192
«Я не отдам своего богатства чувств, как бы они ни заставляли меня страдать».
© Иван Ефремов
Небо внизу дрожало. Ветер колыхал отражение, и это озерное небо с обрывками полупрозрачных облаков и слепящим солнечным диском казалось Наруто более глубоким, чем то, которое нависало сверху. Оно напоминало портал в другое измерение. Хотелось разбежаться босиком по горячей вымостке и нырнуть в это отражение с головой. — О чем ты думаешь, Наруто? — спросил за спиной Учиха Итачи. Наруто уперся ладонями в шершавые доски и бросил, не раздумывая: — О небе. Доски заскрипели. Учиха умостился рядом с ним, свесив ноги к воде. С ним уже пытался говорить Шикамару. Пытался отец. Они даже подсылали Карин, но вот толку от этого не было. Сейчас пришло время выслушивать лекции снова. Все надежды Наруто упирались в то, что Итачи был по сути своей человеком не особо болтливым. Он начал проповедь издалека: — Любимое место Саске. Наруто скривил уголок рта. Бесполезная информация. Итачи выждал немного, чтобы убедиться, что отвечать ему не собираются, и продолжил: — У тебя жизнь только начинается, Наруто. А ты в последнее время ведешь себя так, как будто она уже закончилась. К сердцу хлынула острая боль. — Тебе хорошо говорить. Твоя девушка жива. — Вот оно что… Ты так думаешь? Наруто фыркнул в ответ. — Я убил свою девушку, — спокойно сказал Итачи. Облака дрожали в воде. Наруто засмотрелся на них и не сразу понял смысл прозвучавших слов. А когда понял, его обуяли ужас и ярость. Он ухватил Итачи за горло и повалил на вымостку. Учиха судорожно вдохнул. Его прикрытые веки затрепетали. — Ты что сделал с Карин, ублюдок?! Наруто проклял себя и Саске за оплошность. Как они позволили преступнику вернуться в деревню? Жить как будто ничего не случилось. Слушать его лекции… — Я не тронул Карин, — выдавил Итачи. От его горла с твердым бугорком кадыка в ладонь передалась вибрация. — Речь не о ней, — добавил он шепотом. Наруто разжал пальцы и с удивлением посмотрел на свою руку, затем — на Итачи. — А о ком? Тот поднялся, потирая горло. Наруто вдруг подумал, что повел себя глупо. Итачи не позволил бы так просто схватить себя за горло, если бы сам не хотел. Да и рассказывать ему о том, как убил Карин, тоже не стал бы. Хотя чего ожидать от маньяка… — Учиха Изуми. — Учиха Изуми? — повторил Наруто. Он знал не так много Учиха. Итачи, Саске, Обито… Сарада. Наруто попытался представить, какой была эта Учиха Изуми. Наверняка не такой, как Сарада. Он отогнал навязчивые черты любимой и вместо ее лица увидел какой-то туманный собирательный образ. Итачи смотрел на воду, словно напрочь позабыв о его присутствии. — Она была первой, кого я убил. У Наруто перехватило дыхание. Он догадывался: то, что сказал сейчас Итачи, не слышал больше никто, даже Саске. — Зачем? — тихо спросил Наруто, опасаясь спугнуть его откровенность. — Ради будущего. Итачи провел рукой по шее и помассировал, пытаясь что-то нащупать в своих шейных позвонках. В сердце клубком свилась тьма — холодная, непроглядная и полная. В ней не было пустоты одиночества. В ней таилось что-то неопределенное и пугающее, и Наруто в попытке разобраться провалился в нее с головой. Он уже не видел отраженного неба в озере, не пытался разговорить Итачи. Все время до этого он думал, что хуже быть уже не может, но несколько слов Итачи убедили его в том, что он глубоко заблуждался. Наруто не следил за временем, но по положению солнца понял: сидели они очень долго. — Мы можем провести операцию, — сказал Итачи. — А? Какую операцию? Кто-то заболел? — Ментальную. Наруто все еще не понимал. Итачи посмотрел ему в глаза. — Сам я такое провернуть не смогу. Но с поддержкой Яманака и Йондайме Хокаге мы сможем запечатать твои воспоминания, связанные с Сарадой. Ты перестанешь о ней вспоминать. Сможешь начать новую жизнь. Наруто смял влажную от пота сетчатую футболку на груди. Воспоминания с Сарадой начинались в далеком детстве и пронизывали всю его жизнь. Наверное, он должен был быть благодарен Итачи и отцу, и этим Яманака, но ему показалось, что его лишают чего-то важного. — Почему? Я не хочу. — Сарады не должно было здесь быть. — Что это значит, даттэбайо?! — Ты так и не понял, кто она? Наруто притих. Он уже не в первый раз слышал это. — Она моя племянница, — сказал Итачи. — Дочь Саске и Сакуры. Наруто вытаращился на него. Сошел с ума? И все же что-то внутри охотно приняло эту идею, как недостающий элемент пазла. Все внезапно встало на свои места. Недопонятые мелочи сложились в одну цельную картину. Слова Сарады о том, что он станет Нанадайме Хокаге. Возмущение Саске, его совет, больше напоминающий угрозу: «На твоем месте я бы к ней не привязывался. Потом будет хуже». Сомнения Сарады, когда он впервые поцеловал ее. «А если бы ты видел меня маленькой девочкой… Ты бы стал?» — Как такое возможно, — выдохнул он с болью в голосе. Надежда опалила грудь. — Значит… Сарада еще родится? Итачи покачал головой. — Она вмешалась в ход событий. Теперь все будет не так. Но ее с самого начала не должно было быть в твоей жизни. Ты полюбил бы другую девушку, и она бы осталась жива. У тебя родились бы дети. Ты стал бы Седьмым Хокаге. С каждым словом дышать становилось труднее. Или все дело было в солнце, напекшем голову? Наруто представил свое прошлое, только без Сарады, и оно показалось ему плоским. — Это был бы не я, — выдавил он. — И все это была бы не моя жизнь. Он резко поднялся. Голова закружилась. Все-таки напекло. — Подумай, Наруто. Мы тебя не торопим. У меня еще осталось время, а у Йондайме оно и вовсе не ограничено. «Осталось время»… Наруто спиной пятился с вымостки. — Зачем вам так себя утруждать? — голос дрожал. — Кто я вообще? — Будущий Хокаге. Наруто чувствовал, что в нем зреет новый протест. — А если я не хочу?.. — выпалил он и сам не поверил своим словам. Такая глупость. Всю жизнь кричать, что это — его мечта, и по итогу сдаться? Но сейчас Наруто и правда не понимал, к чему ему это. Ему больше не нужно было признание деревни. Только Сарады. Но Сарады уже не было, а деревня — чужие люди. О них было кому позаботиться. Начать жизнь сначала. Позабыть всю боль. Полюбить другую. Наруто приложил руку к основанию шеи, словно пытался защитить засевшую в груди тьму, отдающую болью. Не отдам.