Дела семейные

      Массивный, внушающий трепет одним своим видом старик, облаченный в тяжеленный сияющий доспех, хмурым взглядом провожал разношёрстную и очень странную компанию, уже почти полностью скрывшеюся за массивными каменными стенами. Чувствовал себя старец отвратительно, что, несмотря на всю его невероятную мощь, было очень заметно: пожилое морщинистое лицо болезненно побледнело и осунулось, некогда живые голубые глаза помутнели и остекленели, всегда четкое ровное дыхание сменилось на неритмичные глубокие вздохи, и все могучее, жилистое, закалённое множеством боёв тело готово было рухнуть наземь, и только опора на гигантскую булаву позволила ему устоять на ногах. Видевшие это бойцы в железных фиолетовых доспехах с великой тревогой смотрели на своего генерала. Чувствуя беспокойство своих солдат, Грейвен Аше, Архонт войны и несменный предводитель Опальных, совершив над собой усилие, достойное самого Владыки, собрался с силами и взял себя в руки.       В этот момент налетел ветер. Ещё полдня назад Архонту пришлось бы прищуриться, чтобы выдержать натиск бритвенно острого порыва перемешанного с песком воздуха, а теперь лёгкое дуновение лишь слегка всколыхнуло белоснежную бороду генерала. Но от этого Аше стало только хуже — эта спокойная, умиротворения после стольких месяцев погода, которую так давно желал старый полководец, теперь казалась чем-то неправильным, гнетущим. Когда буря снаружи улеглась и стихла, буря внутри Аше поднялась с невиданной досели силой, и диссонанс между внешним миром и внутренним лишь усугублял и без того паршивое состояние генерала.       Увидев, как за стеной скрылась мохнатая лапа последнего из спутников Вершителя судеб, Аше сорвался с места и быстрым шагом помчался к воротам замка. Каменные щиты, сторожащие врата, ударом в грудь поприветствовали своего генерала, но тот даже не обратил внимание. Войдя в замок, Аше несколько минут двигался по каменным, слабо освещённым коридорам Могильного замка, ища ту самую дверь.       Отыскав, наконец, нужную дверь, Грейвен с силой, бесцеремонно распахнул его. В тесной комнате, освещенной лишь ржавым светом из маленького окна, на кровати, что напротив двери, сидела светловолосая женщина в фиолетовом тканном одеянии, грудью вскармливающая младенца. Своими лазурными глазами она смиренно, но без всякого сожаления смотрела на Аше. — Я чувствовала, что это ты, отец, — с печалью в голосе начала женщина. — Да, это я, Амелия, — грозно начал Аше, сверля дочь взглядом, — А это кто? — он кивнул на младенца. — Это твоя родная внучка, отец, — с уверенностью сказала Амелия, аккуратно уложив малышку в небольшую самодельную колыбельку, когда закончилось вскармливание. — И дочь Стрейдуса младшего.       Аше побагровел, вены на его лбу вздулись, а лицо исказилось. — Да как ты смеешь называть моей кровной внучкой южного выродка?! — Аше перешел на крик — Как смеешь ты, наложившая несмываемый позор на весь наш род южанская подстилка, называть меня отцом?! И как смеешь ты носить цвета легиона, чьи святыни ты оплевала?! — Я ничего не оплевывала, — спокойно отозвалась Амелия, — Я лишь сделала то, на что ты, отец, не способен — взглянула на ситуацию иначе. И сделав это, ужаснулась от осознания того, для каких жутких целей Кайрос использует наш великий легион. — Не смей, южанская потаскуха, не смей открывать свой поганый рот на великого Владыку! — воздух наполнился мощью Архонта — Он несёт мир, порядок и просвещение в эти дикие, беззаконные и хаотичные земли! — Через смерть, голод и разруху? — не собиралась отступать Амелия. — Отец, ты хоть сам веришь в то, что говоришь? — Я не просто верю, — глухо начал Аше, — Я являюсь тем, кто несёт мир Владыки! — Мы все являемся, — парировала женщина, — Являемся инструментами в руках Кайроса, исполняющими его бесчеловечную волю. — Да как ты, рождённая на Севере, можешь так отзываться о Владыке?! Именно он привел Север к наивысшему могуществу! — Забрав у нас Ашерлин, Бреникса и Приама, — Амелия чуть запнулась, а голос её задрожал и стих, — а у меня ещё и любимого человека.       Аше на какое-то время замолчал. Упоминание троих потомков, погибших на войнах Кайроса, как будто снова открыли старую, уже почти затянувшуюся рану. Но всё же Архонт, собравшись с мыслями, нашёлся, что сказать: — Негодная девчонка, как ты смеешь ставить своих благородных братьев и сестру, отдавших жизнь за север, в один ряд с этой вонючей южанской свиньей?! — Потому что тот, кого ты назвал «южанской свиньёй», не уступает в доблести и благородстве самым благородным из северян, — спокойно ответила Амелия. — Да как ты… — начал было Аше, но Амелия с горечью перебила его: — Ты их не знаешь, отец! Ты не знаешь их истории, культуры, искусства! Не знаешь, как и чем они живут, как работают, как думают! Ты ничего об этом не знаешь! Но мало того, что ты не желаешь разобраться в богатейшем наследии, оставленном нам Ярусами, так ты ещё и ведёшь себя как дикий, ограниченный варвар, уничтожающий всё, что они создавали веками только потому, что не в состоянии этого понять! — Я прекрасно понимаю, что из себя представляют Ярусы, — Аше с каждой секундой становился всё багровее и багровее, а от его ужасающего голоса начали трястись стены, — и я так же прекрасно понимаю, что они достойны лишь уничтожения! — Враньё! — крикнула женщина, вскочив с кровати, — Сколько книг об истории и культуре Ярусов ты прочёл? Правильно, ни одной! И поэтому ты даже представить себе не можешь, насколько прекрасны они были до того, как начались завоевания Кайроса! Да, южане другие, они не похожи на нас, но в этом их прелесть! Мы бы могли многому друг у друга научиться, но вместо этого мы железными ботинками втаптываем одну из богатейших культур в грязь! — Мне противен сам факт того, что из уст северянки вылетели эти поганые слова! — Аше до боли сжал свою булаву, уже просто шипя сквозь зубы. — Но ещё более противно то, что благородная северянка, которая должна была заключить союз с таким же благородным северянином, выбрала поганого южанина!!! — Аше с такой силой ударил булавой об пол, что, наверное, даже Нерат в Какофонии нервно подпрыгнул на своём троне. Удивительно, как её пол не проломился. — Да, я выбрала южанина. Я выбрала! — сделав особое ударение на личном местоимении, Амелия, впервые за разговор, с вызовом посмотрела на своего отца. — Я, наконец, воспользовалась тем правом, которым ты решил нас не обременять, и, хотя бы ненадолго, но обрела своё счастье. — Ты должна была найти своё счастье на севере! — ответил генерал. — Почему ты решаешь за меня, где моё счастье?! — не выдержав, Амелия сорвалась на крик. — Потому что я твой отец, и я лучше знаю, что для тебя хорошо, а что плохо! — Да ты ничего обо мне не знаешь, — холодно возразила Амелия. — Точно так же, как ты ничего не знал ни об Ашерлин, ни о Брениксе, ни о Приаме.       Грейвен Аше опешил, не зная, что ему сказать. Амелия воспользовалась этим, продолжив: — Ты никогда не спрашивал, чего мы хотим, о чём думаем, чего желаем. Всегда были лишь одно желание, одна цель, одни мысли — твои. Мы пожертвовали всеми нашими стремлениями ради тебя, вступили в твой легион, который полюбили ради тебя, но взамен мы получили лишь большее закрепощение. Да у рабов было больше свобод, чем у нас! И когда я увидела, что всё может быть по-другому, когда обо мне, о ненавистном враге позаботились, а потом и приняли, как равную, я поняла — мы живём неправильно! И моя дочь, рождённая в союзе севера и юга — это наша надежда, доказательство тому, что можно всё изменить! — Если ты считаешь бастарда, — холодный, низкий, пронизывающий до костей голос Аше внезапно наполнил всю комнату, — рождённую в порочном союзе с южным ублюдком нашей «надеждой», то я уничтожу её прямо сейчас, самолично избавив наш род от позора!!! — под конец Аше уже кричал.       За мгновение оказавшись у колыбельки, Архонт войны занёс свою массивную булаву над головой, собираясь покончить со всем этим ночным кошмаром. — Нет, не смей! — отчаянно закричала Амелия, берясь за меч и собираясь накинуться на своего отца, как вдруг увидела, что он застыл в неподвижности. Лицо Архонта, до того полное непоколебимой решимости, теперь выражало лишь полную растерянность. На него, своими большими, сапфировыми глазами с интересом и любопытством глядела малышка, до того на удивление крепко спавшая. Несколько мгновений изучая массового старца с, как, наверное, подумала девочка, погремушкой, она, видно, признав своего дедушку, начала звонко смеяться, маленькими ручками пытаясь дотянуться до Архонта.       Аше был растерян, озадачен. Там, где он намеревался увидеть мерзкое, убогое порождение незаконных чувств, он увидел здоровую и крепкую девочку, наследницу, о которой он всегда мечтал. И, как бы противна, противоестественна и крамольна для Аше ни была эта мысль, в глубине души он понимал — это его внучка.       В глазах у старика потемнело. Он сделал несколько семенящих шагов назад, свободной рукой как бы ища позади опоры и, не найдя её, начал заваливаться на спину. Упасть Аше не дала Амелия: жутким напряжением всего своего тела женщина поддержала очень нелёгкого отца, после чего аккуратно усадила его на ближайший стул, который жалобно скрипнул под чудовищным весом Архонта. Старик тяжело дышал, перед глазами всё ещё стояла мутная дымка, но потихоньку самообладание начало возвращаться к предводителю Опальных. Он быстрым взглядом окинул комнату, потом Амелию, остановившись на заточенном фальксе, который выпал из рук женщины, когда та кинулась к своему отцу. — Ты что, собиралась поднять меч на своего отца? — суровым, но тихим голосом спросил Аше. — А что бы ты сделал, если бы мой дед попытался бы меня ударить? — ответила Амелия вопросом на вопрос. — Хм… — задумчиво хмыкнул Архонт, поглаживая бороду, — Постарался бы ударить как можно слабее, чтобы ненароком не снести старому болвану голову. — Что ж, думаю, теперь ты меня понимаешь, — горько улыбнувшись, вымолвила Амелия. — Да, понимаю, — глухо отозвался Архонт, принявшись снимать с себя массивные латные перчатки.       Уверенно встав на ноги, Грейвен Аше вновь направился к колыбельной, откуда доносились возгласы дитя. Амелия последовала за ним, наблюдая за каждым движением своего отца, готовая в любой момент вцепиться в родителя. Благо, это не понадобилось. Архонт аккуратно поднял из колыбельки свою внучку, такую маленькую, такую беззащитную, помещавшуюся у него в одной ладони. И вдруг, совершенно внезапно, из глаз Аше полились слёзы. Амелия, никогда не видевшая подобного, буквально опешила. Но через секунду растерянность сменилась счастьем, женщина поняла, что слёзы её отца есть ничто иное, как проявление самых тёплых, родственных чувств. — Это моя внучка, — тихо прошептал Архонт, подняв ребёнка над головой. — Это моя внучка!       Теперь уже слёз не могла сдержать Амелия. На её глазах свершилось чудо, подобных которому она ещё не видела. Мало того, теперь, через призму этих слёз, она совершенно по-иному взглянула на своего отца. Тот, тем временем, поднёс свою внучку поближе к себе, и она, не собираясь упускать такой случай, схватилась за дедушкину бороду, звонко хихикая. Аше хотел было аккуратно отцепить девочку от единственной оставшейся у него растительности, но малышка держалась крепко, и потому старец решил уступить. — Сильная, — благосклонно произнёс Аше, а на лице его проступила еле заметная улыбка, — И с характером. Вся в деда!       Амелия тихонько хихикнула. Повернувшись к ней и увидев, с каким умилением она смотрит на них с внучкой, Аше вдруг окончательно осознал, что в этом сражении его дочь одержала полную и безоговорочную победу, чему он, однако, точно не сожалел. Ещё несколько минут помучив бороду Аше, девочка, наконец, выдохлась, и на удивление быстро заснула. Архонт аккуратно уложил её обратно в колыбельку, своей магической силой создав нерушимый барьер вокруг, игнорировать который могли лишь те, на ком есть знак легиона. — Похоже, мой род пресечётся ещё не скоро, — констатировал Аше, вновь поглаживая свою бороду. — Да, — спокойно и нежно ответила Амелия, — и за это ты должен будешь поблагодарить Вершителя, ибо именно его находчивость спасла нас от неминуемой гибели. — Обязательно, — отозвался Архонт, надевавший свои латные перчатки, — Легион в целом и я в частности многим ему обязаны, и будь уверенна, что без моей благосклонности он не останется. — Я в этом не сомневаюсь, — сказала Амелия, слегка улыбнувшись отцу.       Не на долго повисло неловкое молчание, которое прервал Аше, откашлявшись в кулак и нацепив на себя сурово-строгую мину: — Не думай, что я так просто забуду о твоей связи с южанином, каким бы там благородным он не был. Когда вся эта ярусная эпопея закончится, мы с тобой серьёзно поговорим о твоём развязанном, дочь, поведении, — Аше встал, и уверенной походкой направился к выходу. — А пока я жду твоего скорейшего возвращения в строй. Ибо сейчас, когда мы так близки к уничтожение этого трижды проклятого Нерата, каждый боец на счету. — Так точно! — уверенно, безо всякого страха ответила Амелия.       Аше уже собирался уходить, как вдруг остановился, и через плечо спросил: — А как… вы её назвали? — Мы… мы не успели дать ей имя, — неуверенно начала Амелия, — но я хотела бы назвать её в честь того, кто спас ей жизнь. Фэйт — вот её имя. — Судьба, значит, — задумчиво протянул Грейвен Аше, после чего добавил: — не в традициях севера, но ей однозначно подойдёт это имя.       Одобрительно кивнув, Архонт войны удалился из комнаты своей дочери, направившись к штабу своего легиона.