Дарт Белла

Финикс, осень 2000 г.       В аэропорту меня ждала торжественная встреча. На взлётно-посадочной полосе собралась большая толпа, во многом состоявшая из тех же самых людей, которые совсем недавно меня провожали: учителей, школьников, журналистов, всяческих активистов, полицейских, любопытных горожан и просто случайных зевак.       Пришлось произнести перед ними обычную в таких случаях речь, поблагодарить людей за поддержку, сообщить, что подарки детям были вручены, выразить надежду на дальнейшее распространение по всему миру идей толерантности и прочее бла-бла-бла.       Потом ещё немало времени ушло на общение с журналистами, и только после этого я в сопровождении отчима смог, наконец, сесть в его машину.       — А где мама? — спросил я у Джима, когда мы выезжали с территории аэропорта. — Почему она не с тобой?       — Рене немного приболела, — спокойным тоном сообщил мужчина и, предвидя мой дальнейший вопрос, сразу же пояснил: — Не беспокойся, ничего страшного, просто обычный насморк.       — Насморк? — переспросил я.       — Ну да, — кивнул отчим, не отрывая взгляда от дороги. — Ну, вот представь: у тебя течёт из носа и ты постоянно чихаешь… Вид у тебя совсем не фотогеничный, а ведь здесь собралось много журналистов с фотоаппаратами и телекамерами.       — Я поняла, дядя Джим. Можешь не продолжать.       Немного помолчав, Фостер решил сменить тему:       — Ну, и как тебе поездка? Надеюсь, никто тебя не обижал?       — Нет, конечно, — покачал я головой, разглядывая проплывающие за окном городские пейзажи. — Наоборот, все вокруг были со мной вежливы и любезны, дарили цветы, делали подарки. Путешествие получилось очень интересным и познавательным.       — Я так и думал, — спокойно заметил отчим. — Рене мне все уши прожужжала, всё за тебя беспокоилась. Я пытался ей объяснить, что ты за словом в карман не полезешь и сама можешь прекрасно за себя постоять, но куда уж там…       — Мама есть мама, — понятливо вздохнул я.       Всю дорогу я рассказывал Фостеру подробности собственной поездки и отвечал на его вопросы. Подъехав, наконец, к дому мы оставили машину близ гаражных ворот и вошли в гостиную.       Здесь нас встретила Эсмеральда, занятая подметанием пола.       — О, маленькая сеньорита вернулась! — дружелюбно улыбнулась горничная. — Тебе понравилась поездка?       — Понравилась, — коротко ответил я и, чтобы не отвечать на дальнейшие расспросы, громко закричал: — Мама, я дома!       Рене не заставила себя долго ждать и быстро спустилась по лестнице со второго этажа. Вид она имела не слишком здоровый: слезящиеся глаза, распухший, красный нос, в руке грязный платок, в который мама постоянно сморкалась.       — Белла, дорогая моя! — рванулась она ко мне, но тут же остановилась. — Нет! Не хочу тебя заразить. Давай, рассказывай обо всем по порядку.       Печально вздохнув, так как меня уже изрядно утомило повторять одно и то же, я уселся на диван и, подождав пока Джим сядет рядом, а Рене и Эсмеральда займут соседние кресла, в очередной раз повторил свой рассказ.       — Как интересно ты рассказываешь, — покачала головой Рене и с любопытством спросила: — Так значит тебе дарили подарки?       — Это были просто детские поделки, мама, — уточнил я. — Хотя… мне подарили очень красивую картину. Она сейчас лежит в машине, в багажнике, вместе с остальным багажом.       — Я пойду принесу, — поднялся с места Джим.       — Мне тоже пора идти, — встала вслед за ним Эсмеральда. — С уборкой я уже закончила, обед на плите, так что свою работу я выполнила.       — Неужели ты не останешься посмотреть на картину? — осуждающим тоном поинтересовалась у неё Рене и громко высморкалась в платок.       — Увы, но нет, — развела руками горничная. — Ко мне сегодня из Мексики приезжает сестра с мужем и детьми. Нужно поторопиться, чтобы достойно их встретить… Ну, а картину я всё равно увижу, вы ведь наверняка повесите её на стену.       — Хорошо, можешь идти, — разрешила Рене и, проводив удаляющуюся женщину равнодушным взглядом, повернулась ко мне: — Белла! Пока ты ездила в Северную Корею, здесь такое творилось… такое…       — Мама, ты можешь выражаться более конкретно? — нахмурил я брови.       — Телефон просто разрывался! — раздражённо сообщила женщина. — Несколько раз звонил Чарли. Он очень за тебя беспокоился.       — Я обязательно ему перезвоню. Это всё?       — Если бы! — вздохнула мама. — Тебя приглашали сниматься в рекламе кошачьего корма, шоколадных батончиков, кукурузных хлопьев и даже женских тампонов.       — И что ты ответила?       — Послала их подальше! — фыркнула Рене. — Моя дочь достойна большего.       — Ты правильно поступила, мама, — согласился я. — Мне такая слава не нужна.       — Кроме того, звонил сам Джей Лено! — с восторженным придыханием заявила женщина.       — А кто это?       — Белла, ты отстала от жизни, — укоризненно покачала головой Рене. — Как вообще можно не знать Джея Лено?       — И всё-таки кто это?       — Телеведущий! — соизволила объяснить мама. — Он ведёт самое популярное ток-шоу на телеканале NBC.       В этот момент в гостиную с улицы зашёл Джим. В руках мужчина держал большую картину, плотно запакованную в обёрточную бумагу.       — Давай, неси её сюда! — скомандовала Рене, показав рукой на журнальный столик, стоявший рядом с диваном и креслами.       Когда Джим положил картину на столик, Рене потянулась за ножницами и аккуратно разрезала верёвки, которые стягивали обёртку.       — Какая прелесть! — восхитилась мама, рассматривая пейзаж с танцующими над озером журавлями. Тонкие, стройные и изящные, они выглядели совсем как живые.       — Действительно, красиво, — согласился отчим.       — Джим! — обратилась Рене к мужу. — Повесь, пожалуйста, эту картину здесь, в гостиной.       — Где именно?       — Вон на той стене! — женщина показала рукой нужное направление. — Такая чудесная картина достойна занять самое видное место.       — Хорошо, дорогая, — согласился Джим и направился к двери в подвал. — Я за инструментами.       Бросив вслед мужу мимолётный взгляд, Рене задумчиво потёрла виски.       — Белла, так о чём мы говорили?       — Тебе звонил телеведущий Джей Лено, — напомнил я.       — Ах да! — мама легонько хлопнула себя по лбу. — Он приглашает тебя участвовать в своём ток-шоу. Передача будет посвящена твоей поездке в Северную Корею.       — Где и когда пройдут съёмки? — уточнил я.       — В Лос-Анджелесе, в ближайшие выходные, — сообщила Рене и вопросительно на меня посмотрела. — Так ты согласна участвовать?       — Ну, разумеется, мама! — широко улыбнулся я и пояснил: — Путешествие в Северную Корею как раз и затевалось именно ради пиара.       — Тогда на выходные мы с тобой поедем в Лос-Анджелес, — сделала вывод Рене и громко высморкалась в платок. — Ну, а дома с Барби пусть посидит Джим.       — Рене, ты меня звала? — из подвала вылез отчим. В руках он держал электродрель и чемоданчик с инструментами.       — Нет, дорогой! — отрицательно покачала головой женщина. — Просто мы тут с Беллой обсуждали предстоящую поездку в Лос-Анджелес для участия в ток-шоу… Ну, помнишь, я тебе говорила про Джея Лено?       — Помню, помню, — кивнул Джим. — Езжайте, конечно.       Положив чемоданчик рядом со стеной, на которой предполагалось повесить картину, мужчина включил в розетку шнур электродрели и принялся сверлить покрытую белой штукатуркой кирпичную кладку.       — Ну и шум! — фыркнула Рене, прикрыв уши руками.       Когда отчим, наконец, просверлил в стене отверстие и начал молотком забивать туда дюбель, раздался телефонный звонок.       — Это, наверное, Чарли, — предположила мама и, поднявшись с кресла, подошла к тумбочке, на которой стоял телефон.       — Чарли, не беспокойся, Белла уже дома, — затараторила Рене в трубку.       — Хм… простите, — прервал её незнакомый мужской голос. — Должно быть, вы миссис Рене Фостер?       — Да, а вы кто? — напряглась мама.       — Меня зовут Эндрю Вейман, — представился мужчина. — Я режиссёр… хотелось бы надеяться, что довольно знаменитый режиссёр.       — Мне ваше имя ни о чём не говорит, — пожала плечами Рене.       — Ничего страшного, — в трубке послышался печальный вздох. — Дело в том, что я сейчас снимаю комедийный сериал «Бетти». Вы его смотрите?       — Ну конечно же! — радостно воскликнула мама. — Конечно, я его смотрю! Там ещё снимаются Бетт Мидлер и Джеймс Дрейфус… так ведь? Первая серия вашего сериала мне очень понравилась… Жду не дождусь, когда выйдет продолжение.       — Понимаете… — замялся Вейман. — Со съёмками второй серии возникли проблемы хм… персонального характера.       — Что случилось? — напряглась женщина.       — Линдси Лохан, которая играет роль Роуз, решила покинуть сериал.       — Не может быть! — воскликнула Рене. — Почему она уходит?       — Ей не понравилось, что съёмки будут проходить в другом городе, — в голосе режиссёра послышались грустные нотки. — Сначала мы планировали снимать сериал в Нью-Йорке, но так уж получилось, что теперь съёмочная группа переезжает в Лос-Анджелес.       — Какая досада! — огорчённо покачала головой Рене. — И кто заменит Линдси?       — В ближайшие выходные мы организуем кастинг, — сообщил Вейман. — Участвовать в нём могут все девочки от двенадцати до пятнадцати лет независимо от актёрского опыта. Я бы хотел увидеть на этом кастинге вашу дочь… Беллу.       — Почему именно Белла? — удивилась женщина.       — У неё очень выразительная мимика, — объяснил Вейман. — Я видел репортаж из Северной Кореи… видел, как Белла позировала для камеры. Уверен, у вашей дочери есть задатки актрисы.       — Надо же! — ещё больше удивилась Рене.       — Подумайте над моим предложением, — посоветовал режиссёр, и громко закашлялся в трубку. — Простите… В любом случае, даже если Белла не пройдёт кастинг на эту роль, ей стоит попробовать себя в шоу-бизнесе. Я, знаете ли, редко ошибаюсь в таких вещах…       Бросив на меня вопросительный взгляд и уловив ответный кивок, Рене поспешила согласиться.       — Хорошо, мистер Вейман. Я передам дочери ваше предложение.       — Подробности о предстоящем кастинге вы можете найти на сайте нашего сериала, — удовлетворённым тоном сообщил режиссёр и попрощался: — Доброго дня, мэм.       Повесив трубку, Рене радостно захлопала в ладоши:       — Белла! Тебя приглашают сниматься в кино. Нельзя упускать такую возможность!       — А про что этот сериал?       — О, ты много потеряла! — в предвкушении улыбнулась мама и стала рассказывать.       Спустя несколько минут я во всех подробностях знал сюжет этой комедии. Главная героиня сериала — известная актриса и певица Бетти — замужем за университетским преподавателем, профессором истории Роем. Супруги живут вместе уже много лет и воспитывают тринадцатилетнюю дочь Роуз. Кроме того, у семьи есть двое друзей — аккомпаниатор по имени Оскар и некая Конни, которая работает личным агентом главной героини. Судя по словам мамы, Бетти постоянно попадает в забавные ситуации и решает свои проблемы благодаря великолепному чувству юмора.       — Она такая милая и веселая, само обаяние, — заливалась соловьём Рене. — Вот послушай, что Бетти сказала, когда…       Ещё через несколько минут я был в курсе всех «шуток» главной героини, найдя их, мягко говоря, тупыми, плоскими и безвкусными, а сам сериал — крайне примитивным и рассчитанным на людей с интеллектом ниже среднего. Тем не менее, по словам матери, которая любила следить за рейтингами разнообразных фильмов и ток-шоу, первая серия этой «комедии» набрала довольно высокие оценки и сериал имеет все шансы стать популярным.       — Ну, так что, Белла? — вопросительно посмотрела на меня Рене, закончив рассказ о фильме. — Ты хочешь сниматься в кино?       Действительно, а стоит ли мне начинать актёрскую карьеру? Сама по себе роль малолетки Роуз в глупой комедии выглядит не слишком солидно для будущего политика, однако эта роль — лишь одна из многих, которые мне предстоит сыграть на актёрской сцене. Снявшись в этой комедии, можно «засветиться» в Голливуде, так что меня начнут приглашать участвовать в других, более серьёзных кинокартинах. Таким образом, я получу широкую известность и обожание публики — то есть добьюсь вещей, очень важных для политической карьеры.       Кстати, если проводить параллели, то профессии актёра и политика вообще очень похожи, не зря этот режиссёр сразу же разглядел во мне актёрский талант.       Главное сходство этих профессий — наличие публики, которую нужно заинтересовать. Чтобы добиться успеха в этом нелёгком деле, и актёр, и политик должны в наиболее выгодном свете преподнести себя и своё послание. Ораторское искусство, тембр голоса, мимика и жестикуляция — всё это востребовано и актёрами, и политиками. И тем и другим для выступлений нужны спичрайтеры, визажисты, костюмеры, имиджмейкеры и даже декораторы. Да что там, даже такие расхожие выражения как «политическая сцена» и «политическое шоу» давным-давно подчёркивают родство обеих сфер деятельности.       Американская история знает немало примеров того, как актёры становились политиками: Джон Лодж, Ширли Темпл, Клинт Иствуд, Джон Гэвин, Фред Томпсон — этот список можно продолжить. Ну, и самый известный пример — Рональд Рейган, который, прежде чем стать президентом, снялся в нескольких десятках фильмов. Поэтому мой ответ на вопрос мамы очевиден:       — Да, я хочу сниматься в кино.       — Замечательно! — обрадовалась Рене и задумчиво потёрла подбородок. — Значит, в ближайшие выходные мы поедем в Лос-Анджелес сразу и на ток-шоу, и на кастинг.       — Всё готово! — привлёк наше внимание Джим. — Я повесил картину.       Действительно, пока мы с мамой разговаривали, отчим успел не только повесить картину, но и отнести инструмент на место. Теперь он вопросительно смотрел на Рене, ожидая реакции на свою работу.       Несколько секунд мама разглядывала картину с разных ракурсов, словно пытаясь определить на глазок, ровно ли висит рамка.       — Спасибо, дорогой, — наконец сдержанно поблагодарила она мужа.       Довольно улыбнувшись, мужчина вышел на улицу, коротко бросив через плечо:       — Пойду принесу вещи Беллы из машины.       — А я позвоню папе, — поднялся я с дивана. — Сообщу ему, что вернулась домой.       Рене хотела было что-то ответить, но не сдержалась и громко чихнула, едва успев прикрыть нос платком. Насморк в очередной раз давал о себе знать. Спустя несколько дней. Федеральная трасса I-10 между Финиксом и Лос-Анджелесом       Раскалённое солнце посылало на землю испепеляющий жар, который нагревал пересохшую, растрескавшуюся песчаную пустыню с редкой и чахлой растительностью.       По широкой автостраде с большой скоростью ехал голубой BMW E36 1993 года. В салоне было настолько жарко и душно, что у сидевшей за рулём Рене на лбу выступила обильная испарина, а подмышки стали мокрыми от пота.       Расположившись на пассажирском сиденье рядом с женщиной, я хмуро разглядывал проплывающие мимо виды дикой пустыни и всё больше мрачнел.       — Мама! — не выдержал я наконец. — Зачем мы попёрлись в эту дыру? Сколько раз я тебе предлагала лететь самолётом? Почему ты меня не послушала?       — Я просто хотела немного прокатиться на машине, — неуверенным тоном ответила женщина.       — Немного! — возмущённо воскликнул я. — Тащиться триста пятьдесят миль по жаре — это, по-твоему, немного?       — Кто же знал, что кондиционер сломается? — печально вздохнула Рене.       — На самолёте мы могли добраться до Лос-Анджелеса всего за час, а так будем колесить по этой дороге раз в пять дольше.       — Зато мы посмотрим виды природы! — выдала женщина. — Говорят здесь красивые горы.       В ответ я только раздражённо фыркнул. Вопреки всем моим аргументам, Рене вдруг приспичило попутешествовать на автомобиле. Пришлось соглашаться, всё равно без мамы меня бы на киностудию не пустили.       — Нужно заехать на заправку, — вдруг сообщила Рене, взглянув на стрелку расхода топлива.       Открыв бардачок, я вытащил оттуда дорожную карту и принялся старательно её разглядывать.       — Ближайшая заправка будет через пять миль, — информировал я маму.       — Отлично, там и заправимся, — кивнула Рене.       Взобравшись на крутой холм, машина начала спускаться в долину — плоскую, как тарелка, усыпанную песком, блестевшим под солнцем. Почва здесь была совершенно бесплодна, вдали тянулась цепь гор, и на всем видимом пространстве не росло даже вездесущих кактусов.       У обочины дороги расположилось низкое, песчаного цвета здание автозаправки с примыкающим к нему длинным навесом, под которым стояло три бензоколонки. Ни машин, ни людей поблизости не было видно, только на парковке близ входа приютились два чёрных мотоцикла.       Подъехав к бензоколонке, мы вылезли из машины, и нас тут же обдало порывом пыльного, удушливого воздуха. Мама вставила в терминал банковскую карту и расплатилась за топливо, а я, присев на капот, наблюдал за тем, как счётчик отсчитывает нужное количество галлонов.       — Пойдём купим минералки, — предложила мама и, не дожидаясь моего согласия, двинулась ко входу в кафе.       В помещении возле стойки стояло несколько круглых табуретов, а у панорамных окон — пять столиков для тех, кто хотел перекусить. Сквозь стеклянную дверцу холодильника можно было разглядеть бутылки с пивом и содовой, около кофейного автомата висела цветастая реклама, на полках лежали разнообразные товары.       За стойкой скучал продавец — молодой парнишка лет восемнадцати в клетчатой рубашке, а у дальнего столика сидели и обедали два здоровых бородатых мужика в косухах.       Сопровождаемая любопытными взглядами присутствующих, Рене неторопливо прошлась вдоль полок и стала перебирать пакетики с орешками и чипсами. На меня, напротив, внимания никто не обратил, и я отправился в туалет.       Вернувшись обратно, застал необычную картину: мама с красным от возмущения лицом стояла у прилавка, на котором лежали купленные ею товары, и гневно смотрела в спины выходившим из кафе байкерам. Парнишка-продавец старательно делал вид, что ничего не произошло, и торопливо пробивал покупки на кассе.       — Подонки! — выругалась им вслед Рене, получив в ответ порцию грубого смеха.       — Что здесь происходит? — вопросительно поднял я бровь.       — Один из этих мерзавцев хлопнул меня по заднице! — возмущённо фыркнула женщина.       Я подошёл к окну и стал свидетелем того, как в облаке пыли оба мотоциклиста выруливают на трассу.       — Они уже уехали.       — Чёрт с ними! — пренебрежительно махнула рукой мама и, забрав у продавца пакет с покупками, коротко бросила: — Пошли.       Выйдя на улицу, мы сели в машину и покинули заправку. Мама хранила молчание, но по её хмурому, недовольному лицу сразу было понятно, что настроение у неё упало ниже плинтуса.       Спустя полчаса езды по голой и безлюдной местности, Рене вдруг возбуждённо воскликнула и оторвав руку от руля, ткнула пальцем в далёкие точки:       — Да вон же они!       Действительно, при внимательном рассмотрении точки оказались теми самыми байкерами, которые следовали в том же направлении, что и мы.       Заметив, что Рене прибавила скорость, я предостерегающе покачал головой:       — Мама, не делай глупостей.       В ответ женщина только фыркнула и сильнее надавила на педаль газа. Поравнявшись со следующими друг за другом мотоциклистами, Рене прямо перед носом переднего из них резко крутанула рулём. Стремясь уйти от неизбежного столкновения, байкер свернул в сторону и съехал на обочину, подняв облако пыли.       — Так ему! — азартно воскликнула Рене, наблюдая в зеркало заднего вида, как остановившиеся на обочине мотоциклисты возмущённо потрясают кулаками вслед нашей машине.       — Зря ты это сделала, — задумчиво заметил я. — Теперь они обязательно постараются нам отомстить.       — Пусть попробуют! — усмехнулась женщина.       Как и следовало ожидать, минут через десять мотоциклисты нас догнали и жестами потребовали, чтобы Рене свернула на обочину.       — Да пошли вы! — огрызнулась Рене, показав в окно средний палец.       Такого явного неуважения к себе байкеры уже никак не могли стерпеть. Один из них откинул край косухи и вытащил из-за пояса внушительного вида серебристо-чёрный пистолет. Направив дуло пистолета в нашу сторону мужчина сделал красноречивый жест: либо мы останавливаемся, либо он будет стрелять.       — Давай к обочине! — потребовал я властным тоном.       — Но они же нас убьют! — в панике воскликнула мама.       — Не убьют, если будешь делать, что я тебе говорю, — гневно зашипел я и злобно прикрикнул: — Останови машину, дура!       Моё преображение из всегда милой и послушной девочки в злобную фурию произвело на Рене неизгладимое впечатление: она в испуге вжалась в кресло и резко надавила на тормоза, от чего машина завизжала по асфальту покрышками. Байкеры сразу же нас обогнали и, убедившись в том, что преследуемая машина окончательно остановилась, слезли с мотоциклов.       — Сиди в машине! — коротко бросил я матери и, открыв дверцу, ступил на раскалённый от зноя асфальт.       Увидев меня, байкеры нахально заухмылялись и с видом полного превосходства двинулись к нашему автомобилю.       Глядя на эти ухмыляющиеся бородатые рожи, меня вдруг разобрал сильный гнев. Как смеют это вонючие червяки бросать вызов мне, великому владыке ситхов? Как смеют они поднимать руку на Рене? На мою личную собственность? На живое имущество? Волна гнева была настолько сильной, что я ощутил мощный поток Силы, проходящий через всё моё тело, а кончики пальцев стало покалывать электрическими разрядами.       Не может быть! Это же молния Силы! Долгие годы постоянными концентрациями и медитациями я стремился вернуть это умение, однако слабоодарённое тело отказывалось подчиняться. И вот теперь, благодаря вспышке гнева, меня вновь переполняло это приятное чувство собственного могущества, когда можно уничтожать врагов электричеством.       Я уже хотел было ударить молнией по байкерам, но тут, вопреки моему приказу, из машины вышла Рене. Бледное и напряжённое лицо женщины выдавало страх, хоть мама всеми силами старалась держать себя в руках.       — Я прошу прощения! — залепетала Рене сбивчивым голосом. — Это получилось случайно. Просто руль не в ту сторону повело… Отпустите нас, пожалуйста.       Байкеры остановились в паре ярдов от капота и издевательски заржали:       — Конечно, отпустим! — весело подмигнул женщине один из мотоциклистов. — Вот обслужишь нас по высшему разряду, тогда и отпустим.       — Пожалуйста, не надо! — взмолилась Рене. — Не надо, прошу вас!       Дальше медлить было нельзя. Вскинув обе руки, я ударил молнией по ближайшему байкеру. Воздух прорезали разряды электричества, мужчина дико закричал и затрясся от невыносимой боли. Кожа на лице байкера покрылась страшными ожогами, спустя несколько секунд он упал на асфальт и его куртка вспыхнула ярким пламенем.       Другой байкер был настолько шокирован этим зрелищем, что так и застыл на месте с широко распахнутыми глазами. Только когда его приятель рухнул на асфальт, мужчина наконец пришёл в себя и, выхватив из-за пояса пистолет, начал беспорядочно в меня палить.       Над головой просвистела пуля, и я направил молнию на новую цель. Байкер истошно завизжал и затрясся всем телом, пистолет в его руке выстрелил ещё раз, но пуля ушла далеко в сторону. На этот раз я бил молнией до тех пор, пока от упавшего на асфальт врага не остался только обугленный кусок плоти.       Закончив с ним, обратил внимание на первого байкера, который, дико крича, катался по земле, пытаясь сбить пламя. Вновь удар молнии с обеих рук, и враг забился в агонии, превратившись в хорошо прожаренный кусок мяса.       Удовлетворённо вдохнув запах горелой плоти, я перевёл взгляд на Рене. Она так и стояла на прежнем месте, намертво вцепившись в открытую дверцу машины, а на её лице застыло выражение неописуемого ужаса.       — Мама, всё в порядке! — попытался я её успокоить. — Они больше не причинят нам вреда.       — Ты…ты…ты… — в шоке затряслась мама.       Подойдя к женщине, я крепко её обнял и ободряюще посмотрел прямо в глаза.       — Мам, я тебе всё объясню, но сейчас нам надо уезжать. Срочно!       — Твои глаза… — произнесла женщина дрожащим голосом. — Они блестят золотом.       — Это пройдёт, — небрежно махнул я рукой. — Поехали!       Пришлось ещё несколько минут успокаивать Рене, прежде чем она согласилась сесть за руль и мы продолжили прерванное путешествие.       За окном проплывали виды пустыни, изредка поросшей кактусами и чахлой растительностью. Мама была задумчивой и тихой. Она ни о чём не спрашивала, только периодически бросала на меня пытливые взгляды.       — Ты такая же, как Барби! — наконец выдала женщина. — У тебя тоже есть паранормальные способности, но ты их от меня скрывала… От собственной матери!       — Прости, мам, — сделал я виноватое лицо. — Вот скажи, какой смысл было тебе об этом знать? Что бы изменилось?       — Всё равно! — обиженно надула губы Рене. — Ты должна была мне сказать… Обещай, что больше никогда не будешь от меня ничего скрывать.       — Хорошо, обещаю, — без раздумий согласился я. — Но и ты пообещай, что не расскажешь дяде Джиму об этом случае.       — Почему? — удивленно посмотрела на меня женщина.       — Не стоит его расстраивать, — придумал я правдоподобную причину. — Кстати, о моих способностях ему тоже знать не за чем.       — Не доверяешь Джиму? — напряглась мама.       — Доверяю! — поспешил я её успокоить. — Просто он может случайно проговориться… Ну, знаешь, как это бывает…       — Пожалуй, ты права, — после короткой паузы согласилась Рене. — Хорошо, пусть это останется нашим маленьким секретом.       Искоса взглянув на женщину, я подумал о том, что и она может случайно проболтаться. Впрочем, когда нужно, мама умела хранить секреты, ведь об одарённости Барби она молчала уже не первый год.       — Меня беспокоит полиция, — изменила тему разговора Рене. — Вдруг они обо всём узнают?       — Нет, это исключено, — покачал я головой. — Свидетелей не было… Конечно, на автозаправке остался паренёк, который видел твою ссору с байкерами, но конкретно предъявить нам нечего. Да и не поверит никто, что женщина с малолетней дочкой могли убить из... хм… огнемёта двух вооружённых мужиков.       — Хотелось бы на это надеяться, — вздохнула мама. Спустя три часа. Лос-Анджелес       Мы приехали в Лос-Анджелес уже во второй половине дня. Город оставил о себе двоякое впечатление: одни районы изобиловали трущобами и бомжами на улицах, другие, наоборот, были чрезвычайно ухожены и застроены роскошными особняками.       Вкусно пообедав в одном из многочисленных ресторанчиков быстрого обслуживания, мы отправились в район Калвер-Сити, где на киностудии «Columbia TriStar Pictures» мне предстояло пройти кастинг.       С первого же взгляда этот район можно было отнести к числу богатых: множество шикарных домов, украшенных великолепными статуями и утопающих в зелени многочисленных садов и пальм, дорогие рестораны, брендовые магазины, около которых припаркованы бугатти, феррари и ламборджини.       Проехав под массивной квадратной аркой с крупными буквами «Sony Pictures Entertainment», мы попали в особый квартал, в котором по обе стороны от дороги возвышались административные постройки, павильоны и киностудии, выкрашенные в белый и бежевый цвета. Фасад нужного нам здания был цвета песка, а полукруглые окна украшены архитектурной лепниной. Над стеклянными дверями красовалась огромная вывеска с надписью «Columbia TriStar Pictures. D-Train Production», которую трудно было не заметить.       Оставив машину на парковке, мы вошли в просторный вестибюль, отделанный декоративными стеновыми панелями. За стойкой ресепшн, на фоне нарисованного на всю стену логотипа киностудии — белого крылатого коня «Пегаса», сидела и изучала какие-то бумаги девушка-администратор в строгом деловом костюме.       — Здравствуйте, — поздоровалась Рене. — Сегодня у вас должны пройти кинопробы, на которые записывалась моя дочь Белла Свон.       — На роль Роуз, да? — девушка оценивающе на меня посмотрела и не дожидаясь ответа сразу же добавила: — Подождите, пожалуйста, я посмотрю анкету.       Образец анкеты был размещён на сайте сериала, и все кандидатки на роль Роуз должны были её заполнить. Помимо обычных данных вроде имени, фамилии и даты рождения, нужно было приложить к анкете несколько своих фотографий и написать обо всех своих увлечениях, талантах и умениях, включая знание иностранных языков и наличие домашних животных. Затем всё это вносилось в базу киностудии.       — Всё верно, — дежурно улыбнулась девушка и показала рукой в направлении ближайшего коридора. — Идите в костюмерную, гримёрную и на фотосессию, но учтите, что там везде большая очередь.       — Спасибо, — столь же дежурно улыбнулась ей Рене, и мы двинулись в указанном направлении.       В костюмерной никакой очереди мы не застали. Стоило только работающему здесь специалисту окинуть меня взглядом, как он уверенно заявил, что переодеваться мне не надо, так как моя нынешняя одежда — зелёный топ и жёлтые шорты — вполне сгодится для кастинга на эту роль.       Мы с мамой уже было подумали, что администратор в вестибюле просто решила глупо пошутить насчёт возможной конкуренции однако в приёмном зале, возле входа в гримёрную, мы увидели множество сидящих в креслах и на диванах женщин и девочек. Все девочки были одного со мной роста, с таким же цветом волос, приблизительно того же возраста и комплекции.       Судя репликам, доносившимся до наших ушей, и ответному робкому лепетанию, не трудно было понять, что это матери привели на предстоящий кастинг своих дочерей и теперь дают последние советы и наставления.       Пришлось занимать очередь и ждать. Когда, наконец, пришёл мой черёд, девушка-гримёр усадила меня в мягкое кресло перед большим зеркалом и нанесла макияж, а затем сделала соответствующую предстоящей роли причёску.       — Какая ты у меня красавица! — восхищённо произнесла Рене, когда я вышел из гримёрной.       — Ещё бы! — подмигнул я ей в ответ. — Вся в тебя.       Судя по тому, как довольно улыбнулась мама, мой комплимент явно пришёлся ей по вкусу. Подойдя к Рене, я взял её за руку, и мы вместе отправились в фотопавильон.       В тамошней приёмной тоже было полно женщин со своими дочерьми, так что нам пришлось ждать своей очереди. Фотосессия прошла при мощном освещении нескольких электрических ламп на фоне белой стены и изображений пейзажей природы.       — Твое портфолио останется в киностудии, — объяснил фотограф, когда съёмка была закончена. — Теперь иди в просмотровый кабинет на кастинг.       Перед входом в указанный кабинет, в креслах на диванах сидели, тревожно вздыхали и в беспокойстве грызли ногти множество кандидаток на роль Роуз. Мамаши, как могли, пытались их успокоить и подбодрить, но это мало помогало, и кандидатки волновались всё сильнее.       Периодически кого-то из них вызывали на пробы, а затем девочки с различными эмоциями выходили обратно. Кто-то плакал, кто-то, наоборот, радостно улыбался, а были и такие, кто пытался сохранить невозмутимость.       Меня вызвали довольно быстро. Впрочем, это и неудивительно, ибо, судя по пригласительному звонку режиссёра, мои актёрские способности явно его заинтересовали.       В обширном кабинете за длинным столом сидели человек двадцать и смотрели на меня без всякого выражения.       — Хм… знакомое лицо, — задумчиво заметила полная женщина неопределённого возраста. — Эту девочку я уже где-то видела на экране.       — Это Белла Свон, — представил меня мужчина, лет пятидесяти, в круглых очках. — Она недавно побывала в Северной Корее вместе с самой Мадлен Олбрайт.       Сидевшие за столом люди стали перешёптываться, в их взглядах заметно прибавилось интереса.       — Здравствуй, Белла, — поздоровался со мной всё тот же мужчина. — Я Эндрю Вейман… Тот самый режиссёр, который пригласил тебя на этот кастинг. Ты помнишь, что нужно делать?       — Да, сэр.       — Тогда начнём…       Первым делом мне пришлось произнести на камеру несколько фраз из сценария, которые предварительно нужно было выучить. В общем-то, в этом не было ничего сложного, если не знать, что жюри оценивает твою интонацию, дикцию, мимику, жестикуляцию и общее соответствие нужному типажу.       Далее кастинг-директор потребовал, чтобы я изобразил различные эмоции: гнев, радость, печаль, стыд и прочие. Когда с этим было закончено, из-за стола поднялась главная «звезда» сериала — блондинка лет пятидесяти, которая играла роль Бетти.       С ней пришлось разыграть сцену из следующей серии, а кинооператоры работали точно в таком же режиме, как и на съёмочной площадке.       — Замечательно! — сделал вывод Вейман. — У меня нюх на новые таланты. Посмотрите на эту девочку — она далеко пойдёт!       — Да, она прирождённая актриса, — согласился с ним пожилой мужчина с худым лицом.       — Ну, в ней действительно что-то есть, — неопределённо махнула рукой полная женщина. — Хотя я бы ещё подумала, подходит она на эту роль или нет…       — Да что тут думать! — воскликнул Вейман. — Я её беру.       Режиссёр взял со стола стоявший прямо перед ним стакан минералки и сделал глубокий глоток.       — Белла! — обратился он ко мне. — Обычно мы не решаем вот так сразу, однако, думаю, коллеги согласятся, что ты нам подходишь…       Мужчина выдержал короткую паузу и оглядев притихших членов жюри, продолжил говорить.       — Сниматься будешь в выходные, поэтому можешь не беспокоиться за учёбу… Кстати, мама с тобой?       — Да, сэр, — кивнул я. — Она ждёт за дверью.       — Зови её сюда. Пусть подпишет контракт.       Убедившись в том, что предложенные условия нас устраивают, мы с мамой поставили на них свои подписи и получили копию сценария с отмеченными в нем фразами, которые мне предстояло выучить.       Едва только мы вышли в коридор, Рене радостно воскликнула:       — Белла, у тебя получилось! Ты будешь актрисой. Это потрясающе!       Все сидевшие в креслах и на диванах девочки и их мамаши уставились на нас взглядами, полными зависти.       — Пойдём, мама, — взял я женщину за руку. — Уже почти вечер… Думаю, ты сегодня изрядно вымоталась, да и я очень устала. Поэтому давай снимем номер в гостинице и хорошенько отдохнём. Ну, а завтра, если ты не забыла, нам предстоит побывать на передаче Джея Лено.       — Да помню я, помню, — махнула рукой Рене. — Действительно, давай отдохнём. Спустя несколько дней. Частный дом в Финиксе, в районе Парадайз Велли       За окнами сгущалась вечерняя темнота, однако яркий свет хрустальной люстры равномерно освещал всё пространство гостиной.       На диване перед включенным экраном телевизора собралась вся семья. Джим Фостер по своему обыкновению отхлёбывал пиво из бутылки, Белла хрустела чипсами, а Рене нянчилась с малышкой Барби, которая капризничала и требовала включить мультики.       — Барби, успокойся! — фыркнула женщина. — Сейчас будут показывать твою сестрёнку.       — Нет! — надула губки девочка. — Хочу русалочку.       — Рене, отведи ребёнка наверх! — потребовал Джим. — Ей уже пора спать.       — Вот посмотрит передачу, тогда и ляжет, — огрызнулась женщина и требовательно посмотрела на мужа. — Давай переключай канал, сейчас начнётся.       — Рано ещё…       — Переключай, я тебе говорю! — не вытерпев, Рене забрала из рук мужчины пульт и самостоятельно включила нужный канал.       Экран телевизора мигнул и, настроившись, показал какого-то смазливого подростка, который с наслаждением откусывал значительный кусок от шоколадного батончика.       — Я же говорил, что ещё рано, — покачал головой Джим.       — Ничего, подождём! — тоном, не терпящим возражения ответила женщина.       Наконец, рекламный блок закончился и после заставки с названием телепередачи, на экране появилось помещение телестудии. За столом на фоне стилизованного изображения ночного города сидел полностью седой мужчина лет пятидесяти с мясистым лицом и выступающим вперёд подбородком. Тёмный костюм незнакомца дополнял однотонный, стильный галстук.       — Добро пожаловать на наше вечернее ток-шоу! — любезно поприветствовал телезрителей мужчина. — И вновь с вами я, его постоянный ведущий Джей Лено. Сегодня у нас в гостях необыкновенная девочка, которая написала письмо северокорейскому диктатору Ким Чен Иру… — телеведущий сделал эффектную паузу. — … И по его приглашению побывала в Северной Корее. Мне не терпится узнать о её впечатлениях от путешествия в эту далёкую и экзотическую страну. Поприветствуйте Беллу Свон!       Заиграла джазовая музыка, и под гром аплодисментов из бокового коридора вышла девочка лет тринадцати с шоколадно-карими глазами, тонким носиком и распущенными каштановыми волосами. Девочка была одета в синюю кофту, тёмные брюки и босоножки на каблуках.       Сохраняя гордую осанку, гостья неторопливо прошлась по студии и элегантным движением села в кресло рядом со столом телеведущего.       — Здравствуй, Белла! — дружелюбно улыбнулся Джей Лено. — Расскажешь о путешествии? Как ты к нему готовилась? Ну, знаешь… Я вот парень, и когда собираюсь в путешествие, кладу в сумку деловой костюм, брюки, пару рубашек и всё — можно ехать. У девушек со сборами, говорят, гораздо труднее…       — Девушки бывают разные, — кокетливо усмехнулась гостья. — Кто-то потащит с собой весь свой гардероб, а кто-то обойдётся и несколькими необходимыми в пути вещами. Я предпочитаю золотую середину.       — Корейские грузчики явно вздохнули с облегчением, — пошутил телеведущий.       Белла вежливо рассмеялась, показав тем самым, что оценила юмор, и продолжила говорить.       — Готовясь к путешествию, я собирала не столько вещи, сколько информацию об этой стране, читала книги о корейской культуре и традициях… Хотела получить хоть минимальное представление о том, что мне предстоит увидеть.       — Как предусмотрительно! — уважительно покачал головой Лено. — Если бы все туристы в мире поступали так же, как ты, глядишь, и недопонимания с местными жителями у них было бы поменьше.       — А ещё я готовилась встретиться с корейскими детьми, — добавила гостья. — Готовила им игрушки в подарок.       — В поездку ты отправилась вместе с Мадлен Олбрайт, — напомнил мужчина. — Какие у вас сложились отношения?       — Мадам Олбрайт замечательная женщина! — уважительно произнесла девочка. — Она добрая, ласковая и бесконечно мудрая…       — Как жаль, что я уже женат, — вновь пошутил Джей Лено и тут же сменил тему разговора: — Итак, ты приземлилась в Пхеньяне… Что тебя больше всего впечатлило, когда ты туда прилетела? Разумеется, ты читала об этом городе и видела фотографии, но…       — Меня впечатлила сама встреча, — призналась Белла. — В аэропорту меня встречали множество детей с цветами. Они искренне радовались моему приезду. Было очень приятно встретить такое тёплое к себе отношение.       — Кто ещё тебя встречал? — с любопытством спросил телеведущий и пояснил. — Ну, знаешь, обычно к туристам прикрепляют гида и переводчика.       — Да, у меня был гид, — кивнула девочка. — Товарищ Пак… Его имя я, к сожалению, не запомнила.       — Он представлял правительство?       — Возможно, — пожала плечами Белла. — Я не спрашивала.       Неожиданно в студии раздался протяжный звуковой сигнал.       — Ты знаешь, что это означает? — спросил у гостьи телеведущий и тут же сам ответил. — Мы должны уйти на рекламу. Когда вернёмся, поговорим ещё о твоём путешествии.       Спустя несколько минут на экране вновь появилось изображение телестудии, в которой на фоне ночного города на прежних местах сидели Джей Лено и его гостья. Телеведущий корчил девочке забавные рожицы, а Белла заливалась весёлым смехом.       Заметив включенную телекамеру, гостья застенчиво прикрыла рот рукой.       — И вот она засмеялась в церкви, прикрыв рот рукой, — пошутил Джей Лено. — Тебя кто-нибудь называет Изабеллой?       — Редко, но бывает.       — А как тебе больше нравится?       — Ну, Изабелла звучит более официально, — задумчиво произнесла гостья. — Сокращённый вариант — Белла — всё-таки более повседневный… А вообще, меня устраивают и полное имя, и его сокращение. Не вижу в этом особой разницы.       — Мы сегодня вспоминали о твоём переводчике, товарище Паке, — напомнил телеведущий. — А кто-нибудь из северокорейцев, с которыми ты встречалась, говорил по-английски?       — Говорили, но очень плохо, — подметила девочка. — Я, в основном, общалась с детьми, у них английский преподают в школе, но даже они смогли произнести по-английски только несколько самых расхожих фраз.       — Разговаривая с ними, ты запомнила какие-нибудь слова из корейского языка?       — Немножко.       — И что ты выучила? — с интересом посмотрел на гостью ведущий.       — Спасибо, хорошо, пожалуйста, — улыбаясь, произнесла Белла по-корейски и перевела их на английский.       — Наверное, это сложный для изучения язык?       — Думаю, не очень, — отрицательно покачала головой девочка. — Я слышала, китайский сложнее.       — А как тебе корейская кухня? — сменил тему разговора мужчина.       — От некоторых блюд я была не в восторге, — задумчиво произнесла гостья. — Некоторые, наоборот, очень понравились… Например, кимчхи… Если вы слышали о них.       — Да, да, — согласился Джей Лено. — Кимчхи — это очень вкусно… Интересно, а что бы ты предпочла: что-то типично американское, например, большой гамбургер или порцию корейских кимчихи?       — Вы ставите меня перед сложным выбором, — весело рассмеялась девочка. — Пожалуй, я бы выбрала и то, и другое.       — Любишь вкусно поесть? — улыбнулся телеведущий.       — А вы — нет? — подмигнула ему Белла.       — Ещё немного, и я покраснею от смущения за свой лишний вес, — пошутил мужчина и тут же серьёзно спросил: — Ты употребляла в пищу собак?       — Нет! — скривилась от отвращения девочка. — Собака — друг человека. Я против того, чтобы их убивали.       — В этом, пожалуй, я с тобой соглашусь, — кивнул Джей Лено. — А теперь расскажи о тех местах, где ты побывала. Как тебе Пхеньян?       — Это красивый и ухоженный город, — задумалась Белла. — Много высотных домов… На улицах вместо рекламы висят плакаты и транспаранты. Перекрёстки регулируют девушки в военной форме…       — Ты бы хотела работать одной из них? — с интересом спросил телеведущий. — Стоять на самом видном месте, в центре всеобщего внимания… Наверное, у этих девушек много поклонников.       — Я думаю, что девушки не должны заменять собой светофоры, — серьёзно ответила гостья. — Ну, а привлекать всеобщее внимание можно и в других местах. На сцене или на подиуме…       — Итак, ты подарила корейцам много игрушек, — вновь сменил тему разговора мужчина. — Но и тебе вручали подарки, так ведь?       — Конечно! — дружелюбно улыбнулась Белла. — Дети мне подарили фигурки животных, сделанные своими руками, причём они выглядели как живые. А ещё мне подарили корейский народный костюм и большую картину с изображением журавлей.       — В Корее все девочки такие же симпатичные, как ты? — вдруг спросил ведущий.       — Думаю, большинство ещё симпатичнее, — не смутилась гостья.       — И тебе удалось встретиться с самим Ким Чен Иром. Что он тебе сказал?       — Сказал, что рад моему приезду, — припомнила Белла и немного подумав добавила. — Корейский лидер вообще показался мне довольно приятным в общении человеком.       — Как думаешь, ты хотела бы остаться жить в Северной Корее?       — Нет, — без раздумий отказалась девочка. — Туда, конечно, интересно было бы иногда приезжать, но жить я хочу только в Соединённых Штатах.       — Думаю, ты права, — согласился телеведущий. — Знаешь… Когда путешествуешь в другую страну, тебе показывают всё самое лучшее, так ведь?       — Да.       — Должно быть, в Северной Корее есть вещи, о которых ты не знаешь в силу возраста и от которых люди не в восторге…       — Возможно, но ничего такого я не видела.       — Ну что же, понятно… — вздохнул телеведущий. — Скажи, ты встречала людей, которые хотели бы через тебя что-нибудь передать? Сообщение?       — Нет.       — А ты собираешься поддерживать контакты с корейскими детьми? Переписываться?       — Конечно же, собираюсь, — радостно улыбнулась девочка. — Кое-кто из них оставил мне свои почтовые адреса. Возможно, когда-нибудь я приглашу этих ребят в Америку. Было бы здорово…       — Дети очень похожи друг на друга — больше чем кто-либо…       — Совершенно верно, — согласилась гостья. — Думаю, что программа школьных обменов между разными странами — это очень хорошая идея. Можно начинать контакты, даже несмотря на политические разногласия.       — И молодёжь ведь друг друга поймёт, верно?       — Да.       — Тебя не досаждают вездесущие журналисты?       — Такое иногда бывает, но большинство из них дружелюбны.       — Ты не устала отвечать на одни и те же вопросы на публике?       — Устала, но отношусь к этому с пониманием.       — Ты восхитительная юная леди! — телеведущий привстал из-за своего стола и с доброжелательной улыбкой протянул руку девочке. — Я благодарю тебя за участие в этой передаче и за рассказ о своём путешествии. Надеюсь, что когда-нибудь мы с тобой ещё увидимся.       — Я тоже на это надеюсь, — любезно улыбнулась гостья и пожала протянутую руку.       — Окей. Спасибо, Белла.       Заиграла джазовая музыка, за кадром раздались дружные аплодисменты зрителей. Гостья встала со своего места и бодрой походкой покинула студию. Передача закончилась.