Порочное создание

*** Я нанесла любимый малиновый тинт на губы и осмотрела своё отражение в зеркале, придирчиво поправляя зачёсанные назад волосы. Лина щедро одолжила гель, когда я в панике рассматривала свой скромный косметический набор и скудный гардероб. С последним, кстати, проблем было больше всего, но мне удалось выбрать из арсенала винный комбинезон с кружевным топом, широкими штанами и открытыми плечами. Хорошо, что я никого не знала и никто не знал меня, потому что именно в этом комбинезоне праздновала своё двадцатиоднолетие, о масштабах которого было известно всему Лондону. — Может, уже пойдём? — не выдержала Лина, нетерпеливо притоптывая ногой у выхода из женской комнаты, — Не люблю опаздывать! Закатила глаза и убрала тинт в клатч, исподтишка оценивая внешний вид златовласки. Чёрная юбка-карандаш, шёлковая тёмно-розовая блузка и укладка в стиле пятидесятых годов, — на лицо образ сексуального преподавателя, не хватало строгой оправы очков, которую Лина заменила на линзы. — На подобные вечера не принято приходить заранее, — как знаток сего дела заявила и приглашающим жестом указала на дверь, — После вас, мисс Пунктуальность. Мисс Пунктуальность поспешила провести меня в комнату, где источниками света служили бра-светильники и ярко-алый закат, переливающийся огоньками через витражные окна. Два кожаных дивана и многочисленные кресла предназначались для отдыха любителей прекрасного, когда как музыкальные гении не спешили отходить от лакированно-чёрного фортепьяно. Да, этот агрегат выглядел слишком мощно и слишком достойной, так что я, не задумываясь, устремилась к нему. — Никки, будешь шампанское? — предложила Лина, с улыбкой принимая напитки от бармена. — Ненавижу эту кислятину, — для подтверждения своих слов поморщила нос и огляделась, чтобы взглядом наткнуться на хозяина вечера. — «Krug Vintage Brut», Никки, 1988 года. Уверяю, вы не останетесь равнодушной к этому напитку, — Свен улыбнулся и поймал мой восхищённый взгляд на музыкальном инструменте, — Не откажите нам сыграть этим вечером? — С удовольствием не откажу, — улыбнулась в ответ и, заприметив порыв Лины передать мне бокал шампанского, поспешно отказалась. Бедная девушка обречённо огляделась в поисках официанта, пока Свен с тихим смехом не забрал из её рук напиток: — Спасибо, что пришли! Наблюдая за удаляющейся спиной мужчины, который с нескончаемым дружелюбием приветствовал гостей, я призадумалась. — Как думаешь, Свен реально безобидный или прикидывается? Лина решительно покачала головой: — Мистер Гласс — примерный семьянин. Вон, кстати, его жена. Я проследила за взглядом девушки, чтобы лицезреть миловидную женщину в тёмно-зелёном платье ниже колена, удобно устроившуюся на кресле. Она о чём-то оживлённо беседовала с гостями и время от времени касалась ладонью своего живота. Внушительного живота, который, судя по умилительным взглядам собеседников, являлся ключевой темой разговора. — Беременность украшает женщин, — заключила Лина, так наивно попавшая под чары ещё не появившегося на свет человечка. Я безразлично повела плечом, отыскивая среди гостей ещё одно знакомое лицо. — А что про именинника скажешь? Весельчак и балагур? — С ним лучше быть осторожней, — предупредила девушка, тем самым подтверждая мои догадки. Весёлый смех и широкая улыбка — отвлекающий манёвр, за которым последует удар под дых. — А что скажешь про… — я осеклась, когда не нашла глазами человека, чьё имя вертелось на языке. Неужели не пришёл? — Про кого? — уточнила Лина и, правильно расценив мой неопределённый взмах рукой, с сожалением вздохнула, — Жаль, что Чарльз не смог прийти. — У него дела-а-а-а, — многозначительно протянула и ещё раз обвела комнату взглядом. Эйтон, рассматривающий картину на мольберте с вопросительным знаком на лице, явно сам не понимал, что делает среди деятелей искусства. Однако появился, что нельзя сказать о его друге. Даже если предположить, что этот мудак полный профан в искусстве, почему не пришёл за компанию? Чёрт возьми, здесь много красивых девушек — рай для его кобелиной натуры! — Никки, с тобой всё хорошо? — забеспокоилась Лина, когда я зависла в своих мыслях, — Ты уже минуту смотришь в одну точку. — Вчера познакомилась с братом Чарльза, — осторожно заговорила, внимательно следя за реакцией Лины, — Мне показалось, или они не в хороших отношениях? — У них натянутые отношения. — Почему? Лина одарила меня снисходительным взглядом: — Я не говорю о Чарльзе за спиной. Если тебя что-то интересует, спроси у него. Усмехнулась, в какой раз восхищаясь способностью бородача выбирать верных служивых, и шутливо пихнула девушку локтем: — Дело в их матери, не так ли? — сдержала довольную улыбку, заприметив в глазах девушки промелькнувшее удивление, — Эх-х-х, вчера Томас так настойчиво хотел поговорить с братом, а я уговорила Чарльза остаться со мной. Как думаешь, это усложнило ситуацию между ними? В одну секунду из боле менее разговорчивой Лины передо мной предстала Снежная Королева, одарившая своим колючим взглядом: — Насколько мне известно, Чарльз отказался сопровождать тебя, потому что договорился о встречи с Томасом. Вот оно как… Если Лина думала, что сказанное хоть как-то заденет меня и мою гордость, то я с фирменной улыбкой продемонстрировала обратное. Однако уголки губ быстро и слишком комично опустились вниз, когда в помещении оказались опоздавшие гости. — Кажется, встреча не состоялась, — озвучила мысли Лины, которая с нескрываемым неудовольствием проследила за движениями мистера Майера. Он же не обращал внимания на её ледяной взгляд, он вовсе не смотрел в нашу сторону, сосредоточенно снимая пальто и взлохмачивая влажные от снега волосы. Вот он улыбается под радостное приветствие Свена и громкие возгласы Эйтона, который тут же похлопал по кожаной обивке дивана рядом с собой. Кажется, желанный гость прибыл и все счастливы. Я закатила глаза, когда Свен вышел в центр комнаты и попросил собравшихся занять места. Неужели всё это время гости ждали заплутавшего Томаса? Я, чёрт возьми, получается, его ждала?! Лина прошла к ближайшему ряду кресел, не забыв подтолкнуть следом за собой, и мы заняли места рядом с незнакомой пожилой парой. Прямо напротив счастливого именинника, его дружков и большей части молодого поколения. Осмотрела ближайшее окружение и обнаружила себя сидящей среди дамочек бальзаковского возраста и стариков. — Лина! — зло шикнула на девушку, но было поздно менять ориентиры. Что хуже: сидеть рядом с мудаком или напротив мудака? — Друзья! — пафосно начал Свен и тут же рассмеялся под дружные смешки собравшихся, — Я прекрасно знаю, сколько в Нью-Йорке мест, где можно повеселить в выходные. Поэтому премного благодарен, что решили провести вечер в нашем уютном кругу. Я бросила осторожный взгляд на Томаса, и с непонятным мне сожалением обнаружила, что всё его внимание было уделено другу, толкующего неинтересную мне речь. Почему мудак ни разу не посмотрел в мою сторону? Неужто обиделся? Нет. Если вспомнить огонь в его глазах, как грубо встряхнул меня за плечи, то точно не обида им двигала. Ярость — да, но не обида. И учитывая, что на помощь пришла проходившая мимо нас парочка, Томас не успел расквитаться за нанесённое оскорбление. Так какого чёрта он не замечает моего присутствия? — Мне очень приятно видеть влюблённые пары сегодняшним вечером, — Свен с чувством послал воздушный поцелуй своей беременной жене, вызвав умилённые возгласы присутствующих, — Поэтому тема сегодняшнего вечера довольно проста в своей формулировке, но нескончаемо важна для каждого. «Любовь». Я, подстраиваясь под аплодисменты гостей, лихорадочно соображала. Что из любовной лирики могла сыграть на фортепиано? Ответ болью отдавался в висках — ничего. — Мне бы хотелось продемонстрировать, друзья, картину одного известно художника, — перехватил бразды правления над вниманием гостей мужчина, на висках которого заметно отливала седина, и подошёл к мольберту, — Картина Рене Магритта «Влюблённые». Мне кажется, идеальная путеводная звезда сегодняшнего вечера! — Почему у влюблённых лица закрыты? — поинтересовался кто-то из гостей, чем обрадовал седовласого мужчину. Кажется, он был настроен говорить и говорить о любимом художнике не один час. — Художник хотел передать идею о том, что влюблённые — слепы, они не видят никого вокруг себя. Ведь, друзья, когда мы по-настоящему любим, наши глаза закрыты! Я внимательно посмотрела на картину. Только у меня изображение двух целующихся людей, головы которых обмотаны одеялом, вызывало мурашки по телу? Не от восхищения, скорее от страха. Что-то необъяснимо жуткое проступало в деталях картины, что заставляло отвести взгляд. — Но ведь художник не просто закрыл глаза влюблённым, — заговорила я, нарушая тишину заинтересованного лицезрения, — Он замотал им головы, как если бы они… — Они потеряли голову от любви! — нашёлся кто-то из гостей. — Я здесь вообще любви не вижу. На секунду мне показалось, что я сидела на электрическом стуле, настолько сильно пробрало от голоса с иностранным акцентом. — Как по мне, изображена голая страсть, стыдливо прикрывающаяся белыми покрывалами. — Замечательно! — воскликнул седовласый мужчина, — Работы Рене Магритта славятся своей многозначной интерпретацией! У кого еще, какие идеи? Я подняла взгляд на противоположный диван, чтобы встретиться с тёмно-карими глазами Томаса и возжелать порцию коньяка. И не только его. Чёрный джемпер с длинным горлом и заправленными вверх рукавами, подчёркивал перекатывающиеся мышцы и открывал вид на выразительные вены предплечья, которые хотелось очертить указательным пальцем. Расслабленная поза и лёгкая улыбка на губах никак не сочетались со взглядом, испепеляющего меня уже долгую минуту. И я никак не могла понять, что за эмоции бушевали на глубине опьяняющих глаз: злость, ненависть, желание, усмешка? Незнание нервировало. — Соглашусь, — милостиво поддакнула Томасу, чем заслужила корявую усмешку, — Если на полотне изображена любовь, то явно не та, о которой можно мечтать. — А о какой любви мечтают? — неустанно подливал керосина в огонь любитель картины, чем вызвал громкий смех именинника: «Что есть любовь, господа?» Тихий мелодичный голос миссис Гласс прервал несинхронный поток смешков: — Любовь — это, когда посвящаешь себя единственному человеку… Свен одарил жену нежнейшим взглядом и тут же неодобрительно посмотрел на ухмыляющегося Томаса: — В тебе, дорогая, говорят вспышки прогестерона и эстрогена. — Думаю, любовь — это то, что делает нас счастливыми, — услышала голос рядом с собой и в удивлении уставилась на Лину, — Расцвечивает унылую жизнь кричащими красками. — Nettes Mädchen (перевод: милая девушка), кажется ты перечитала Cosmopolitan. Никогда не думала, что когда-нибудь увижу, как непоколебимая Лина смутится. Она, чёрт возьми, стушевалась под взглядом мудака и, точно в спасательный круг, вцепилась пальцами в мой локоть. Уже ради этого стоило пойти на этот вечер! — Ну, так просвети нас всех! — обратилась к Томасу и, нет, не смутилась потемневшего взгляда, напротив, корпусом подалась вперёд, — Что же такое любовь? Томас улыбнулся: — Любовь — это красивое слово. В лёгком недоумении приподняла брови, заслуживая смех мудака: — Извини, ты, наверное, ожидала, что я выкрикну лозунг по типу «Любовь не продаётся?» Сволочь! — Так, друзья, напоминаю, что у нас не дебаты! — Свен попытался сгладить острые углы, бросая укоризненный взгляд на посмеивающихся дрУгов, — Никки, ты не откажешь нам в игре на фортепьяно? Я настолько рьяно пыталась покалечить взглядом мудака, что не сразу сообразила — обращались ко мне. Благо Лина своим шиканьем вывела из образа ментального маньяка, и я с улыбкой поднялась с кресла. — Любовная тема напомнила мне об одной композиции, — удобнее устроившись за лакированным агрегатом, я с благоговением провела пальцами по клапу, прежде чем открыть его, — Она такая же динамичная, как и наши баталии. И она о любви. О той самой любви, которая на порядок выше красивого слова. С первым прикосновением к клавишам пальцы вспомнили былые времена. Времена, когда я в слезах сидела за фортепиано и оттачивала очередную композицию, как я жаловалась родителя на строгого педагога, как специально расстроила инструмент и тем самым организовала себе несколько дней отдыха. Самое главное, я вспомнила, какого это — закрыть глаза и позволить пальцам самим вытворять то безумие, на которые они способны. За что действительно была благодарна родителям, так за принципиальность в этом вопросе. Я открыла глаза, чтобы с улыбкой проследить за финальным штрихом: пальцы в быстром темпе перебрали ряд клавиш и последним аккордом поставили точку. Идеально. Улыбнулась похвале в виде аплодисментов и, чёрт возьми, бросила взгляд на Томаса. Сердце забилось в непривычном темпе: слишком быстро и слишком трепетно, — Томас не скупился на аплодисменты. — Ты умеешь удивлять, — услышала его голос, когда он, будучи ближайшим ко мне джентльменом, помог подняться. Томас улыбнулся. Непривычно искренне улыбнулся, отчего его лицо стало каким-то неузнаваемым, но всё таким же прекрасным. Скорее всего, это была ловушка, но я улыбнулась в ответ.