Порочное создание

Забежала в женскую комнату и растолкала недовольную очередь, пробираясь к умывальнику. Томас не должен был увидеть мою слабость. Я, чёрт дери, не должна видеть свою слабость, но неотрывно прожигала взглядом отражение в зеркале. Мать, отец, брат сделали всё возможное, чтобы уйти из моей жизни и не оставить ни единого шанса на возвращение. Что же, это их выбор, а я никого удерживать не собиралась. Промыла лицо холодной водой, и запоздало вспомнила о туши, которая растеклась под глазами и по щекам. Всё-таки мать в одном была права — я себя запустила. Мои смольные волосы, славившиеся шелковистым блеском, напоминали ветхую солому, форма бровей расплылась, морщинки на переносице от приевшегося хмурого вида углубились, а губы напоминали потрескавшуюся шпаклёвку. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох-выдох, прежде чем достать из сумки бальзам для изгрызенных губ. Один слой, затем второй, третий, и в какой-то момент я настолько сильно возненавидела собственное отражение, что бросила в него бесполезный бальзам. — Девушка, вы в своём уме? — охнула женщина, подпрыгнувши на месте от внезапного треска стекла. До беления костяшек сжала пальцами края раковины и попыталась успокоиться, абстрагируясь от активных шепотков за спиной. — Чёртовы курицы! — не выдержала гнетущего внимания и направилась к двери, намеренно задевая плечом презрительно косившихся женщин. — Развели курятник! Сбежала вниз по ступенькам к ресепшену, оглядываясь в поисках мужчины, и увидела его у автомата с горячими напитками. Справившись с учащённым сердцебиением, попыталась натянуть на лицо улыбку, которая, как оказалось, выдала меня со всеми потрохами. Томас с хмурым выражением на лице передал мне бумажный стакан горячего латте: — Что случилось? Пожала плечами и настолько сильно сжала пальцами стакан, что хрупкая «конструкция» выплеснула напиток за свои края. Горячая жидкость неприятно обожгла руки, но от болезненных ощущений вовремя спас Майер, забирая стакан себе: — Осторожней! — Сегодня я убедилась, что меня никто не любит, — пожала плечами и заглянула в любимые глаза. — И знаешь, всё равно. Мне никто не нужен! Томас в удивлении выгнул бровь: — Отныне сама по себе? Отлично звучит! — Меня не любят — я никого не люблю! Око за око, как говорится! Передал стаканчик обратно, предварительно укутав его в салфетку, и уточнил: — А меня любишь? Вот же Мудак! Он не имел права применять запрещённое оружие, но именно им воспользовался, наделяя губы ухмылкой, карий взгляд опьяняющим проблеском. Протянула руку к лицу наглеца и коснулась пальцем ямки его усмешки, внутренне негодуя от подобного вопроса. Разве не очевидно? — Только тебя, Томас. Страшно подумать, что стало бы со мной в следующие секунды, если бы любимого Мудака не было рядом. Мои запястья оказались бы изуродованными в той женской комнате, из которой выбежала в поисках спасения. Ещё месяц назад искала спасение в коробке лезвий, а сейчас находила душевное равновесие в надёжных объятьях. Будучи в автомобиле и делая глоток горячего напитка и прислушиваясь к тихой музыкальной композиции, почувствовала желанное спокойствие. Мы уедем из города, улетим из страны, и больше никогда не вернёмся в места, столь ненавистные нам обоим. Покосилась на мужчину, в такт музыке постукивающего по рулю автомобиля, и вспомнила ужасные слова «отца» о родительнице Томаса. Умереть от сифилиса, который, непременно, подцепила через свои многочисленные половые связи, — это, чёрт подери, до мурашек по коже страшно. Страшно, когда у тебя есть большие деньги, двое любящих детей и возможности сделать свою и их жизнь лучше. Но ты выбираешь иной путь: доводишь одного сына до фанатического состояния, а второго до безграничной ненависти. — Как же устала от больниц! — скривилась, когда на горизонте показалось здание женской консультации. — Надеюсь, на этот раз мне дадут единственно-верный ответ. — Это лучшая клиника в Лондоне. Я не сомневалась — одного взгляда на сооружение было достаточно, чтобы найти тысячи отличий от предшествующей больницы. Томас, на моё удивление, спорить не стал, когда попросила дождаться в машине. Не хотела переживать щепетильные женские моменты на пару с Майером, который, судя по опустошённой пачке сигарет, нервничал не меньше меня. Приветливые девушки на ресепшене уточнили личные данные и провели к кабинету некой миссис Кинг, прося о минутном ожидании на комфортабельном диване. Проводила девушку взглядом и оглянулась, подмечая множество журналов на столике с изображением малышей, увешенные информацией о строении женского организма стены и несколько женщин, медленно вышагивающих с выпирающими животами. Ладони предательски вспотели, заставляя ожесточённо протереть о ткань джинс и в нескрываемой нервозности подняться с дивана. Меня нервировал не столько поход к гинекологу, сколько окружающая обстановка. Много улыбающихся детей, смотрящих с каждого плаката, много счастливых мамаш, поглаживающих свои животы, и я даже слышала младенческий плач в конце длинного коридора. — Мисс Стаффорд? — Это я! — тут же отозвалась, чуть ли не вбегая в кабинет, лишь бы оказаться дальше от запаха детской присыпки. Или настолько сильно повязла в мыслях о младенцах, что мне мерещились несуществующие запахи и крики?  — Добрый день, Никки! — улыбнулась женщина лет сорока и протянула руку, которую в ответной улыбке пожала. — Не против, если буду к тебе так обращаться? Покачала головой и с ужасом уставилась на гору детских игрушек, которыми были уставлены стеллажи за спиной добродушной женщины. Господи, один кошмар хлеще другого! — Не волнуйся, Никки, — хорошо поставленный голос и правда подействовал успокаивающе, заставляя присесть на стул и расправить плечи. — Ты ко мне пришла, чтобы узнать: беременна или нет, так? Ох-х уж эти тесты на беременность! Если её и позабавила моя канитель с противоречивыми тестами, то ничем, кроме улыбки, себя не выдала. Несколько минут расспрашивала о моём самочувствии, хронических заболеваниях, аллергиях, уточнила детали о регулярности цикла и средствах контрацепции. Под конец нашей непринуждённой беседы я полностью успокоилась, находя звуки клацанья клавиш по клавиатуре слишком приятными для моего капризного слуха. — Та-а-к, Никки, давай-ка с тобой хорошенько проверимся, м? Нужно сдать кровь и, пока анализы будут готовиться, я сделаю тебе УЗИ. Согласна? Да всё, что угодно, лишь бы беременная эпопея подошла к своему логическому завершению. Вид крови — отвратное зрелище, но я настолько привыкла, что глазом не моргнула от ощутимого укола, и согласилась пожертвовать ещё одну пинту для дополнительного анализа. — Майер оплатил обследование каждой моей косточки? — усмехнулась, когда все анализы были сданы, и мы переместились в устрашающий кабинет с габаритной аппаратурой. — Примерно так, — посмеялась доктор Кинг и попросила раздеться до пояса, прежде чем я прилегла на оборудованную кушетку. Ультразвуковое обследование — самая непонятная процедура, при которой смотрела в монитор и пыталась понять: серое расплывчатое пятно — это эмбрион или что-то, не входящее в мою компетенцию? Доктор Кинг настойчиво поводила по области моего живота прибором, пощёлкала по клавишам аппарата и внимательно вглядывалась в монитор. Не выдержала первой: — Я беременна? — А? Нет-нет, Никки, я не вижу плодного яйца и признаков жёлтого тела в яичниках. Без понятия, как удалось сдержать громкого, радостного «Ура!», но шумного выдоха не удержала. Женщина тут же шикнула на меня: — Не шевелись, пожалуйста, дай мне несколько минут. Ну, чего лежать? Я не беременна — это же повод для диких танцев, целый бутылки виски и жёсткого секса в салоне Mercedes! — Та-а-к, Никки, держи салфетку и одевайся. Пока женщина рассматривала полученные распечатки, я чуть не пританцовывала на месте, посылая воздушные поцелуи не таким уж и ужасным детским игрушкам. Когда-нибудь, обязательно! Но не сейчас! Не сейчас! Мы прошли в кабинет, и я не сразу разглядела на лице доктора Кинг хмурое выражение, резко контрастирующее с её добродушной улыбкой. — Ты не беременна, Никки, — повторила она, но не стала перебивать, готовая слушать бесконечно эту усладу для ушей.- Один из проделанных тобой тестов оказался элементарно не качественным, или же приём противосполительных таблеток повлиял на результат. Активно закивала и покосилась на выход, однако женщина попросила дождаться результатов анализов, а именно анализа крови, больше всего её интересующий. «Я не беременна!» — отправила сообщение Томасу, когда спустя час ожидания медсестра принесла результаты анализов. Боялась представить, как шалили нервы мужчины в течение моего отсутствия и безмолвия. «Ты скоро?» — прочитала ответ и отправила пожимающего плечами смайлик. Томас — мастер неопределённых сообщений! Вот сиди и гадай: рад ли он или расстроен отрицательным результатом? — Никки, — отвлекла доктор Кинг, заставляя обратить на неё внимание. — Я сравнила результаты анализов и данные УЗИ, и что могу сказать… Нихрена не понимала, о чём толковала женщина, смотря на меня сочувственным взглядом, и начала испытывать откровенное раздражение, после услышанных словосочетаний: «воспалительный процесс» и «отсутствие овуляции». — А теперь можно по-английски? — перебирала и пожалела, что не свалила из кабинета раньше. — Мой молодой человек мозг взрывает своим немецким, хоть вы пожалейте! Доктор Кинг поджала губы, пристально глядя на меня: — Твои шансы забеременеть очень низкие. На данный момент они равны нулю. Моргнула пару раз, пытаясь прислушаться к своим притихшим эмоциям, и не знала, как реагировать на подобную новость. — Вы хотите сказать, что я в принципе не могу иметь детей? — от собственных слов стало не по себе. — Никогда-никогда? — Никки, я не хочу тебя пугать. Воспаление придатков, к сожалению, распространённое заболевание среди молодых девушек, но излечимое. Судя по анализам, твоя проблема связана с эндокринными нарушениями… С трудом воспринимала слова доктора Кинг, присматриваясь к пробивающимся лучам солнца через занавешенное тюлем окно. Глаза дико жгло от ярких вспышек, однако не думала побеждать в негласном бою, пока не добилась пляски чёрных пятен перед глазами. — Я же не против детей, понимаете? — прошептала, переводя взгляд на притихшую женщину. — Хочу ребёнка к годам тридцати. Женщина тепло улыбнулась, однако глаза не могли прикрыться подобной фальшью — сочувствие поблёскивало на глубине янтарного взгляда. — Обещаю, к этому времени ты будешь готова и не к одному ребёнку! На автомате кивнула и в неуверенности поднялась со стула, не зная, куда дальше себя деть. Мне можно идти и пытаться смериться со своей…проблемой? — Никки, я назначу дату нашей следующей встречи, до которой тебе необходимо сдать несколько дополнительных анализов, хорошо? И да, пока ограничимся антибиотиком, и не будем переходить на гормональные препараты. Что-то утвердительно промычала, с неохотой принимая из рук женщины листок с инструкцией дальнейших действий. Чёрт подери, мне потребуется час, чтобы разобраться с понаписанной терминологией. — Никки, — привлекла моё внимание доктор, когда медленно прошла к двери и схватилась за ручку. — Пожалуйста, не затягивай, хорошо? Открыла рот для ответа и ощутила, как кожа слипшихся губ болезненно треснула и засочилась кровью: — Иначе останусь бесплодной навсегда? — Будем бороться, а не усугублять патологию! Вышла из кабинета и замерла. Если раньше плакаты с младенцами и счастливыми матерями казались приторными в своей идеальности, то сейчас каждый ребёнок, каждая женщина смотрели на меня с нескрываемым ехидством. Покосилась на беременную женщину, зашедшую в освободившийся кабинет, и поймала её любопытный взгляд. Уверена, и она насмехалась надо мной, поглаживая пузо. Прикрыла глаза ладонью и попыталась справиться с подступающей паникой. Никогда не мечтала о детях, но всегда была уверена, что в возрасте тридцати-тридцати пяти лет обзаведусь потомством. Один ребёнок — идеальное продолжение рода, на воспитание которого будет дан один шанс — и я не хотела облажаться, как моя мать. Не хотела распыляться на нескольких детей, делить кусок вкусного пирога пополам и мучить себя, стараясь уделить одинаковое внимание каждому. Один ребёнок — идеальный вариант, когда ты вдоволь насладилась молодостью и готова не только брать от жизни, но и дать эту жизнь. Ан нет. Я ни черта не могла. — Извините! — воскликнула девушка, случайно задевшая меня локтем при быстрой ходьбе, и искренне испугалась моего протяжного стона. Отняла ладони от лица и уставилась на виновницу, прервавшую мысленные терзания. Мне хватило секунды, чтобы узнать ту самую, которая обвинила моего брата в изнасиловании и увела бывшего парня. Казалось бы, разве возможно увести бывшего, априори не твоего человека? Этой обладательнице каштановых волос и худощавого тельца удалось. А казалось бы… — Стефани Грин? — уточнила скорее для хвастовства своей неплохой памятью, ведь прекрасно помнила и её второе имя. Как там мой милый Гарри любил её называть? Скарлетт? Скар? Плевать! Она узнала меня тоже. Ещё бы! Уверена, являюсь к ней в ночных кошмарах и похищаю принца Гарри в свой страшный замок. — Стефани Стайлс, — поправила меня, несмотря на испуганный вид, и развернулась в намерении продолжить свой путь. Не удивлена, честно. — Ну, привет, куколка! Я должна её ненавидеть. Да я и ненавидела, рыдая в полицейском участке, вымаливая у Гарри помощи и получая отворот-поворот. Однако сейчас, скользя взглядом по бледной коже, острым плечикам и глазам на пол лица, не испытывала к ней столь сильного чувства. Переболела. Перегорела. Вдруг стало всё равно, даже если бы подошёл мистер Гарри Стайлс и проявил свою любовь к этой куколке. Стефани споткнулась на моих словах, но покинуть общество не смогла по иной причине — дамочка в белом халате выбежала из кабинета и окликнула свою пациентку, махая прозрачной папкой: — Миссис Стайлс, вы забыли! — девушка с улыбкой поблагодарила женщину и приобняла, получая в ответ тёплые слова. — Так рада за вас! Ещё раз поздравляю! Что может быть хуже, когда собственная Судьба тебя ненавидит? Иначе не могу объяснить кучу дерьма, из которого не видно просвета. Вот и сейчас, уставившись на чуть заметный живот Стефани, ощущала, как Судьба лопатой подкидывала новую порцию дерьма. Ещё и ещё, орудуя над плодотворностью почвы, в которую хотелось себя закопать. — Ты беременна? — глупый вопрос, когда ответ очевиден, хотя бы потому, как она обхватила рукой талию, стараясь скрыться от моего взгляда. Усмехнулась и подняла руки вверх, надеясь, что она поверит в мою безобидность: — Не бойся, куколка, не укушу, — покачнулась на носках и слишком некстати захихикала, похлопывая себя ладонью по плоскому животу. — А я вот не могу забеременеть! Я эта… Ну-у, пустоцвет, вот кто! Даже не удивилась, когда она в молчании развернулась и продолжила намеченный путь. — И ладно, — махнула ей в след и прислонилась спиной к стене, закрывая ладонями лицо. — Катись к чёрту к своему мужу, затарьтесь детскими пожитками и фотографируйте живот каждую неделю! Главное не позволять слезам выкатиться из глаз, но как бы не старалась лихорадочно тереть глаза, всё равно почувствовала влажность на ресницах. Чёрт! — Никки, — услышала голос возле себя и в удивлении сфокусировала взгляд на бездонных глазах куколки. — Я тоже долго не могла забеременеть, но это лучшая клиника и врачи отлично знают своё дело. Уверена, они и тебе помогут. Она, блядь, издевалась? Что за ангел снизошёл ко мне и вселял надежду в окровавленное жестокой правдой сердце? Хотела послать к чёрту девушку, но вовремя себя осекла. Она должна слать к чёрту, но вместо ядовитого тона, презрительного взгляда, пыталась меня… утешить? — Прости за брата, — сбивчиво пробормотала, разглядывая носки своих кроссовок, но так и не смогла справиться с внутренней стервой. — И за съеденную лазанью прости. Из груди девушки вырвался смешок, с которым скрылась из поля моего зрения. Чёртова лазанья — символизм нашего любовного треугольника, который оказался и не таким уж любовным. По крайней мере, за себя могла со стопроцентной гарантией поручиться. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и выйти на улицу в более менее уравновешенном состоянии. Однако какого же было моё удивление, когда около автомобиля Томаса увидела самого хозяина и, чёрт подери, Гарри. Сердце испуганно ухнуло вниз, заставляя спрятаться за колонну и постыдно подглядывать за неожиданным дуэтом. Секунда, и мой кошмар наяву вышел на уровень трио, когда на горизонте появилась беременяшка-Стефани. Наблюдала, как мужчины пожали друг другу руки, и от подобного зрелища почувствовала тошнотворные позывы. Если бы не диагноз на листке бумаги, который чуть не разорвала в подрагивающих пальцах, подумала бы, что беременна. Медленно подошла к автомобилю, стоило только парочке свалить к чёрту, и, подобно затравленному зверьку, покосилась на Томаса. Откуда он знал моего бывшего? Как так вышло, что во всём проклятом Лондоне было суждено встретить тени прошлого? — Никки? — позвал мужчина, когда немного зависла в своих мыслях и не сразу заметила, как мне открыли дверь автомобиля. — Что такое? — С кем ты разговаривал? — ответила вопросом на вопрос, забираясь в салон. В нескрываемом нервозе поёрзала на кожаном кресле и дождалась, пока мужчина обойдёт автомобиль и сядет за руль. — Ну? — не выдержала игнора, вызывая удивление Томаса. — Парень ждал свою девушку, я скучал из-за твоего отсутствия, вот и разговорились, — милостиво удостоил ответа и пальцами коснулся моего подбородка, поворачивая лицом к себе. — Что с тобой? Думал, ты на радостях попросишь любимые виски. Даже навигатор настроил на ближайший паб. Не смогла сдержать улыбки, находя в словах мужчины не столько иронии, сколько неожиданных милостей. Однако увиденная картина маслом не давала покоя. — Как она тебе? — Кто? — Девушка того парня, с которым ты разговаривал. Томас непонимающе нахмурился: — Что за глупости, Ник? Я даже не подумаю отвечать на подобную хуйню! Пожала плечами и отвернулась к окну, ладонью прикрывая подрагивающие губы. Физически ощущала, как сердце кровоточило, будто я воспользовалась коробком лезвий и распорола не запястье, а грудную клетку. — Я даже не обратил на девушку внимания, Ник, — услышала голос Томаса и замерла. — Уже как третий месяц не замечаю никого, кроме моей Himbeere. Я — слабачка. Иначе как объяснить вырвавшиеся из груди рыдания, заставившие уткнуться лицом в колени и протяжно завыть?