Второй шанс или Любовь после смерти.

Наполеон Соло в тысячный раз за ночь прикрыл глаза, пытаясь заснуть. Одеяло неприятно липло к мокрому, от холодного пота, телу, а в ушах гудел настоящий шторм. Спустя какое-то время чуткий сон, граничащий с лихорадочным бредом, снова завладел сознанием мужчины. И перед глазами начали вставать такие знакомые и такие неприятные образы прошлого. Полутьма, гортанные голоса, похожие на собачий лай, пустая комната, механическое пищание, режущее слух, и отрывистый деткий крик. Липко оседает в душе этот крик, напрочь вытесняя все остальные образы. Соло судорожно ворочается на кровати. Одна картина сна сменяет другую: теперь он видит маленькую девочку, лежащую на полу, лужу крови растекающуюся около неё, собственные трясущиеся руки, испачканные в крови. И не слышит, но скорее ощущает, отчаяный стон: не то его, Наполеона, не то умирающей на его руках девчонки. Сон этот короткий, всего на несколько минут, и всё же невыносимый, отвратительный, вконец стачивающий и без того хрупкие нервы. Это ужасная ночь, но не сосчитать сколько таких ночей уже пережил Лео... Через задёрнутые шторы пробивается ласковое солнце, заливая спальню своим мягким и чистым светом. Оно заботливо очерчивает бледное лицо мужчины, а тот в свою очередь сердито ворчит, и закрывается от солнца подушкой. Мужчину раздражает, факт того, что многие счастливые люди уверены, мол это милое солнце способно излечить любую человеческую душу; то что им, счастливчикам, не понять, что есть на свете такие искалеченные, которых солнцу не согреть и за сотни лет. Его душа как раз из таких: разбитая на кусочки, истерзанная и зачертвевшая. Соло больше не любит солнце. Этот чёртов Мир не справедлив к нему, и мужчина отплачивает ему ненавистью, давно не чувствуя привкуса чужой боли и всё отчётливее ощущая свою. Сегодня, как и каждое утро, огромным усилием воли он поднимается с постели. И каждый раз с утра, как молитву, начинает повторять: Ты - Наполеон Соло, ты способен на всё, держи себя в руках, никаких слабостей не позволяй себе. Он стоит в ванной и, силясь улыбнуться, глядит в зеркало, но несмотря ни на какие слова, оттуда на него смотрит всё тот же слабый и замученный человек. Раньше Соло виртуозно умел надевать маску, но с каждой такой невыносимой ночью это становится всё труднее. Лицо щипет от холодной воды, белоснежная рубашка ложится на плечи, идеально отглаженные брюки сидят прекрасно, непослушные волосы уложены гелем. Лео снова заглядывает в зеркало: так-то лучше. Теперь нужно только суметь улыбнуться, и за маской обычному зрителю будет трудно заметить настоящего Наполеона: уставшего и разбитого. Улыбка уже почти касается губ, но резкий звонок телефона разрывает тишину, вновь стирая маску с лица. Брюнет нехотя плетётся в комнату, догадываясь, что услышит, но всё же берёт трубку. С каждой новой минутой разговора, его лицо всё больше теряет цвет. - Боже... - еле слышно шепчет Наполеон и кладёт трубку. С минуту он стоит неподвижно, видимо, о чём-то мучительно раздумывая. А потом его лицо на миг озаряет неожиданно-искренняя улыбка. Откуда взялась эта улыбка? Может, этот короткий телефонный разговор толкнул усталый разум мужчины за ту грань, где начинается безумие. А может, напротив, он открыл ему что-то такое мудрое и правильное, что было неподвластно мужчине ранее. Кто знает... Соло быстрыми шагами подходит к проигрывателю, так любезно предоставленном ему персоналом отеля. Копается в ворохе лежащих на столе пластинок, вытащив самую потрёпанную (то есть самую любимую, конечно), ставит её. Затем с горькой ухмылкой берётся за бутылку виски. Музыка, доносящаяся из проигрывателя, переплетается с солнечными лучами. Мужчина пританцовывает ей в такт и прямо из горла пьёт янтарный напиток. Затем, всё так же пританцовывая, он наклоняется к своему чемодану и вытаскивает оттуда аккуратный, неверояно красивой работы, нож: блестящее стальное лезвие и рукоятка из слоновой кости, с головой орла на конце. Соло подносит нож к губам, невесомо целуя, а затем шепчет непонятно кому: " Ты знала, знала всё с самого начала... Ну конечно! Но ты же не осудила меня за такую жизнь, значит, не осудишь меня и за такую смерть..." Продолжая что-то шептать, Лео заносит нож и выверенным движением вонзает холодную сталь себе прямо в сердце. Тело его падает, громко ударяясь об пол, тёмно-бордовая кровь лениво растекается по полу, а музыка всё так же продолжает играть на фоне, переплетаясь с солнечными лучами в безумном танце... Яркое солнце, пробравшись в окно слепит, заставляя вынырнуть из сна. Наполеон через силу отрывает глаза... - Постойте, что!?