159
В жарком воздухе стоял запах жареного. На решетке шипели и румянились лепестки полусырого мяса. Волк Таки нависал мордой над краем стола и принюхивался к аппетитным ароматам жареного мясца. Сарада-клон перевернула палочками последний кусочек и посмотрела на волка с неодобрением. Трусливый Таки чуть повел мордой в сторону и улегся на пол, жалобно скуля. Немного погодя над столом снова появился его влажный черный нос. Шиноби, возвратившиеся с миссии, выпивали и шумно веселились. Они швыряли мясо на огонь и за выпивкой забывали о нем. Сарада-клон вытерпеть этого не могла и захватила власть над крайней решеткой. Она разложила мясо идеально ровными рядами по равному количеству штук в каждом и следила за ними так тщательно, словно от этого зависела судьба мира. — Ты пег’еживаешь, Саг’ада, — сказал Ходэки, сидящий напротив. В отличие от своих товарищей, он не выпивал — не переносил запах алкоголя. Тем лучше. С ним хотя бы можно было общаться. — Из-за чего? Твои г’ебята, — он на миг потупился в стол, не зная, как ему говорить об Итачи, — вг’оде бы попг’авляются. — Да. Им лучше, — сдержанно ответила Сарада. Подошло время снова переворачивать мясо. Ходэки тяжело выдохнул. В отличие от Ёро, он все еще относился к ней положительно, как к бывшей сокоманднице, а не как к врагу Конохи. Но откровенничать с ним Сарада не была намерена. Что ему сказать? Что сроки Четвертой Мировой Войны поджимают, а великие страны и не думают объединяться? Ни к чему ему это знать. Этот открытый приятный парень — простой солдат. Хитросплетения будущего, высшая политика и воинские стратегии — не его ума дело. Но все-таки она пришла сюда разведать, как идут дела. Так что стоило переступить через себя и все-таки сломить лед. — Что там на границе с Камнем? Ходэки снова вздохнул и расфокусированным взглядом уставился на мясо. — Опять очег’едной маневг’. Надоели! — Гм. Очередной? — Да. Четвег’тый за последний месяц. Стягивают свои силы к гг’анице с Тг’авой и топчутся, и топчутся там. Хокаге-сама посылает нас на г’азведку, да и наши силы тоже туда подтягивает. Вдг’уг атакуют? Надо быть готовым их встг’етить. — А они? — А они потопчутся и г’ассасываются. Учения у них, видите ли. Замотались бегать туда-сюда. — Знаем мы их учения, — буркнула Сарада. — Это вы про Камень? — присоединился полупьяный парень, сидящий рядом с Сарадой, и, дождавшись кивка, возмущенно добавил: — Да-а, знаем мы их учения. Вот так потоптались и на Суну пошли. — Не топтались они тогда, — нудно возразила Сарада. — Они тогда собрались и сразу пошли. Она закончила жарить мясо и стала ровными кругами выкладывать его на тарелке. — А ты… чего не ешь? — спросил парень. — Аппетита нет. — Можно? — Пожалуйста. Он ловко подцепил кусочек мяса и отправил в рот. — А ты свой человек, Учиха! Сарада покосилась на компанию взрослых парней. Она не умела веселиться так же, как они. Да и на миссию с ними не ходила. Так, присоединилась к Ходэки. Сидя сутками в госпитале рядом с дядей и папой, можно было на стенку лезть от неопределенности стремительно грядущего будущего. Хоть принесет оригиналу новости. Запах жареного мяса рассеялся. Сарада проморгалась, пытаясь разобраться, где она находится, и поняла, что это прибыли воспоминания от развеявшегося теневого клона. Она же сидела в больнице на табурете между двумя койками. Справа лежал отец. Слева — дядя. На стульчике у койки дяди обитала Карин. Умаявшись за день, она прилегла ему на живот и уснула. — Новости с границы. Камень снова проводил маневры. Некоторое время в палате было тихо. Карин — та точно спала. А вот папа и дядя… Из-за повязок на глазах сказать было сложно. — Что говорит тебе об этом твое знание будущего, Сарада? — спросил Итачи. Сарада прикусила губу. Легкая боль помогала хоть немного отвлечься от зудящей тревоги. — Мое знание будущего говорит мне, что у нас проблемы, дядя. — Есть ли смысл на него опираться? — прозвучал холодный голос Саске. — Чем дальше по времени, тем больше это знание будущего обесценивается. Саске не знал того, что знал Итачи. Он имел лишь приблизительное понятие о том, что ждет его впереди: гибель жены, пропажа дочери; личности жены и дочери. Все. Если только Итачи не рассказал ему больше. Но дядя любил консервировать информацию для своего личного пользования, потому Сарада в своих размышлениях склонялась к тому, что Саске все еще ничего не знает. Стоило ли говорить ему? — Впереди должна быть война. Все-таки решилась. — Война кого с кем? — уточнил отец. — Война всех с «Акацуки». — Что значит «всех»? — То и значит. Пять Великих Стран и самураи в Объединенном Союзе Шиноби сражались против «Акацуки». То есть... должны были бы. — Хм. Звучит как утопия. — Теперь, пожалуй, да. И меня это беспокоит. — «Акацуки»… Практически все уничтожены, — рассуждал Саске. — Даже если предположить, что вы правы и Мадара жив… Он не настолько силен, чтобы противостоять даже и Конохе с Облаком. — У него семь биджу, — сухо бросила Сарада. — Биджу без джинчурики… Как он собрался ими управлять? — Это Учиха Мадара. Если бы не был способен, не собирал бы, верно? Отец не ответил. В палате снова стало убийственно тихо. Сарада варилась в тревоге и продолжала грызть нижнюю губу. Ей смутно виделись образы убежищ «Акацуки» из памяти Орочимару, когда подал признаки жизни тайный квартирант. «Вот что, Сарада. Я считаю, тебе стоит еще раз обдумать мое предложение окончательно избавиться от печати, сдерживающей меня». Нет. Вопрос закрыт. Орочимару захихикал. «Я ожидал этого. Но все же. Мы давно сосуществуем в одном теле. Неужели ты мне все еще не доверяешь?» Нет. Повторяю: вопрос закрыт. «Я могу сделать тебя бессмертной». Врешь. «Думаешь, это невозможно? Но сам-то я обрел вечную жизнь». Мне от твоей вечной жизни ни холодно ни жарко. Ты скачешь из тела в тело. Используешь мое и выкинешь, когда оно придет в негодность. «Твое — нет». Свежо предание. «Зря не веришь. Прошлые тела действительно приходили в негодность спустя пару лет, начинали меня отторгать. Но твое не отторгнет. Я — не чужой в твоем теле. Благодаря технике «хаоса» мы слились в единое целое…» Прекращай болтать. Меня от тебя укачивает. «…так что проблема с отторжением, считай, решена. Что же до бессмертия…» Наши взгляды на вечную жизнь отличаются, Орочимару. Так что можешь не продолжать. «…над этой проблемой я также размышлял и работал. Видишь ли, наследников Учиха оставалось всего трое. Из них тело Итачи, как видишь, слишком хилое…» …настолько, что ты оказался неспособен им завладеть. «…так что оставались лишь вы с Саске-куном. Попользовать тела каких-то жалких шесть лет и выкинуть их догнивать — было бы жалко, согласись». Меня правда сейчас стошнит. Заканчивай, шаннаро! «Самая большая продолжительность жизни у Узумаки. Потенциальный долгожитель сейчас валяется слева от тебя на постели Итачи. Я изучал Карин. И еще популяцию грызунов с Водоворота…» Очень родственный с людьми вид. Замечательно. «Язвишь? Признаю, прямой связи между грызунами и Карин, помимо локации происхождения, я не вижу. Но тем не менее…» Орочимару, мир на грани Четвертой Мировой Войны Шиноби. На кой черт мне слушать про крыс с Водоворота? «Потому что в них зашифрован секрет бессмертия». Ты чокнутый. «Как для крыс, они живут неприлично долго. Тридцать лет… По меркам человека это… сотен так семь». Сарада и вправду заинтересовалась. Что такого было в этих крысах? Орочимару, воодушевленный ее молчанием, продолжал: «Причин на самом деле множество. Активная и строго контролируемая концевая защита генетического кода. Полное отсутствие вирусного генетического мусора, который скачет по геному. А еще эпигенетические метки. Эти крысы всю жизнь живут с экспрессией новорожденных крысят». Предлагаешь сделать из меня новорожденного младенца? «Как минимум». Сарада фыркнула. Вроде бы даже вслух. Семьсот лет… Это не бессмертие. «Грызуны с Водоворота умирают от износа сердца. Для тебя эта проблема решаема». Замечательно. А теперь заткнись! Сарада-клон постучалась в кабинет Хокаге. Изнутри откликнулся привычный голос Шикамару. Заходя в кабинет, она вдруг подумала, что привычный голос Шикамару остался у нее в памяти из далекого прошлого-будущего, когда тот работал с Нанадайме. Откуда он там сейчас? Черт, точно. Хокаге же — его отец. Сарада ничего не имела против Шикаку. Кроме того, что он преждевременно занял место Какаши-сенсея и, сам того не подозревая, продолжал рушить опоры светлого будущего. Ну ничего. Она собиралась это исправить. Шикамару, словно маленькая копия родителя, сидел в кресле Хокаге, ритмично щелкал крышкой зажигалки и заполнял бумаги. Сарада растерянно остановилась у двери. Огляделась. В кабинете, помимо них двоих, никого не было. — А где Хокаге? — В десятой. Сарада хотела было выйти, но задержалась. — Почему не тут? Шикамару пожал плечами. — Привык работать там. — А ты привыкаешь работать здесь? Шикамару с тяжелым вздохом откинулся в кресле. — Мендоксе-е… Да бате с бумагами помогаю. Накопилось. — Ах вот оно что. Сарада многозначительно кивнула и удалилась. В десятой посетителей не было. Шикаку принял ее. Сарада сидела напротив, смотрела ему в глаза и думала о том, что отец Шикамару нравится ей в роли Хокаге куда больше, чем Цунаде-сама. Он не задавал неприятных вопросов, не сверлил ее взглядом уверенной в своих силах подозрительной старой ведьмы. — Почему вы не собираете альянс? Нара Шикаку нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Альянс всех стран. Против «Акацуки». Он прищурился. Сарада понимала, Хокаге обсуждал бы с ней такие темы весьма осторожно и тщательно фильтруя информацию. — Угроза «Акацуки» слишком призрачна. Мы даже не знаем, действительно ли жив Мадара. — А если предположить, что жив? — То угроза все еще остается призрачной. Его личность не подтверждена. А интересоваться он будет нами и Облаком. Все остальные страны уже лишились своих биджу. Их этот конфликт вряд ли заинтересует. — Угроза реальна. И это угроза не только нам, но и всему миру. Остальные страны тоже пострадают, если «Акацуки» соберут всех биджу. — У него семь биджу, не спорю. Но «Акацуки» один-двое. Объединенные силы Листа и Облака… — У него есть армия. — Какая армия? — вкрадчиво уточнил Шикаку. — Армия… белых Зецу. — Что это значит? — Не уверена. — Сарада морщилась, припоминая все известные ей факты из истории. — Но их много. Тысяч сто. — Это проверенная информация? — Да. — Откуда она у тебя? — У клана Учиха есть свои… каналы. Шикаку долго смотрел на нее, но в то же время вроде бы и мимо. — Спасибо. Есть над чем поразмыслить. Сарада кивнула, понимая, что разговор окончен, и поднялась с кресла.****
Камень был холодным. Наруто весь день грел его своим задом, но тепло впитывалось в статую, возвращая взамен холод. Кладбище окаменевших трупов. Жабья бабуля посчитала, что занятия здесь будут символичными. Наруто изо всех сил старался оставаться неподвижным, но это было сделать совсем не так просто. Он снова стал распухать. Сам не заметил как. Хлесткий удар тростинкой по спине привел его в чувство. Наруто заорал и стал чесаться. Он уже весь был покрыт синяками, а спина горела и зудела от свежих ударов жабьей бабульки. — Сконцентрируйся, Наруто-чан. Ты должен быть полностью неподвижен. — Да как это вообще возможно, даттэбайо, — простонал Наруто. Бабулька очутилась перед ним и замахала тростью, точно сердитый Ирука-сенсей. — Не будешь неподвижным — превратишься в каменную жабу! Ты не можешь сконцентрироваться. Это все потому, что ты плохо завтракал. Я говорила, поешь как следует. Теперь нам придется сделать обеденный перерыв, чтобы ты подкрепился. Наруто усилием воли подавил рвотный позыв и активно замахал руками: — Нет-нет! Нет, я сыт! Мне не хочется. Правда. Я просто объелся за завтраком. — Где же ты объелся, — с подозрением прищурилась жабья бабулька. — Поклевал как птичка. — Люди просто… они едят так мало. Вот. Шима потерла перепончатой лапкой подбородок. — Хм. Правда? — Эй, Наруто-о! — послышался далекий вопль. Из-за нагромождения каменных жаб выпрыгнул здоровенный Гамакичи и приземлился на мшистую площадку. Все кругом задрожало. — Наруто, тебя ждет Оогама Сеннин! — А-а? Этот старый дедуля? Наруто насупился. Ему не хотелось. С этим старым жабом и залом, в котором он восседал, были связаны не самые приятные воспоминания. Там умер отшельник-извращенец. — Чего ему? — буркнул Наруто. — У него пророчество о тебе. — Не хочу пророчество, — сказал он хмуро и твердо. — К чему они? В них ничего хорошего, а я все равно их не понимаю! Как там было в прошлом. Кости… м-м… — «Придется ли использовать игральные кости на решающем перекрестке», — подсказал Гамакичи. — Да, вот. Чем мне это поможет в жизни? — На-аруто, — с раздражением проворчал оранжевый друг. — Идем. Не испытывай терпение! — Верно-верно, — поддержала его жабья бабка. — Имей уважение к Оогама Сеннину! Наруто мысленно перекривлял ее. Они шли к Мудрецу, а он думал о том, что его тошнит от Мёбоку. Эти запахи, жара и влажность… Все напоминало ему о тех ощущениях, когда он оказался здесь впервые. Бредовый сон. Бессилие и злость. И снова он возвращался мыслями к воспоминаниям об отшельнике-извращенце. Его предсмертная улыбка… Но отец Шикамару сказал, что я — его сила. Мне предстоит защищать Скрытый Лист. Я не сдамся. Жабий Мудрец выглядел получше, чем в прошлый раз. Да и запах в зале стоял не такой отвратный. Или Наруто просто настолько привык к здешним ароматам, что уже не различал его так остро? Бледно-розовые морщинистые веки шевельнулись, открывая огромные, как блюдца, выпученные глаза с горизонтальными зрачками. — А-а… Ты… Наруто стало немного стыдно. Он не хотел идти к Оогама Сеннину, упирался и вредничал, тогда как тот обращался с ним по-доброму. А ведь Мудрец ни в чем не был виновен. Все недовольство Наруто на самом деле проистекало из его страха. Он не очень помнил загадку про кости и перекрестки, но зато ему прочно врезалась в память фраза: «В одних тебя не было вовсе. В других ты стал пастухом и угодил за решетку». Наруто сконфуженно почесал в затылке и спросил дружелюбно: — На этот раз узнал меня, великий-жабий-дедуля-мудрец? — Э-э… А ты кто? Рядом тихонько выругалась Шима: — Старый склеротик… — Я — Узумаки Наруто! И я бы хотел, чтобы ты запомнил мое имя, жабий дедуля! — обиделся Наруто. — А-а! Наруто. Точно-точно, — блеющим старческим голоском завел Мудрец. — Дитя грядущего прояснило очередной перекресток. У меня для тебя пророчество. Слушай внимательно. — Я… слушаю. Наруто напрягся. Он нервничал. Только бы не что-то плохое и только бы… понятное. — Слушай внимательно. Скоро ты встретишься с осьминогом. — А?! С осьминогом? Что это значит? — Все как в тумане. Передаю тебе, что удалось увидеть мне самому. В одном я уверен, этот осьминог — оружие. Поможет он тебе. И еще принцесса будущего, чья сила сокрыта в глазах. — Э-э… У Наруто перед глазами мелькали фантасмагорические картинки. Осьминоги и феи с крыльями. Вот только что бы сказала Сарада на эту принцессу будущего? «Не надо мне никаких принцесс», — на всякий случай решил Наруто. — Геротора, — продолжал Великий Жабий Мудрец. — В моем видении ты был внутри Наруто. Только сейчас Наруто заметил небольшую жабу со странным брюхом в виде сложенной гармошки. — Ч-что? — немедленно возмутилась жаба. Наруто тоже не понял. Оогама Сеннин повернул морду в сторону жабы-гармошки и пояснил: — Отдай ему печать Йондайме.