Prisoners of evil

      — Где Тэхен, мать твою?! — раскрасневшийся главврач нервно бьет кулаком по столу. Лежащая на краю ручка, делает несколько оборотов и шумно падает на пол, закатываясь под тумбочку. Хосок, закатывая глаза, наклоняется и, пытаясь найти утерю, шарит ладонью в узкой пыльной щели.       Тщетно.       — У него свободное время, успокойся уже, — Хосок вздыхает, отодвигая скрепящий шкафчик и поднимает потерю. — Прекрати психовать. Не только ты нервничаешь.       — Через пару дней обещают завершить работы на шоссе, а потом нужно готовить пацана к обследованию на предмет отсутствия противопоказаний, — Сокджин садится на небольшой диван у стены, обтянутый кожзамом. — Я не успеваю один со всем справляться. Ты подготовил документы?       — В процессе, — Хосок закусывает губу, подсознательно готовясь к возмущениям.       — Какого чёрта, Хоби?! — подрывается главврач, предсказуемо повышая тон. — Я ещё с утра сообщил, что мы получили от госпожи Пак окончательное согласие. Так в чем проблема?       — Проблемы нет, Джин! Есть молодой парень, у которого ещё вся жизнь впереди.       — Опять двадцать пять! — врач с огорчением разводит руками. — Хоби, почему я постоянно должен тебя умолять о помощи? Ты же знаешь, что у меня нет опыта в оформлении этих гребаных бумаг!       — Джин! — Хосок встаёт и обходит стол, приближаясь к коллеге. — Приди, наконец, в себя! Неужели тебе мало?       — А тебе достаточно? — интересуется главврач, ехидно улыбаясь. — Да и, к тому же, в больнице нет достаточно ресурсов на такое количество людей.       — Но ведь он совсем ребенок! — Хосок все ещё надеется вразумить Сокджина.       — Ты предлагаешь избавляться от пожилых пациентов? — усмехается тот. — Да без проблем, ты знаешь, что я это люблю. Но не бесплатно.       — Джин, пожалуйста... — начал было Чон, однако, его перебил сердитый тон главврача.       — Я всё сказал. Ты готовишь документы к завтрашнему утру. Это крайний срок. Иначе... Ты знаешь, что произойдёт.       — Ким Сокджин, не нужно так! — вдруг с долей отчаяния орёт Хосок. Теперь он стучит кулаками по столу. В душе его и злость, и прискорбие, и ненависть, и отвращение. В первую очередь – к себе. Все те чувства, которые обитают в душе уже несколько лет, вновь напомнили о себе.       Последнее время всё чаще напоминают.       — Документы! — Сокджин поднимает указательный палец вверх. — К десяти завтра на моем столе.       Хосок ощущает, как ничтожен. Он больше не может... Силы исчерпаны все, и, кажется, уже уходят в минус. Ощущая тяжкий ком в горле, с силой сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, мужчина делает глубокий вдох и, в который раз осознавая, что так не должно продолжаться, впервые признается сам себе, что только он может положить этому конец. И он положит.

***

      — Тэхени, ты абсолютно прав, — Намджун одобрительно кивает головой. — Этот человек способен на многое и ему ничего не стоило бы нанести непоправимый вред Чонгуку.       — Вы намекаете на то, что он мог бы приказать Тэхену убить меня? — студента передернуло. Он ведь был на грани риска, прячась в шкафу.       — Не намекаю, а откровенно говорю, — отвечает Джун. — Ему ничего не стоило собственноручно прикончить кухарку только за то, что та имела неосторожность заговорить с тобой обо мне.       Чонгук холодеет и чувствует, как начинают трястись руки. Пытаясь глубоко дышать, парень осознает, что все оказалось гораздо ужаснее, чем он мог себе представить. Сокджин – монстр. Как, а главное – за что? Неужели несчастная женщина лишилась жизни только потому, что сказала Чонгуку пару слов, смысла которых парень до сих пор не понял.       — Это я виноват! — Чон берётся обеими руками за голову, цепляясь в волосы. Сердце вылетало из груди, а глаза наполнялись влагой. — Это моя вина! Я мог бы молчать! Но я рассказал все этому...       Слов не возможно было подобрать. Эмоции переполняли тело, а ком в горле перекрыл доступ к кислороду. Хотелось вернуть время вспять и не говорить Сокджину ничего. Если бы он только знал...       — Чонгук, пожалуйста, успокойся! Ты ни в чем не виноват, — Намджун пытался успокоить парня. — Рано или поздно этот человек собирается убрать всех со своего пути. И чтобы этого не произошло, мы должны трезво мыслить. Для этого тебя сюда привёл Тэхен. Мы должны быть сплочёнными.       Чонгук вытирает тыльной стороной ладони глаза, пытаясь прийти в себя. Намджун прав, главное в сложившейся ситуации – не терять остатки самообладания и пытаться быть рассудительным. Хотя, по правде говоря, Гуку ни черта не понятно. Он уже понял, какой мерзавец Сокджин. Улыбка, всплывающая в воспоминаниях, уже не кажется такой милой, а шутки – наивными. Это – маска, за которой прячется лживая и гадостная сущность. Но какова причина?       — Зачем ему это? Что скрывает главврач? — парень пытается навести хоть небольшой порядок в голове. Те новости, которые узнал сегодня, застали врасплох. И Гук был уверен – это далеко не всё.       — В первую очередь, то, что никакой он не главврач,— Тэхен закусывает губу, переводя взгляд на Джуна. — Господин Ким Намджун – главврач Гонжам.       Чонгук определённо не готов к такому. Надежда на то, что это сон, рушится вместе с плотным стадом мурашек, что покрывают полностью тело. Кажется, парень сегодня поседеет.       Везде.       Намджун – главврач? Человек, который прячется под землёй – главврач психиатрической клиники?       Хотя, если копнуть глубже, то это окажется не так удивительно. Гук мог бы догадаться раньше, что Ким является или являлся одним из сотрудников лечебницы. Пациенты в психбольницах не имеют доступа к мобильным телефонам и уж тем более, к наушникам. Пациентов здесь не называют «сонбэним». А «бывший»... Пресловутая история о любовных отношениях сотрудницы и пациента... Только Чонгук мог поверить в эту вероломную чушь. Как и в легенду с самоубийством Намджуна с помощью ножа для чистки овощей.       — А во вторую очередь? Что во вторую? — кажется, Чонгук сейчас рехнётся.       — Никто не должен был знать правду, потому что она слишком чудовищна, Чонгук, — Тэхен не успевает договорить, как раздается грохот. Тэ светит фонариком в сторону выхода: кто-то закрыл крышку люка и спускается вниз.       Сердце уходит в пятки и Гук уже начинает готовиться к худшему, как в поле зрения появляется Юнги, который, пройдя несколько метров, вдруг резко замедляет шаг и останавливается, прикрывая рукой глаза от света.       Ким опускает фонарик.       — Какого... Чонгук?! Что он здесь делает? Тэхен? — Мин с охреневшим видом уставился на мужчин, переводя взгляд то на одного, то на другого.       — Он знает всё, Юнги, — спокойно отвечает Тэ. — Сегодня мы чуть не попались с Чонгуком в нашей комнате.       Юнги удивленно смотрит, вскидывая левую бровь.       — Чуть не попались с Чонгуком? Между вами что-то есть? — задаёт он неожиданный для всех вопрос.       Гук сдерживает дебильную улыбку, думая, что был бы совершенно не против такого расклада, и боковым зрением замечает, что Тэхен уже успел покраснеть, как рак. Чонгук знает: они слишком разные, чтобы между ними могло что-то быть, да и Тэ никогда не давал ни единого намёка. Считать выражением симпатии то, что во время дождя Ким поделился своей одеждой с Чонгуком, чтобы тот не заболел – крайне глупо. Гук поступил бы также на его месте. Только совсем не уверен, по отношению к каждому, или только к Тэхену.       — Между ними нет ничего, — спасает неловкую ситуацию главврач. — Чонгук должен знать, потому что ему также может грозить опасность. Нам всем грозит. Тем более, сейчас – когда дороги перекрыты. Нам не сбежать.       — Я думаю, Чонгук сразу догадался, что здесь всё не чисто, когда не сумел вызвать такси. Ведь Виён, царство ей небесное, не могла перелететь ремонтные работы на вертолёте. А я не смог взять на себя ответственность и рассказать ему. Это не моя тайна, — пожимает плечами Юнги.       «Ага, конечно, догадался» — пролетает саркастическое в голове практиканта. Казалось, Чонгук съедал всю чушь, которой кормили его. И только он один не замечал лапши, что свисала с его ушей. Наверное, во всем мире не существует столь доверчивых и наивных людей. Чонгук чувствовал себя самым настоящим лохом, ведь он так и не понял тактики Сокджина. Что настолько страшное скрывает этот человек? Что может стоить столько человеческих жизней?       Хотя, глупо что-либо предполагать об этом. Никто не знает, сколько на самом деле жизней на счету у Джина.       В особенности – наивный студент Чон Чонгук.       Парню даже стыдно было спрашивать у остальных, в чем же тайна «главврача». Ведь, наверняка, он должен был сам уже догадаться. Вон, сколько подсказок ему дали.       Но это не всё, что беспокоило. Один важный вопрос вертелся в голове: какое отношение имеет ко всему этому дядя? И имеет ли? По какой причине он не рассказал всего Чонгуку сразу? По телефону, например. Неужели, ему также грозила смерть? А может, грозит до сих пор? Что, если именно поэтому Хосок никогда не приезжал домой с тех пор, как стал работать в Гонжам? Что, если Сокджин угрожал ему, потому дядя застрял в этом проклятом месте?       А что, если Хосок с ним заодно и...       — Хосок! — Чонгук вскакивает со стула с такой скоростью, что тот оказывается на полу. — Он убивал? Скажите мне, он тоже убивал? — парень так сильно боится знать правду, что нервно цепляется за край стола, с тревогой ожидая ответа. Кажется, каждая секунда проходит настолько долго и томительно, что у него сейчас просто поедет крыша от множества предположений, ебущих мозг.       — Чонгук, думаю, не время сейчас говорить об этом, — отрезает Юнги. — Я пришёл сюда не просто так. Сокджин рвёт и мечет, потому что не может найти Тэхена. И если он обнаружит, что мы все отсутствуем – может быть очень несладко.       Студент думает, что так даже легче. Он просто не готов сейчас к правде. Он жопой чувствует, что его опасения далеко не ложные. Никто не сказал, что стоит за всем этим. Почему все боятся действий лжеврача, но никто ничего до сих пор не предпринял? Ответ на этот вопрос ждёт Чонгука в ближайшем будущем, но пока нужно придумать, как выйти отсюда наружу.       — Хорошо. Я так понимаю, кроме нас никто не знает об этом месте? — на всякий случай уточняет парень.       — Еще Хосок, — тихо говорит Тэ.       — Что? Тэхен, это ты ему сказал? Ты в своём уме, вообще? Они же заодно, — Юнги, чуть ли не подпрыгивая, начал размахивать руками.       Вот и правда... Хосок заодно...       Чонгук не спрашивает ничего более. Ему дали понять, что некогда говорить о его дяде. Это не та тема, что волнует всех. А студенту сдохнуть охота. Подкашиваются ноги и внутри все огнём горит. Он на мгновение перестает слышать, что происходит вокруг. Гук, безусловно, догадывался, но всё равно надеялся на лучшее в глубине души.       К сожалению, реальность оказалась гораздо более кошмарной.       — Спокойно, Юнги, он не заодно. Он поможет, — спокойным тоном отвечает Джун. — Но сейчас не время для выяснений. Сейчас вам всем нужно как можно скорее уйти отсюда.       — Кому, блять, поможет? — орет тот, направляясь к лестнице. — Он уже помог, согласившись подписать документы, которые прислала мать!       — О каких документах речь? — интересуется Намджун.       — На Чимина! — чуть ли не давится слюной Юнги. Чонгук никогда не видел его таким. Даже представить не мог, что тот способен на какие-либо эмоции.       — Твоя мать всё-таки подписала официальный отказ? — белеет Намджун, округляя глаза.       — Подписала! — в отчаянии кричит Мин. — Я бы ее собственными руками придушил!       В голове Чонгука кусками начали всплывать фразы Сокджина, касательно госпожи Пак и какого-то отказа, который она подписала.       — Но на его месте должен был быть я! — произносит тихо главврач. — Но, похоже, этот урод предпочёл более молодую кровь...       — Когда он узнал о вашем разговоре с Чонгуком, то хотел быстрее избавиться от вас, сонбэним. Да и клиенты тогда отказались, а теперь появились другие, — Тэ делает глубокий вдох и вмиг меняется в лице. — Никто не будет ни на чьём месте. И чем меньше мы здесь будем прохлаждаться, тем больше шансов на успешный исход.       — Тэхен прав, нужно поспешить, — Намджун жестами начал всех подгонять. — Только разойдитесь в разные стороны! — раздаётся вслед, когда парни уже оказываются наверху.       Верхушки деревьев раскачивал ветер, скорость которого значительно усилилась, пока парни были под землёй. Чувствовался запах дождя. От избытка воздуха Чонгук почувствовал, как начинает кружиться голова.       — Я должен пойти к Сокджину, — заговорил первым Тэхен. В его бархатном голосе чувствовались нотки волнения.       — А я должен в срочном порядке увидеть Чимина, — дрожащим голосом произносит Мин.       — Ты не сможешь его увидеть. Он уже в двадцать восьмом боксе, — тихо говорит Тэ и тут же берет Юнги за руку, понимая, что тот будет в истерике. Чонгук знал, двадцать восьмой бокс – бокс для особо опасных пациентов. Туда двери закрыты всем, кроме главного врача. Следовательно, Юнги не сможет попасть к Паку. Но зачем ему туда так сильно нужно?       — Нет! — завопил тот. — Тэхен, ты должен забрать ключи! Тэхен, ты должен забрать!!! — Юнги кусает губу так сильно, что из нее начинает сочиться кровь.       — Мы должны быть тише, — сквозь зубы цедит Ким. — Или ты хочешь попрощаться с жизнью раньше Чимина?!       Что он сказал?       — Чимина хотят убить? — не веря своим ушам, решает переспросить Чон.       — Почему ты такой тормоз, Чонгук? — нервно гарчит Мин. — Ты, вообще, слушал, о чем мы говорили?       Студент чувствует, как кровь подступает к лицу, и, начинают гореть щеки. Тормоз – это самое подходящее прозвище для него. Он даже не будет спорить.       — Чонгук, — вздыхает Тэхен, — в нескольких словах объясняю: Юнги и Чимин – сводные братья. У Чимина был очень богатый отец. А мать Юнги, которая вышла за мистера Пака лишь из-за денег, сдала мальчика в психушку, но ты эту историю уже слышал. Так вот – недавно отец Чимина погиб, и мачеха, которой эта смерть только на руку, заплатила баснословную сумму, чтобы Чимина признали недееспособным. Чтобы он никогда не вышел из клиники. Чтобы остался там навсегда. Живой или мёртвый – не важно. В её планах изначально не было делить наследство с этим мальчиком. Родной бы отец никогда не одобрил такого... Если он нормальный человек, конечно, — добавляет Тэ, прочистив горло, а Чонгук стоит настолько охуевший, что не замечает ничего вокруг. В том числе, ливня, который начался минуту назад и усиливался с каждым мгновением, пронизывая ткань одежды насквозь.       Новость, что Юнги с Чимином братья, хоть и сводные – окончательно снесла крышу. Но, поступок госпожи Пак – это вне разума. Это невероятно жестокое и бесчеловечное злодеяние. Чонгуку до слез было жалко несчастного Чимина, который не заслужил всего этого. Хотелось помочь пареньку и наказать этих мразей. В частности, мать Юнги и продажного Сокджина. Вот, почему этот подонок так переживал, что Чонгук узнает правду. Такая правда даже не имеет права на существование, настолько она ужасна.       — Но ты ещё не знаешь главного, — продолжает Тэхен, а дрожь, что поселилась в теле студента ещё под землёй, только усилилась. Главного? Это ещё не всё? Чонгук съежился, сам не зная – от холода или страха. Было невыносимо жутко слушать дальше. Но практикант понимал: он уже ввязался во всё это. Потому, без правды — никак.