Prisoners of evil

      Тишина холодной хваткой окутывала пустынную темную улицу. Вокруг не было ни души. Шелест листьев лишь изредка нарушал ночной покой, наполняя безмолвную атмосферу приглушенным эхом.       Потоки прохладного воздуха вперемешку с моросью обдували влажные дорожки на щеках парня на вид лет восемнадцати, что брел в неизвестном направлении, пытаясь разглядеть сквозь мутные слезы дорогу. Теперь ему некуда было идти. Путь домой был навсегда закрыт. Даже если предположить, что его когда-нибудь позовут обратно, даже если попросят прощения – никогда и ни за что не вернётся.       Никогда и ни за что..       Из уст вырвался непроизвольный смешок.       Да кому он нахуй нужен?       Он — словно обуза. А с недавнего времени ещё и позор семьи… Его унизили и смешали с ничтожеством, словно какую-нибудь заразную скотину. А затем, в придачу, избили. Всем, что попадалось под руку, швыряли: табуреткой, цветочным вазоном, книгами. Парень понимал, что, попадись бы отцу под руку топор — возможно все закончилось бы более плачевно.       Таким людям, как его отец, не важна чья-то жизнь, даже, если это жизнь родного сына. Хотя, он никогда и не считал его родным. Считал, что мать нагуляла, несмотря на то, что они были как две капли воды.       Такие люди, как отец, навсегда остаются один на один со своим дерьмом, а затем тонут в нем до конца своих дней.       Парень до сих пор не знал, как ему удалось вырваться из отцовских рук и убежать. Видимо, удача решила подарить ещё один шанс.       Шанс не остаться калекой.       Шанс не сдохнуть к херам.       Подобные мысли вызывали горькую усмешку на разбитых в кровь губах. Ком, что много лет стоял в горле, уже давно опустился на дно желудка и навечно поселился в нем, препятствуя нормальной жизни. Каждый день начинался с мысли «да чтоб ты сдох поскорей» и заканчивался ей же.       Сейчас парень не ощущал ничего, кроме физического дискомфорта. Синяки, оставшиеся от ударов, болезненно ныли, а голова раскалывалась, будто по ней час долбили молотком. По телу растекались болезненные потоки, что напоминали о себе с каждым новым шагом, отдаваясь пульсацией под кожей. Хотелось поскорее упасть где-нибудь, чтобы не чувствовать этих мучений и проснуться, когда уже все пройдет.       Это так не работает.       Ему казалось, что он уже на пределе и не способен на какие-либо эмоции.       А был ли способен?       Ни жалости, ни сострадания, ни, тем более, любви он больше не ощущал. Лишь чувство пустоты и бесполезности.       Единственный близкий человек, что остался — был отец, и он оказался самым настоящим безжалостным тираном. Военный, многолетней суровой закалки с маниакальной наклонностью к диктаторству, что восемь лет назад загубил женщину, которая родила ему сына, уничтожая ее медленно, но уверенно, то и дело вымещая злость на хрупком женском теле, постепенно подбираясь и к ребёнку.       С каждым годом, едва мальчик становился старше, увеличивалась и сила ударов, что наносились якобы «за дело». «Мужика воспитываем, а растёт пидор».       Недоносок.       Выблядок.       Тварь.       Парень помнит, как, будучи совсем ребёнком, закрывался в ванной, и стекая вниз по двери, заливался горькими слезами, слушая, как издевался над матерью отец, потому что не мог ничего сделать, кроме как громко кричать до тех пор, пока ему не прилетит в лицо удар.       В один из таких злополучных вечеров пьяный отец накинулся на мать с кулаками за то, что та задержалась на пятнадцать минут на работе. Десятилетний мальчик сидел на холодном полу в ванной, пытаясь остановить слезы, что потоком лились из глаз, как скандал вдруг неожиданно прекратился.       Стихли крики, шум и грохот.       Накатила тревога.       Когда мальчик набрался смелости и вышел посмотреть, то увидел мать, безжизненно лежащую на паркете.       — Похоже на инфаркт, — произнёс заплетающимся языком отец, что нависал над женой. Ребёнок кинулся на него и стал маленькими ручками бить в грудь.       — Это ты виноват! Ты ее убил! — кричал в истерике сын, глотая слезы. Но, таким поведением, только распаливал лють в отце. Тот со всей силы махнул рукой, откинув мальчика в сторону.       Воспоминания этого вечера неподъемным обременяющим грузом осели внутри, не желая освобождать и без того расшатанную психику.       Парень вывернул карманы и с грустью обнаружил, что впопыхах не успел прихватить с собой ни копейки денег. Всего, что завалялось в кармане, не хватит даже на аренду номера в самой захудалой гостинице на одну ночь. Он вздохнул. Самым главным его желанием было уехать куда подальше от этого места. Места, что ассоциировалось с болью и страданиями, но никак не с приятными воспоминаниями из детства.       Дойдя до вокзала, парень оплатил билет на самый дальний маршрут, который отправлялся в ближайшее время, и побрел на поезд.       Нужно продолжать жить дальше, несмотря ни на что.       Оставался единственный вопрос:       «Как?»