14
Тело уже давно перестало болеть. Сарада была полностью готова к новым тренировкам, но дядя целыми днями пропадал на миссиях и возвращался домой только поздно вечером. Она понемногу стала понимать чувства маленького Саске. Когда видишь в лице Итачи такой потрясающий пример для подражания, ощущаешь собственную слабость и стремишься стать сильнее, а тебя всякий раз игнорируют — это обидно. — Тебя вечно нет дома, дядя, — возмутилась однажды Сарада. — А ведь ты обещал тренировать меня. Итачи поморщился. — Сарада, вы с Саске чем-то похожи. — Угадай почему, — она нахмурилась. — Догадываюсь, — Итачи снова скривился. — И не называй меня дядей. Родители не поймут, если услышат. — Ладно, Итачи…-сан. — Ты поняла свои слабости. Тебе не обязательно тренироваться со мной. — Но с кем, дядя? Я никого не знаю здесь, кроме вас с Шисуи-саном и Саске. — Не называй меня «дядей», — терпеливо повторил Итачи. В его голосе мелькнуло раздражение. — Хай-хай. — Генинов твоего уровня в деревне предостаточно. Найди себе кого-то и тренируйся. Сказал как отрезал. Но однажды Итачи вернулся еще засветло, и Сараде наконец улыбнулась удача. Привычно щелкнув Саске по лбу, дядя предпочел уделить время ей. Однако на полигон они не отправились. Итачи поужинал и позвал Сараду на веранду. Под верандой находился рукотворный пруд с пятнистыми карпами, а за прудом возвышалась оштукатуренная стена с гербом клана на каждой секции. — Мы будем тренироваться в саду? — Да. Дядя активировал шаринган. По коже пробежал мороз. После давней встречи в арке Учиха Итачи с активированным шаринганом вызывал у Сарады трепет и беспокойные мысли: «Он перестал мне верить? Он убьет меня? Что я не так сделала?» — Я хочу научить тебя использовать додзюцу. Сарада затаила дыхание. — Тебя оказалось удивительно просто погрузить в гендзюцу. Ты совсем не умеешь использовать шаринган. Она ощутила укол стыда. — И это вина Саске, — сказал дядя. — Он должен был научить тебя. Что ты знаешь о гендзюцу? — Основы, — растерянно пробормотала Сарада. — Это управление чакрой в мозге противника, подмена его ощущений ложными. — Да. Гендзюцу — сложное направление, доступное не каждому. Многие недооценивают техники иллюзий, но они могут быть очень полезны, особенно если убивать или калечить противника нет необходимости. Для пользования гендзюцу необходимы три очень важных качества. Какие, по-твоему? — Хороший контроль чакры. — Верно. У тебя он есть. Еще? — Э-э… Сродство со стихией Инь. — Ладно. Четыре качества. Еще? Сарада долго молчала, и Итачи подсказал: — Интеллект и фантазия. И для создания хороших иллюзий это едва ли не самое важное. Она с удивлением уставилась на него. — Но разве контроль и сродство не важнее? — Контроль и сродство — это обязательная база. Но чтобы создать хорошее гендзюцу, мало владеть основами. Нужен творческий подход. Слушать лекции дяди было немного странно. Совсем еще юный мальчик, у него даже голос еще ломаться не начал, но говорил он вполне серьезно и со знанием дела. — Есть два направления в создании гендзюцу. Первое — сбить человека с толку, заставить сомневаться во всем, что его окружает. Второе — погрузить в гендзюцу незаметно, и это уже гораздо сложнее. Ты должна представлять иллюзию во всех подробностях, учитывать любую мелочь, чтобы твой воображаемый мир невозможно было отличить от реальности. К примеру, посмотри на стену. Сарада послушно взглянула за забор, отделяющий усадьбу от улицы. — Ничто не кажется подозрительным? Сарада долго всматривалась в стену, пока не поняла: — Герб. Одного герба нет. — Да. Я поймал тебя в гендзюцу в тот самый момент, когда активировал шаринган и наши взгляды пересеклись. Все время, что мы беседуем, ты находилась в гендзюцу. Попробуй прервать его. — Кай! Она прикрыла глаза и остановила течение чакры. — Посмотри на стену. Герб был на месте. — Надеюсь, ты понимаешь, что такие мелочи в реальном бою могут стоить жизни тебе или наоборот противнику. Эта иллюзия была несложной, и ее можно было прервать самым простым методом. Посмотри мне в глаза. Сарада продолжала глядеть в стену. — Не бойся, — мягко подтолкнул ее Итачи. Она повернулась к нему, снова встречаясь взглядом с кроваво-красным шаринганом. Сзади кто-то сухо каркнул. Сарада оглянулась. По веранде прохаживался крупный ворон. Он подошел поближе и прыгнул к ней на колени. Сарада дернулась от неожиданности и осторожно придержала птицу за пернатое тело. — Ее не существует, — сказал дядя. — Я создал ее. Сарада недоверчиво подхватила птицу на руки, но ворон извернулся и клюнул ее. — Эй! — Воздействие на мозг, подмена сигнала от болевых рецепторов. Итачи легко коснулся того места, куда ворон, созданный его воображением, клюнул Сараду. — И одновременно воздействие на центр зрения. Кроме того, тщательная проработка ощущений от тактильных рецепторов. Ты же чувствуешь мягкие перья, правда? — И центр слуха, — подхватила Сарада. — Он каркал. Дядя в подробностях расписал механизм иллюзии, но птица не исчезала. Ворон спрыгнул с коленей и обошел кругом. — Развей ее. Сарада медлила. — Он мне нравится, — нехотя призналась она, наблюдая за птицей. Поверить в то, что ворона не существует — было сложно. Слишком настоящий. Слишком живой. Птица остановилась, склонила голову на бок и вдруг больно ущипнула ее за руку. — Ай! Сарада зажмурилась и быстро развеяла гендзюцу. Она понемногу приходила к выводу, что у вечно бесстрастного дяди чувство юмора все-таки есть, только странное и весьма своеобразное. Итачи понял реакцию Сарады на птицу по-своему. — Если тебе нравятся вороны, то немного позже я обучу тебя призыву. Он погасил шаринган. — Теперь твоя очередь. Я не буду сопротивляться, а ты попытайся погрузить меня в гендзюцу.****
Весь день с самого утра лил дождь. Сарада помогала бабушке готовить обед. Маленький папа носился по дому, выглядывал в окно каждые десять минут, но ливень не прекращался, и пойти тренироваться на полигон он не мог. После обеда наконец выглянуло солнце. Саске умчался, прихватив с собой кунаи и сюрикены, а Сарада пообедала и снова погрузилась в привычные размышления о маме, клане, волне и будущем. Эти мысли сводили ее с ума, и она была бы рада отвлечься, но дядя отсутствовал, тренироваться было не с кем, и мысли продолжали кружиться в сознании, мотая ей нервы. Но из тягостных раздумий Сараду вырвал внезапный стук в дверь. — Я открою! — крикнула она бабушке и вылетела в коридор. На пороге дома стояла ровесница, худенькая девочка с длинными каштановыми волосами и родинкой под правым глазом. Увидев Сараду, она немного смутилась и отвела взгляд. — Я прошу прощения… Итачи-кун дома? «Только не ляпни опять, что он дядя», — мысленно подготовила себя Сарада. — Он на миссии. — Я… извините за беспокойство. «Ничего себе, дядя. У тебя есть девушка?» Девочка развернулась чтобы уйти, но Сарада неожиданно выпалила: — С-стой! Подожди. Гостья обернулась. В ее глазах читался вопрос. — Ты… ты подруга Итачи-сана? — Да, — ответила девочка и с сомнением добавила: — Наверное. А ты его сводная сестра, да? Сарада, задумавшись над этим внезапным «наверное», вначале хотела возразить, что она не сестра, а племянница, но вовремя спохватилась и ответила: — Да. Меня зовут Учиха Сарада. Она уверенно протянула девочке руку. — Учиха Изуми. «Никуда ты не уйдешь от меня, Учиха Изуми, — подумала Сарада. — Не знаю, что у тебя за дела с моим дядей, но я вижу у тебя на лбу протектор Конохи. Ты — шиноби. То, что нужно». — Я смотрю, все уже обо мне все знают, — заметила Сарада. — Не так уж и много, — ответила Изуми. — Просто прошел слух, что семья капитана удочерила девочку вне клана, пробудившую шаринган. «Значит, про Данзо и пытки никто не знает, — смекнула Сарада. — Какое счастье». Ей было бы неприятно, если б этот момент ее биографии всплыл наружу и стал известен всему клану. Момент ее слабости. Сарада перешла в наступление: — Ты не поможешь мне с тренировками? — А ты разве шиноби? — поразилась девочка. — Не совсем. Но я тренировалась с Итачи-саном. И без того огромные глаза Изуми стали еще больше. Похоже, новость о том, что Итачи тренируется с какой-то девочкой, ее огорчила. — Э-это был приказ Фугаку-сана, — поспешила исправить ситуацию Сарада. — Он сказал, что раз я пробудила шаринган, то мне стоит развиваться как шиноби. Но в карих глазах Изуми уже проснулся сопернический интерес: насколько хороша девчонка, не обучавшаяся в академии, но с которой тем не менее тренировался сам Учиха Итачи — гений клана? — Я свободна. Мы можем пойти прямо сейчас. «Есть, шаннаро!» — Сарада внутренне ликовала. — Секунду! Стой здесь. Она метнулась в дом, прихватила оружие и подсумок и снова выбежала к Изуми. — Микото-сан, я пойду тренироваться! Бабушка согласно откликнулась, и Сарада вместе с новой знакомой отправились на полигон. После дождя было свежо и пахло влажной землей. Ноги быстро промокли в высокой траве тренировочной площадки. — Где вы познакомились с Итачи? — спросила Изуми. — Э-э… — ее вопрос застал Сараду врасплох. — А вы? — Не помню уже. Мы познакомились еще в детстве. Кажется, я всегда его знала. — То же самое, — вздохнула Сарада, пытаясь придать своему тону нотку ностальгии. Они встали друг напротив друга, протянув руки в жесте поединка. — Три… два… начали! — воскликнула Изуми. Они мгновенно активировали шаринган. Шисуи здесь не было, никто не упрекнул бы их в этом. Да, без додзюцу тренироваться можно было дольше, но обе они хотели сразиться в полную силу, чтобы понять, кто из них чего стоит. Сарада запустила сюрикены, грубо подмешивая в гендзюцу сюрикен, которого не было. Шаринган Изуми запросто распознал халтуру. Однако целью Сарады было отвлечь внимание: пока Изуми отражала кунаем сюрикены и разбивала иллюзию, Сарада успела зацепить ее сознание другим гендзюцу, куда более тонким. Как учил дядя. «Думаешь, если у тебя шаринган, я не поймаю тебя в гендзюцу?» — мелькнула самодовольная мысль. Они сократили дистанцию и вступили в ближний бой. Сражаться с Изуми было проще, чем с дядей. Она не исчезала из поля зрения, не возникала внезапно за спиной и не складывала печати с молниеносной скоростью. К тому же Сарада пользовалась шаринганом и не чувствовала себя неполноценной. Но, на самом деле, она впервые в жизни сражалась с равным соперником: с другой Учихой. Шаринган против шарингана. До Итачи им было далеко, но темп боя установился бешеный. Изуми не пыталась поймать ее в гендзюцу, Сарада внимательно за этим следила. То ли соперница сконцентрировалась на тайдзюцу, то ли полагала, что против шарингана использовать гендзюцу бесполезно, то ли техники иллюзий не были ее сильной стороной. Но Сарада признавала, что комбинации тайдзюцу с шаринганом Изуми превосходили ее собственные. Изуми дольше тренировалась, она уже успела освоить свои глаза и привыкнуть к ним, подогнать под них прочие навыки, тогда как ее собственное тело не поспевало за шаринганом. Сарада видела атаку, но мышцы реагировали с опозданием. В спаррингах с генинами своего времени она этого не замечала, додзюцу давало такое преимущество, что опередить ее по скорости было практически невозможно. Но в битве против другого шарингана Сарада поняла свою новую слабость. Ту, о которой ей не говорили ни Итачи, ни Шисуи, потому что с дядей и его другом она тренировала отдельно навыки боя, а отдельно шаринган. Глаза успевали, а тело — нет. Лезвие куная распороло кожу на предплечье левой руки. Порез отозвался жгучей болью, но Сарада, сцепив зубы, стерпела. Это не у Данзо в пыточной. Это — настоящий бой. Здесь так надо. Здесь она была свободна, а небольшая царапина — это просто царапина. Остальное же зависело только от нее. За пять минут боя они прочувствовали друг друга, и Изуми стала давить. Все-таки по мастерству она Сараду опережала. Но Изуми не знала, что уже попалась на крючок. Она наступала, и Сарада позволяла оттеснять себя к тренировочным бревнам. Они поменялись местами, спиной к бревнам уже стояла Изуми. И тут Сарада наконец воспользовалась той крошечной лазейкой в сознании соперницы, которую создала для себя в первые секунды спарринга. Сквозь этот маленький едва различимый тоннель просочилась простенькая иллюзия, что крайнее тренировочное бревно находится на пятнадцать сантиметров правее. Сарада еще не могла создавать настолько продуманные реалистичные иллюзии, как Итачи, но урок усвоила: даже небольшое гендзюцу в нужное время в нужном месте может повернуть ход сражения в неожиданное русло. Изуми боковым зрением прикидывала расположение бревен сбоку и позади себя. Сарада атаковала. Изуми сместилась чуть правее. Ей казалось, что у нее есть место для маневра, но на самом его не было. Она ушибла локоть и уперлась левой лопаткой в бревно. Сарада же, воспользовавшись ее замешательством, ударила. Не в полную силу, даже не вполсилы. Так, сконцентрировала в кулаке немного чакры, чтобы сбить дыхание и получить преимущество. Удар в полсилы раздробил бы спарринг-партнеру кости, а в полную силу, мог бы и вовсе убить. В полную силу Сарада пока что разбивала только стены, поэтому не была уверена в результате. Изуми отлетела на землю и в судорожном припадке попыталась вдохнуть: легкие свело от мощного удара в грудь. Сарада во мгновение ока очутилась рядом и приставила к шее кунай. Изуми все еще задыхалась. Наконец ее отпустило, она сделала глубокий вдох и выдавила: — Как… как так вышло… — Гендзюцу, — коротко ответила Сарада. — Не может быть. Изуми понемногу приходила в себя. — Прости, я, кажется, перестаралась. — Нет. Это я недооценила тебя, — Изуми поднялась на ноги, опираясь на руку Сарады. — Ты молодец. Может, у тебя и нет повязки генина, но ты отличная куноичи. В карих глазах Изуми вместо ревности читалось уважение. — Еще раунд?****
Кохината Мукай щелкнул зажигалкой, затянулся, глубоко вдыхая сигаретный дым, и наклонился, чтобы поднять с земли флягу, покореженную вражеским кунаем. Вокруг него на земле растянулись тела шиноби Песка. Более двух десятков противников, которых он победил в одиночку. Итачи попал на эту миссию неспроста. В чунинской команде под командованием Мукая прямо накануне миссии неожиданно образовалось вакантное место: один из чунинов в свой выходной получил серьезное ранение, и его сняли с задания, поспешно заменив. За чередой этих событий просматривалась тень мрачной воли Данзо: ранение чунина, назначение в команду именно Итачи… Будто молчаливый намек. И действительно, работая в одной команде с будущим противником, Итачи мог присмотреться, оценить навыки своей жертвы. И выводы были неутешительные. Шисуи уже говорил ему, что семья Кохината давно отделилась от клана Хьюга, из чего следовало, что Мукай отлично владеет тайдзюцу и даже использует стиль Мягкого Кулака. Однако кто мог знать, что, спустя столько поколений, у него в одном глазу пробудился бьякуган? Мукай в одиночку расправился с более чем двадцатью преследователями из деревни Скрытого Песка. На него обрушился дождь кунаев, но Мукай, отбив ногой всего четыре куная, изменил их траекторию и запустил цепную реакцию. Все оружие, сбившись с намеченного курса, рухнуло вниз, в траву, а сам Мукай остался невредим. Он убил всех шиноби Песка, каждого — одним метким броском. А последнего, капитана — добил тайдзюцу. Сила бьякугана была поразительна. Опыт Мукая — невероятен. Увидев, как его будущая жертва отразила смертельный шквал оружия всего лишь четырьмя ударами, Итачи пришел к выводу, что он смог бы так же, теперь, когда увидел, как это сделал Мукай. Но вот сам бы, с ходу, на собственных инстинктах — вряд ли. И этого человека мы с Шисуи должны убить? Только сейчас Итачи осознал всю серьезность грядущей миссии. Справятся ли они с Шисуи? Как знать. — Это называется «атавизм», — сказал Мукай. Его глаз уже стал нормальным. — Семьи разделились, но кровь не разделишь. Она себя рано или поздно проявляет. Не г-ри об этом ребятам в деревне, окей, малыш? Он потрепал его по голове, но Итачи с негодованием стряхнул его руку. Не потому, что к нему отнеслись как к ребенку, хотя Мукай именно так и подумал и снисходительно улыбнулся, будто бы извиняясь. Нет, Итачи никогда не заботился о подобной чепухе, у него не было на это времени. Он думал только об одном: удастся ли им с Шисуи выполнить эту миссию? И выйдет ли кто-нибудь из них живым из грядущей смертельной схватки с наследником бьякугана?