Дым моих сигарет, окутает твои легкие.

      На осознание всего Юнги понадобилось больше времени, чем предполагалось. Дни шли достаточно быстро, и зачастую получалось так, что Мин не помнил, что делал добрую половину дня. И чертовы провалы в памяти продолжались. Рассказать это, конечно же, было некому, потому что Намджун был в счастливом медовом месяце. Это было хорошо, бесспорно, но помощь Юнги нужна была, как никогда. Сейчас он думал, что их ссора с Гуком и правда основана на глупости. Все эти месяцы они держались подальше друг от друга, а ведь могли бы спокойно всё обсудить. Не такая уж большая проблема, все совершают ошибки. Но, кажется, гордость Юнги тогда взяла вверх, и он вовсе не гордился этим.        Сейчас Юнги сидел в своём кабинете, работать совсем не хотелось, и он не напрягался с этим. Дела в компании шли хорошо, он вовремя успевал решить вопросы со всем, кроме своей жизни. Сейчас в нём боролось две стороны, одна уже долгое время кричала о том, что нужно бежать к Чону, нужно его спасти. А вторая говорила, не смей, ведь он обманул тебя, обманет и снова. Но самым главным было, то что Мин чувствовал, как какая-то часть в нём медленно, но верно умирает. Его метка уже долгое время горела огнём, приносила ужасный дискомфорт, особенно после того, как Чимин ушёл. Юнги и правда много думал с тех пор, считал, что он не прав, но почему-то не торопился спасать своего истинного.       Время обеда, но аппетита совсем нет, мысли буквально убивают, добивают и заставляют чувствовать себя крайне ужасно. ————       В квартире Чонгука происходят вообще ужасные вещи. Порядка тут нет уже около недели, потому что, стоит Чимину его навести, Чонгук тут же выходит из себя. Его истерики теперь начинались утром, а заканчивались глубокой ночью. А всё потому, что Юнги рядом нет. Да, Гук вернулся в реальность, только она ему крайне не понравилась, и началась новая фаза. Доктор продолжал говорить всё те же слова, надежды уже не было, а Юнги похоже не торопился приводить своего истинного в порядок. Иногда Пак задумывался о том, что люди достаточно гадкие, алчные и вообще неприятные существа. Неужели можно отказаться от человека, с которым тебя свела судьба с самого рождения, а может даже раньше?       Сегодняшнее утро, а была пятница, началось с тишины. Это напрягло тёмноволосого парня, который выйдя в гостинную, не увидел своего друга. Тот или ещё спал, или же просто не выходил из комнаты. Если сегодня он в депрессии, значит, для Чимина это некий плюс, ведь он сможет приготовить поесть и сделать уборку. Но, конечно, смотреть на состояние Чонгука крайне неприятно, а ещё страшно. Пак вообще не знает, к чему ему готовиться.       На часах было 16:35, когда Чимин закончил все дела по дому, Гук из комнаты так и не вышел, и теперь это правда настораживало. Ведь от еды юноша ещё никогда не отказывался.       Зайдя в комнату младшего Пак погрузился в темноту, шторы были достаточно плотными и свет не пропускали, поэтому парню пришлось их распахнуть. В комнату тут же заглянули лучи света. Чон лежал на кровати, в своём обычном положении. Сейчас юноша был таким спокойным и безвредным, что очень радовало, но в тоже время и настораживало. Пак подошёл ближе, сел на край кровати юноши и легонько потряс его за плечо, но результата не было. — Гукии, уже почти вечер, вставай, — заботливо произнёс Пак. Но в очередной раз не было ни шевеления, ни каких-то звуков.       Чимин выбежал из комнаты, как ошпаренный, схватился за телефон и позвонил сначала врачу Чонгука, а затем его отцу. ————       Обстоятельства складывались крайне печально. Чонгука поместили в больницу, конечно, в самую лучшую палату и к лучшим докторам, но это не особо решало что-то. Потому что всё дело было в его соулмейте. Все врачи говорили одно и то же, и, если раньше была надежда, то сейчас её не было даже при том, что Юнги может вернуться. Жизнь ужасная и страшная штука, ведь обстоятельства в ней совершенно непредсказуемые. Один неверный шаг, и твоя жизнь может оказаться под угрозой, или же один шаг, и ты останешься навсегда счастливым.       Соулмейт - это тот, кто может украсить твою жизнь или же уничтожить ее. Пусть у каждого человека, у каждой пары, узы совершенно разные, но суть, в любом случае, всегда одна. Если человек отказывается от своей судьбы, он будет за это наказан. Сейчас наказание нёс отец Чонгука. Мужчина отчетливо понимал всю суть проблемы, знал, что вина тут только его, и что узы его сына с истинным наследственное. Такое случается достаточно редко, и его мать как раз была исключением из этого правила. Она любила так самозабвенно и искренне, что это погубило её. Но Чонгук никогда не казался таким легкомысленным и несмышленым, наоборот, сильным и устойчивым, но, оказывается, характер ничего не меняет, когда на кону настоящие чувства.       Три дня, как Чон Чонгук лежит в больнице. В коме. Весьма интересные обстоятельства, причина хоть и в соулмейте, но все равно непонятна. Неужели так может быть? Что же тогда происходит с Мин Юнги, при такой связи страдают оба. Господин Чон точно знал это, потому что когда умирала его жена, он умирал внутри, а после её смерти его окутала пустота. Именно по этой причине молодая жена вечно закатывала скандалы о недостатке внимания и бесчувственности, а причина одна — Одна жизнь, одна любовь.       Собираться с мыслями оказалось так сложно, а переступить через свой характер невозможно, но Юнги смог и теперь он стоял около двери своего истинного и с усилием вжимал палец в дверной звонок. Он стоит тут уже около 15 минут, но дверь никто не открывает. Но, во всяком случае, Юнги не собирается уходить или сдаваться, не в этой жизни. За все дни его размышлений парень понял одно, он никогда не найдет того, кто будет ему роднее Чонгука. Никогда и никто не сможет заменить этого тепла, яркой улыбки и глаз, что искрятся счастьем смотря на его лицо. Так много времени потребовалось, чтобы прийти к этой мысли, что было даже жаль упущенного времени.       Время близилось к вечеру. Мин сидел на ступеньках в подъезде и по прежнему ждал. Странным вовсе не было, что Чона нет дома. Ведь он сам говорил: «Жизнь это движение». Когда на лестнице послышались шаги, Мин подскочил, но вместо поднимающегося Чона увидел Пака. — Что ты тут делаешь? — Выгнув бровь спросил брюнет и ввел пароль на двери в квартиру. Настроения у парня явно не было, но это мало интересовало Мина. — Я пришёл к Чону. Ты был прав, но мне потребовалось время, на осознание всего, поэтому... — Юнги замолкает, потому что Пак с силой бьет кулаком тому в плечо. — Всё из-за тебя, Юнги. — Что случилось? — Юнги побледнел так сильно, что сейчас больше походил на труп. В его глаза виднелась тревога и даже страх, самые ужасные мысли. — Он в больнице. Похоже, доживает свои последние дни или часы, я не знаю, — Пак пожимает плечами и входит в квартиру, а Мин следует за ним, — После нашего разговора прошло буквально пару дней, и Чон, как с цепи сорвался, его истерики были похожи на безумие. Он крушил все вокруг с утра до ночи, его руки полностью в порезах от разбитого стекла. Он перебил столько посуды. А одним утром он не вышел из комнаты, я подумал, что это новая стадия, это нормально, когда твой истинный тебя отвергает - депрессия, но он просидел в комнате до вечера и так и не вышел. Оказалось, он впал в кому.       Юнги остолбенел, ему было сложно поверить в такое, ведь идя сюда он рассчитывал, что Чон его побьет, накричит, что угодно, главное, чтобы они помирились и были вместе. Но теперь все походило больше на ужасный сон, будто он возвращался в прошлое, когда остался один. Это жизнь дает Юнги громкую пощечину за все глупости совершенные в жизни. — Я должен быть с ним рядом, — Мин на ватных ногах идет к выходу из квартиры, по прежнему ощущая будто все это ужасный сон. Спускается по лестнице, а дальше бежит, бежит так долго, что, оказавшись у единственной больницы, куда могли направить Чона, почти задыхается.       Охрана, стоящая у палаты Чона, сразу же пропускает парня, стоит ему сказать кто он. В палате слышно лишь пиканье приборов, от которого неприятно будоражит. Чонгук бледный, такой, как и сам Юнги. Его лицо выглядит несчастным, он похудел и выглядел иначе, чем помнит Юнги, и это было ужасно. Мин садится у кровати Чона на стул, берет его руку в свою и мягко целует, прикрыв глаза. — Боже, что же я наделал, Чонни. Мне так жаль, прости меня, — Юнги поглаживает пальцы Чона своими, и рука юноши такая прохладная, что пугает.       Юнги вздрагивает, когда в палату входит доктор вместе с отцом Чона, Мин подскакивает со стула и низко клонится обоим. Господин Чон выглядит подавленным, и на его месте Юнги бы отвесил себе подзатыльник и выгнал, но мужчина, кажется, потерял всю надежду, поэтому лишь кивает. — Полагаю, вы и есть истинный? — Начинает доктор, проверяя приборы и не смотря на блондина, — готовьтесь к худшему, мы ничем не можем ему помочь. Полагаю, тут помимо того, что вы отвергли его, есть самовнушение. — Что это значит? — Мин садится на стул, снова берет руку юноши в свою и смотрит на его лицо. Чон все равно прекрасен, что бы не случилось, и всегда будет таким для Юнги. — Это значит, что в период ожидания, а я говорю о той стадии, когда Чонгук бредил. Чимин сказал, что вы знаете, и сами сталкивались с этим. Так вот, в период ожидания соулмейты обычно воссоединяются, но вы оба проигнорировали. А учитывая факт, что в вашей паре сильное звено это вы, господин Мин, и вы не пришли, результат на лицо. Под самовнушением я имею в виду то, что Чон стал осознавать, что он брошен и не нужен, думаю, мне продолжать не стоит? Вы и сами понимаете, что можно себе внушить.       Юнги кивает. Ему впервые в жизни становится невыносимо при мысли о том, что кто-то может погибнуть по его вине. Мин даже невольно задумывается о том, что последует за Чоном, если он и правда оставит его. Но надежда, именно у Юнги она ещё есть, и он не сдастся, будет днями и ночами около своего любимого и, может, это поможет?       Юнги так и делал, он по несколько дней ночевал в палате своего истинного, разговаривал с ним, рассказывал какие-то истории, впервые в жизни так открывался кому-то. Палата Чона за последнее время стала буквально родным домом. Юнги никогда столько не говорил, никогда столько не прогуливал работу и никогда не плевал на всё. У Мина не было никого ближе Намджуна и Чона. Чонгук с каждым днём будто становился бледнее и худее, скорее всего, это Мину и не казалось.       Вечером в среду, когда Юнги лежал головой на ладошке Чона, в палату вошли Кимы. Юнги, как и всегда, не обратил внимания, потому что обычно, кроме врачей, никто не приходил. Мин вообще был похож на ходящего мертвеца, хотя, по сути своей, он и не ходил никуда. — Юнги, ты как? — Блондин поднимает голову, смотрит пустым взглядом на друзей и снова отворачивается. Ему правда паршиво, как никогда, потому что результатов нет. — Я во всём виноват.       Джин подходит ближе, садится рядом с Мином и оглядывает лежащего юношу взглядом. Ким всегда рад помочь, только чем он может в этой ситуации. Ему жаль, что сейчас он счастлив, когда кто-то так сильно страдает. Сокджин обращает внимание на надпись на запястье юноши и показывает пальцем, выгибая бровь и привлекая внимание всех присутствующих. — Дым моих сигарет окутает твои легкие? Ты и правда сказал это, когда впервые заговорил с ним? — Джун склонился на чужим запястьем, внимательнее вчитываясь в аккуратные и красивые буквы, кои Мин тут же прикрыл своей рукой. — Когда мы встретились, и у меня появилась метка, я молчал. Он долго бегал около меня, просил погорить с ним. Сначала думал, что я немой. А я просто хотел, чтобы на его запястье было что-то красивое, о чем бы хотелось рассказывать и чем бы хотелось хвастаться, — Юнги поглаживает пальцем метку юноши, а после мягко целует его запястье, — Лучше бы я умер.       Юнги не сказал больше ни слова, поэтому через полчаса молчания Кимы покинули кабинет. И тогда Юнги впервые заплакал. Даже когда его жизнь была под угрозой, он не позволял себе пустить слезу, а сейчас ему и правда хотелось променять свою жизнь на жизнь этого юного мальчишки. — Я люблю тебя и любил, наверно, с первой встречи. Мне никогда не искупить свою вину перед тобой, если ты оставишь меня, я уйду за тобой. Я действительно понимаю, что не хочу ничего, что моя жизнь превратиться в сплошной кошмар. Ты единственный, с кем я был счастлив, кому дарил самую искреннюю улыбку, — Мин отпустил руку юноши и отвернулся к окну. Было уже темно, Юнги вообще забыл о времени, о том, что день сменяется ночью и наоборот, какая теперь разница. — Не оставляй меня больше никогда, я без тебя не жилец, — Хрипло шепчет Чонгук, слабо обхватывая запястье старшего и снова заставляя его улыбнуться.