120
Они остановились в одном из пустующих домов. В квартире на пятом этаже валялись обломки мебели и местами мусор. Пахло керосином. В разбитое окно ветер заносил теплый воздух мертвого городка. С виду мертвого. Для тех, кто знал его как следует, он был вполне себе живым. Саске знал. Он бывал здесь в детстве с Итачи. Сарада узнала только что. Впечатленная очередной открывшейся ей тайной клана Учиха, она раскладывала перед собой на полу новоприобретенное оружие. Здорово запаслась. Целый арсенал: сюрикены, кунаи, свежее пополнение для аптечки. Неко-баа удивилась, увидев Сараду. Она не подозревала, что у него есть сестра. Я и сам не подозревал. Саске мысленно фыркнул, подметив, как просто он стал воспринимать тот факт, что эта девушка — его сестра. В соседней комнате ругались Карин и Суйгецу. Карин что-то орала о том, что у нее свои дела и ей просто по пути. Суйгецу ее подкалывал. Время от времени ругань прерывало хлюпанье воды. Скорее всего, Карин молотила кулаками по физиономии Суйгецу или пинала его пяткой в живот. Саске прекрасно знал потенциал своих шиноби. И также он прекрасно знал, что при всех своих удивительных способностях шиноби-поддержки, сенсора и медика, Карин — не ровня Суйгецу. Ее грозный вид и агрессия — шелуха. Если бы мечник захотел убить ее, убил бы запросто и уже давно. Карин везло. Суйгецу был жестоким хладнокровным убийцей. Убийцей с фантазией. Улыбки и бестолковый треп были лишь маской. Суйгецу, может, не любил Карин, но эти склоки явно доставляли удовольствие им обоим, потому девушка все еще была жива. А еще потому, что в команде Саске соблюдались правила Саске. Он натянуто выдохнул, вышел через разбитую дверь в коридор и уединился в последней пустой комнате. Присел на подоконник, выглянул наружу. Ветер гонял по улице мусор. Сарада, Карин, Суйгецу… Команда собрана. Оружием запасся. Саске мысленно ставил галочки напротив пунктов воображаемого списка. Прежде чем приступить к долгожданной мести, оставалось сделать последние приготовления. Он оторвал тонкую полоску пергамента и задумался…****
Из госпиталя Сакуру отпустили поздно. Жизнь на улицах стала понемногу затихать, промозглый ветер скользил по голым ногам, а Сакура прижимала к груди папку с бумагами и стискивала зубы, чтобы они не стучали от холода. Поздний вечер… Один из сотен таких же одиноких и поздних вечеров, в которые ничего не происходило. В такие вечера жизнь казалась пустой, а все, что днем имело глубокий смысл и высокую цель, вдруг становилось абсолютно бессмысленным. Все тот же темный подъезд, который когда-то давно был неприступной дорожкой в гнездо Саске-куна, теперь стал просто подъездом ее дома. Стоило задуматься об этом, и все происходящее казалось безумием. Она живет дома у Саске-куна и будто бы так и надо! Сакура нащупала ключи и вошла в квартиру. Зажгла свет в прихожей. Привычный черно-оранжевый холмик-Наруто на диване в гостиной отсутствовал. На кухне было темно, в квартире стояла тишина. Наруто не пришел. Сакура вздохнула и разулась. Видеть его здесь, дома, погибающего от депрессии, было тяжело. Но стоило привычному оптимизму Наруто пробудиться, как надобность в частых визитах к ней домой сама собой отпала. Квартира снова опустела. Сакура небрежно швырнула кофту на диван, папку на журнальный столик. Пусть беспорядок, но некому было читать ей морали. Сама себе хозяйка… Хоть какой-то плюс в одиночестве. Она прошла на кухню и поставила на плиту чайник. Пустую квартиру за целый день ее отсутствия до самого потолка успела пропитать тоска. Долгожданные тишина и свобода, которых Сакуре так не хватало в отчем доме, здесь угнетали. Однако возвращаться она не думала. Сакура скучала не по маминым правилам, скандалам и упрекам. Выйти бы сейчас в гостиную и увидеть, что на диване в обнимку с томиком по медицине сидит Сарада. Присесть рядом, поговорить о чем-нибудь. О Наруто, о Саске… Сакура с грустью посмотрела в окно. Окна дома напротив были темны, все уже спали. А в стекле отражалась кухня и она сама, уставшая и одинокая, никому не нужная, если только не надо кому-то поныть и пострадать рядом с ней. Тогда, конечно, «здравствуй, Сакура-чан, мне так плохо, даттэбайо». В брюхе чайника за спиной зашипела разогревающаяся вода. Сакура отклонилась от кухонной тумбы и решила заглянуть в комнату, которую в свое время занимал Саске, а после него — Сарада. Спальня встретила ее тьмой и тишиной. Сакура привалилась плечом к дверному проему, прикрыла веки и снова на миг представила, если бы настоящие хозяева этой квартиры были дома. В гостиной читала Сарада, а здесь, у себя в комнате, сидел Саске-кун и… Она открыла глаза. Действительно, а чем вообще в одиночестве занимался Саске-кун? Опять вздохнула. Надо же, любить человека и практически ничего о нем не знать. И как она может на что-то рассчитывать в таком случае? Каждый день Сакура вновь и вновь прокручивала в памяти отрывки из того разговора давным-давно в убежище Орочимару. «Я разорвал все узы… Вы мне никто… С чего ты вообще взял, что знаешь меня?» Захотелось плакать, но Сакура заставила себя отвлечься. Документы. Она должна заполнить документы, которые принесла с собой из больницы. Чайник засвистел, пора было снимать его с огня. Но за окном вдруг раздался дробный стук в стекло, и Сакура вздрогнула. Рука сама собой непроизвольно сжалась в кулак, инстинкты обострились. Это еще что за черт? Сакура подобралась ближе к балкону, прижалась спиной к стене и заглянула в щель между занавеской и окном. На балконе сидела хищная птица с коротким загнутым клювом. В темноте ее было плохо видно. Птица… Посланник? Но почему он прилетел сюда, а не в башню? Заблудился? Сакура осторожно открыла балконную дверь, чтобы не спугнуть потеряшку. Птица и не думала пугаться. Вразвалочку отошла от двери, позволяя ей беспрепятственно выйти на балкон. Ястреб. — Тш-ш… — Сакура осторожно протянула руку. — Не бойся меня. Иди сюда. Ястреб на удивление покорно позволил взять себя в руки. Сакура занесла его в комнату, закрыла дверь и только тогда успокоилась. Теперь никуда не денется. К лапке ястреба была прикреплена капсула с посланием. Мне… Мне наверняка нельзя это читать. Надо отнести шифровальщикам. Да и все равно ничего не пойму. Но какой-то преступный порыв заставил Сакуру все-таки вытянуть капсулу и развернуть тонкую полоску пергамента. Послание не было зашифровано. И, что не менее удивительно, оно было адресовано ей. «Сакура, нам нужно встретиться. В четверг жду тебя и Наруто в пяти километрах от города Некогава на северо-запад.Саске»
****
Саске перечитал написанное и остался доволен. В меру информативно, в меру интригующе и в меру приватно, чтобы Сакура прониклась его доверием и личным обращением именно к ней и не сболтнула лишнего Хокаге и остальным. Он еще не решил, кто ему и вправду нужен: Сакура или Наруто. Но Наруто был болваном. Отправить ему послание, и он может припереться или совсем один, или пол-Конохи за собой прихватит хвостом. Или вообще не придет, потому что его поймают на выходе и повернут обратно. Участие же в деле Сакуры гарантировало то, что все будет сделано как надо. Так что адресатом Саске выбрал ее.****
Руки задрожали. Сакура едва не выронила листок из ослабевших пальцев. Саске-кун. Пульс подскочил. Она задыхалась. Что это было? Ловушка врага? Издевка друзей? Проверка сенсея? Сакура тряхнула головой, выгоняя из нее назойливый свист, и вдруг вспомнила, что это выкипает на плите чайник. Бросилась со всех ног на кухню и выключила газ. Думала, в тишине станет легче, но легче не стало. Напротив, тишина пустой квартиры придавила ее прессом, и Сакуре стало еще более страшно. Она вновь перечитала записку. Это не издевка и не проверка. Это действительно Саске-кун. Женская интуиция подсказывала Сакуре, что все именно так и есть. Все в этой записке выдавало Саске-куна. Она даже не могла объяснить что. Может, благодаря своей глубокой привязанности чувствовала, что его пальцы касались этой бумаги, рука выводила слова, а слова эти рождались в его ясной голове. Какаши-сенсей любил ловить ее в гендзюцу, где к ней приходил умирающий Саске-кун. Чувствовал ее слабость и словно издевался. Но Сакура научилась распознавать настоящего Саске и фальшивого. И она чувствовала: на этот раз Саске-кун настоящий. Сакура с трудом оторвалась от записки и посмотрела на стену напротив плиты. Саске и Сарада убили Орочимару. А сейчас Саске-кун пишет ей… Что ему могло понадобиться? Он хочет вернуться в деревню, но опасается, что его схватят? Хочет узнать, как тут все? Хочет обратно? «Надо сказать учителю! — подумала она первым делом, но тут же одернула себя. — Саске-кун ждет не только меня. Если Цунаде-сама отпустит меня, то Наруто… Наруто она точно не отпустит. Но, может, сходить только мне? Если Саске-кун и вправду хочет… Нет-нет… Я же не знаю, чего он хочет! Если бы нужна была только моя помощь, он бы не упоминал Наруто. Он бы не писал в послании бессмысленной информации. Все в этой записке важно. Каждое слово». Колотящееся сердце стянуло тревогой. Саске-кун толкает меня на преступление. Если я послушаюсь, то Цунаде-сама… История с отставкой и следствием над отцом Шикамару все еще была свежа в памяти. Сакура понимала, что будь она хоть трижды любимой ученицей Годайме, но если она тайком за ее спиной уведет из деревни Наруто, то ее ни за что и никогда не простят и наказание будет суровейшим. Она подумала о том, чего сумела добиться. О своей карьере ирьенина и куноичи, ученицы Пятой Хокаге. Выполнить просьбу Саске означало поставить под угрозу свое будущее, ради которого она сутками пропадала в госпитале, не спала ночами… Будущее… О каком это будущем я говорю? Сакура вновь оглядела пустую квартиру, словно проснулась. Вот оно, ее будущее. Пустота и мертвая тишина чужой квартиры. Тьма спящей деревни за окнами, кипящий чайник и одиночество. Так было последние три года. Так будет и всю оставшуюся жизнь. Если только она не рискнет.****
Саске спрятал послание в капсулу, прикрепил капсулу к лапке ястреба, сидящего на грязном подоконнике, и погрузил птицу-посланника в гендзюцу. Ястреб никогда не бывал в Конохе и тем более не знал ни его бывшего дома, где, по словам Сарады, обитала теперь Сакура, ни самой Сакуры. Объяснять птице на словах было бесполезно. Ее нужно было дрессировать. Дрессировать ястреба не было ни времени, ни возможности, потому Саске выбрал гендзюцу. Вроде бы все было правильно. Ястреб поднялся в темнеющее небо над Сора-ку, и Саске проводил его взглядом. Птица летела в правильном направлении. Главное, чтобы не попал в чужие руки. Лучше бы ему лететь в сумерках. Тогда меньше вероятность, что заметят.****
Наруто выключил свистящий чайник и залил рамен кипятком. Перевернул песочные часики. Движение песчинок завораживало. Если весь вечер ему казалось, что время тянется как улитка, то песочные часы убеждали его в обратном. Время неумолимо утекало песчинками из верхней секции в нижнюю, а он терял его впустую на одиночество и пресный рамен быстрого приготовления. Наруто вздохнул. В дверь вдруг кто-то настойчиво постучал. Гости? В такое время? Наруто, позабыв про рамен, бросился открывать. Сакура-чан, бледная и дрожащая, ворвалась в прихожую. Наруто вдруг подумал, что он в одних трусах и футболке, и что сейчас его наверняка отругают за то, что встречать в таком виде девушек неприлично, но Сакура словно и не заметила. Она захлопнула дверь и протянула ему какую-то бумажку. Наруто быстро пробежал взглядом по строкам и вздрогнул. Посмотрел Сакуре в глаза. Понял, что ее так встревожило. — Это… — начал он. Но Сакура-чан предвосхитила его вопрос. — Ястреб. Наруто часто заморгал. Саске просит встретиться. Баа-чан будет против. Какаши-сенсей тоже запретил. Но если Саске просит сам… Что, если там будет и Сарада? В горле пересохло. — У нас еще три дня, — выдавил Наруто. Мечущийся зеленый взгляд Сакуры стал твердым. Она пришла к нему за ответом, и Наруто только что его дал. Они пойдут. Конечно же, они пойдут. Наруто вдруг подумал, что все те разы, когда Анбу ловили его на границе, тот раз, когда Какаши-сенсей предвосхитил его побег кратким сообщением «Саске и Сарада убили Орочимару», были неудачными не просто так. Он просто бездумно ломился, неведомо куда, тогда как нужно было просто ждать. Ждать того самого момента, который, кажется, наступил сейчас. — Как? — тихо спросила Сакура. Она знала, что за ним присматривают Анбу по приказу баа-чан. Но это была не ее забота. — Я сам это улажу. Встретимся… — он ткнул пальцем в город, написанный на бумаге. — …здесь. Сакура решительно кивнула ему.****
Сакура и Наруто. Он хотел, чтобы пришли оба, просто потому, что все еще не был уверен, кто же из них ему нужен. Ни Итачи, ни Шисуи ни разу внятно не объясняли, как ему обрести силу Мангеке. Итачи молчал потому, что не хотел делиться секретом. Шисуи молчал, потому что знал, какого дна надобно достичь, чтобы заполучить эту силу, и не хотел для Саске такого пути. Шисуи всегда был слишком гуманным. Слишком правильным. Потому и погиб такой дурацкой смертью. Вместо того, чтобы убить предателя, позволил ему погубить себя. Шисуи был неправ. Он шел путем проигравшего, тогда как Саске избрал для себя путь победителя. Он умудрился выяснить, что для того, чтобы пробудить Мангеке Шаринган, нужно убить дорогого человека. Итачи и Шисуи лишь туманно намекали ему об этом, но главную информацию он выжал из Сарады. Черт знает, откуда Сарада это знала, но, должно быть, Шисуи ей все-таки рассказал. «Мангеке Шаринган проявляется на грани безумия… сильнейшая душевная боль… личность разбивается на осколки. Разъедающее чувство вины…» Шисуи был неправ, но в сердце Саске неожиданно проснулась ревность, когда он выяснил, что Сарада осведомлена о таких вещах куда лучше него самого. Выходит, ей Шисуи рассказал, а его держал в неведении? Просто потому, что она старше? Бред… Итак, для того, чтобы пробудить Мангеке, нужно было убить дорогого человека. Именно не потерять, а убить своими руками. Добровольно шагнуть в ад, чтобы получить силу, способную сразить дьявола. Он был готов на такую жертву. Самых дорогих людей Саске уже потерял, но убил их не он, а Итачи. Возможно, потому брату и удалось пробудить Мангеке, тогда как ему достался всего лишь обычный шаринган. Или без обычного шарингана Мангеке пробудить было никак нельзя? Саске сомневался. Дорогой человек должен быть… родственником? Другом? Любимой девушкой? Из родственников у него остались только Итачи и потенциально Сарада. В качестве жертв для пробуждения Мангеке не подходили ни он, ни она. На бой с Итачи лучше было бы явиться уже с Мангеке. А Сарада… Убийство брата было лишь одной целью Саске. Второй было восстановление клана. Участие в этом деле Сарады прибавило бы вдвое больше шансов, а потому убивать ее ради силы было бессмысленно. Если я убью Сараду ради силы, я ничем не буду отличаться от Итачи, убившего отца и маму. Однозначно, никого из Учиха принести в жертву ради силы Саске не был готов. Это противоречило его принципам. В таком случае оставалось рассчитывать только на позиции «лучший друг» и «любимая девушка». Саске всеми силами пытался искоренить из своего сердца воспоминания о счастливых временах, проведенных в Седьмой Команде, и ему в какой-то мере это даже удалось. Сейчас он об этом жалел, потому что его терзали сомнения. Могу ли я считать Наруто «лучшим другом»? Могу ли я считать Сакуру «любимой девушкой»? Саске не совсем понимал, что такое друг. Человек, который читает твои мысли в бою, угадывает твои задумки с полуслова, с полувзгляда; заряжает тебя злостью, желанием развиваться и ни в чем не уступать; бесит до нервного тика… Все это подходит под определение «друг», или слово «друг» имеет другое определение? Девушки его не интересовали тем более. Когда-то он по-своему заботился о Сакуре, но… была ли эта забота «любовью к девушке»? Или это было просто глупое проявление сентиментальности и покровительство прирожденного вожака к существу более слабому? Саске не знал. Он привык быть один. После того, как его родной брат оказался психопатом-убийцей, Саске понял, что вещи зачастую не то, чем кажутся на первый взгляд. Итачи преподал ему хороший урок. Любовь и дружба подразумевали доверие к другому человеку. Доверие — слабость. Позволить кому-то прикрывать свою спину значило подставить эту спину под удар того, кому доверился. Именно поэтому ни любви, ни дружбы Саске позволить себе не мог. Может, их и не существовало вовсе? Так, красивые слова. Иллюзии, которыми люди утешали себя, чтобы мир не казался им таким отвратительным. А мир был отвратительным, и по-настоящему силен был лишь тот, кто мог принять этот мир настоящим, во всей его уродливой полноте. Тот, кто смело смотрел на него широко открытыми глазами. Тот, кто не прятал голову в песок, забываясь в пьянстве, плотских утехах, азартных играх, веществах и книгах… Каждый пытался сбежать от реальности своим путем. Сарада предпочитала книги. Жаль, что она все еще не понимала того, что сам Саске понял еще в семь лет. Жизнь словно бы ничему ее не учила, раз она так свободно доверилась ему во всем и позволяла себе мечтать. Саске замечал, как порой меняется ее взгляд. Взгляд мечтателя, похороненного глубоко под налетом выработанной за года резкости куноичи из клана Учиха. Похороненного заживо, но все еще живого… Это все иллюзии, Сарада. Ты поймешь. От мысли о том, что он планировал совершить, становилось мерзко на душе, но Саске усилием воли переборол это чувство. Так было нужно. Это необходимая жертва для того, чтобы достичь своей цели. Цель оправдывает средства. Где-то на задворках души откликнулся тоненький голосок: «А оправдывает ли?» Но Саске мотнул головой и утвердительно объявил сам себе: «Да».