Prisoners of evil

      Чонгук не мешкает. Парень мгновенно дергает Тэхена к себе, затем быстро толкает к лестнице, вспоминая, что в кармане из тяжелого лишь ключ от комнаты.       Силуэт в паре метров от них.       — Беги, Тэ! — студент достает латунный предмет, загораживая собой Кима, но в ту же секунду слышит тихий смех, который тут же сменяется громким безудержным.       Смеются двое.       Тэхен и... силуэт...       Да что здесь происходит, блять?       Незнакомец щёлкает фонариком и освещает своё лицо.       Что, блять?       Чонгук зажмурившись, со всех сил больно хлопает себя по щекам, потому что, кажется, совсем с катушек слетел.       Парень открывает глаза.       Прямо перед ним стоит один из пациентов...       Ким Намджун, мать его!       Который на днях покончил с собой.       Чонгук похоже спятил.       То, что происходит – невозможно. Даже если мужчину сумели спасти, то... Где шрамы от ножа около рта?       — Мне надо выйти! — практикант резко разворачивается и, отодвигая Тэхёна, начинает подниматься вверх по лестнице.       Он не спятил. Просто показалось...       Свежий воздух – это определённо то, что ему крайне необходимо сейчас. Сейчас он немножко подышит, спустится сюда и никого, кроме Тэхена не увидит.       Парень на всякий случай вспоминает, что последний раз употреблял.       Может, ему в еду или чай подмешивают галлюциногенное?       Видеть покойников живыми – это уже перебор. Да и люка, скорее всего, никакого не существует. У Гука просто видения.       — Чонгук, стой, — Тэхен, шумно выдыхает и уже без смеха, останавливает парня, хватая того за щиколотку. — Спустись обратно, пожалуйста.       Это пиздец какой-то.       Студент, к собственному удивлению, слушает и, пропуская пару лестничных перекладин, вновь оказывается рядом с Тэхеном и двойником Намджуна.       Точно! А что, если это и правда его брат-близнец. А Чонгук уже надумал всякого.       Студенту самому смешно от собственного самообмана. Но ровно также и страшно.       Почему этот человек здесь? Он прячется? От кого?       — Поначалу такой бесстрашный, даже ключи достал для обороны, — говорит брат Намджуна голосом Намджуна.       «У близнецов так бывает. Когда голоса похожи» – успокаивает себя Чон.       — Да, Чонгук... Спасибо, что попытался защитить меня, — легкая улыбка Тэхена и Чон на секунду забывает обо всем. Но брат Намджуна всё ещё не унимается:       — Тэхен, мне кажется, этот парень так ничего и не понял.       Почему же, Гук все понял. Мужчина перед ним — точная копия Джуна, который на днях покончил с собой, разрезав себе рот и горло...       — Чонгук, проснись, пожалуйста! — потряс студента за плечо Тэхен. — Я тебя сюда не просто так привёл.       Чон сглатывает и делает глубокий вдох, после чего обращается к близнецу Намджуна.       — Вы догадались! Я нихрена не понял, — он переходит на повышенный тон. — Мне никто ни разу так и не объяснил, что за хуйня творится в этой грёбаной психушке! Как здесь можно что-то понять? — с этими словами Чонгук отфутболивает ногой, лежащий рядом камень, и тот отлетает на несколько метров вперёд.       Две пары ошалевших глаз уставились на студента.       — Я сейчас постараюсь ввести тебя в курс дела, только обещай мне, что не станешь делать поспешных выводов и бездумных поступков.       — Я, наверное, не оправдаю сейчас твоих надежд, Тэхен, но выводов в моей голове сейчас больше, чем волос на твоей, — Чон сначала не замечает, как резко переходит на «ты», затем прикусывает язык. Всё-таки, Ким – его сонбэним.       Тэхен вновь на секунду офигевает и машинально касается макушки, словно хочет подсчитать количество своих волос на ней.       — Тэхени, лучше я, — мужчина, похожий на Намджуна, делает шаг вперёд, выходя на передний план, и Чонгук чувствует, как начинают подкашиваться его ноги и учащаться сердцебиение. Не каждый день переживаешь такое.       — Внимательно слушаю, — Гук пытается сдержаться, но все равно ощущает, как дрожь разрядом пронзает тело. Говорить с покойником?       Могу, умею, практикую.       — Когда я услышал легенду о своём самоубийстве, право, даже усомнился в сообразительности уважаемого Сокджина, — начинает мертвец. — Ну в самом деле, как можно перерезать горло ножом для чистки овощей? Покажите мне того, кто сумеет хотя бы палец отрезать, и я дам ему миллион вон.       Чонгук радуется, что под землёй темно, и не видно, как он краснеет. Становится даже немного стыдно за себя. И вправду. Почему-то он совершенно забыл, как выглядит этот самый нож. Но вдруг вспомнил, как чистил картошку небольшим пластмассовым ножичком, больше похожим на детский. Лезвия в таком расположены таким образом, чтобы было максимально удобно очистить кожуру и при этом – не порезаться.       Но студент поверил в эту самую лабуду. Был бы умнее, возможно сразу догадался бы.       Стоп.       — Я сейчас немного не догоняю. Вы Намджун? — недоверительно интересуется Чон. — Тот самый Ким Намджун, с которым мы познакомились вечером у скамейки?       — Чонгук, это он. Как ты уже понял, он не покончил с собой, — отвечает Тэ, вздыхая.       — Но... Как, мать вашу... К чему эта ложь? Зачем это всё придумали? Для кого? — Чонгук в изумлении потирает затылок. Сказать, что он был потрясён — не сказать ничего. Парень, безусловно, понимал, что в Гонжам происходит что-то странное. Но, кажется, это уже перебор... Хоронить живого человека... Что, или кто за всем этим стоит? Неужели, сам главврач?       — Для всех, Чонгук, для всех. В особенности, для тебя.       Это уже интересно. Но все ещё похоже на бред.       — Зачем мне говорить, что пациент психиатрической лечебницы покончил жизнь самоубийством? — не понимает студент. — Мы с вами даже не пересекались толком.       — Если бы не пересекались совсем, то меня бы убили позже, — отвечает Джун, а тело Гука постепенно покрывается мурашками.       Убить?       Что, блять?       — Когда вы с Намджуном случайно встретились вечером у скамейки, вас увидел Джин, — заметив, что Чонгук не в состоянии и слова сказать, начинает Тэхен. — Тогда он пришёл ко мне ночью, и сказал, что я должен убить Намджуна.       — Да понял я! — нервно выпаливает Чон. — Но какого хрена ты должен его убивать вообще?       — Тэхен, позволь мне, — Намджун легким взмахом руки зовёт идти за ним, и парни следуют вглубь «подземелья».       Они проходят метров десять, затем оказываются в небольшом помещении, что-то, наподобие ниши, где стояла панцирная кровать, как у каждого пациента в Гонжам, деревянный стул и стол, на котором лежала стопка каких-то папок и бумаг.       Неужели эти несколько дней Ким Намджун обитал здесь?       Чонгук находит, что уже постепенно привыкает к сырому земляному запаху. Становится легче дышать, а, следовательно – тщательнее впитывать всю информацию. Парень присаживается на скрипучий стул и разворачивается в сторону кровати, на которой уже расположились мужчины.       — Внимательно слушаю вас, — не без волнения произносит студент. Было действительно страшно знать остальную часть правды. Казалось, ничего ужаснее быть не может.       — Сокджин думал, что я стану посвящать тебя в дела Гонжам. В дела самого Сокджина. Хотя, у меня в планах было лишь подсказать тебе как можно раньше, чтобы ты поскорее уезжал из этого места, — начинает рассказ Намджун. — Вероятно, ты тогда подумал, что у меня не все дома, — он легко улыбается, вызывая в чонгуковой голове воспоминания того дня.       Практикант легко кивает. Что скрывать, если он тогда и правда решил, что Намджун бредит. И это, в принципе, не удивительно, он ведь пациент. И только сейчас в мыслях кое-что начинает складываться по порядку. Хосок ведь изначально был категорически против приезда племянника. А недавно вообще говорил, что оступился в чём-то... Получается, это не просто так... Не из вредности дяди.       В любом случае, в этом месте происходит что-то не совсем нормальное.       За пустяки не просят убивать людей...       Мурашки вновь покрывают тело парня. Становится жутко и холодно.       Теперь он в курсе, а соответственно – отчасти замешан в этой херне.       — К большому сожалению, теперешний главврач стал свидетелем нашей беседы и той же ночью, как ты уже слышал, привалил к Тэхену. Но, не только затем, зачем приходил обычно: он распорядился вколоть мне убийственную дозу пентобарбитала, что привело бы к остановке дыхания.       Чонгук был потрясён. Из-за него собирались убить человека! Но, что является причиной?       — Почему? Что такого скрывает Сокджин?       — Тэхен, я так понимаю, парень в курсе вашей с Джином связи?       Ким опускает взгляд. Гук понимал, он стыдится того, что произошло сегодня в комнате. И совсем не похоже, чтобы Тэхен сам был в восторге от этой «связи».       — Да. Чонгук сегодня видел, как Джин пришёл и... — он тяжело вздыхает. — В общем, нет смысла скрывать от него что-то. И потом... Это опасно. Ведь, рано или поздно, Чонгук узнает правду. Потому что уже начали происходить необратимые вещи, сонбэним.       — Я абсолютно согласен с тобой, Тэхен. Надеюсь, Сокджин не знает, что Чонгук видел вас?       — Нет. Слава Богу, он не знает, иначе, даже страшно представить, что могло бы произойти.       Чонгук сквозь пелену в глазах успевает рассмотреть, как ласково и даже по-отцовски Джун треплет по плечу Тэхена, и пытается врубиться, какого лешего младший зовёт Намджуна «сонбэним»?