184
Наруто, укутавшись по самую шею в огромное банное полотенце, вернулся в комнату и обнаружил только темноту и мятый футон на полу. Сарады не было. По пути из ванной он уже успел обдумать в разных вариациях, как войдет, что скажет, что она ответит, и к такому повороту событий оказался не готов. Его снова охватил неконтролируемый страх, что Сарада уйдет и на этот раз уже не вернется. Он вылетел в коридор. Где она может быть? У Итачи? Стоило отодвинуть створку седзи соседней комнаты, как послышался бабский визг и в лицо ему больно прилетело что-то твердое. Наруто, жмурясь, закрыл створку и в последний момент успел перехватить падающее с плеч полотенце. Карин, чтоб ее. Потирая ушибленную переносицу, он двинулся по коридору дальше. Заглянул на кухню. На столике дымился нетронутый чай. Наруто перешел из кухни на веранду и наконец нашел Сараду. Она сидела в пижаме на самом краю. — Вот ты где, — выдохнул он, не скрывая облегчения. Сарада виновато глянула на него через плечо, словно не ожидала, что он придет к ней и вообще останется в этом доме. Наруто присел рядом. Охлажденное ледяным душем тело под мокрым полотенцем пробирала ночная прохлада. — Того… Он украдкой покосился на Сараду, убедился, что она смотрит на него, и вновь отвернулся к пруду. — Спасибо. — За что? — она удивилась. Наруто сделал глубокий вдох и прикрыл веки. Прохлада, запахи сада и застоявшейся воды… Он снова открыл глаза. — За то, что вернула меня оттуда. — А… — начала Сарада, вероятно, чтобы напомнить ему о Скрытном Анбу, но решила не продолжать и так ничего и не сказала. Он мысленно кивнул себе. Теперь этот вопрос был улажен раз и навсегда. Возможно, это было неправильно, но Наруто уже успел понять, что просто жить по совести дальше уже не получится. Он собирался стать Нанадайме Хокаге. Пришло время учиться делать выбор и жить с этим решением дальше. Сарада выбрала его жизнь. Наруто, сходя с ума под холодным душем, тоже по итогу выбрал свою жизнь. А значит, говорить больше было не о чем. — Что у тебя с носом? — рассеянно спросила Сарада. Наруто потрогал горящую переносицу и тихо рассмеялся. — Это Карин. — За что? — Не знаю. За то, что я открыл дверь не в ту комнату. Я так и не понял. Деревня, утомленная войной, впала в глубокий сон. Наруто поболтал ногами и посмотрел на звездное небо. Хорошо было так сидеть. Не думать о тех неразрешимых дилеммах, которые терзали до этого его разум. Наконец Сарада притянула колено к груди и поднялась. — Ты куда? Он оторвался от созерцания ночного неба и незаметно следил за тем, как Сарада пружинистой походкой пересекает веранду. — Спать. Она ушла, оставив створку седзи открытой. Наруто не стал препятствовать. Однако стоило Сараде скрыться в темном коридоре дома, как на него навалилась давящая тоска. Сидеть на веранде в полном одиночестве было невыносимо. Он нагнал Сараду в коридоре у самой комнаты, ухватил за плечи и замер как дурак. Сущим эгоизмом было не отпускать ее спать. Она устала, да и он за двое суток боев здорово вымотался. И в то же время Наруто представлял, как Сарада шагнет в свою комнату, закроет за собой створку, погрузится в сон, а он так и останется снаружи. Снова один. В этой зависимости от людей явственно просматривалась его главная слабость, но Наруто не находил в себе сил бороться с ней. После неудавшего путешествия на тот свет он особенно нуждался в компании. Сарада не пыталась вырваться. Просто ждала. Наруто потерся щекой о ее щеку, незаметно вдыхая запах волос. От близости к любимой девушке внутри что-то сладко натянулось. В обыденной жизни вокруг Сарады как будто существовал невидимый круг, и Наруто не решался нарушить его границы. Сейчас же, ступив за черту этого круга, он ощутил пьянящую вседозволенность. Спустившись ладонями с плеч к локтям, он соскользнул на талию и запустил руки под пижамную майку. Сарада вздрогнула и напряглась. Наруто широкими движениями провел ладонями по голой спине от поясницы к дрогнувшим лопаткам и обратно, надеясь, что пальцы, холодные после ледяного душа, нагреются от тепла Сарады и его прикосновения уже не будут так неприятны. Скованная. Напряженная. Она упиралась ему в плечи, комкая полотенце, а Наруто терялся в догадках: что мешало ей на этот раз? Принципы? Чувство вины? Или, может, стеснительность? Сам он стоял перед ней в распахнутом полотенце и ощущал лишь желание стать еще ближе. Руки перемещались по теплой спине все ниже, с каждым сантиметром замедляясь. Он скользнул под слабую резинку шортов, огладил ягодицы и слегка сжал. Сарада вздрогнула. Глупая улыбка вылезла на лице сама собой. Собственные действия не казались ему пошлыми; улыбался он просто оттого, что трогать Сараду в таком труднодоступном месте оказалось неожиданно приятно. Она немного отстранилась. Наруто встревожился, но в тот же миг горячие ладони притянули его ближе. Бесстыдно прижимаясь к ней всем телом, он тонул в голодном поцелуе. По коже пробежали мурашки экстаза. Дыхание сбилось. Наруто рвано глотнул воздух и зарылся пальцами в шелковистые тонкие волосы.****
Рин… Тихий мрак с треском рассекла вспышка. Глаза на мгновение ослепило. Обрисовались фигуры: Рин на полусогнутых ногах с пробитой грудью, сверкающее Чидори у нее за спиной. Обито закричал, и видение разбилось. Он посмотрел под ноги. В кровавом озере отражался ребенок с оранжевыми очками на лбу, черными глазами… Радужка зажглась алым. Вокруг зрачков прокрутились два томоэ. Его по имени окликнул Какаши. Обито обернулся на зов, но увидел кругом лишь тьму. Он в панике завертелся кругом. Откуда его звали? Где Какаши? Мелькнул огонек костра. Обито резко остановился. У огня сидели двое мужчин с белыми волосами. Какаши и его отец? Они вдруг растворились в темноте. — Обито! Накатила чудовищная боль. Он открыл единственный глаз и снова увидел Какаши. Бывший товарищ нависал над ним в слепящем искусственном свете, и Обито решил бы, что попал на тот свет, если бы бешеная боль внутри не отрезвляла. Левая глазница была пуста. Риннеган исчез. Он вскочил. Рядом был не Какаши, а какой-то медик в темной маске. Просто показалось. Взгляд панически метался по комнате. Стены из белой плитки. Холодный свет. Красивая медсестричка с розовыми волосами… — Успокойся! Ирьенин попробовал уложить его обратно. Обито послал чакру на шаринган, чтобы оживить Мангеке и уйти в измерение Камуи. Ничего не произошло. Пространство не прогнулось, даже привычное поле зрения додзюцу не возникло. Черт… Он размахнулся и от души врезал медику по лицу. Тот столкнул спиной столик на колесах. Загрохотали падающие инструменты. Обито скатился с койки и ударился об пол. Резкая боль пронзила сердце. Он поднялся и сбил с ног другого ирьенина, попытавшегося вернуть его на кровать. — Ты чего творишь, шаннаро?! — сварливо заорала медсестричка. Память подкинула имя: «Харуно Сакура». Он слишком привык использовать шаринган и теперь не успевал за движениями противников. Отвлекся на миг на встающих ирьенинов, и девушка одним сокрушительным ударом отправила его в нокаут. В ушах зазвенело. Обито показалось, что на него упала крыша. Светлая палата плыла перед глазами. Харуно Сакура склонилась над ним, но Обито вместо ее лица увидел Рин. Он провалился во мрак. Сердце болело, но дышать по какой-то причине стало удивительно легко. Обито снова чувствовал себя мальчишкой, тем самым, который еще на что-то надеялся и чертовски боялся потерять свою любимую девушку. Боялся даже сейчас, когда ее уже не было в живых. Края расплывчатого больничного мирка подъедала тьма. Лицо Рин растворилось.****
Карин не находила себе места с самого пробуждения. В это утро ее сенсорика впервые в жизни дала сбой, а она даже не сразу поняла, что это с ней происходит. Она проснулась, долго лежала рядом со спящим Итачи, изучала его лицо и не могла собрать воедино мысли. Видок у единственного и неповторимого Имбиря был совершенно невпечатляющий. Правильные чуть острые черты, густые ресницы — все это, конечно же, было прекрасно, но вот болезненная бледность и темные круги под глазами придавали Итачи схожесть с мертвяком. Мертвяки отнюдь не вызывали у Карин плотского влечения. Теплая постель приятно ласкала голую кожу, в голове царил вакуум. Зависнув в ступоре, Карин задала себе глупый и до ужаса несвоевременный вопрос: что она здесь делает? Произошедшее накануне случалось уже не впервые. Она сама настойчиво добивалась этого, и прошлые сеансы ее все устраивало. Никакие дурацкие вопросы в голову не лезли. Что же изменилось сейчас? Карин испытывала страх и до конца не понимала, что ее пугает: убийственное ощущение изоляции от всего мира или же необходимость объясняться с Учихой Итачи, который после столь продолжительного штурма наконец ей поддался? Она поняла, что было не так, только когда сенсорика постепенно вернулась обратно. Все ее тело снова затопило восхитительное щиплющее чувство присутствия Имбиря. Карин сглотнула набежавшие слюни и едва удержала себя, чтобы не потереться о спящего Итачи и не разбудить его. Немного погодя Учиха проснулся сам и спросил в своем привычном тоне: «Что такое, Карин?» Она не призналась. Сенсорный паралич прошел. Необходимости обсуждать это с Итачи не было.****
Наруто стоял босиком на траве в одних штанах и смотрел на небо. От яркой голубизны слезились глаза. Когда он проснулся, Сарада еще спала. Наруто не стал ее будить. Утомленный боями и не только, он проспал больше суток и сам бы даже и не понял этого, если бы ему не сказала Карин. По небу, распластав крылья, проплыл почтовый ястреб. — Скрытый Камень сдался, — сказал Итачи. Он появился на веранде незаметно и тоже наблюдал за ястребом. — Значит, мне нужно в Резиденцию. Наруто отступил на пару шагов назад, чтобы дольше проследить за полетом птицы. Под голыми пятками сочно хрустнули стебли сорняков. — Зачем? — Отец Шикамару должен сказать другим Каге, чтобы они не запечатывали биджу. — Интересно, — проговорил Итачи. — С какой стати они согласятся? Наруто нахмурился. — Это было бы возможно, если бы все страны были в равных условиях, — продолжал Учиха. — Но это не так. И причина тому — ты, Наруто. — Я? — Ты последний джинчурики. И ты из Конохи. Это нарушает мировой баланс сил. Другие деревни попытаются это исправить, сам понимаешь. — Понимаю, — хмуро ответил Наруто. — Но неужели нельзя так сделать, чтобы… Мы же победили. Верно? Ты сам сказал, что эта птица… Мы здорово их потрепали с папой и Сакурой-чан! — Мы действительно можем диктовать условия Скрытому Камню. Даже можем повлиять на Суну, сейчас они всецело от нас зависят. Но есть еще Скрытый Туман и Скрытое Облако. — Черт… Наруто сжал кулаки. — На них у Конохи нет никаких рычагов влияния. Особенно на Скрытое Облако. Они не откажутся от своих претензий на Двухвостого и Восьмихвостого. Особенно после того… — …после того, как мы не смогли защитить дядьку Би, — закончил Наруто. Он невидящим взглядом глядел себе под ноги. — Значит, проблема во мне, говоришь? — Я просто описал тебе политическую ситуацию. — А если бы я исчез… — Сам как думаешь? Наруто вздохнул. — Все снова бы переделили биджу. — Ты схватываешь на лету, — похвалил Итачи. Наруто посмотрел на него. Старший брат Саске был похож на тихого призрака. — Ты говоришь про Коноху «мы». Почему? Ты же отступник. Ты… Наруто осекся. Как-то не верилось, что этот умный спокойный человек убивал своих родителей, детей… Всех. Он чего-то не знал о нем. Не просто же так Саске отказался от своей мести. Вспомнились слова Итачи двумя вечерами ранее: «Дальше будет только сложнее». И ощущение липкой ловушки, загонявшей их всех в рамки и ограничивавшей свободу выбора. «Он тоже запутался», — понял Наруто.