Потерянные грёзы

Держа указанную позу и стараясь не шевелиться, параллельно демонстрируя свою гибкость, Америка с улыбкой смотрел на своего японского друга, которому задолжал одно позирование. Позы приходилось менять каждые добрые десять-пятнадцать минут. Лишние телодвижения разгоняли кровь, не давая ей застояться в венах, отчего мышцы приятно ныли, а суставы хрустели. Позирование длилось уже около трёх часов, за это время Альфред уже успел своим взглядом затереть до дыр эту небольшую пустую комнату. Почему в деревянных японских домах всегда так мало мебели? Даже картин нет или плакатов каких. Япония всё это время сидел в нескольких метрах от него и делал наброски или зарисовки с определённого нужного ему ракурса. Точно на милость Америки карандаш противно заскрипел и сломался, но это был не просто деревянный карандаш, а автоматический, в который вставляется грифель. Цокнув от досады, но стараясь не поддаваться эмоциям, Кику вздохнул и улыбнулся. Да уж… Не часто доведется узреть на лице такой безэмоциональной ледышки, как Хонда, какую-либо эмоцию. Альфред, оказывается, везунчик. — На сегодня достаточно, благодарю за сотрудничество, — как истинный японец, Хонда поднялся на ноги и поклонился, после начал собирать разбросанные по всему полу листы бумаги с различными набросками. Америка воодушевлённо вскочил на ноги и первым делом решил размять затёкшие конечности. Не так-то легко позировать, ибо приходится часами лежать в одной позе и выводить на лицо кучу фальшивых эмоций. — Я-по-ни-я! — с криком Альфред набросился на Японию сзади и стиснул его в объятиях. — Может, перекусим? У меня всё есть для этого, правда не знаю, хватит ли нам на двоих? — предложил он, гордо демонстрируя бумажный пакет, наполненный с горкой гамбургерами. «Да тут всю Японию отравить хватит», — с ужасом смотря на этот вкусный и в тоже время опасный фаст фуд, Хонда звучно сглотнул. — Спасибо, но я, пожалуй, откажусь, — стараясь быть вежливым, Япония улыбнулся. — Я и так неприлично надолго задержал вас… Какой же я глупый! Совсем забыл про чай…  — Да всё нормально! — в дружеской манере Джонс хлопнул Кику по плечу, отчего из его груди вырвался непроизвольный писк. Америка засмеялся. — Не так уж сильно и задержал! Я не люблю чай. — Может кофе или… — лицо Альфреда приблизилось настолько близко, что было в паре сантиметров от азиата, отчего последний на мгновение потерял дар речи. — Пойдём на улицу, а то весь день взаперти сидим фигнёй страдаем, — точно не замечая неловкости ситуации, проговорил Альфред будничным тоном. «Фигнёй?» — на этом моменте Хонда был бы рад надуться и не разговариваться с этим нахалом как минимум неделю, но статус не позволял. Прочитав недовольство на лице Японии, которое он так тщательно пытался скрыть за своей фальшивой улыбкой, Америка аккуратно приобнял этого недотрогу за талию. — Не обижайся, просто я же не Венера Милосская, чтобы сутки напролёт в одной позе стоять, — на подобное заявление Кику ничего не сказал, лишь утвердительно кивнул. А Джонсу таки удалось вытащить этого затворника наружу, подставляя его бледную кожу лучам угасающего солнца. Вечер обещал быть хорошим, а закат красивым. Страны с улыбками гуляли по городу, ходили вдоль парков, скверов, даже на храм довелось издалека полюбоваться. Внутрь заходить не стали, не было желания задерживаться. Их великий поход закончился тем, что Америке резко захотелось мороженого. Несмотря на не летнее время года, страны заскочили в супермаркет, где купили по порции этого холодного лакомства, и сейчас сидели на скамейке, бредя о грядущем. — Ты когда-нибудь влюблялся? — открыто и без доли сарказма поинтересовался Джонс. — В кого? — откусив шоколадную верхушку сладкого льда, уточнил Япония. — Например, в девушку или в страну, — последнее слово Альфред сказал настолько тихо, что Хонда повернулся в его сторону, пронзив вопросительным взглядом. От слов Альфреда перед его глазами мелькнул портрет Англии, но Хонда поспешил избавиться от него и потряс головой, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Умеет же этот Америка задавать ненужные вопросы в неподходящее для этого время. — Для стран простые люди не более чем увлечение, мы не способны любить и чувствовать то же, что они, — философски отозвался Япония. Серьёзно задумавшись над словами друга, Альфред устремил свой взгляд в небо. Конечно, Япония был безусловно прав, задев тему чувств, а вот насчёт любви ошибался. Любить может каждый, даже насекомое. Последовав примеру друга, Кику так же устремил взор в небо, на чёрном полотне которого начали зажигаться первые звёзды и бледный полупрозрачный лунный диск. — Любовь — странная штука, — проговорил Америка. — Да, очень странная, — согласился с ним Япония. — Может, пойдём домой? — Идём. Всю дорогу до дома они молчали, ибо рты были заняты мороженым. А когда оно закончилось, говорить было попросту не о чём. На ночь у Японии Америка не захотел остаться, поэтому поехал домой. Весь этот тяжёлый разговор Альфред ещё долго будет переваривать, пока и вовсе не забудет. А до тех пор не явится к Хонде. Любить всегда сложно, особенно тем, кто в душе не чает, что это такое и в чём она проявляется. Америке всегда нравился Япония, но последний ещё не готов к любви, как и к тому, чтобы принять чувства Альфреда. Возможно, это даже к лучшему. Они ведь страны, им запрещено влюбляться, особенно в другие страны. Политика не поймёт и не примет подобного союза.