137
Цунаде привычно смотрела на деревню, стоя у окна своего кабинета, и Коноха казалась ей одновременно мощной и хрупкой. Скрытый Лист готовился к удару. С виду казалось, что ничего не изменилось, жизнь шла своим чередом, но Цунаде чувствовала, что деревня притаилась в ожидании нападения. Чувство неминуемой угрозы не отпускало Хокаге ни на миг. Планы были уже придуманы. Шиноби проинструктированы. Группы сформированы. Разведчики — на местах. Будь ее воля, она бы упрятала в убежища всех жителей, но когда нападет Пейн, было неясно. Это могло случиться завтра, а могло и через месяц. Мнения разделились. Шикаку настаивал, что самых слабых гражданских следует сейчас же переместить в убежища, во избежание, но старейшины возразили. Они были против того, чтобы прерывать привычное течение жизни в Листе и сеять панику раньше времени. «А если он явится через полгода? К тому моменту у тебя будет толпа взбунтовавшихся жителей, которые устали от постоянного страха. Не делай глупостей, Цунаде». Годайме вздохнула и вернулась к столу. Она устала. Предложений было множество, и практически все — противоречивые. Выбирать приходилось ей. От ее решений зависели благополучие Конохи и жизни людей. Цунаде присела в кресло и лениво развернула стопку отчетов. В последние дни на это не было времени, но просмотреть доклады о допросах все-таки стоило. Ухмыляясь, она скользила взглядом по строкам. Ментальный допрос Узумаки Карин принес свои плоды. В ее разуме никаких сюрпризов вроде полной ментальной блокады памяти не оказалось, только стандартные ловушки от Орочимару, которые профессионалы обошли запросто. По просьбе Цунаде Иноичи в первую очередь проверил моменты памяти Карин в определенных местах, и, похоже, Сарада и вправду была ни при чем: отряды Ёро несколько лет назад действительно напоролись на Тройку Звука. Как и ожидалось. Тогда Сарада не справилась бы и с одним из Анбу. Долгие описания деятельности Карин в убежище Орочимару читать было скучно. Этим можно было заняться потом на досуге или поручить это важное дело дотошной Шизуне. Цунаде, просмотрев по диагонали, хотела было отложить доклад, но наткнулась на занятную фразу на предпоследней странице. Дословно она звучала так: «Папа, не надо». Сарада крикнула это, когда Саске пытался убить Сакуру, и эта фраза сохранила Сакуре жизнь. Цунаде задумалась. Папа? Почему «папа»? Бред какой. Она отложила отчет по ментальному допросу Узумаки Карин и открыла следующий. Это был отчет Ибики о допросе Карин, тот самый, на котором, по его словам, не сработала сыворотка правды. Как и следовало ожидать, ничего внятного и интересного в отчете не было. О чудесной способности Карин к исцелению Цунаде уже знала. С тех пор девушка практически жила в госпитале до допросов Иноичи и возвращалась туда после. Взгляд выхватил из массы текста имя «Саске». «Дочь Саске и вишневого мороженого». Цунаде нахмурилась. Там она видела «Папа, не надо». Тут — «дочь Саске…» Один раз это могло быть случайностью. Второй раз… слишком странно для совпадения. Цунаде подперла щеку кулаком и зацокала пальцами свободной руки по столешнице. Она чувствовала, что во всех этих обрывках бредовой информации был общий смысл, пока что недоступный ей. С другой стороны, услыхав эту фразу «Папа, не надо», сумасшедшая Карин могла сделать ложные выводы, что позже и всплыло на допросе. Странно все это. Цунаде закрыла отчет Ибики и потянулась за третьим: отчетом о ментальном допросе Сарады. Здесь внятности было и того меньше. Из перемешанной памяти Иноичи выцедил лишь жалкие крохи и оставил профессиональную приписку, что нет никакой гарантии в том, что увиденные им отрывки — не сны или фантазии. Вчитываясь в описания осколков памяти Сарады, Годайме чувствовала у сердца нарастающий холодок. Больше лиц Хокаге на скале. Девушка с розовыми волосами. Похожа на Сакуру. Ромб на лбу. «Думаю, ты и сама поймешь, когда увидишь своего отца». Цунаде показалось, что она сходит с ума. Сумасшедшая мысль о том, что весь этот бред на самом деле — не бред, привела Годайме в еще больший ужас, чем правда о политических интригах Данзо, Сандайме и советников десятилетней давности. Саске — ее отец? Но это невозможно! Она откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула. Хотя чему я удивляюсь? Уничтожение клана Учиха было миссией. Ученики Джирайи основали «Акацуки». Сарада — дочь Саске и вишне… хм… и Сакуры. Скорее всего, Сакуры. Кого же еще… Отличное дополнение ко всему этому безумию. Цунаде прикрыла глаза. Она мысленно проклинала тот день, когда согласилась на предложение Джирайи и приняла пост Хокаге. Пила бы себе саке и играла в кости, а старый извращенец разгребал бы весь этот бред. Она снова открыла глаза, представляя себе во всех подробностях Сараду, Саске и Сакуру. У Сарады и правда было много общего с этими двумя. С Саске — понятно. Они оба были Учиха. Приемная… Девочку можно было посчитать внебрачной дочерью Фугаку, принятой в семью, и этим объяснить ее сходство. Но сейчас, задумавшись, Цунаде обнаружила для себя, что Сарада похожа и на Сакуру. Лицо чем-то… И этот боевой клич… Впрочем, фразу они могли перенять друг от друга естественным образом. Если они правда родственники, это несложно выяснить. Но, дьявол… Зачем? Цунаде даже не пыталась спрашивать себя «как?». Важнее было «зачем?». Что понадобилось потенциальной дочери Саске и Сакуры в прошлом? Больше лиц Хокаге… Она попыталась представить себе будущее. Будущее, в котором Сакура уже взрослая женщина. Будущее, в котором Учиха Саске вместо того, чтобы убить ее, был с ней. Будущее… Боги… Она потерла виски. Сарада — неясная угроза, свалившаяся в Лист словно бы из ниоткуда. Наследница шарингана. Потомок Мадары и… Нет. Если она правда из будущего, если она дочь Сакуры и Саске, она не станет… Цунаде невидящим взглядом сверлила отчет. Слова расплывались в расфокусированном зрении. Что она знает? Что там — в будущем — что побудило ее вернуться в прошлое? Лист падет? Мы проиграем Пейну? Но Саске и Сакура вместе, Сарада родилась, значит, они живы. Выходит, Саске все равно остался на нашей стороне… Или Сакура перешла на его сторону и предала… Цунаде легко стукнула кулаком по столу. Это все фантазии и бред. Есть только один способ подтвердить их.****
На ящике горела свеча. Саске посмотрел на линии своей ладони в тусклом свете и сжал пальцы. Силы возвращались. Пора было выбираться отсюда, куда бы он ни попал. Это странное двухцветное существо приносило ему еду и питье, но Саске не собирался быть пленником. У него были дела. Моя команда. И этот… Учиха Мадара. Нужно объединиться с Наруто и… Саске вздрогнул от низкого мужского голоса, который прокатился под сводами пещеры и задержался затихающим эхом: — Ты победил. Как он не заметил его присутствие? Сейчас оно было четко ощутимо, но еще пару мгновений назад в пещере никого не было, Саске мог поклясться. Послышались шаги. Из мрака второго отсека пещеры вышел шиноби в облегающем темном костюме и оранжевой маске, спирально закрученной к правому глазу. В груди похолодело. Это он. Учиха, призвавший Кьюби в деревню шестнадцать лет назад. Сообщник Итачи, уничтоживший наш клан. Саске силой воли заставил себя подавить вскипевшую в сердце ярость. Он вспомнил слова Минато. Его нельзя задеть, пока он не атакует. Бросаться на него бесполезно. — Я принес тебя сюда и обработал твои раны, — продолжал Мадара. — Потому что мне есть, что тебе рассказать. Саске продолжал хранить молчание, присматриваясь к своему врагу и пытаясь добыть из его речи, внешности и движений хоть какую-то полезную для себя информацию, которая помогла бы в бою. — Для начала позволь представиться. Он потянулся к маске. Саске напрягся. Увидеть лицо Мадары было бы и вправду любопытно. Из-под маски показалась мятая кожа — лицо, изуродованное шрамами и… шаринган. — Я — еще один выживший Учиха, как и ты. И я — тот, кто знает правду об Итачи. Саске затаил дыхание. Он не знает о том, что я о нем знаю. Он не имеет понятия о моей встрече с Четвертым. Это мой козырь. Но… «Правда об Итачи» — о чем это он? — Что ты несешь? Какая правда? — Правду об Итачи знали лишь четверо. Верхушка Листа: Сандайме Хокаге, Данзо и советники. Из всех в живых остались лишь двое советников, но они никогда не расскажут всю отвратительную правду. Правда об Итачи сгинет во мраке навеки. И именно этого он и хотел. Но я тоже знал правду о нем. Итачи умер, не подозревая об этом. Слушай. Я расскажу тебе…****
Младший братец Итачи глядел на него взглядом загнанного в угол волчонка. Он был весь в напряжении и излучал недоверие. Обито мысленно ухмыльнулся. Учиха Саске — ребенок Учиха, переживший ночь резни. Один из сильнейших шиноби современности. В ту ночь Итачи пощадил страшное оружие, и Обито читал это оружие как раскрытую книгу. Отныне это было его оружие. Жаль, что Итачи выжил. Пока старший из братьев оставался в живых, к младшему было не подобраться. Всевидящее око Итачи неустанно следило за ним, а Обито придерживался уговора до последнего. «Могу я или нет — это совершенно неважно. Я убью тебя». Возможно, для двенадцатилетнего сопляка это звучало самоуверенно, но не для двадцатилетнего отступника, обладающего Мангеке. Обито терялся в догадках, почему Итачи все еще не убил его, если действительно мог. К черту уговор, они ведь уже давно друг другу мешали. Итачи не мог не предполагать, что после его смерти Обито ничего не будет сдерживать и Саске окажется целиком в его власти. Тогда почему я все еще жив? Возможно, Итачи подозревал об Идзанаги. Их битва грозилась быть слишком непредсказуемой, и никто из них двоих так и не решался до последнего поставить все на кон и открыто напасть. Обито уже давно понял, что Итачи стоило убить еще в их первую встречу. Тогда он протягивал руку к парализованному ужасом мальчику, стоявшему на пути к паланкину даймё, и ему стоило довести начатое до конца. Нужно было добить его, у мальчишки ведь не было даже шарингана! Но он не стал, его отвлек Какаши. Да и ребенок выглядел перспективным: он мог стать мощным оружием в будущем. Обито еще тогда почувствовал, что это необычный мальчик. Обычный в таком возрасте не стал бы генином, не сопровождал бы даймё. Если не тогда, то нужно было убить его перед уничтожением клана, когда он застал его в храме. Тогда еще был шанс. И снова, выбирая между заварушкой в Конохе и гением Учиха в рядах «Акацуки», Обито выбрал Итачи. Ему до последнего казалось, что все под контролем, все в его руках и что эту игру в любой момент можно прекратить. Пока не понял, что все уже давно идет не по его плану, а по плану Итачи. Недооценил его. Обито смотрел на свою новою жертву. Во влажных черных глазах Саске плясали блики свечи и сжималось недоверие. Они казались такими аппетитными, эти глаза — живые и горячие, в отличие от всех тех холодных шариков в колбах в хранилище. Хорошие глаза. Здорово, что мне удалось получить их. Можно было вырвать их сейчас, но Обито не торопился. Некуда было спешить. Эти глаза можно было раскрыть. Попытка не пытка? Заполучить лишний Мангеке — редкая удача. Учиха с Мангеке кусается, Обито успел ощутить это на себе в ту ночь, когда в первый раз убил Сараду и схлопотал от Итачи его первый Аматэрасу. Но по-настоящему опасен был лишь опытный пользователь. Неопытный растеряется от новых ощущений и боли. Он еще не будет знать истинной силы, сокрытой в глазах, не сможет ею грамотно воспользоваться. А еще он не знает моего секрета. Обито ухмыльнулся под маской, и словно в напоминание о его самоуверенности заныли заживающие внутренности. Учиха Сарада… Он все еще не понимал как. Как она достала его? Как она выжила в ту ночь? Как… кто… Кто она такая? Пока она была жива, пока был жив Итачи, использовать живого Саске было рискованно. Душевная боль от вскрытой истинной личности «убитого» им брата могла возвести шаринган Саске на новую ступень. Будь он последним из Учиха, за послушание своего нового оружия можно было бы не волноваться. Но Итачи и Сарада могли завлечь Саске на свою сторону. Если Пейн не уничтожит их, Саске нельзя будет выпускать на свободу. Его Мангеке пополнит мою коллекцию запасных, а он сам вместо оружия станет заложником. Это здорово свяжет Итачи руки.****
— Зачем? — с подозрением спросила Сарада, наблюдая за тем, как мама берет у нее кровь. — Надо обследоваться, — отрезала Сакура. Подозрение никуда не делось, но и сопротивляться она не стала. Орочимару в голове молчал. То ли не чувствовал подвоха. То ли обследование было ему на руку. Сарада уже пришла к выводу, что он в общем-то бывает полезен. Его советы, как правило, были дельными. Мама взяла кровь и куда-то ушла. Сарада сжала руку в локте и осталась сидеть на медицинской кушетке. В палату заглянул один из Анбу. — Учиха Сарада. Ты идешь со мной. «Зачем это еще?» — мгновенно откликнулся Орочимару, а Сарада одновременно с ним: — Зачем это еще? — Тебя хочет видеть Учиха Итачи.****
Мадара наверняка решил натравить на него Пейна. Конечно, ведь он, Учиха Итачи, мешал ему. Да еще как мешал! Давний уговор… «Я помогу тебе расквитаться с Учиха, но в обмен на то, что ты оставишь в покое Коноху. И Саске тоже». Саске похищен. Коноха атакована. Мадара, посчитав его мертвым, предсказуемо нарушил уговор. Но я все еще жив. Итачи сжал кулаки, привычно чувствуя на запястьях теплые металлические браслеты. Саске очень неудачно оказался в заложниках. Стоило представить брата, беспомощного, истощенного их битвой, в лапах Мадары, и Итачи начинала захлестывать ярость. Он злился. Злился даже не на Мадару — от него иного ожидать и не следовало. Злился на себя. Ему не хватило сил. Отразив с помощью Сусаноо последний удар младшего брата — сильнейшую технику райтона — он должен был подняться и все-таки дойти до Саске, передать ему свою силу, запечатать ловушку для Мадары. Убить одним махом трех зайцев: защитить Саске, поквитаться с Мадарой и помешать его амбициозным планам… Идеальный шанс. Но он не смог. Чертова чакра взбесилась. Тело отказывало, и Итачи, как ни пытался, так и не смог удержать на плаву сознание. Медики сотни раз успели повторить ему: «Тебе нельзя использовать чакру». Что-то нарушилось в его системе циркуляции уже давно, еще с той роковой битвы с Кохинатой Мукаем. Тем не менее это мелкое нарушение не давало о себе знать достаточно долгое время. Его стало усугублять использование Мангеке. Естественно, новый уровень шарингана требовал больше чакры. Мангеке Шаринган использовал чакру особым способом, а крошечный изъян в системе циркуляции стал вызывать перекос. С каждым разом последствия были все хуже, и достигли своего апогея они во время битвы с Саске. Он перенапрягся. Сражался на пределе своих сил, выше предела… За что и поплатился. Итачи удивился тому, что все-таки выжил в тот раз. Медики, спасшие его, совершили невозможное. А ведь все прошлые лекари твердили, что такие нарушения системы циркуляции невозможно вылечить, а грамотно стабилизировать хоть и можно, но почти нереально. Ему нельзя было использовать чакру. Тем не менее Итачи чувствовал себя отлично, не считая запястий, прикованных к койке, и мрака перед глазами из-за повязки. Он мог бы ходить, мог бы, наверное, даже бегать. Он… он много чего мог. А раз мог, то должен был защитить своих близких и Коноху. Старейшины поклялись ему, что Сараду оставили в покое и она в полном порядке. Что же, они достаточно боялись его репутации, чтобы не вести за его спиной свои игры. Без поддержки Данзо им бы не хватило мужества. И все-таки Итачи хотел убедиться. Он знал, что ему не позволят снять повязку. Знал, что под видом Сарады к нему могут провести кого угодно под хенге. Но также он знал, что среди любого хенге все равно почувствует свою племянницу. Даже слепой и с завязанными глазами, он все еще многое видел и порой даже больше, чем остальные, зрячие.****
Палату дяди охраняли Анбу. Сарада поежилась от вида звериных масок с цветными узорами и прошла внутрь. Дядя лежал в постели с завязанными глазами, будто спал. При виде него в душе вспыхнули странные чувства. Затаенный страх, любопытство, ощущение его руки на горле. Жадность. Невероятная жадность и восторг… У Сарады закружилась голова. Она вдруг вспомнила момент, знакомый и в то же время совершенно новый. Учиха Итачи — еще ребенок лет так десяти. Темный зал с бетонными стенами, луч прожектора, освещающий невысокий постамент в центре зала. Юный дядя в майке с высоким воротом и гербом Учиха на спине. Он запускает кунаи в луч прожектора, и тут же отовсюду срабатывают ловушки. Итачи ловко избегает всего летящего в него оружия, уворачиваясь или сбивая его своими кунаями. Отталкивается от перил верхней площадки над залом, делает кувырок назад, приземляется на постамент в луче прожектора… Я… Откуда я это помню? Как я… Кладбище. Люди в черных одеждах. Маленький мальчик в черном кимоно, смотрит и спрашивает серьезным голосом: «В чем смысл жизни?» Сарада прижала ладонь ко лбу. Как? — Сарада? — позвал Итачи. Она вздрогнула и вернулась мыслями в больничную палату. Подходить настолько близко к отступнику S-ранга было рискованно, но Сарада больше не боялась Итачи, разве что самую малость в глубине души. Она сделала пару шагов к нему, вновь вспоминая образы… Мальчик в зале с прожектором. Малыш в трауре. — Коноха приняла тебя? Сарада удивленно заморгала. — Да. Итачи едва заметно кивнул. — Сарада, сколько ловушек у Саске? Она неуютно огляделась и снова уперлась взглядом в лицо Итачи. Поначалу она не могла понять, о чем он ее спрашивает. Ловушки… Какие ловушки? На ум приходили только те самые, которые Саске просил ее установить в его сознании. Точно, они же сражались. Он видел… Недоброе подозрение заворочалось в сердце. Итачи мог все что угодно рассказывать ей о любви и дарить ворон; Сарада могла спасать его от смерти еще с десяток раз. Но жизнь приучила ее не доверять людям. Даже близким. Тем более близким со стороны отца. Включая отца. — Зачем это тебе? — Просто ответь. — Не стану я ничего тебе отвечать. — Семнадцать? «Так значит, они прекратили ловить друг друга в гендзюцу до того, как закончились ловушки?» — смекнул Орочимару. — Больше, — призналась Сарада. — Насколько больше? — Вполовину. — Такие же? — Подобные. — Сарада нервно дернула плечом. — К чему этот разговор? — Хорошие ловушки. Молодец. — Против твоего Мангеке, судя по всему, не сработали… И не только. Итачи не ответил. — У меня тоже есть вопросы, — с робкой претензией объявила Сарада. — Потом. Она попятилась. Дядя был прав. Вопросы, какие бы они ни были, задавать стоило не в больничной палате под присмотром Анбу, и тем удивительнее был этот дурацкий допрос с его стороны.****
В кабинет вломилась встревоженная Шизуне. — От восьмого поста нет ответа в положенный срок. Цунаде вскочила с кресла и уперлась руками в стол. Это могло ничего и не значить, но оставить такой сигнал без внимания они не могли. Если это простая неполадка в цепи связи, значит, так тому и быть. Но если нет… тогда восьмого поста уже не существует. — Начинайте эвакуацию. Под видом… тренировочных учений. Пока ничего не известно наверняка. — Наруто-кун… — Рано. Если мы ошиблись, второй раз тот же трюк с ним провернуть будет сложнее. — Хай!****
Сарада неспешно петляла улочками от госпиталя. Они с Наруто условились встретиться в Ичираку. Мимо прошла галдящая группа детей, сопровождаемая двумя чунинами. Сарада проводила их взглядом. Плановые учения. Их тоже так водили в академии. Впрочем, за все время эвакуация так ни разу и не понадобилась. Наруто уже сидел в Ичираку, нетерпеливо ерзал, ожидая своей порции рамена, и громко общался с Теучи. Сарада присела рядом. Заметив ее, Наруто тут же замолчал и выпрямился, как примерный ученик, словно всеми силами старался произвести на нее хорошее впечатление. Дурак. Каким только она его ни видела уже. — О, добро пожаловать! — радушно воскликнул Теучи. — Давненько не захаживали. Надо же, помнил ее. «В Конохе бывают хорошие люди, — сказал Орочимару своим шипящим голосом. Сараде почему-то показалось, что он в этот момент широко улыбался в своем измерении. — Правда, это скорее исключение». Она вежливо улыбнулась и присела за стойку. Теучи ожидал заказа, Наруто пожирал ее взглядом, тоже чего-то ожидая от нее, а Сараде в то же время не давали покоя разговор с дядей о ловушках и Саске и размышления об отце. Она одновременно остро ощущала необходимость как можно скорее отыскать своего родителя и чувствовала досадную беспомощность. Деревня, по словам Какаши-сенсея, была занята другими делами. Свободы действий ни ей, ни дяде, ни маме никто бы ни дал. Где искать Саске, было неясно. Но я хотя бы сильно ранила этого… Тоби. Надеюсь, у нас есть время. «Не обольщайся, — скептически ответил Орочимару. — Он живучий».