03
«Наши жизни и наши решения, подобно путям движения квантов, осознаются ежемоментно. В каждой точке пересечения любая встреча предлагает новые потенциальные направления». © «Облачный атлас»
Тело сотряс толчок. Позвоночник заныл от удара, заболел ушибленный локоть. — Черт! — выдохнула Сарада и рывком поднялась на ноги. На дворе стояла ночь. Холодный воздух обволакивал голые руки. Нить памяти снова приходилось разматывать вручную. Пыль и книги, дребезжание будильника, каменная баба с ехидной улыбкой, отец… Звонко стукнула трубка шиши-одоши, и Сарада вздрогнула от неожиданности. «Трусиха», — с досадой подумала она, и в воспоминаниях ожили папины слова: «Ты — будущее Листа. Ты — будущее Учиха. Ты не можешь позволить себе быть слабой». Сарада вздохнула. Столько ответственности, к которой она совершенно не была готова. Да, глядя на Седьмого, она уже давно решила стать Хокаге и знала, что будет непросто. Но когда мама погибла, а отец пытается научить тебя плавать, забросив на середину глубокой реки; когда ты не понимаешь, во сне ты или в гендзюцу или же все это происходит с тобой на самом деле — продолжать уверенно следовать к своей мечте труднее в разы. Ветер принес странный затхлый запах. Ночные шорохи умолкли. Из-за тучи выползла полная луна в ореоле холодного рассеянного света. Что это за место? Послышался всплеск — это рыба ударила хвостом по воде в пруду неподалеку. За водоемом высился двухэтажный дом с открытой верандой. В окнах застыла темнота. То ли все уже спали, то ли дома никого не было. Заплакал ребенок. Сарада все еще не полностью восстановилась после использования шарингана: она не почувствовала чужого присутствия. Под навесом веранды шевельнулась маленькая фигурка, и нежный детский голосок сказал: — Тихо-тихо. Вопли младенца ничуть не убавили в силе. — Не плачь, все хорошо, — продолжал убеждать голос и вдруг спросил: — Кто ты? Сарада замерла. Вряд ли голос обращался к младенцу. Она затаила дыхание: может, старший ребенок решит, что ему показалось и все-таки не заметит ее? — Я вижу тебя, — спокойно сообщил голос без тени угрозы или торжества и с любопытством добавил: — Как ты очутилась в саду? Успокойся. Это просто ребенок. Глаза немного привыкли к лунному свету, и Сарада разглядела на веранде маленького мальчика. Он сидел на полу, опустив босые ноги на каменный порог, и обнимал хнычущий светлый сверток. Ребенок отвлекся от наблюдения за ней и снова зашептал: — Тихо, тихо. Сейчас! Сарада быстро метнулась вглубь сада, перемахнула через забор и очутилась на улице. Широкая дорога, огражденная по обе стороны стенами, вела вниз под небольшим наклоном. На каждом сегменте забора в лунном свете виднелся знакомый герб — красно-белый веер. В Конохе не было такой улицы, иначе она бы обязательно знала о ней. Неужели я действительно в прошлом? Гербы померкли. Луну заслонило облако. Сарада продолжала стоять посреди дороги. Все тело волнами охватывали приступы дрожи. Колени и руки мелко тряслись, ладони вспотели. Сердце бешено колотилось в груди, настолько громко, что его вполне мог услышать ребенок, оставшийся на веранде в саду. Я в прошлом. Это прошлое. Она попала в квартал Учиха. Абсолютно невозможно. Немыслимо. Такого просто-напросто не могло быть. Соглашаясь на сделку с божеством по имени Донна, Сарада, на самом деле, не верила ни слову девушки в темно-синем кардигане. Частичка ее естества, которую неистово тянуло к маме, верила. Но призрачная надежда спасти мать от смерти, а отца от боли утрат растворялась в океане здорового скептицизма, присущего Сараде от рождения. Она попыталась рассеять мнимое гендзюцу, остановив течение чакры. — Кай! Ничего не изменилось. Поднялась новая волна дрожи. На непослушных ногах Сарада приблизилась к стене, облокотилась спиной и сползла вниз на мостовую. Прощупала руками дрожащие колени, сжала их покрепче. Ну же, не тряситесь. Хватит! Из-за облака вышла луна и вновь осветила гербы Учиха. Дрожь не прекращалась. С каждым холодным дуновением ветра, шелестом листвы Сарада убеждалась в реальности окружающего ее мира. Я схожу с ума. Теперь она лихорадочно пыталась припомнить все, что говорила ей Донна. Миры делятся. Каждый выбор получает воплощение. В тот же момент, как она окажется в прошлом, произойдет деление и новый мировой клон двинется своим путем. Она в прошлом. Процесс запущен. Теперь все будет не так, как раньше. «Боги, что же я делаю, — с ужасом подумала Сарада. — Я чего-то коснусь, и в будущем все изменится. А вдруг кто-то умрет? Или мама с папой не поженятся. Не будет меня. Или…» Раздался страшный грохот. Теперь дрожали не только колени, но и стена, и мостовая. Нечеловеческий рев сотряс воздух над Деревней Скрытого Листа. Словно скрежет металла о стекло, усиленный стократно, он оглушал, пробирал до кости. Удар, отдающийся вибрацией в земле. Еще удар. Все вокруг ходило ходуном, будто началось землетрясение. Но ведь в Конохе никогда не было землетрясений! Распахнулась деревянная калитка, и на дорогу выскочил мальчик, которого Сарада видела на веранде. Он прижимал к груди запеленутого младенца и оглядывался. Мальчик наверняка тоже был из клана Учиха, иначе с чего бы ему жить на клановой улице? Он еще не знал, что у него нет будущего. Ни у него, ни у этого вопящего свертка, который он держал в руках. Их имена станут записями в библиотечном томике о клане Учиха. Записями, перечеркнутыми красным крестом. «Ты зачем сюда отправилась, — отчитывала Сарада сама себя. — Для того чтобы все исправить. Ты должна спасти этих детей. И не только этих. Спасти Учиха». Но вместо того, чтобы спасать Учиха, Сарада продолжала сидеть на мостовой, не в силах унять дрожь в коленях и подняться на ноги. Над деревьями появилось зарево. Где-то начался пожар. Завыла сирена. Грохот не прекращался. Земля гудела, удар за ударом, и звуки разрушения постепенно приближались. — Идем! — звонко воскликнул детский голос. Мальчик стоял и глядел прямо на нее. Сарада не шевельнулась. Это он мне? — Идем же! Вставай. Ребенок схватил ее за руку и потянул, пытаясь помочь подняться на ноги. Маленькие пальчики больно впились в кожу, но он был еще слишком слаб, чтобы сдвинуть с места двенадцатилетнюю ее. Совсем еще юный мальчик, года четыре на вид, может, пять, но не больше. «Ты собиралась спасать этого малыша. А в итоге он спасает тебя, — беспощадно объявил внутренний голос. — Так держать, будущее клана Учиха!» Сквозь панику пробилась злость на саму себя. Сарада оттолкнулась свободной рукой от мостовой и встала. Мальчик по инерции едва не упал, но удержался за нее и все-таки сохранил равновесие. Новая встреча — новые направления. Любая мелочь могла изменить все. Этот ребенок уже потратил несколько минут, чтобы уговорить незнакомую девочку подняться на ноги. Теперь он на несколько минут позже пробежит теми дорогами, которыми собирался. Или вообще выберет другие. Эти несколько минут станут для него спасением или смертным приговором? Но размышлять было некогда. Малыш уверенно потянул Сараду за собой, придерживая одной рукой сверток с младенцем. Они вылетели на оживленную улицу. Из домов выскакивали перепуганные люди и в страхе глядели на зарево над соседним районом Конохи. Над крышами дальних домов, словно оранжевые змеи, развернулись гигантские хвосты, и вновь над деревней прокатился скрежещущий рев, разрывающий барабанные перепонки. — К-кьюби… — задыхаясь от страха, выдохнул мужчина рядом. Его лицо побледнело от ужаса. «Кьюби? — подумала Сарада. — Биджу? Но ведь он запечатан в Нанадайме!» Следующая мысль вернула ее к реальности: «Нет. Не запечатан. Нет никакого Нанадайме. Опомнись, Сарада! Ты в прошлом. День рождения Седьмого — это…» День трагедии Кьюби! Сарада никогда не интересовалась личной жизнью отца Боруто и тем более не знала, когда у него день рождения. Лишь однажды, на следующий день после траура по жертвам Девятихвостого, Боруто пришел хмурый, но не потому, что поминал мертвых, а потому, что Хината-сан приготовила для Седьмого праздничный ужин, а тот остался ночевать в Резиденции. Малозначительная деталь, которая совершенно случайно закрепилась в памяти. Нанадайме родился в день, когда на Коноху напал Девятихвостый Лис. И до этого самого момента Сарада не проводила параллелей между его днем рождения и нападением Кьюби. О чем только думала Донна, отправляя ее в десятое октября, в год катастрофы? Или же… Или же она планировала это изначально? Черт бы тебя побрал, божество. Любимый день в земной истории, говоришь? Грянул взрыв. Что-то ударилось в ближайшее здание, и трехэтажный дом обрушился прямо на дорогу. Оглушающий грохот смешался с истерическими визгами людей. Сарада и мальчик припали к земле, прикрывая руками головы. Обвал их, к счастью, не коснулся. — Теперь здесь не пройти! — воскликнул кто-то позади. Послышался топот. Под завалом стонали еще живые полураздавленные люди. — Бежим, — коротко бросил мальчик. Они двинулись в обратную сторону, чтобы обогнуть завал по соседней улице. — Сообщение от Военной Полиции Листа, — прогремел сквозь помехи голос. — Всем жителям укрыться в юго-восточном убежище! Повторяю, всем жителям… И снова рев Кьюби, заглушающий громкоговорители и стоны раненых. В просвете домов вдруг показалась исполинская фигура Лиса. Как он был огромен! Длинные уши с черными полосами от глаз шевелились всякий раз, когда он разевал пасть. То тут, то там на шкуре биджу мелькали вспышки взрывов и крохотные точки — шиноби. Девятихвостый отмахивался от атак, словно от мошкары, и крушил лапами ближайшие дома. Это было страшно: ощущать себя насекомым в муравейнике, который разоряет существо из другого мира, где все больше во много-много раз. И негде было укрыться. Дома рушились, погребая под собой мирных жителей, Девятихвостый же в несколько прыжков способен был очутиться в другом районе Конохи, рядом с ними. Сарада не могла оторвать от него взгляда. Сила этого чудовища в будущем принадлежала Седьмому Хокаге, и только сейчас, глядя на разъяренного Кьюби, Сарада впервые поняла, насколько невероятен Нанадайме. Слухи о биджу внутри Хокаге, золотисто-оранжевая чакра, которая окутывала его в момент сражения — все это было загадочно и красиво. Но носить внутри себя этого демона, контролировать его силу… Если бы она не видела, как это делал Седьмой, в жизни бы не поверила, что это вообще возможно! Она споткнулась, но удержалась на ногах. Морда Девятихвостого скрылась за домами. Было очень странно наблюдать, как деревню уничтожала та сила, которая в будущем стала ее символом и щитом. Грохот накатывался издали. Над крышами домов показались длинные уши Кьюби. Он в несколько прыжков переместился из дальнего района сюда, к ним, и издал очередной скрежещущий вопль, похожий на крик доисторической птицы. На перекрестке их остановили трое шиноби. — Стойте. Сейчас вы дальше не пройдете. Неизвестно было, куда двинется Лис. В данный момент он преграждал им дорогу к убежищу. Теперь он не крушил все подряд. Вроде бы он что-то увидел на монументе с лицами Хокаге и обратил все внимание туда. Первый Хокаге, Второй, Третий, Четвертый. Больше лиц не было. Прошлое… прошлое… Кьюби распахнул пасть, и у него перед мордой стал формироваться лиловый шар энергии. — Что он делает?! — воскликнула Сарада. Пятилетний малыш перед ней сосредоточенно наблюдал за действиями Лиса. Кьюби выстрелил шаром в монумент Хокаге. В лицо ударил сильнейший порыв ветра. Люди вокруг попадали. Сарада сконцентрировала чакру в ступнях и, заслонив глаза локтем, удержалась на ногах. Напор воздуха иссяк, и она опустила руку. Мальчик тоже выстоял. Она поразилась. Кто этот ребенок? У малыша были навыки генина, а ведь с виду он выглядел совсем крошкой. Если так, то каким же он стал бы в ее возрасте? Сараду захлестнуло жгучее чувство стыда. Перед монументом Хокаге возникла гигантская печать. Лиловый шар стал плавно погружаться прямо в нее, как в невидимое вертикальное болото, и в конце концов исчез. В следующую секунду далеко за скалой Хокаге возник слепящий купол голубого света. Под ногами загудела земля. Бомба… Как она оказалась за пределами деревни? Сарада на мгновенье представила, если бы взрыв произошел здесь. Деревни Скрытого Листа уже бы не было. — Барьер Телепортации… — пробормотал толстый шиноби, напоминающий шарообразной фигурой Чоучоу. — Минато… — поддакнул его товарищ. Намикадзе Минато. Желтая Молния Листа. Это же отец Нанадайме! Сарада лихорадочно вспоминала уроки истории в академии: «Подвиг Четвертого Хокаге», «Герой, запечатавший Кьюби». Значит… Значит, Минато-сан не переживет эту ночь. «Все в твоих руках, Сарада», — отозвался в голове голос божества. Но Сарада понимала, что она ничего не может сделать, чтобы спасти Йондайме. Для того, чтобы вступить в бой с Кьюби, нужно было обладать силой Хокаге, тогда как она только недавно окончила академию. И даже этот мальчик с младенцем на руках выглядел сейчас решительнее. Он ее спасал. А должно было быть наоборот. Девятихвостый вновь разбушевался. В сторону их улицы полетели камни и обломки досок. Толстый шиноби отразил их вертящимся шестом и крикнул: — Здесь не пройти, бегите в обход! — Идем, — уверенно скомандовал малыш. Лабиринты улиц наполнял вой сирены. Хрипел голос в громкоговорителе. Неистово ревел биджу. Сердце колотилось как у кролика. Сараде казалось, что она провалилась в ад. Посреди разрушения и смерти она чувствовала себя беспомощной. Ее всегда защищали — Нанадайме, папа, мама. Но сейчас рядом не было никого, кроме пятилетнего ребенка. Не на кого было опереться. Все предстояло решать самой. Кьюби переместился и вновь преградил им дорогу. Они остановились. Мальчик в отчаянии глядел на гигантского рыжего зверя и не двигался с места. Несколько минут. Если бы он не потратил их на меня — то, может, успел бы пробежать до обвала первого здания и уже был бы в убежище... Или попал бы под обвал и погиб. Сарада чувствовала, как зрение смазывают выступающие слезы. — Держи! — крикнул ребенок и швырнул ей на руки младенца. Она едва успела поймать сверток с малышом. — Что… что ты… Мальчик подпрыгнул. Сарада обернулась и с ужасом увидела огромный кусок бетонного перекрытия, который летел прямо на них. «Вот и все», — пронеслось в голове. Она не успевала. Ничего не успевала! Но на пути у смертоносной глыбы вдруг возникла маленькая фигурка. Руку мальчика окутало голубоватое свечение чакры, и он ударил кулаком по бетону. Перекрытие со скрежетом раскололось на мелкие куски. На Сараду обрушился град камней. Она развернулась, закрывая собой ревущего малыша. Мальчик приземлился на мостовую, встряхнул кистью правой руки: ушибся или потянул, когда отбивал летящую в них глыбу. Он подскочил к Сараде и проворно забрал у нее ребенка. Дитя заливалось плачем. Еще бы, его так тряхнуло, когда брат кинул его незнакомой девчонке. — Тихо, тихо, Саске, — приговаривал мальчик. — Не плачь. Сарада тупо смотрела на малышей Учиха. Во рту пересохло. Саске. Хрупкий сверток, который она только что прижимала к груди, — Учиха Саске. Но тогда этот ребенок, его брат, это… — Дядя?! — выпалила Сарада. Мальчик отвлекся от брата и странно посмотрел на нее. Наверное, решил, что она сошла с ума. — Он переместился, — сказал малыш. — Можем идти. Он бросился бежать по улице, мелко перебирая ножками. — Дядя… — прошептала Сарада, глядя ему вслед. Она встряхнула головой и устремилась за ним. Если раньше они продвигались по улицам, которые разрушительная ненависть Кьюби задела несильно, то сейчас вокруг были одни развалины. Трупы. Раздавленные камнями тела. У дома корчился шиноби с оторванной рукой; он мучительно стонал, зажимая кровоточащий обрубок. Ребенок в истерике тянул палец, торчащий из-под завала, и пищал: «Мама!». Мать же наверняка была мертва. Сарада невольно вспомнила маму, и тело вновь охватила лихорадочная дрожь. Пробегающий мимо чунин подхватил малыша и унес прочь. Ребенок сопротивлялся и визжал, звал мать, но шиноби передвигался быстро, и вопли мальчика очень скоро рассеялись в реве хаоса, царящего в деревне. — Хаку! — звала женщина, захлебываясь рыданиями. Прижимая к корпусу безвольно провисшую перебитую руку, она ползала по развалинам дома и пыталась сдвигать неподъемные обломки, чтобы добраться до родного человека, оставшегося под завалом. Тоже, вероятнее всего, мертвого. — Ты меня слышишь? Хаку! — ее голос сорвался на визг. Сарада машинально следовала за дядей, но колени тряслись и все норовили подкоситься. Чакра сама собой хлынула к глазам. Шаринган. «Уйди. Ты сейчас не нужен. Уйди», — твердила Сарада. Глаза не подчинились. Они словно говорили ей: «Нам виднее, Учиха. Ты страдаешь. Тебе грозит опасность. Возьми нашу силу, воспользуйся ею и спаси себя». Дядя остановился и заглянул в переулок, из которого доносился тонкий плач. У стены бродила маленькая девочка, тоже лет пяти на вид. — Идем со мной, — он уверенно протянул ей руку. — Итачи-кун… Девочка вытерла кулаком слезы. Взревел Кьюби. Прогремел очередной удар. Активированный шаринган различил приближение чего-то огромного. С чудовищной силой сбитое лапой биджу дерево снесло второй этаж хлипкого домика. Маленький дядя рванул на себя девочку, и их накрыло щепками и пылью. Мир закружился, Сарада без сил опустилась на колени, чтобы не упасть. Ее бил озноб. Она попыталась встать, но тщетно, ослабленное тело снова клонилось на дорогу. — Ты идешь? — встревоженно спросил дядя. Его глаза расширились от удивления: он заметил шаринган. — Нет. Бегите без меня, — выдохнула Сарада, снова пытаясь подняться. Ничего не выйдет. Тело не слушается. — Беги! Я справлюсь. Маленький дядя колебался недолго. — Пошли, — сказал он девочке. Та вцепилась ему в кофту и бежала следом, не отставая ни на шаг. — …Полиция Листа… — прорывался громкоговоритель сквозь грохот катастрофы, — … немедленно… го-восточное убежище… Сарада, теряя ориентацию, уперлась руками в мостовую. В красном мире танцевали чужие очаги чакры. Некоторые быстро перемещались, другие оставались на месте и на глазах таяли. Уйди. Уйди! Как же тебя отключить, шаннаро-о! Чакра и так была на исходе. На заданиях с Конохамару-сенсеем, и в Стране Воды, и в любых спаррингах — Сарада контролировала додзюцу без проблем. Оно оживало, когда было нужно, и гасло, когда нужда в нем пропадала. Но с момента последней встречи с отцом шаринган стал жить собственной жизнью. Сарада испытывала настолько сильные эмоции, что ее душевная боль перебивала любые другие сигналы, и додзюцу активировалось само по себе. Дядя убежал, и Сарада была уверена, что он гораздо лучше защитит Саске и ту потерянную девочку, чем она сама. Учиха Итачи. Это имя жило еще долго после смерти его обладателя. Не удивительно, уже сейчас мальчик действовал как настоящий шиноби. В критический момент, когда Сарада теряла рассудок от страха, вида трупов и окровавленных полумертвых тел, он хладнокровно просчитывал маршрут, подмечал малейшие детали и действовал, чтобы защитить себя и маленького Саске. Сарада злилась на отца за его жесткость. Она соглашалась на сделку с божеством в надежде, что папа будет с ней помягче, если удастся изменить его прошлое. Но теперь она понимала, что в таком состоянии она ничего не изменит. Она — никто. Уже для того, чтобы выжить в этом мире, в жестоком прошлом, ей придется научиться тому, чего от нее требовал папа тогда на кладбище. Сараде чудилось, что вся ее прошлая жизнь была сном. Легким, невесомым, спокойным и счастливым. А сейчас она проснулась, и реальность оказалась гораздо более насыщенной и грубой, чем она себе представляла. Шаринган продолжал пожирать ее чакру. Сарада почувствовала, что если так пойдет дальше, то в сознании она останется недолго. Выдохни. Успокойся. Выкинь из головы все это… Но вместо того, чтобы выкинуть из головы «все это», Сарада «все это» вспомнила еще раз в подробностях: искалеченных людей, трупы, кричащего ребенка… Хватит! Не думай об этом. Думай о чем-то хорошем. Светлом. Теплом. Безопасном. Нанадайме… Перед глазами возникла белобрысая физиономия Седьмого. Он решительно смотрел куда-то вдаль, а потом вдруг улыбнулся, щурясь, совсем по-мальчишески. По щекам пробивали себе путь холодные слезы. С мыслью об отце Боруто затесался и образ Кьюби. Огненная чакра, окутавшая ее защитным покровом когда-то, и в противовес этому — осатаневший биджу, разрушающий Лист. Шаннаро! Нанадайме живет с ним внутри. Он сдерживал эту ярость и мощь несколько десятков лет, он подчинил ее. Будь сильной. Бери пример с него, если хочешь стать Хокаге! Да, мало было тренировок. И мало было быть лучшей в классе. Нужно было еще уметь держать себя в руках и оставаться спокойной, даже если вокруг текли реки крови. Делать то, что должна. Думать и переживать — потом. Сарада хваталась за образ Хокаге, как за спасательный круг. Пыталась вспомнить его тепло и убедить наконец свое додзюцу, что она в безопасности. Заставить шаринган деактивироваться. — Нанадайме, — горько вымолвила Сарада. Она сидела, закрыв глаза, и пыталась игнорировать все посторонние звуки: стоны, визги, вой сирены и рев Девятихвостого, громыхание рушащихся зданий и вибрацию земли, треск пожара. Смерть могла настичь Сараду в любой момент, никто не собирался спасать ее. Даже маленький Итачи убежал, оставив одну на дороге. И правильно сделал. Дядя должен был защитить маленького папу, она могла спасти себя только сама, и для этого стоило остаться в сознании. Поэтому первым делом — шаринган. Сарада представила у себя на плече руку Седьмого. Вспоминала во всех подробностях их разговор на похоронах, яростно пресекая мысли о смерти мамы, чтобы не подкармливать прожорливое додзюцу новой порцией боли. Плечо крепко сжали воображаемые пальцы Хокаге, и тихий голос назвал ее имя. Сарада. Слезы проторенными дорожками скатывали по щекам, по шее, за ворот платья на грудь. Этот непобедимый светлый образ остался далеко в будущем. Здесь его не было. Здесь она осталась одна. Нет. Уже не одна. Сегодня ведь было десятое октября. День рождения Седьмого Хокаге. Он не остался далеко в будущем, Узумаки Наруто был здесь, он только что родился. Сарада разлепила мокрые глаза. Мир больше не был красным. На душе воцарились покой и пустота. То ли вся боль вытекла со слезами, то ли наконец замолчал Кьюби и стих грохот разрушения, свидетельствуя о том, что катастрофа миновала. Голова кружилась. Сарада вздохнула и легла на мостовую. Каким-то чудом ей удалось выжить.