угораздило же его пожелать узнать, что о нём думают другие мемберы! Вот сдалось это ему! Он ведь и так знает всё, что нужно: всем плевать на Шугу, он многих бесит за свою прямолинейность, за медлительность и инертность. Он часто отстаёт на тренировках, потому что быстро устаёт, а танцы порой его выматывают настолько, что он готов рухнуть прямо посреди сцены на глазах у тысяч фанатов, заставляя нервничать и ребят, и стафф. Даже музыкой его многие недовольны, то одно им не нравится, то другое… И характер у него мерзкий, и еду он такую, как все, не ест…       Чем больше Юнги об этом думает, тем больше расстраивается и всё меньше хочет вернуться обратно в своё тело.       «Может, лучше остаться крысой?» — думает он, сидя в темноте, в пластиковом контейнере в рюкзаке у Чонгука. Обстановка никак не располагает к нормальному мыслительному процессу, от нечего делать парень грызёт стенку своей клетки, отметив, как легко стачивается мягкий пластик.       «Вот идиоты. Ещё бы в пакетик меня завернули», — злорадствует он, выбираясь наружу, моментально забыв о терзаниях. В кого бы он ни превратился, но пакостный характер всё равно остался неизменным.       В рюкзаке вкусно пахнет шоколадом и орешками, Юнги едва удерживается, чтобы не отвлечься на добычу, но потом подавляет в себе крысиные инстинкты и принимается прогрызать плотную ткань сумки. Она поддаётся так же легко, как и пластик, выпустив своего узника на волю.       Чонгук непредусмотрительно бросил рюкзак позади себя и сейчас увлечённо рубится в игру на телефоне, не видя ничего вокруг. Чимин клюёт носом, прислонившись головой к стеклу, остальные тихо переговариваются, обсуждая планы на вечер и периодически возмущаясь поступком Шуги.       На сидении рядом с Чимином лежат телефоны. Заполучить свой являлось сейчас главной целью. Подпрыгнув на сидении, Юнги цепляется коготками за плотную ткань обивки и, помогая себе хвостом, взбирается на спинку, а потом прошмыгивает между парнями, хватая телефон. Но не тут-то было, пять с половиной дюймов и увеличенный аккумулятор сделали девайс неудобным для хватания и довольно тяжёлым.       «Чёрт, у меня же лапки», — думает он грустно, но тут на помощь приходят зубы, вцепившись в силиконовый чехол, стягивает телефон на пол и забивается подальше в угол. С разблокировкой везёт — Юнги никогда не заморачивался дополнительной безопасностью, не нужен ни отпечаток пальца, ни рожу свою в камеру показать, просто зажал кнопочку и тапнул по экрану. И что теперь?       Надо зайти в какао и отписаться, мол, он сейчас немного занят и будет отсутствовать некоторое время. Хорошо, что экран реагирует даже на крохотные лапки с маленькими пальчиками, хоть набор текста даётся нелегко и далеко не с первого раза. Ребята уже успевают доехать до храма, притормозить почти у его порога. Все высыпают из машины, потягиваясь и тихо переговариваясь и обсуждая, куда пойти дальше.       Что же написать?       «Не ищите меня», — звучит слишком трагично.       «Не беспокойтесь», — слишком по-дружески.       «Меня не будет несколько дней, заебался видеть ваши противные рожи», — в нужном стиле, но долго печатать. Надо что-то нейтральное.       «Вернусь на выходных. Не беспокойте меня!»       Нажав на отправку, выскакивает на сидение и прислушивается к разговорам.       Чимин громко сообщает, что отписался Шуга, все возмущены до глубины души, но, раз всё нормально, то Джин сразу меняет тактику и тащит их в какую-то зарыгаловку на окраине, за храмом. Юнги, естественно, бежит за ними, он уже входит во вкус и собирается послушать, что будут про него говорить эти пьяные тела. По дороге Чонгук обнаруживает огромную дыру в рюкзаке, за спиной дорогу из орешков, потом пропавшую крысу и выражается такой словесной конструкцией, что сразу становится ясно, почему он «золотой». Впрочем, это не спасает его от подзатыльника Джина.       — За что?!       — За плохие слова. Залепил бы ещё одну затрещину, но уж больно мне понравился твой загиб.       — Но вы проебали крысу, — улыбается Хоби, — и я даже не могу точно сказать, счастлив ли я от этого факта, или в восторге.       — Она могла сбежать в машине, — как всегда, портит веселье логичный Намджун, и радость на физиономии Хоби тут же гаснет.       — Ты заебал своими дедуктивными способностями! Не мог сказать это после того, как мы вернёмся домой, чтобы я спокойно мог сидеть в машине? — возмущается Хосок, настроение у него портится. Он даже оглядывается, проверяя, не бежит ли за ним крыса.       В «зарыгаловке», как её сразу обзывает брезгливый Шуга, уже сидят несколько старпёров и жуют кимчи, запивая его соджу. Смрад стоит неимоверный, и больше всего воняет почему-то тухлой рыбой. Чимин, как большой «любитель» морепродуктов, сразу морщится и начинает икать.       Заведение выглядит убогенько, а на фоне всего этого кошмара играет знакомая, но почти забытая «Danger». Видимо, это место застряло ещё в позапрошлой эре, как раз самое то, чего не хватало звёздам мирового масштаба, чтобы пощекотать нервишки.       Лапки подозрительно прилипают к давно немытому полу, но парни в кроссовках, им плевать. Тут срабатывает радар Чимина, он чует бухло и сразу исцеляется от икоты. Тащит всех за дальний столик, где вскоре начинается то, за чем Шуга совсем не хотел бы наблюдать. Он сюда пришёл лишь ради сплетен и разговоров о нём любимом, но, как назло, за весь вечер о нём не было сказано ни слова!       Зато во всех подробностях были обсуждены все женские группы, дважды обсуждали прессак Чонгука, один раз даже с демонстрацией, и четырежды — жопу Чимина. В пятый раз он тоже хотел её продемонстрировать, но, увы, не смог оторвать от стула, потому что набухался в хламину. Потом стало совсем скучно, и Шуга от нечего делать полез назад в рюкзак к Чонгуку за орешками и шоколадом, наелся до отвала и отрубился от усталости, развалившись в погрызенном контейнере.