138
Цунаде, прищурившись, глядела на клубы дыма, вздымающиеся над деревней. За ее спиной появился шиноби. — Докладывает команда контроля барьера! В деревню проникли с воздуха. Сенсоры обнаружили одну цель, но в разных частях деревни было несколько независимых атак. Рядом с ним мигом очутился следующий. На этот раз Анбу. — Докладывает команда контроля границы! Сообщений о приближении врага так и не поступило. Связь с восьмым дежурным постом утрачена. Вряд ли на восьмом посту были выжившие. Все-таки не заминка. Пейн. — Действуйте по плану! — приказала Цунаде. Шиноби исчезли. Красная жаба на столе пялилась на нее желтыми глазами с горизонтальными зрачками. Над бровями у жабы торчали острые выросты, похожие на ушки, а на шее болтались очки. — Посланник, сообщи новости на Мёбоку. Время пришло. — Хай. Жаба сложила печати и исчезла со стола.****
Грянул гром. По стойке раменной прокатилась глубокая вибрация. Гладь бульона пошла рябью, и Наруто опустил палочки, так и не донеся пучок лапши ко рту. Сарада нахмурилась и вылезла из-под навеса Ичираку. Из-за угла улицы выбежали люди. Наруто тоже выбрался на дорогу. Спросил, рассеянно озираясь: — Что происходит, даттэбайо? И вдруг исчез с хлопком. Сарада, утратив от неожиданности дар речи, уставилась на то место, где он стоял мгновение назад. Ее толкнули плечом и едва не сбили с ног. Люди от чего-то бежали. Липким страхом под кожу просачивалась паника. Нервы в последнее время разыгрались не на шутку. Орочимару в голове, недоверие Хокаге, полуживой дядя-маньяк, а теперь еще и исчезновение Наруто. «Похоже на обратный призыв. Скорее всего, Наруто-кун на Мёбоку», — предположил Орочимару. Сарада поправила очки и огляделась. Кругом не было высоких домов. Она двинулась по течению толпы и аккуратно отделилась от паникующих жителей в просвет узкой улочки. Сарада запрыгнула на крутой навес над первым этажом дома справа, с него перескочила на перила балкона здания слева. Прыгнула на стену правого, схватилась пальцами за водосточную трубу, чуть съехав по стене вниз, сконцентрировала чакру в правой ступне и взобралась на самый верх на крышу. Из-под ног выскользнула вниз черепица и звонко разбилась об утоптанную землю. Над разными районами Конохи поднимались столбы дыма. Вдалеке показалась гигантская оранжевая многоножка с темным брюшком. «Это Пейн. Цунаде наверняка уже знает о нападении, потому и отозвала в безопасное место джинчурики», — заключил Орочимару. Но это неправильно! Если это Пейн, то с ним должен был сражаться Нанадайме! Это он победил Пейна и спас Коноху, стал героем… «Дитя будущего. С твоим вмешательством все будет не так, ты же знаешь. Не думаю, что в прошлом твоего будущего Наруто-кун встречался с дочерью своих друзей и…» Заткнись. И не смей подглядывать за мной в такие моменты. Орочимару рассмеялся и замолчал. Я скоро чокнусь. Осознание того, что за ней постоянно наблюдает невидимый змей, поселившийся у нее в голове, видит все интимные подробности ее жизни, читает мысли… Это было ужасно. Да еще память играла с Сарадой в прятки. Детали прошлого порой как-то выпадали из памяти, она не могла их вспомнить, как ни пыталась, однако взамен в сознании то и дело проскальзывали отрывки чужой жизни. И Сарада даже догадывалась чьей. Нельзя было применять «хаос», пока в сознании сидел квартирант. После «возврата» они с Орочимару срослись, словно сиамские близнецы, только не телами, а памятью, и Сарада уже стала сомневаться, возможно ли теперь вообще когда-нибудь избавиться от змея. Потеря памяти, раздвоение личности… Все условия для того, чтобы сойти с ума, были в наличии, но закаленная психика спокойно отбрасывала любые попытки зациклиться на том, что вся ее жизнь находится под вечным наблюдением. И советы Орочимару временами были действительно ценны, правда, в то же время он умудрялся ее бешено раздражать. Пойдем в госпиталь. Там мои мама и дядя. Орочимару фыркнул в сознании. «Мне-то что».****
Почва ушла из-под ног. Одно мгновение он стоял на улице рядом с Сарадой и раменной, а в следующее — уже падал. Оглашая округу своим истошным криком, Наруто шлепнулся брюхом на гигантский пятнистый лист. Лист прогнулся и, отпружинив, подкинул его вверх на полметра, а затем снова принял на себя. Закачался, медленно останавливаясь. Лист был мокрый и скользкий. Под весом неожиданной тяжести он изменил угол наклона, и Наруто стал сползать. Он ерзал и пытался уцепиться в кожистую поверхность ногтями, вопя: — Эй-эй, куда, даттэбайо-о…о-о! Лист выскользнул из-под рук, и Наруто упал в траву. Оказалось, падать было недалеко. Не более высоты его роста. В месте, где он очутился, было душно от влаги. В легкие набивались запахи прелости, болота и резкой ноткой — запах сока раненого листа, на котором наверняка остались следы его ногтей. Где-то неподалеку шумела вода. Наруто посмотрел на свои зеленые ногти и черные от налипшей мокрой земли ладони и прошел в сторону, разглядывая удивительную местность. Черешки листьев были толстыми, словно стволы деревьев. В их щедрой тени пятнистыми шапками ютились грибы с огромными плодовыми телами. Он двинулся в случайном направлении. Стоило глазам привыкнуть к зеленому однообразию местности, как Наруто стал различать живность. На ближайшем листе, подложив под затылок перепончатую лапку и выпятив кверху брюшко, лежала небольшая жаба, такая же зеленая и пятнистая, как и лист. Ее трудно было разглядеть сразу, разве что как следует присмотревшись. Вначале Наруто испугался, что жаба мертва, но быстро успокоил себя, решив, что в такой безмятежной позе животное скорее просто дремлет. Изо рта жабы вырвался длинный язык, сбил с полета жирную муху и втянулся обратно. Наруто вздрогнул от неожиданности и поежился. Жаба зажмурилась и усиленно раздувала щеки, проталкивая добычу глубже в глотку. — Совсем без печали, — хмуро пробормотал Наруто. Его одолевала тревога. В деревне творилось неладное. Он слышал какие-то звуки — грохот, взрывы, — но так и не успел ничего понять, потому что его вышвырнуло сюда. Внезапная смена локаций. Фантасмагорический мир, полный гигантских листов и сонных разомлевших от обилия пищи и влаги жаб. Гендзюцу Сарады? Но к чему бы ей погружать его в гендзюцу ни с того ни с сего посреди бела дня, да еще и в минуту опасности? — Сарада-а, хва-атит! — протяжно позвал Наруто. Его голос утонул в густом от влаги воздухе. Гендзюцу не прервалось.****
На деревню напали. Хината задыхалась. Привычная к тяжелым тренировкам и регулярной физической нагрузке, она была достаточно вынослива, но сейчас дыхание сбивали страх и негодование. Нападение застало Хинату врасплох. Она отправилась за покупками и уже собиралась возвращаться в квартал, когда где-то неподалеку громыхнул первый взрыв. Стоило поторопиться. Ее, скорее всего, разыскивали Хьюга. Для нее не было места во всеобщем плане. Отец настоял, что они с Ханаби — наследницы клана — в грядущих событиях участвовать не будут. Какая-то часть ее натуры этому тихо радовалась. Хината не любила боль, сражения, не любила причинять неудобство другим… Но ее считали слабой. Учиха Сарада — та наверняка бы вышла сражаться. Хината стиснула зубы от отчаяния и злости на саму себя. И Неджи нии-сан… Все будут сражаться, чтобы защитить Наруто-куна. Хината забежала в ближний переулок и остановилась как вкопанная. У стен громоздились горы коробок, а сама улица была усыпана обрывками бумаги. Хината не сразу заметила на земле коконы, а заметив, активировала бьякуган. Внутри коконов из бумаги были трупы. Гаснущая жизнь оставалась только в одном — дальнем, но Хината понимала: его уже не спасти. Кроме того, весь кокон умирающего лучился яркой мощной чакрой, отличной по происхождению — это была чакра убийцы. Бумага. Женщина по имени Конан, использующая в бою оригами. Одна из «Акацуки». Она работала в паре с Пейном. Хината попятилась. Бумага вокруг вдруг пришла в движение и закружилась вихрем, словно ее подхватил мощный порыв ветра. Клочки на ходу оборачивались бумажными бабочками, другие просто оставались бумажными квадратами. Она вскрикнула и хотела выбежать из переулка, но бумага облепила ее с ног до головы. Хината споткнулась и упала, больно ударившись копчиком и затылком. Кажется, она на мгновение даже потеряла сознание, то ли от удара, то ли от удушья. Мычала в бумагу, пытаясь вдохнуть, и с ужасом осознавала, что стала таким же бумажным коконом, как и те мертвые люди. Глоток воздуха стал спасением — это отклеились листки бумаги от носа и рта. — Где Узумаки Наруто и Учиха Итачи? — спросил спокойный женский голос. Хината задрожала. Присутствие Конан было ощутимо везде. На груди и вокруг… по всему телу! Она не просто управляла бумагой — она была бумагой. Бьякуган сквозь кокон различил лицо, выросшее у Хинаты прямо на груди: девушка с пирсингом под нижней губой и бумажной розочкой в прическе. Наруто-кун… — Я… — начала Хината и умолкла. — Где Узумаки Наруто и Учиха Итачи? — Я… ничего тебе не скажу… Конан поджала губы. Ее голова рассыпалась. Дыхание снова перекрыло. Хината замычала и попыталась успокоиться. Кокон. Я уже попадала в кокон, только из паутины. Ее бумага такая же. Нужно просто… Она выдохнула остатки кислорода, погружая тело в медитативный покой. Секунды срывались в черное душное ничто и замедлялись… Замедлялись… Хината чувствовала свое тело и течение чакры в системе циркуляции. Контролировала каждое тенкецу. Медленные секунды продолжали неумолимо капать, туже затягивая петлю удушья. Сейчас! Она выпустила чакру по всему телу. Как тогда, с паутиной Кидомару. Ошметки бумаги разлетелись. Хината, судорожно глотая воздух, приподнялась. Из вихря бумажных бабочек сформировалось целое тело: раскинув огромные бумажные крылья, Конан парила в воздухе. — Бьякуган Хьюга. Вот оно что. У нее в руке появилось бумажное копье. Конан, не мешкая, запустила в нее свой снаряд, а Хината мгновенно ударила ладонью в воздух. Залп чакры на подлете разбил запущенное копье на ошметки бумаги, врезался в тело Конан, и оно вновь рассыпалось на бумажных бабочек. Хината панически соображала. Как с ней сражаться? Я спасла свою жизнь, но я не смогу ее одолеть. Она… везде. С Конан должны были сражаться люди из клана Шино-куна. К несчастью, по плану их Восьмая Команда не должна была работать вместе в битве против Пейна. Иначе Киба-кун отыскал бы ее по запаху, и они с Шино-куном пришли к ней на помощь, но приказ… Киба-кун должен был быть в одном отряде, Шино-кун — в другом. Ее саму хотели оставить под домашним арестом. Никто не придет. Я должна разобраться сама. Она приняла стойку Хьюга, готовясь к сражению. — Хината! — заорал за спиной знакомый голос. Она вздрогнула. Концентрируясь на наполненных чакрой бумажных бабочках, упускала то, что творилось вокруг нее по периферии. Послышался скрип когтей по плитам тротуара, и рядом с ней притормозил Акамару с хозяином на спине. — Ты в порядке? — Киба-кун?! Д-да, я… Бабочки продолжали кружить в воздухе, словно прицеливались, как бы снова обернуть их в коконы так, чтобы обойти бьякуган. В поле зрения появились кикайчу и устремились к листкам бумаги. — Ш-шино-кун… — Залезай, живо! — скомандовал Киба. Хината послушалась. Неловко влезла на Акамару и обняла Кибу со спины. — Хе-ей, Акамару! Пес гавкнул и рванул прочь. Бабочки устремились за ними, но их тормозили насекомые. — Но… Шино-кун… Один… — Он тоже отступил. Один он не справится. Мы нашли Конан, теперь жуки Шино передадут информацию остальным и вся их группа соберется здесь. Мы тут уже ничем не поможем. Акамару взлетел на крышу, промчался, нарушая ровный настил черепицы, и перемахнул через просвет между домами. С высоты были видны очаги разрушения в разных местах Конохи. Киба пах псиной и потом, но никогда эта смесь запахов не казалась Хинате настолько родной. — Но ты же должен быть в своем отряде, почему ты… — Хех, я еще не успел отыскать своих. Все случилось так неожиданно. Мы были вместе с Шино, так что я решил для начала помочь ему… ну и… мы хотели убедиться, что ты в порядке. Хината соскальзывала с мягкой шерсти Акамару и лишь сильнее прижималась к Кибе, чтобы не свалиться. Возможно, это было неловко, но она не успела об этом подумать, потому что ее захлестнуло чувство благодарности и единства с членами своей команды. Каким-то образом в час нужды они всегда оказывались рядом.****
Конохамару вел за руки двоих перепуганных детей. Их не успели эвакуировать централизованно, и он наткнулся на них совершенно случайно, когда прочесывал доверенный ему Эбису-сенсеем квадрат. Цель — вход в убежище на скале неподалеку от Резиденции — то показывалась над крышами домов вдалеке, то снова ныряла под укрытие цветных башенок и черепичных скатов. — Еще немного, корэ! Дети тормозили его. Сам бы он добрался быстрее. Даже с одним ребенком на плечах или на руках он добрался бы быстрее, но нести двоих он не мог, и скала Хокаге приближалась катастрофически медленно. Конохамару даже казалось, что она вовсе не приближается, сколько бы они ни бежали. Что-то просвистело в воздухе. — Ложись! — рявкнул Конохамару, швыряя детей к стене ближайшего дома, и прикрыл их собой. Послышался оглушительный взрыв, от которого заложило уши. Спину обдало жаром. Здание неподалеку обвалилось. Дети всхлипывали и кашляли от пыли. Дети… Они были младше всего лет на пять, может, года на три-четыре. Но они не были шиноби — это и отличало их от него, генина. «Акацуки», — подумал Конохамару, скрипя зубами. Он одновременно трусил и злился. Злился потому, что на его деревню снова напали, а он… ничего не мог сделать. Трусил, потому что помнил, что «Акацуки» сделали со Скрытым Песком. Если деревню уничтожат… куда я пойду? Он хлопнул себя по щекам. Никуда он не пойдет. С чего вообще он взял, что выживет, если погибнут все вокруг? А даже если и выживет… Это его деревня. Его назвали в честь Конохи. Даже если больше некому будет выйти против Пейна, он выйдет и будет сражаться. Лучше сражаться до последнего, чем… Не успел он закончить свою возвышенную мысль, как увидел неподалеку врага. Приземистый щекастый мужичок с безвольным подбородком и пирсингом по всей физиономии и даже на ушах, шел к ним со стороны разрушенного здания, а позади него клубилась пыль. Конохамару создал теневого клона и нервно оглянулся на детей. — Прячьтесь! Дети, оцепенев от ужаса, вжались в нишу в стене и не двинулись с места. Рыжий мужчина был облачен в черный плащ с красными облаками. Это… Все как нам и говорили. Это — Пейн. Конохамару потянул клону ладонь, и тот стал усердно колдовать над расенганом. — Не подходи! — воскликнул Конохамару. Колени тряслись. По всему телу пробегала нервная дрожь. Для генина— это слишком, корэ. Он вдруг понял, что его тревоги о том, как быть, если деревня падет, теперь совершенно не актуальны. Потому что деревня, может, и выживет. А вот он… Он погибнет сейчас. Пейн вдруг исчез и тут же появился перед ним. Шуншин. — Где Узумаки Наруто и Учиха Итачи? — спросил Пейн. Конохамару стиснул зубы. Черта с два я сдамся без боя. Наруто нии-чан научил меня этой технике. Это… Говорят, перед смертью жизнь пролетает перед глазами, и Конохамару неожиданно почувствовал нечто похожее. Начало его соперничества с лидером, первые уроки эро-ниндзюцу… Задания с водяными шариками для освоения расенгана. Стычка с Темари. Выяснения отношений с Наруто у него на кухне, совсем недавно. Расенган… Наверное, это будет первый и последний раз, когда я применю его правильно. Разогнавшаяся техника гудела в руке. Конохамару с боевым криком ударил врага. Однако тот лихим маневром ничуть не впечатлился. Он вскинул руки, и голубой шарик расенгана, не успев достигнуть его тела, вдруг исказился, стал слабеть и уменьшаться, словно сдувающийся воздушный шарик. Конохамару позабыл как дышать. Сердце больно стучало в груди, в ушах шумело от взбесившейся крови, а он стоял, как идиот, выставив перед врагом пустую ладонь, и понимал, что для него все кончено. — Где Узумаки Наруто и Учиха Итачи? — повторил мужчина. — Я… — с трудом выдавил Конохамару. — Того… этого… Пейн таращился на него фиолетовыми глазами. — …ничего тебе не скажу, — практически прошептал он, насмерть перепуганный. — Тогда ты умрешь. И вдруг Пейна смело звонким ударом веера. Вместо гипнотических фиолетовых глаз появилось сердитое лицо Темари. Рыжий мужчина разбил спиной окно цветочной лавки Яманака и исчез где-то внутри. Конохамару сглотнул. Он не понаслышке знал, насколько больно бьется Темари своим веером. Во время их нелепой схватки, его клоны испытали на себе удары во все возможные части тела. — Брысь отсюда, малявка! — рявкнула Темари. — Живо! Ее командный голос вернул Конохамару к реальности. Он мигом сорвался, схватил за руки детей и бросился прочь. Бежал и не оглядывался. Дрожал от шока и страха, а глаза почему-то пекли. Наверное, от быстрого бега — ветер дул в лицо. Подсаживая одного из детей под зад на развалины дома, Конохамару поймал себя на том, что первой мыслью при виде лица Темари было облегчение: «Это свои!». Конохамару часто заморгал. Подсознание все решило за него. Он подсадил второго ребенка и задержался на мгновение, вытереть слезы рукавом. Кого он обманывал? Это был не ветер. Радость, что он остался жив, благодарность, недоумение, стыд, восхищение и вдохновение — изнутри его распирали настолько сильные чувства, что им обязательно надо было дать выход… Хоть бы и слезами.****
Проследив, как дети перебрались через завал и исчезли из поля зрения, Темари поудобнее перехватила веер. Она ни секунды не думала, вступиться за Конохамару или нет. Ей даже не пришло в голову, что можно поступить иначе. Этот бестолковый генин, внук Третьего Хокаге, был просто глупой мелочью. Чертовски талантливой, уж это она признавала. Создать в таком возрасте столько теневых клонов и освоить технику А-ранга… Это дорогого стоило. Конохамару мог кричать ей любые гадости, но это было их личное с ним дело. Никакой Пейн не смел претендовать на жизнь этой безмозглой козявки. Темари вскипала от возбуждения и ярости. «Акацуки» разрушили ее деревню. И теперь, когда она нашла приют в Скрытом Листе, эти сволочи пришли и сюда. Это было уже слишком. Она скрежетнула ногтями по металлической пластине веера. Ей хотелось мстить. За Гаару. За Канкуро. За погибших в Суне детей. За каждого… Но, кроме мести, в сердце разгоралось какое-то другое чувство, не менее сильное, и оно подпитывало ее жажду мести подобно ветру, питающему огонь. Желание защитить эту деревню, ее жителей; дом, с террасы которого были слышны звонкие удары бамбуковой трубки фонтана в саду и оглушительные звуки птичьих песнопений, такие непривычные и чуждые для нее, выросшей в пустыне. Кусая губы, Темари сознавала, что знает этому чувству название. Воля Огня — желание любой ценой защитить деревню Скрытого Листа. Шиноби Конохи настолько часто упоминали это словосочетание, что его невозможно было не выучить. Она смутилась. Это была не ее страна и не ее деревня. Ее родиной была Страна Ветра и павшая Суна. Тогда как? Эта зараза передавалась по воздуху? Пейн, хрустя стеклом, выбирался из цветочной лавки. Из-за его пирсингованного уха, ощетинившегося острыми железками, свисал желтый нарцисс. Темари нахмурилась, крепче сжимая веер. Ее излюбленные техники стихии ветра здесь бы не сработали. Пятая цель — тело, способное поглощать чакру, а значит, и все техники. Над головой мелькнули кунаи. Пейн увернулся, и кунаи канули во тьму цветочного магазина. — Назад! — воскликнул над головой знакомый голос. Темари, ускорившись шуншином, кувыркнулась назад и очутилась на стене дома напротив на высоте двух с половиной этажей. В окнах лавки вспыхнул яркий свет. Оконные рамы и вазоны, расставленные на улице, смело взрывом. Семейный бизнес Яманака расцвел прекрасными огненными цветами, поглощая тело пятой цели. — Прости, Ино… — машинально пробормотал себе под нос очутившийся рядом Шикамару.****
За спиной Хокаге стоял отряд Анбу. Порывы ветра развевали полы накидки и мягкие хвосты Цунаде, небрежно стянутые резинками. В разных районах деревни мелькали вспышки взрывов и исчезали цветные макушки домов, а крыша Резиденции содрогалась. Пейну удалось сбить их с толку. Они предугадали его появление и заранее начали эвакуацию, но дальше план пошел под откос. Команда контроля барьера зарегистрировала вторжение с воздуха одной цели, но деревня подверглась нападению в разных местах. Пейны разбрелись по Конохе, и теперь каждой команде предстояла работенка: отыскать свои цели. А эти гигантские животные… Цунаде даже не предполагала, что цель четвертой группы — тело Пейна, использующее призыв, причинит столько проблем и разрушений. Она сдавленно сглотнула, складывая печати призыва, и хлопнула рукой по крыше. Из-под ладони развернулась огромная сеть фуиндзюцу Кучиёсе. Перед зданием Резиденции появилась Кацую. — Раздели́сь и присоедини себя к каждому шиноби и гражданскому в Конохе. Используй мою чакру, чтобы вылечить все их повреждения! — Кажется, деревня находится в тяжелом положении, — встревоженно пропел мелодичный голосок Кацую. — Скорее, иди! — поторопила ее Цунаде. — Хай! Гигантский слизень распался. Она наблюдала с высоты, как полчища слизней с поразительной для подобных животных скоростью расползаются по улицам Листа. Пожалуй, это выглядело еще более апокалиптично, чем взрывы и гигантские призывные животные Пейна. Нашествие слизней… Цунаде нахмурилась. Каждый должен был заниматься своим делом. Пусть как лучший медик современности она некогда способна была сражаться и на передовой, но сейчас из-за гемофобии ее основной ролью стала поддержка, и то, полноценно выполнять роль медика Цунаде не могла. Она тайком порадовалась, что все еще способна лечить через Кацую. Хорошо, что я не отпустила тебя в Амегакуре, Джирайя. Если бы ты погиб, сражаться с Пейном было бы некому.