08
К концу первой недели на новом месте Сарада ощутила беспокойство. Слишком много людей знало о том, что она работает в чайной. Слишком много людей — это маленький Нанадайме и Учиха Итачи. Наруто был безобиден, хоть и порядком надоедлив. А вот осведомленность дяди Сараду взволновала. Тревога с каждым днем нарастала. Сараде казалось, что за ней следят изо всех щелей. Она шла в одиночестве по грязной улице к ночлежке, но опасалась уже не пьяных гражданских, а чего-то невидимого, что скрывалось во мраке ночи и, казалось, внимательно за ней наблюдало. И еще ей не давала покоя мысль: а что, если кто-то все-таки видел ее в первый вечер прибытия, пока она не успела прикрыть герб клана? Из соседнего переулка слышались ругательства. Сарада таких слов даже и не знала, поэтому понять степень их оскорбительности было сложно. Вдоль деревянного забора, о который когда-то один пьяный мужчина бил другого, прогуливался пятнистый кот. Кот заметил ворона, сидящего на заборе, и зашипел. Птица в ответ хлопнула крыльями и скрипуче каркнула. Мания преследования не отступала и сейчас. На мгновение Сарада задумалась, а вдруг это не паранойя? Вдруг за ней правда наблюдают и уже давно? Использовать бы шаринган да осмотреться. Но нельзя. Безвыходное положение. Нельзя было сражаться и активировать додзюцу, чтобы не раскрывать свою личность. Сарада все ближе подходила к переходу, ведущему во внутренний двор дома, где находилась ночлежка, и с каждым шагом ее инстинкты кричали: «Остановись, Сарада! Вернись лучше в чайную». Она приблизилась к арке и заглянула в нее. Пусто. Трусиха. У меня точно паранойя. Надо с этим что-то делать. Сарада медленно продвигалась вперед. В переходе чувствовался крепкий запах мочи. За аркой виднелся дворик ночлежки, и она с удивлением обратила внимание, что на земле собралась целая стая воронов. Птицы каркали и прохаживались по двору. Откуда они здесь взялись? Кто-то рассыпал на земле корм? Сарада уже дошла до середины арки, когда вороны вдруг перестали каркать и повернули к ней головы. Она оцепенела. По коже пробежал мороз. Первая птица сорвалась с места, пару шагов прыгнула по земле, расправляя крылья, и взмыла в воздух. За ней ринулись и другие. Сарада отступила к стене, закрывая лицо руками. Вокруг хлопали крылья, скользили по коже мягкие перья. Вороны трескуче кричали в уши, больно щипали клювами голые руки, ноги, уши, долбили очки и пытались сбить их на землю. «Отстаньте, отстаньте от меня!» — мысленно взвыла Сарада. Она не могла понять, почему птицы вдруг напали на нее. Это случайность или чья-то техника? А если техника, то что ей делать?! В переходе могут не заметить эту стычку, значит, можно контратаковать? Но кто противник? Вороны вдруг перестали клеваться. Стая рассеялась, птицы упорхнули прочь из перехода. Сарада открыла глаза и поправила перекосившиеся очки. Перед ней стоял дядя. Он был немного ниже, во тьме его лицо было практически неразличимо, только шаринган горел ярко-алым цветом. Мгновение, и дядя очутился в нескольких сантиметрах от нее. Локоть придавил горло, прижимая голову к стене. Что-то больно впилось в руку, будто игла, но Сарада не могла опустить голову и посмотреть, локоть на горле не позволял шевельнуться, а красные глаза дяди все так же глядели в душу. Он был совсем близко, Сарада чувствовала на лице его теплое дыхание. Одно крошечное движение, и их носы бы столкнулись, а пряди дядиных волос коснулись бы ее щек. Поразительная, смертельно опасная близость. Учиха Итачи… В тишине арки прозвучал требовательный голос: — Кто ты? Сарада сглотнула, еще четче ощущая давление локтя на горло. Она не могла проронить ни слова. Время остановилось. Не было ни Конохи, ни перехода. Только мрак и алое свечение шарингана, поработившее рассудок. — Если ты враг Листа — я обязательно убью тебя. Сарада попыталась отрицательно качнуть головой, но локоть лишь сильнее придавил ее к стене. — Хорошо поняла? Образ дяди внезапно рассыпался на десяток черных птиц, и те с карканьем упорхнули из перехода. Сарада судорожно вдохнула холодный ночной воздух. Сердце колотилось в груди как бешеное. «Что это было? — мелькнула мысль. — Гендзюцу?» Она коснулась руки, в которой чувствовала укол иглы. — Эй, ты в порядке? — послышался знакомый женский голос. В просвете арки со стороны улицы показалась фигура. Цокот каблуков. — Малая, все хорошо? Нежные руки придержали ее за плечи. Сарада узнала девушку. Это была соседка из ночлежки. — Так, идем-идем. Все те же нежные руки отстранили ее от вонючей стены и проводили к выходу из перехода. Сарада на ватных ногах следовала за девушкой. — Что это с тобой, малыш? Тебе плохо? — Н-немного. Будто во сне они поднялись в ночлежку, заплатили мужичку и прошли в свою спальню. Привычный стройный гул голосов, грохот костей в деревянном стакане. — Оцури, дай-ка свои капли! Соседка помогла Сараде опуститься на пол, достала из шкафа-стены первый попавшийся футон и развернула на полу. — Давай ложись. Она попыталась помочь ей снять кофту, но Сарада машинально запахнулась обратно. — Ладно, как хочешь. Оцури! Ну где ты там? Чьи-то руки поднесли к губам стеклянный стакан. Глотнув воды, Сарада немного пришла в себя и с удивлением уставилась на собравшихся вокруг соседок. — Сита, с ней все нормально? — Думаю, она будет в порядке. Видишь, уже ожила. Сарада не знала их имен. Эти женщины и девушки со знакомыми лицами, но все-таки совершенно чужие, переживали за нее, будто она была им родной, и леденящий душу ужас после встречи с дядей понемногу отступал: его растопило чувство тепла и благодарности. Глаза увлажнили слезы. — Простите, — прошептала она. — Спасибо вам. Кто-то похлопал ее по плечу. — Не пугай нас так больше. Соседки, убедившись, что с ней все в порядке, стали расходиться к своим постелям.****
Встреча с дядей основательно испортила Сараде настроение на всю грядущую неделю. Если прежде ей казалось, что жизнь стала налаживаться, то сейчас все изменилось с точностью до наоборот. Жизнь не налаживалась — она катилась в глубокую пропасть. Теперь Сарада точно знала: за ней наблюдают. Дядя подозревал ее и следил за каждым шагом и вздохом, полагая, что она враг Конохи. Сарада все больше и больше запутывалась. Если знал дядя, то могли знать и другие. Что, если он рассказал уже всем, кому мог, и теперь внутренняя безопасность Листа не сводила с нее глаз? Даже веселая Шинко не могла рассеять тьмы, занимающей ее мысли. Что самое ужасное, Сарада не знала, как оправдаться перед Итачи. Она не могла сказать правду, дядя бы все равно не поверил. А соврать — было равносильно тому, чтобы подписать себе смертный приговор. Убедительной лжи у нее не было. Ни одна вменяемая отговорка не могла объяснить все странности ее внезапного появления в Конохе спустя шесть лет после не менее внезапного исчезновения. Сердце разъедала вина. Меня не должно здесь быть. Дядя прав. — Ты какая-то невеселая, Сарада, — заметила Шинко. — Шо случилось? — Ничего. Да уж, ничего. На меня напали в темном переходе и поклялись убить, если я враг Листа. А я даже возразить ничего не могу. И все ваш напарник, семпай. Тот самый, по которому страдала первая параллель в академии. Мой родной дядя. Но Шинко нельзя было сказать правду, и Сарада продолжала носить беспокойство в себе, ни с кем не делясь. Она раз за разом прокручивала в памяти момент их с Итачи последней встречи. Страшно. Жутко. Опасно. Но… Он был так близко. Родной человек. Сарада мысленно называла его «дядей», но с ужасом понимала, что воспринимает Учиху Итачи не как дядю, брата отца, а как мальчика, своего ровесника, с которым ее связывают очень прочные узы. И узы эти не обязательно были родственными. Словно сама судьба кинула ее именно в сад, где сидел маленький Итачи, и эта же невидимая сила направляла его по пути к чайной, чтобы они пересеклись и в этом времени тоже. Они встречались снова и снова. Итачи подозревал ее. Она боялась Итачи. Но в загадочном опасном образе дяди было что-то неуловимо манящее. Притягательное. И собственные чувства пугали Сараду еще сильнее, чем угрозы Итачи убить ее.****
— Нээ-чан, зачем тебе Сакура-чан, даттэбайо! Наруто немного ревновал ее к другим детям. — Нам надо поговорить. Мальчик насупился. Шинко отпустила ее на перерыв. Сарада становилась с каждым днем все грустнее и беспокойнее, и семпай надеялась, что недолгая прогулка немного освежит ее. — Не дуйся, Нанадайме. Наруто демонстративно отвернулся. Возмущаться-то он возмущался, однако все равно вел ее к тому месту, где собирались его сверстники. Обращение «Нанадайме» срывалось у Сарады с языка машинально. Наруто это нравилось, ей это было привычно, поэтому такая форма общения закрепилась у них с первых дней знакомства. Сарада стала сестренкой «нээ-чан», а Узумаки Наруто досрочно обрел титул Нанадайме. Она долго думала над тем, как ей спасти маму. Минуло уже почти две недели, и Сарада четко ощущала, что ее жизнь висит на волоске, а с жизнью и весь план по спасению близких. План, которого все еще не было. В любой момент могла нахлынуть новая волна. В любой момент мог появиться дядя и убить ее быстро и безболезненно. Или долго и мучительно, в отместку за Лист. Сарада считала себя шиноби, но она еще никого никогда не убивала, и представить, что дядя может так запросто оборвать ее жизнь, было сложно. Сарада не могла поверить, что Учиха Итачи, тот мальчишка с хвостиком, — убийца. И все же холодная уверенность в его взгляде подтверждала: убийца. Может. Просьба проводить ее к Сакуре была панической попыткой Сарады успеть хоть что-то. Ну встретишь ты маму. И что дальше? Что ты ей скажешь? Что менее чем через три десятка лет она умрет на задании и что надо быть осторожной? Бред. Мама все забудет. Да и подробностей Сарада рассказать ей не могла. Она ведь не знала этих самых подробностей. Или наоборот, мама не забудет, а испугается и передумает поступать в академию. Не станет шиноби. Не встретит отца. Они не полюбят друг друга. И я не появлюсь на свет. Боги, почему все так сложно-то, а? — Вот она, — сердито фыркнул Наруто. Сарада отвлеклась от своих мыслей и взглянула на ораву детей у парка. Среди толпы мелькала розовая макушка, перехваченная лентой. Это могла быть только Сакура. Мама. Сарада застыла, не в силах оторвать взгляд от крошечной девочки. Она узнавала в незнакомых детях будущих героев Четвертой Мировой. Вот Яманака Ино. А это — советник Нанадайме — Нара Шикамару. Такой маленький, но все равно деловой и равнодушный. Совсем как Шикадай, как две капли воды. Остальных детей Сарада не узнавала, да и взгляд сам собой возвращался к маме. Маленькая Сакура что-то кричала своим подругам. Мамочка. Живая. Наруто словно почувствовал охвативший ее трепет и перестал ворчать, просто молча стоял рядом, наблюдая за детьми, которые не собирались принимать его в игру. Нет, она не могла подойти к маленькой маме. Глупая, бестолковая идея. Бессмысленно говорить ей что-либо. Невозможно вырвать это розовое чудо из ее волшебного мирка, встретиться с удивленным перепуганным взглядом и объявить, что когда-то в будущем она умрет и что ее дочь от человека, с которым она даже еще, наверное, не знакома, будет очень сильно по ней скучать. Настолько сильно, что отправится в прошлое. — Нээ-чан, — тихо позвал Нанадайме. Его голос прозвучал удивительно спокойно и твердо. — Почему ты плачешь? Слезы, смазавшие вид толпы счастливых малышей, сорвались с ресниц и потекли по щекам. Сарада приподняла очки и вытерла их кулаком. Прошлое и будущее снова накладывались друг на друга. Она опять стояла рядом с Седьмым, глядя на недоступный ей мир, в котором находилась ее мама. Только в будущем это было на кладбище, а сейчас… Нет, сейчас мама была так же далеко от нее, как и в будущем. Невидимая стена разделяла их. Останавливала любой ее порыв шагнуть к матери и заговорить. И маленькая Сакура все так же оставалась по ту сторону стены, в своем детском мире, где царили игры, друзья и счастье. А они с Наруто оставались по другую сторону, где были лишь одиночество и боль. — Спасибо, Нанадайме, — устало сказала Сарада. — Ты не будешь с ней говорить? — Нет. Наруто не ответил. — Слушай... — сказала Сарада. — Когда станешь Нанадайме у тебя будут дети, и у Сакуры тоже. Им исполнится двенадцать и они как раз выпустятся из академии. Наруто слушал ее с удивлением. — Не отправляй Сакуру на миссии. Иначе она погибнет. Обещаешь, Нанадайме? — Ты что, видишь будущее? — Просто пообещай мне, — Сарада сцепила зубы, чтобы не разрыдаться.****
Напряжение со временем стало понемногу отступать. Дядя больше не появлялся. Жизнь текла плавно и размеренно. Сарада работала в чайной, вечером гуляла с маленьким Наруто, а после — возвращалась домой, в ночлежку. С соседками отношения установились отличные. Если раньше Сарада ни с кем не разговаривала и старалась вести себя как можно более незаметно, то после случая в арке незнакомые женщины стали ей чуть ли не подругами. Сарада заходила в спальню и громко здоровалась с бабьим коллективом, а коллектив ей приветливо отвечал. Она больше не чувствовала себя чужой ни в ночлежке, ни в чайной. Но это была не та жизнь, к которой она привыкла. Сарада все еще оставалась куноичи, скучала по тренировкам. А в подобном положении тренироваться было невозможно. Она понимала, что ей надо становиться сильнее, что пропасть между ее силой и способностями местных генинов просто огромна. Встреча с дядей лишний раз подтверждала это. Как он запросто сковал ее гендзюцу. Ее, кровного носителя шарингана. Хотя, по словам Шинко, Учиха Итачи уже давно получил звание чунина. И это во сколько? В десять лет? Сарада задумчиво наблюдала, за компанией на сдвинутых футонах. Сегодня женщины играли в карты. Из коридора послышался голосок мужичка-администратора. — Господа, вам направо! Туда нельзя! — Отвянь, падла. За бумажной дверью показались тени. Створка седзи отодвинулась в сторону, и в женскую спальню заглянул мужчина. Поднялся страшный визг. Девушки вскакивали и натягивали на себя халаты, другие прятались за одеялами. Из угла компании картежниц раздался хриплый голос: — А ну пшел отсюда! Мужчина ухмыльнулся, отклонился обратно, что-то сказал людям, стоящим за дверью, и уверенно ступил в комнату. — Ты ба, какой цветник. За ним заходили и другие мужчины. — Мужики, а нам сегодня везет. — Господа, попрошу вас… — администратор робко пытался восстановить порядок, но его ударили под дых и вытолкнули из коридора. Мышцы сковал леденящий душу страх. Сарада догадывалась, что хотят сделать мужчины, и это приводило ее в ужас. Я не хочу этого видеть. Не хочу участвовать в этом. Я не хочу, чтобы это вообще происходило! Справится ли она с оравой мужчин? Справится. Да, ей далеко до дяди, но эти люди — гражданские. Она могла сковать их гендзюцу, даже не вступая с ними в бой. Но мне нельзя показывать, что я куноичи. Что, если дядя… Мысли раскачивались из стороны в сторону. Желание защитить добрых женщин по инерции откатывалось к необходимости скрывать свою личность шиноби. И обратно. Защитить… Боги, что мне делать? — Ублюдки, — воскликнула одна из девушек. — Пошли вон отсюда. Здесь ребенок! — Это неважно, — ухмыльнулся мужчина, хватая ее за руки. Девушка пыталась отбиваться, но пальцы сомкнулись вокруг ее запястий железной хваткой. Мужчина довольно загоготал. Я не могу на это смотреть! Я должна их остановить... — Эй, цыпленок. Иди-ка сюда! Крепкий парень уверенно двигался прямо к ней. «Я? Зачем тебе я?— в панике гадала Сарада. — Я же…» В лицо пахнуло алкоголем. Парень оттеснил ее. Сарада вжалась спиной в стену и застыла от ужаса, а он нависал над ней, и в его глазах читалось не похотливое предвкушение, а холодная решимость убийцы. Шиноби. Маятник сомнений, бешено качавшийся в ее сердце, вдруг застыл. Она не позволит ему коснуться себя. Ни в коем случае. Шаринган активировался мгновенно, ему хватило и доли секунды. Наспех сколоченная иллюзия просочилась в сознание парня. Он сопротивлялся. Гендзюцу застопорилось, удерживаемое волей ниндзя, но Сарада яростно протолкнула иллюзию глубже. Противник рухнул на пол. На грохот падения обернулись перепуганные девушки и другие мужчины. Сарада не гасила шаринган. Уже бесполезно было скрываться. — Она Учиха? — с ужасом прошептала одна из соседок. — Шиноби? — недоверчиво произнес мужчина, невольно пересекаясь взглядом с Сарадой. Хватка пальцев, удерживавших одну из несчастных девушек, ослабла. Мужчина закатил глаза и грузно повалился на ближайший футон. Девушка взвизгнула и отскочила. Сарада быстро поняла, что шиноби был только один. Тот, который напал на нее. Остальных он прихватил с собой для прикрытия, чтобы все выглядело естественно. Похотливая толпа мужчин, подстрекаемая шиноби, замаскированным под гражданского. И это был не дядя. Учиха Итачи не позволил бы поймать себя в гендзюцу, его шаринган по силе превосходил ее додзюцу. Другие же, будь они шиноби, отводили бы взгляд, а не рассеянно оборачивались, чтобы поглазеть на шаринган. Сарада погружала в гендзюцу одного за другим. Мужчины разжимали руки, оставляя желанных женщин в покое, и падали на смешавшийся в суматохе хаос постелей. Все это наверняка было подстроено, чтобы спровоцировать ее. За ней продолжали следить и сегодня наконец начали действовать. Надо сматываться. Спасенные соседки оторопело таращились на нее. Сарада погасила шаринган. — Простите! Она кинулась прочь из спальни. Выскочила в коридор, быстро натянула сандалии и вылетела во двор ночлежки. Будто загнанное животное, Сарада кинулась в арку, выбежала на дорогу… Как вдруг что-то ударило ее сзади в шею. Тело перестало подчиняться и разом ослабло. Мир погрузился во тьму.