Prisoners of evil

      С душой, что благополучно ускакала в пятки, Чонгук с силой выдергивает руку и вылетает в коридор, где сталкивается с Юнги.       — Ты чего разорался? — непонимающе смотрит тот. — Сон плохой приснился?       Чонгук ещё никогда не был так рад видеть Юнги. Он нервно сглатывает с охреневшим видом, не в силах подобрать слова, чтобы корректно выразить свои мысли.       — Там… — парень кивает в сторону дверей, боясь развернуться, как вновь ощущает холод чужих рук, но уже на своих плечах. — Твою мать! — Чонгук вздрагивает, когда все-таки оборачивается и видит перед собой довольно молодую женщину без одежды.       — Почему убегаешь, красавчик? — она обхватывает чонгуково тело обеими руками и утыкается носом тому в грудь. — Я не нравлюсь тебе? — она поднимает глаза, что наполнены слезами, и принимается рыдать навзрыд. От такого действа, Чонгук теряет почву под ногами и стоит какое-то время, не зная, что предпринять. Парень не имел опыта поведения с плачущими женщинами, а, тем более – голыми.       — Ну, и чего завис? Понравилось? — ухмыляется Юнги, оттягивая даму. — Прошу прошения, я прерву ваши нежности.       Как только женщина отстраняется от Чонгука и оказывается около Юнги, то вмиг меняется в лице, и грусть сменяется радостью, а в глазах мелькает нездоровая примесь страсти с вожделением.       — Сладкий, ты хочешь меня? — она вешается на шее Юнги, что ему только на руку. Парень берет женщину на руки и тут же уносит. Чонгук остаётся смотреть вслед, пытаясь прийти в себя и осознать, что за херня происходит.       Надежда на то, что персонал не может так себя вести, и эта женщина — пациент, немного успокоила. Чонгук спокойно выдохнул, однако, сон как рукой сняло.       «Интересно, как часто по ночам больные разгуливают в корпусе для сотрудников?» — проносится в голове. Хотя, учитывая, что на часах четыре часа утра, а Юнги также бодрствует, то не удивительно, что здесь в это время уже никто не спит.       Радовало одно — Чонгук, наконец-то, выспался. Выспался и готов с головой погрузиться в мир сумасшедших. И узнать обо всех возможных сюрпризах. Иначе, можно самому сдуреть, будучи не готовым к подобным приколам.       Голову не покидал Чимин. Интересно, что теперь с ним будет? Наверняка, вколят анксиолитик и запрут в пустой бокс, где из мебели только одна кровать.       Болезнь не щадит никого. Ни молодых, ни пожилых. И невероятно страшно представить, на что способны такие люди. А ведь не у всех прирожденный диагноз. У большинства — приобретённый, возникший на почве ситуации, что спровоцировала жуткий стресс, и как итог — неизгладимый отпечаток в жизни.       Что же произошло у Чимина в жизни? А у этой несчастной женщины?       Достав из сумки планшет, парень добавляет несколько заметок в файл под названием «дипломная работа» и облокачивается о холодную стену.       Хотелось изучить всё. Все детали диагноза каждого пациента. Подробнее о медикаментах, которыми их приводят в чувство, клинических методах, что дают наилучшее представление о течении болезни.       Звук раненого тюленя, раздавшийся в области желудка, напомнил о том, что у Чонгука уже сутки ничего во рту, кроме жвачки, не было. Хотелось хоть немного перекусить, но, где столовая, парень не уточнил. Да и врядли она работает в такую рань. Потому, закинув полотенце на плечо, Гук отправляется в душ для сотрудников, находящийся в конце коридора.       Послышался звук мотора.       Парень подбежал к ближайшему окну и попытался увидеть хоть что-нибудь, однако, сквозь заляпанное окно в темноте, сумел разглядеть лишь свет фар, что постепенно отдалялись с поля зрения.       «Еду, наверное, привезли. Или медикаменты. А, может, новых пациентов…» — размышлял парень.       — Ты чего там выглядываешь? — звук шагов, затем — уже знакомый голос.       Чонгук оборачивается.       Тэхен, собственной персоной. И, судя по внешнему виду, направлялся из душа. С мокрыми волосами, облаченный в белый, но, на этот раз — махровый халат. Ким бегло прошёлся по Чонгуку настороженным взглядом, заставляя того смутиться, будто бы в чем-то виноват.       — Я в душ собирался, — отвечает Гук.       — Собирался, так иди. Душ — там! — Тэ оборачивается в сторону, откуда шёл, и легким махом руки указывает на белую дверь.       — Хорошо. Спасибо, — Чонгуку хочется развернуться и попросить этого человека быть повежливее. Он не считает, что заслужил такое отношение к себе, будто он надоедливый ребёнок, приехавший сюда всех доставать. Но, парень решает проигнорировать презрительный тон Тэ. Если у человека сложный характер, лучше попросту избегать общения с ним. Да и, в конце-концов, никто не обязан ему здесь в ноги кланяться.       Чонгук понимает. Утро началось, мягко говоря, не очень приятно. Сначала эта женщина, затем — недовольный Тэхен. Надеясь, что вода освежит не только тело, но и голову, и смоет, вместе с потом, все лишние мысли, Гук отходит от окна и боковым зрением замечает, что Тэхен все еще смотрит на него. Но, как только встречается своим пронизывающим взглядом с чонгуковым, торопливо разворачивается и уходит.       Не успевает Чонгук переварить не самую приятную встречу с Тэхеном, как сталкивается с Джином, который возникает не пойми откуда весь запыхавшийся и… мокрый.       «Пиздец, какого хрена происходит?» — Чонгук даже занервничал. Похоже, он никогда не привыкнет к странностям, происходящим вокруг.       — Гукки! — сладко улыбается главврач, — почему не спишь?       — Я выспался, — коротко отвечает парень, кланяясь. Он никак не ожидал в такое время увидеть на своём этаже сразу двух сотрудников.       — Хорошо, в таком случае, зайди ко мне, когда приведёшь себя в порядок, — твердо произнёс Сокджин.       Умение этого человека менять так быстро настроение поражало Чонгука. Интересно, что хотел от него Джин? Неужели, наконец, даст какое-то интересное задание? Чонгуку было уже все равно, чем заниматься, лишь бы не слоняться без дела.       Насладившись водными процедурами, Гук почувствовал значительное улучшение состояния. Теперь мысли казались более свежими. Парень побрел обратно к себе в комнату и обрадовался, застав там Юнги. Хотелось расспросить о Чимине: что с ним и где он.       — Я тебя вчера предупреждал, что нужно закрывать за собой двери? — Юнги задаёт вопрос первым и сам на него отвечает, — предупреждал!       — Я не думал, что больные будут гулять среди ночи по территории, — пытался объясниться Чонгук. — И, тем более, никак не ожидал их в своей комнате.       — Да! Это прокол санитаров! — утвердительно качает головой Мин. — Однако, это не лишает тебя данной обязанности. Это попросту опасно! Они могут пробраться куда угодно.       Чонгуку страшно хотелось рассказать, что двери лаборатории, где работает Тэхен, вчера были открыты. А ведь там — множество психотропных препаратов, что могут быть опасны при неправильной эксплуатации. Но, он не стал. Он не знает, в каких здесь отношениях состоят сотрудники, и любое лишнее слово в итоге может быть использовано против него.       — А что с этой женщиной? — осторожно интересуется Чонгук, с ужасом вспоминая, как пересрал часом ранее.       — Расстройство сексуального предпочтения, на почве перенесённого стресса, — отвечает Юнги. — Тебе действительно интересно?       Чонгук кивает головой. Конечно же, ему интересно: что должно было произойти с человеком, что заставило бы его вести себя так?       — Когда-то, несколько лет назад, муж проиграл ее в казино.       Услышанное повергло Чонгука в шок.       — Муж играл на жену?       — Именно, — подтверждает Мин. — И затем, ее отымело восемь мужиков. За вечер. Подробностей я не знаю, но слышал, что несколько сразу трахали эту женщину одновременно. Попробуй представить себе такое… Хотя, нет, лучше не представляй, — Юнги набирает полный рот воздуха, округляя щеки, затем шумно выдыхает его.       — С тех самых пор ее переклинило так, что бедняга кидается на любую особь противоположного пола, в том числе, на новых практикантов. Изначально это настолько всех пугало, что она в боксе ремнями перевязанная лежала. И одета наглухо. Ну, а потом, когда на практике выяснили, что к тем, кто ей отказывает, она больше не проявляет внимания, перестали применять такие методы и начали просто закрывать ее в боксе.       — Значит, мне ничего не грозит, — расслабляется Чонгук.       — Не грозит, — подтверждает Юнги, качая головой. — Однако, наказать виновного было бы неплохо. Забыл закрыть дверь, как и ты.       — М-да уж, я, конечно, знатно подофигел, когда увидел спросонья такое, — признаётся Гук, — теперь постоянно буду проверять замок.       — Уж надеюсь.       Чонгуку страшно хотелось расспросить Юнги, пока тот был в духе насчёт раннего пробуждения. Отчего врачи и другие сотрудники бодрствуют в столь ранний час, и что за автомобиль выезжал с территории больницы, однако, судьба Чимина интересовала больше. А учитывая то, как резко здесь меняется настроение у персонала, Гук решил сразу узнать о Чимине, ведь неизвестно, согласится ли Юнги отвечать на такие вопросы.        — Можно ещё вопрос? — осторожно интересуется парень.       — Их слишком много. Давай потом, — Юнги записывал что-то в ежедневник, даже не взглянув на Гука.       — Это только второй, — решил настоять Чон. — Что сейчас с Чимином?       Услышав имя, Юнги отложил блокнот и поднял взгляд.       — Ему очень плохо.       — Я видел, — говорит Чонгук, вспоминая, что сделал с собой парень. — Ты знаешь, почему это с ним происходит?       — Все просто, детская травма, — Юнги говорил, не моргая, устремив взгляд куда-то в стену. — Когда Чимин был маленьким, он очень хотел петь. Его тянуло к этому, — он говорил так, будто лично наблюдал за маленьким Чимином. — Своими попытками он страшно раздражал мать. Странно, да? Родители ведь должны поддерживать ребёнка. Его начинания, хобби. Но Чимину не повезло. У него была мачеха. А, в силу того, что отец часто был в отъездах по работе, всячески издевалась над ребёнком морально. Она внушала Чимину, что тот не умеет петь и никогда этому не научится. И что — он настолько плох, что не заслуживает счастливой жизни, о которой мечтает. Когда Чимин приносил из школы хорошие отметки, ему говорили, что это — случайность. И он настолько глуп, что не заслужил пятёрок. Вероятно, учитель был пьян, когда ставил парню положительную отметку за пение. Ведь у него настолько противный голос, что лучше бы ему молчать.       Юнги говорил, а глаза были на мокром месте. Тем не менее, он продолжал.       — Будучи подростком, парень уже конкретно поник и значительно опустился в учебе. Никто не понимал, что с ним происходит, потому что он стал молчаливым и замкнулся в себе. Из Чимина не могли вытянуть ни слова. Однажды, когда его отец приехал из очередной командировки и застал в ванной комнате с ножом для рубки мяса, то поинтересовался, зачем он парню там нужен. Чимин ответил правду: он собирался отрезать себе язык, чтобы больше не сказать ни слова. Он чувствовал вину за каждую сказанную фразу, — Юнги наконец отвёл взгляд от стены и перевёл на Чонгука. — С тех самых пор он здесь… Психодинамические техники, поведенческая терапия, приём необходимых препаратов — все это, безусловно, дало положительный результат. Парень перестал зацикливаться на своей проблеме. С ним много занимались, пытаясь заставить занять его другими делами. Он и занимался упражнениями, и танцевал, даже пытался петь. Мы думали, что парень начинает выздоравливать. Однако… Кое-что произошло… И… — Юнги поджал губы, прикусив язык. — В общем, расстройство оставило значительный след. Теперь Чимин негативно реагирует на все положительное, что происходит с ним, чувствуя за это стыд. Он старается избегать контакта со всеми, кто желает ему добра. А все успехи вызывают у него подавленность. И, как итог — неосознанное стремление причинить себе боль.       — А что такого произошло, что сбило Чимина с пути выздоровления?       — Я все рассказал, — Юнги резко отворачивается и принимается листать свой ежедневник. — А тебе стоит идти. Тебя Сокджин хотел видеть.       — Я знаю, мы виделись утром, — Чонгук решает не донимать Юнги лишний раз. Было видно, что история Чимина была для него особенно болезненной. Парень решает, что сам все узнает.       Желудок вновь забурчал. Причём, так громко, что Чонгук не удивился бы, если бы до кабинета главврача дошёл звук. Что уж говорить о Юнги.       — Ты, вообще, когда последний раз ел? — удивлённо поднимает глаза тот.       — На вокзале, вчера ночью… — сглатывает Чонгук, вспоминая вкус лепёшек с говядиной, которые казались такими невкусными. Сейчас же он готов был слопать с огромным удовольствием парочку. А может и больше…       — Столовая уже открыта. Ты можешь перекусить, а потом ступай к Джину, — Юнги поднимается с кровати и показывает, в каком корпусе можно поесть.       Надев чистую белую футболку, чёрные джинсы, и вымытые от грязи кроссовки, Чонгук стремглав мчится поближе к еде. Казалось, он слона готов сожрать. Даже, когда в нос ударяет запах невкусных фрикаделек, напоминая Чонгуку о школе, аппетит не пропадает, а ещё больше разыгрывается.       Набрав с голоду полный поднос, всего, что казалось наиболее аппетитным, Чонгук торопливо направляется за столик у окна и принимается поедать куриный суп.       Когда теплая жидкость спускается по пищеводу и обволакивает желудок, Чонгук удовлетворенно закрывает глаза, довольствуясь насыщением.       Но состояние блаженства долго не длится.       Чонгук открывает глаза, как только слышит приближающиеся шаги. Тэхен с едой присаживается напротив и, осматривая чонгукову пищу, хмыкая, произносит:       — Там, откуда ты приехал, тебя морили голодом?       Вроде бы похоже на шутку, но, чересчур язвительный тон Чонгук не может пропустить мимо ушей. Парень бросает тихое «приятного аппетита», но все же меняет локацию, пересаживаясь спиной к Тэхену. Еда уже не приносит такого удовольствия, потому что захотелось как можно скорее покинуть это место. Чонгуку непонятно было такое обращение к своей персоне. Потому, закинув в себя оставшуюся еду, практикант запивает все большими глотками чая и спешно уходит.       Не хотелось заставлять Сокджина ждать его, а ещё больше не хотелось находиться рядом с человеком по имени Ким Тэхен. По дороге парень пытался сопоставить все возможные факты, согласно которым, у Тэхена был бы повод так себя вести, однако, не нашёл таких. Поэтому сделал вывод, что этот мужчина – просто кретин, который слишком много о себе возомнил.       Чонгук поднимается в кабинет главврача, в предвкушении интересных задач. Но, когда Сокджин сообщает, что необходимо кое-кого дождаться, настораживается.       Неужели ему снова предстоит выслушивать нытьё дяди, о том, что ему здесь не место и нужно срочно уезжать?       Однако, реальность оказывается гораздо хуже, когда Чонгук слышит скрип двери, и на пороге появляется тот, с кем не повезло повстречаться за трапезой.       — Чонгук, познакомься, это Ким Тэхен. Он будет твоим наставником на период практики.