Порочное создание

«Ты — никто», — болезненными импульсами звучало в моей голове, но куда больнее было осознавать факт, что я действительно стала никем. Вчера покоряла вершины Олимпа, а сегодня морщилась от грандиозного падения. — Никто, — прошептала, вглядываясь в зеркало над умывальником, и зло ударила кулаком по стеклу, лишь бы не видеть своего отражения. Глухой удар заставил скривиться и тихонько застонать, но скорее не от острой боли, а от её недостатка. В негодовании уставилась на красное пятно, распространившееся по фалангам пальцев, и в ожесточении зажала зубами ушибленное место. Почувствовала, как передние зубы впиваются в кожу, и надавила сильнее, пока не ощутила металлический привкус. Вот теперь больно по-настоящему. — Чёрт! Быстро вышла из ванной комнаты и принялась наматывать круги по коридору, пытаясь унять бешеный адреналин, растекающийся по всему телу. Глупо улыбалась, рассматривая «место преступления» на руке, и больше не слышала противный голос Лисы. «Никто» не принимает предложение банковского магната о встречи, а мне назначили свидание, что уже в мою пользу. За мной приехал автомобиль. Роскошный чёрный мерседес не вызвал восторга, напротив, мне захотелось кинуть булыжник в тонированные окна. Мой аванс ушёл на водителя и автомобиль с-класса! Проклиная весь белый свет, в частности, Лису и её шлюх, я забралась на задние сидения машины и брезгливо отказалась от предложенного бокала шампанского. — Куда мы едем? — спросила водителя, даже не посмотрев в его сторону. — «The Ten Bells», мисс, — был мне короткий ответ. Что же у Миллера любовь такая к общественным столовкам? Конечно, «The Ten Bells» — паб с громким названием и известен многим туристам, но так и отдаёт нафталином. Устало прикрыла глаза, предчувствуя скопление пьяных мужиков и одиноких женщин, стремящихся успеть на свой последний поезд. Не буду лукавить, я догадывалась, что Чарльз, навряд ли, предложит встретиться в изысканном ресторане, поэтому не стала заморачиваться с одеждой. Надела джинсы-скинни с завышенной талией и тёмно-бордовый джемпер-оверсайз, что оказалось очень кстати в пасмурную лондонскую погоду. Паб встретил меня ярким светом, проникающий через широкие окна, и громкой живой музыкой. Кажется, звучал саксофон, и я вымученно застонала. — Никки, улыбнись, — «поприветствовал» меня Чарльз, помогая выйти из автомобиля, — Ты не в настроении? — Всё замечательно, — соврала и, честно, я пыталась, с восхищением осмотрела окрестность, — Ты любитель подобных заведений. — «Подобных» — это каких? «Подобных клоповников с кучей пьяниц и бродяг», — мысленно оттараторила, но внешне попыталась остаться милейшим созданием: — Где чувствуешь себя в своей тарелке. Знаешь, перед встречей с тобой я боялась… — в притворном смущении опустила глаза, — Думала, ты поведёшь меня в какой-нибудь пафосный ресторан, в которых чувствую себя дико неуютно. Поймав на себе задумчивый взгляд Чарльза, я готова была требовать в свою коллекцию Оскар. Боги! Чуть сама не поверила собственным словам, что говорить о мужчине, видящего меня второй раз в жизни? — Я понимаю, о чём ты… — мужчина нежно взял мою руку и повёл ко входу, — Очень рад, что наши мысли совпадают. Нас поприветствовали громким свистом и ором одного из множества пьяниц: «Где моё пиво, кретины?!» Стоит ли упоминать, что мне потребовалось приложить много усилий, чтобы не скривить лицо и не убежать, сверкая пятками? А мистера Миллера всё устраивало: расслабленно расположился за барной стойкой и непонятным мне огоньком во взгляде оглядел присутствующих. — Лагер, будь добр, — обратилась к мужчине за барной стойкой, который виртуозно обращался с множеством бокалов в арсенале заведения. Даже это зрелище меркло на фоне старой деревянной мебели, благодаря которой останусь сегодня с занозой в заднице. — Ай! Я в действительности почувствовала что-то колючее, пытаясь удобнее устроиться на барном стуле, чем заслужила дружный смех завсегдатай компании. — Попалась! — хохотал мужик, пока я с отвращением смотрела на игрушечного ежа, чьи колючки болезненными ощущениями отразились на моей заднице. — Очень остроумно, — похвалила и бросила ежа в сторону хохочущего мужика. Жаль, промахнулась и не угодила игрушкой точно в залысину обидчика. — Брюнетт, ты пожалеешь! — не унимался мужик, — Знаешь, кто я? Пидр! — Джек-Потрошитель! Вновь дружный хохот сокрушил и так разваливающееся здание восемнадцатого века, но, по крайней мере, отвлёк мужика от моей персоны. — А ты чего смеешься? — удивилась я, оборачиваясь на смеющегося Чарльза, который успел сделать глоток тёмного пива, — Эй, это мой лагер! Брови мужчины приподнялись, и ещё один глоток опустошил стакан: — Жадничаешь? Мне кажется, тебе нужно что-то покрепче, после домогательств ежа. Усмехнулась и приняла новую порцию напитка, запах которого резко ударил в ноздри. Именно то, что нужно — напиться и забыться. — Минус подобных заведений — алкоголь выводит из мужчин намёк на джентельменское поведение. Чарльз искоса посмотрел на меня, облизывая влажные губы: — Ты ведь не поняла, почему Джек-Потрошитель? — Это был намёк на то, что он меня убьёт? Серьёзно, ты смеёшься над этим? -Никки, данное заведение славится своей зловещей историей. Именно здесь Джек-Потрошитель находил своих жертв, выслеживал и убивал. Не зря мне не понравился этот клоповник. Скрывать нет смысла, меня передёрнуло от осознания, что, возможно, века назад на моём месте сидела миловидная девушка под прицелом маньяка. — Может, найдём другое местечко для лагера? Клянусь, Чарльз, тот мужик до сих пор посматривает на меня. — Милашка, не волнуйся! — вмешался бармен и подмигнул, — Джек-Потрошитель отлавливал исключительно проституток, их в этом заведении было полно. Чарльз прыснул своим чёрным лагером и громко рассмеялся.