88
«Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы. Но мне она одна дороже всех вас».
© Антуан де Сент-Экзюпери
С-ранг как-то резко обернулся В-рангом. Не прошло и пяти секунд. Черт знает, что переносили там эти торговцы, но в их тюках наверняка было что-то достаточно ценное, если на них охотились шиноби такого уровня. Сакура была даже рада. Она, как и Наруто с Сарадой, устала от глупых заданий, а Годайме почему-то упрямо не давала им ничего серьезного. То ли недооценивала. То ли мстила. А может, берегла? Еще не так давно Сакура бы обрадовалась тому, что миссии им дают не особо мудреные. На таких заданиях она была в своей стихии: просто делала все правильно и получала соответствующее вознаграждение. Пропасть в силе между ней и остальными членами команды не ощущалась настолько остро. Жизни товарищей не подвергались опасности. Сейчас все изменилось. Сакура хотела проверить, насколько сильнее стала и стала ли вообще сильнее хоть чуточку. Тренировки — одно. Реальный бой — совсем другое. Она замерла, сжимая кунай в кулаке, и внимательно оценивала обстановку. Какаши-сенсея разрубило на куски. Даже и думать не стоило: использовал замену и ушел на более выгодную позицию. Оставил врагов на учеников, чтобы дать им возможность попрактиковаться. Но в то же время страховал из тени, если бы что-то пошло не так. Ошметки его тела еще не успели обернуться заменой, однако Сакуру это не пугало, она была уверена в наставнике. Сарада истекала кровью. Кунаи вошли ей в живот, и в руку, и в горло. Зрелище было жуткое, но в подруге Сакура была так же уверена, как в Какаши-сенсее. Убить Сараду было не так просто. Она любила разыгрывать представление: удерживать замену до последнего в форме своего тела и долго со вкусом умирать на глазах у противников, которые снимали ее со счетов и радостно перерассчитывали стратегию на меньшее количество врагов. Наруто и пятеро его клонов выстроились вокруг торговцев. Они были готовы сражаться, откуда бы ни напал противник, и делиться, если противников было бы больше, чем ожидалось. …четвертая секунда, пятая… Тело Какаши-сенсея обернулось разрубленными поленьями. Израненная Сарада пошатнулась, судорожно вдохнула, но устояла. …седьмая… Сакура заметила, как из зарослей над дорогой выстрелила быстрая тень и ушла куда-то вправо и назад. Послышался металлический звон — это клоны Наруто вступили в бой. Еще одна тень спрыгнула на дорогу и хотела атаковать их строй прямо в лоб, как раз в позиции Сакуры, но техника замены Сарады наконец перешла в финальную стадию: тело распалось на воронов. Наверняка неспроста. Просто так Учиха ничего не делала, а сейчас был самый удобный момент. …двенадцатая… Нападавший вскрикнул и протормозил. Он прятал лицо и прикрывался руками, спасаясь от назойливых птиц, которые хлопали крыльями и пытались его заклевать. Сакура прихватила кунай зубами и быстро сложила печати. Собака. Змея. Обезьяна. Бык. Тигр. За последний месяц она слишком часто повторяла эту комбинацию, а на совместных тренировках с Сарадой, Наруто и Какаши-сенсеем ей пришлось также обучиться складывать печати чрезвычайно быстро. В бою не было времени на промедление. Действовать нужно было мгновенно. …семнадцатая… Вороны Сарады сыграли Сакуре на руку. Пяти секунд с лихвой хватило, чтобы взять под контроль поток чакры противника и захватить его в иллюзию. Юхи Куренай использовала в бою один и тот же шаблон с деревьями: намек на мокутон Первого Хокаге, только в гендзюцу. Сакуре ее стиль не зашел сразу. В первую очередь потому, что настолько крепко сковать человека иллюзией, задействуя несколько центров ощущений в мозге, мог только очень опытный пользователь. Например, сама Куренай. Или Сарада. Сакура пока умела работать только с сигналами, идущими к зрительной коре. Мгновенно обездвижить человека иллюзией она не могла. Под наставничеством Сарады и Какаши-сенсея у нее формировался свой собственный стиль гендзюцу, который она училась комбинировать с ближним боем. …девятнадцатая… Прорвавшись сквозь завесу вороньей стаи, противник бросился на Сакуру. Ее гендзюцу сотворило на дороге ямку как раз под ногой нападавшего. Крошечное вмешательство, контроль лишь над сигналами к центру зрения. Организм мужчины на ходу перестраивался, ориентируясь на эту впадину, распределял вес тела. Вот только ямки на самом деле не было. …двадцать первая… Он предсказуемо споткнулся, а Сакура перехватила кунай и метнула в противника. Неудачный для него момент. Неудобная траектория. Совпадение мелочей, но от таких мелочей иногда зависела жизнь. Противнику Сакуры не повезло — эти мелочи стали для него роковыми. Мужчина рухнул на землю замертво, а Сакура выхватила новый кунай и оглядела поле боя. Наруто разбирались с еще одним противником: как раз заканчивали комбинацию «Узумаки Наруто», ту самую, которую Наруто собезьянничал у Саске-куна, а Саске-кун, в свою очередь, позаимствовал у Ли-сана. Верхний клон, кувыркнувшись, зарядил противнику пяткой в живот, впечатав того в землю. В Наруто полетели кунаи, запущенные кем-то невидимым из кустов. Их сбили с траектории сюрикены Сарады. Почему-то Сакура решила, что именно Сарады. Эти двое привыкли работать вместе и прикрывать друг друга, тогда как ее прикрывал сенсей. На несколько секунд над проселочной дорогой воцарилась тишина. Торговцы замерли в испуге. Сакура напряженно ожидала развития событий. Клоны Наруто хмурились и осматривались. Положение было предельно ясное. Атаковать торговцев, Сакуру и Наруто не имело смысла — они находились под защитой Какаши и Сарады, затаившихся в зарослях и контролирующих пространство над дорогой. Изначальная тактика засады нападавших обернулась по ходу дела взаимной засадой. У Какаши и Сарады было додзюцу. Они наверняка уже вычислили своих противников. И если у вражеских шиноби не было в команде сенсора, они были обречены.****
Снова зал. Каменный пол. Толстые колонны. Почему-то все еще целые, однако предательские трещины уже глубоко пустили в них корни. Сакура чувствовала опасность. В любую секунду эта непоколебимая с виду конструкция могла обрушиться им на головы. Снова будут падать куски потолка и белая пыль, а из дыр наверху посыплются чешуйчатые твари… Она уже видела этот зал разрушенным, но когда и при каких обстоятельствах — не помнила, а чувство дежавю и воспоминания о разрушенном зале все никак не покидали ее. — Сакура! Она вздрогнула. Этот голос имел над ней власть, одновременно вызывал страх и надежду. Сакура обернулась и увидела Саске. Он стоял на четвереньках в разодранной белой рубахе, которая клочьями волочилась по полу. Все его тело было изранено. На светлой коже, казалось, не осталось живого места. Из глубоких порезов сочилась густеющая кровь. Губа была разбита. Из спины и плеча торчали кунаи, глубоко вошедшие в тело, но Саске и не пытался их вытащить. Не мог. Редко когда она видела его таким. Саске-кун всегда был на высоте, сколько она помнила, но несколько раз Сакура все же держала его на руках чуть ли не при смерти. Оба раза он выкарабкался, однако панический страх потерять Саске поселился в ее сердце навеки. — С-сакура… — хрипло выдохнул Саске и растянулся на полу. Руки и ноги его больше не держали. Сакура оцепенела от ужаса. Сложно было вообразить себе нечто страшнее этого зрелища. Быть самой на месте Саске — и то было бы не так страшно. Тот тем временем снова поднялся. Предпринял попытку подползти к ней ближе, но мучительно застонал и схватился рукой за плечо. Из-под напряженных пальцев развернулся черный цветок Проклятой Печати. Узор распространялся по телу, захватывал новые территории, а Саске страшно кричал и раздирал ногтями кожу, пытаясь выдрать чертову метку. — Саске-кун! — воскликнула Сакура. Она настолько долго таращилась на него, не моргая, что глаза стали слезиться. — С-сакура… помоги мне… Прошу… Он подавился очередной мольбой и закричал от боли. — Саске-кун! Сакура бросилась к нему, рухнула на колени, разбивая их о твердый каменный пол, и заглянула ему в глаза. Саске смотрел и не видел ее. Его взгляд заволокло дымкой безумия. Ему было слишком больно и страшно. Он искал спасения. Любого спасения из ада, в котором очутился, и надеялся, что этим спасением была она. Но я ничего не могу сделать. Все еще. Ничего. Без толку. Все было без толку! Сакура, обливаясь слезами, выдернула у него из спины кунаи, но он даже не заметил. Ему было настолько больно, что эта новая боль просто растворилась, словно капля в море. Руки Сакуры были скользкими от крови. Саске хватался за них, крепко сжимал, будто это могло помочь ему спастись, но их ладони скользили друг о друга. Его пальцы слабели. Черные лепестки проклятой метки уже захватили всю руку, добрались до самых кончиков пальцев и обжигали ладони Сакуры в месте соприкосновения. С каждой секундой Саске все больше слабел, словно метка Орочимару тянула из него жизненную силу. — Саске-кун… — рыдала Сакура. Он плавно оседал грудью ей на колени. Сакура хватала ладонями его лицо, пыталась заглянуть в глаза, будто зрительный контакт мог помочь Саске избежать смерти. Тщетно. Он уже не видел ее. …яростно мотала головой зарываясь мокрыми от слез щеками в горячую подушку. — Саске-кун… Новая порция слез брызнула из глаз и потекла по вискам, впиталась в наволочку. Самым большим облегчением было обнаруживать себя всякий раз в кровати и понимать, что все это был сон. Один и тот же сон. Он снился ей все чаще. Сакура понемногу училась бороться за свою жизнь. Но бороться за жизни любимых людей, причем не на поле боя, а отвоевывая их у смерти, — это умение было все так же недоступно ей. Воспоминания о том, как язвительно усмехнулся Кабуто, пряча кунай… «Что? Не можешь? Тогда не мешай мне». Саске-кун, жизнь которого была в руках очкастого предателя. Психологическое давление Сарады. «Станет величайшим медиком». «Почему бы тебе не пойти к Годайме? Быть может…» Сакура прикрыла веки. Она хотела. С самого начала хотела, но все больше сомневалась. Стоило развивать свои сильные стороны. Например, гендзюцу. У нее же получалось. Неплохо получалось! Ступить в область медицины было боязно. Сакуру пугала Цунаде-сама, а также ее разговор с Шикамару. Она как-то пыталась попроситься к ней в ученицы. Пришла в Резиденцию, направлялась к кабинету, но тут услышала за поворотом голоса Шикамару и Пятой. — Ниндзя-медик в команде? Я и сама когда-то пыталась протолкнуть эту реформу, — задумчиво согласилась Цунаде. — Однако обучить ниндзя-медика не так-то просто. Необходимы отличный контроль чакры, обширные знания в разных областях медицины и околомедицины, а также полная самоотдача. На такое способен не каждый. Всю уверенность Сакуры разнесло в пух и прах. Была ли она способна на такое? Могла ли осилить? Почему-то ей казалось, что нет. Контроль чакры у нее был, но по каким-то причинам Сакура казалась себе настолько никчемной, что попытка попроситься в ученицы к Годайме вдруг представилась ей просто идиотски самоуверенным шагом. Мало ли что утверждала Сарада. Это было просто глупое предположение, которое не имело ничего общего с реальностью. Что бы там ни плел Орочимару про шаринган, нельзя видеть будущее. По сравнению с Сарадой я — никто. Она за что ни берется, все получается. Сарада бы стала отличным медиком, а мне даже глупо проситься. Сакура ушла тогда ни с чем. Так и не поговорила с Цунаде. Просто вежливо поклонилась, когда Хокаге вышла из-за поворота в сопровождении Шикамару. Но Годайме ее даже не заметила, что только еще больше убедило Сакуру в собственной никчемности. Пару недель спустя Сакура, набравшись храбрости, решилась зайти с другой стороны. Она осторожно полюбопытствовала у Шизуне, не набирает ли Цунаде-сама учеников. Шизуне ответила, что Цунаде-сама не берет учеников принципиально, и Сакура в который раз отступила ни с чем, так и не решившись обратиться к Пятой с просьбой лично. Сакура разлепила опухшие веки. Она больше не могла терпеть этот сон. Сколько ни отгоняла свой тайный страх, как ни пыталась заталкивать его вглубь и закупоривать в какой-то глубокой пещере своей души, он все равно возвращался. Стоило сбавить контроль над своими мыслями (а по ночам он, как правило, исчезал), как из подсознания выплывали страшные образы умирающего Саске, а беспомощность затягивалась удавкой на шее и душила, душила… Так больше не может продолжаться. Я должна с этим разобраться, иначе сойду с ума. Или, чего хуже, этот кошмар вдруг станет реальностью.****
Наруто сидел на бревне посреди полигона и болтал ногами. — О, Сарада-чан! А где Сакура-чан? Она не пришла? — Сказала, у нее дела. — О, так сегодня мы вдвоем? — воодушевился Наруто. — Почти как… кхм… Он умолк, покраснел и стал чесать щеку. Их отношения наладились. Во время боя они мыслили на одной волне, читали движения друг друга. Какаши-сенсей тихо радовался их командной работе и один раз даже по секрету сказал Сараде, что в свое время такая же синергия была у Наруто с Саске. Из повседневного общения также испарилась неловкость. Однако… Они все так же оставались просто друзьями. Сарада чувствовала, как их с Наруто влечет друг к другу. Ловила взгляды Нанадайме и понимала, что друзья друг на друга так не смотрят. Она куда лучше скрывала свои чувства, держала маску безразличия, но ее то и дело тянуло поправить Наруто курточку, как бы невзначай задеть его плечом. И в то же время между ними была стена, которую каждый из них боялся разрушить. Казалось, за этой стеной скрывается самое заветное счастье, и оттого становилось страшно. Вдруг все будет совсем не так, как представлялось? Что, если ничего за той стеной не окажется? Сакура все видела. Не могла не замечать этих мелочей, взглядов, которые упускали из виду другие, но подсознательно ощущали люди влюбленные: Сакура знала, где искать, потому что тоже все это чувствовала, только к Саске. «Раньше Наруто был влюблен в меня, — призналась Сакура в один из вечеров, когда они сидели дома вдвоем. — Хотя мне все больше кажется, что это было просто ребячество. Наруто и Саске-кун — соперники. Наруто не хотел уступать ему ни в чем, так же не хотел уступать и меня, но по-настоящему никогда не любил, знаешь». Говорить с мамой о своих чувствах к Наруто было… странно. Но сейчас Сакура была не матерью, а подругой, и как подруга она Сараду не осуждала. Возможно, просто потому, что не знала всей правды. «Со мной он и вел себя иначе. Вечно приставал, звал на свидания. Навязывался. А с тобой все не так. С тобой у него все впервые по-серьезному, и он не знает, что ему делать. Даже не думала, что Наруто может быть таким робким». Сарада с каждым словом краснела все больше. Нет. Все-таки нельзя обсуждать это с мамой. Боги, какой кошмар… — Готов к спаррингу? Наруто мигом очнулся, поправил протектор и ударил кулаком об ладонь. — Я всегда готов, даттэбайо!****
Поначалу Наруто отказывался спарринговать с Сарадой — не хотел причинять ей боль. И пусть Сарада самоуверенно заявляла, что он не сможет и пальцем ее коснуться, Наруто все равно уперся и не соглашался ни в какую. Какаши-сенсей посмотрел на все это усталым взглядом, наверняка вспоминая славные деньки, когда Саске и Наруто кидались друг с другом драться по поводу и без, тяжело вздохнул и отложил книгу. Мелодично зазвенели бубенцы, которые он извлек из кармана. Один достался Сараде. Второй — Наруто. Охотиться за бубенчиком вовсе не то же самое, что драться. Это Наруто уже устраивало. Однако Сарада оказалась права. Он не мог даже коснуться ее бубенца. Сколько бы клонов ни было, Сарада одолевала всех. Они встали друг напротив друга, протянув руки в жесте поединка. Пока не начался бой, у Наруто было достаточно времени, чтобы налюбоваться ею. Временами Сарада напоминала ему строгую учительницу, каким-то немыслимым образом угодившую в тельце подростка. Когда Наруто пытался представить, какой видят ее остальные, он приходил к выводу, что других ровесников Сарада могла бы и не впечатлить. Дети по своей сути были жестоки. Они любили издеваться над теми, кто от них отличался, а излишне прилежные и рано повзрослевшие девочки отличались от своих сверстников знатно. Глупцы, совершенно не знающие Сараду, посчитали бы ее заучкой, скучной отличницей. Такой она и выглядела. На первый взгляд в ней и не было ничего особенного. Но судьба распорядилась так, что Наруто видел глубже. Быть может, это первая встреча много лет назад заставила его присмотреться к ней. Сарада была такой же, как и он. Одиночество объединило их, несмотря на пропасть в возрасте и отсутствие каких-либо других точек соприкосновения. Наруто всегда считал Сараду старшей сестрой и даже подумать не мог, что в один прекрасный день поймет, что любит ее. И любит не как сестру. Он стал реже называть ее «нээ-чан». Из «нээ-чан» она превратилась в «Сараду-чан». Смешно вспоминать, но годы назад Сарада не казалась ему особо привлекательной. Ее красота была какой-то строгой, предназначенной для взрослых парней лет двенадцати-тринадцати, никак не для него шестилетнего. Наруто в то время больше нравилась Сакура-чан, ее розовые волосы, яркие зеленые глаза, легкий нрав… Даже сейчас на фоне Сакуры Сарада казалась какой-то серой, невзрачной. Вот только Наруто научился видеть в ней иное. Черные кошки тоже неприметны, особенно в сумерках или в темноте. Светлые, пестрые, пятнистые привлекают куда больше внимания и вызывают куда больше восторгов. Наруто переловил на своем веку достаточно кошек самых разнообразных пород и расцветок. С виду они были красивы, но истинная красота, по его мнению, все равно скрывалась как раз-таки в черных. В черных кошках было что-то мистическое, роднящее их с пантерами. Хищная грация, скрытая сила убийцы, с первого взгляда неразличимая за скромным образом маленькой кошачьей фигурки. Пожалуй, не лучший комплимент для девушки, особенно со стороны Наруто, который ценил в людях совершенно иные качества. Сердце билось все чаще. Он и сам не мог себе объяснить, почему все, что имело отношение к Сараде, вдруг стало для него таким важным и нужным. Цвет ее волос, прическа и очки. Большие черные глаза, привычное вишневое платье. В ней не было ничего особенного, и в то же время все в ней было прекрасно. Даже нудный голос. — Начали! Какие только законы вселенной настроили его слух на частоту голоса Сарады? В крови разливалось возбуждение от предстоящей игры. Именно игры, а не боя. Наруто знал силу своей соперницы. Она не выкладывалась с ним на все сто, как и он с ней, чтобы ненароком не задеть и не ранить. Наруто создал четверых клонов и понесся к Сараде. Она опустила руку и спокойно продолжала стоять на месте. Истинная красота Сарады распускалась в битве. Именно в бою она выпускала настоящую себя. В ее глазах просыпалась решимость, словно она в одиночку шла на войну с многотысячной армией и ни секунды не сомневалась в своей победе. Она не активировала додзюцу. Справлялась и так. Ее движения были изящными и четкими. Удар прямо в живот. Больно. Как он только не заметил? Опять незаметно активировала шаринган и захватила в гендзюцу? Когда он уже научится не смотреть ей в глаза? Вроде бы такое простое правило, но как же сложно было его придерживаться! Раз за разом хотелось все-таки заглянуть Сараде в глаза в надежде увидеть в них нежность, восторг, влечение. Хоть что-нибудь из того, что он чувствовал к ней сам. Временами ему казалось, он даже видит это. Какие-то доли секунды… Или он просто видел то, что хотел видеть? Сквозь сводящую живот боль от пинка пробивалась мелодия дрожащих бубенцов. Два клона с хлопками исчезли. Уже и до них добралась. Рассеялся еще один клон. Наруто изловчился и поднырнул под руку Сараде. Считанные сантиметры отделяли его от заветного бубенчика, но Наруто вдруг наткнулся на подножку, а толчок локтем в спину лишил его последних шансов удержать равновесие. Споткнувшись о колено Сарады, Наруто с воплем свалился на траву и больно треснулся подбородком. Всегда она так. Четко, изящно. Эффективно. Он быстро перевернулся на спину, пока Сарада не успела отобрать у него бубенчик, болтающийся на поясе, и создал еще клонов. Наруто не уставал от этой игры. Мог бесконечно создавать клонов и пытаться ухватить руками неуловимый бубенчик, но каждая попытка приблизиться к Сараде оборачивалась болью, а пальцы, тянущиеся к заветному бубенцу, хватали воздух. Эта игра отражала и то, что происходило между ними в жизни. Казалось, существовала некая черта, ступать за которую ему не было дозволено. Если он подбирался вплотную к этой черте, пытался приоткрыть свое сердце, Сарада ускользала из рук, как этот самый бубенчик, а Наруто становилось очень больно. Чем сильнее он тянулся, тем больше Сарада замыкалась и выпячивала свое безразличие. Оно наверняка было подлинным. Это он провалился, запутался в ней, а ей что… Ей все равно. У нее была своя жизнь, скрытая где-то глубоко внутри, какая-то темная и страшная. И все еще малопонятная. С Сакурой в свое время он стремился показать свою заинтересованность. Сараду наоборот боялся спугнуть. У нее были принципы. Он опасался не соответствовать, выбиваться из того, что Сарада считала правильным. Казалось, один проступок, и двери для него захлопнутся навсегда.****
— Возьмите меня в ученицы! Цунаде, откинувшись на спинку кресла, изучала уверенную девочку с розовыми волосами. Она чувствовала себя жертвой заговора. Вначале новоиспеченный чунин Нара прямо намекал ей на то, что их поколению не хватает медиков. Теперь к ней пришла эта девчонка. Харуно Сакура. На фоне Сарады и Наруто она привлекала не слишком много внимания, но благодаря давнему визиту мамаши Цунаде все-таки Сакуру запомнила. Она отклонилась от спинки кресла, навалилась грудью на письменный стол, уперлась локтями и положила подбородок на сплетенные пальцы. Такой твердый взгляд. Характером ты не уступаешь своим товарищам, Харуно Сакура. — Хочешь стать медиком? — Хай. Цунаде с досадой осознавала, что девочка и вправду могла бы стать неплохим медиком. Какаши совсем недавно упоминал, что она смышленая, упорная и что контроль чакры у нее на высоте. И результаты говорили сами за себя: в такие сроки освоить гендзюцу — самое сложное из направлений — это многого стоит. Правда, после того, как Наруто разгромил расенганом стол, Цунаде казалось, ее уже не удастся удивить в этой жизни ничем. Нара Шикамару был прав насчет медиков. Сакура в свою очередь отлично подходила на роль ирьенина. Это пошло бы на пользу деревне. Как Хокаге Цунаде должна была способствовать этому, но как человек… не могла. — Стать хорошим медиком — задача не из легких. Нужно вкалывать сутками, знаешь ли. И не факт, что из тебя вообще выйдет хоть что-нибудь годное в итоге. Цунаде надеялась, что Сакура испугается, усомнится в своих силах и отступит. Обучение будущего медика означало, что Цунаде вновь придется сталкиваться с кровью, и одни только мысли об этом вызывали легкие приступы нервной дрожи. Пересилить себя и обучать девочку несмотря ни на что? Не смогу… — Я готова, — ответила Сакура. Черт. Девочка оказалась на редкость упрямой. Трудности ее не пугали. — Я пока не набираю учеников, — нехотя ответила Цунаде. Сакура не пошевелилась. Все так же уверенно смотрела на нее, словно в следующую минуту Цунаде могла изменить свое мнение и принять ее. Годайме вздохнула. — Если так хочешь, поговори с Шизуне. Даю тебе испытательный срок в месяц. Если тебе удастся за это время научиться реанимировать подопытное животное, я подумаю. Во взгляде Сакуры мелькнула тень сомнения. Годайме только и ждала этого. Уцепилась за эту мимолетную тень. — Что? Передумала? — Нет. Просто как быть с миссиями? — На этот месяц освобождаю тебя от миссий. Не буду грузить команду Какаши, или же Сарада с Наруто будут выполнять без тебя D-ранг. «Команда Какаши, Наруто и D-ранг». Так красиво звучит. Но, дьявол, как же я не хочу слышать снова эти вопли. Черт с ними. Пусть отдыхают. — Огромное спасибо. Сакура низко поклонилась. Цунаде наблюдала ее уход и пыталась собрать воедино противоречивые мысли и чувства, раздирающие душу. Угрызения совести. Как Хокаге и лучший медик она обязана была обучить девчонку. С другой стороны, мысли о медицине, операциях и крови вгоняли ее в состояние паники и ступора. Пересилить себя было просто немыслимо. Обучать медика, избегая взаимодействия с кровью? Не показывать на примерах? Бред же. Однако… Она еще может не справиться. Тогда проблема решится сама собой. Эта мысль успокаивала.