Мемуары монстра

      Стоя среди белоснежных невинных соцветий, Махиру совсем позабыла, насколько удивителен и разнообразен был этот мир, как хрупка была его структура и сколько ещё неизведанного ждало ее впереди каменной преграды. Однажды она станет такой же, как и они, и сможет сражаться, проливая чужую кровь. Предел мечтаний всякого человека их происхождения – сражаться во благо мира, беззащитных людей, и притом совсем неважно умрут они или нет, главное – очистить его для дальнейшего использования.       Чтобы люди могли и дальше бессовестно загаживать его.       Если бы когда-нибудь перед ней появился волшебник, обещающий исполнить самое заветное желание, то девочка бы непременно загадала…       Нормальную жизнь, не быть пешкой в руках алчных и жестоких чудовищ, готовых воплощать свои корыстные цели ценой всё ещё чужих жизней. Сломать отвратительную систему, где сильные всегда должны защищать слабых, где они должны жертвовать ради них своими жизнями, такими же бесценными и значимыми.       — Как ты думаешь, Махиру, что означает красный цвет? Любовь или страдания? – возникший голос позади вынуждает её выйти из размышлений, столь же противоречивых, как и предоставленные этим голосом варианты ответа.       Медовые глаза таят в себе неприкрытое детское любопытство, сопровождавшее миловидную маленькую девочку из детства по жизни, и приведшее её к необратимым последствиям, о которых она могла бы только пожалеть. Ода ещё не разобралась в красках этого сломанного мира, но красный… он был определенно ее самым любимым оттенком из всех других, выделяясь своей судьбоносностью, предвещая перемены, символизируя собой…       — Я думаю он означает «красивый»... — смеется девочка в ответ, уставившись на темноволосого мальчишку довольным взглядом.       Махиру ярко улыбается ему, не желая говорить, что по сути все ответы верны. Любовь красива, влечёт за собой страдания и все они сперва влюбляются в красоту, а потом задыхаются под гнётом своих же ошибок, испытывая боль, вгрызаясь в кожу от беспомощности.       Такой она себя чувствовала перед ним. Беспомощной. Их встречи становились все реже, ведь ее нагрузка увеличивалась, и она должна была тренироваться еще больше, чтобы стать сильнее. Для общей цели. Для безопасности людей. Махиру пока еще не совсем понимала, как тут всё устроено, но однажды этот чистый и благоухающий мирок, окружавший ее с пяти лет, исчезнет в сумерках ночи, оставляя после себя лишь сладкий привкус давно забытой радости. Нектар здешних цветов приятен, если оставить его на кончике языка, представляя себя чем-то свободным, вроде колибри или бабочки, которые такие же маленькие, но столь же счастливы. Тогда она ещё не знала, что бабочки живут несколько дней; вовсе не подозревала, что увядают они от вкуса горького нектара с тусклых цветов, растущих снаружи.       Уже ничего не будет как прежде, она это знала, но хотела подготовиться. Ради своей мечты.       — Вот как, тогда ты тоже красивая! — совсем беззаботно отвечает ей Фурута, дружелюбно улыбаясь и потягиваясь.       Её чувства притупляются, а взгляд падает к цветам, в которых можно было раствориться и заснуть приятным сном средь белого дня. Ей нравится проводить с ним время, ей нравится его улыбка, его голос и даже запах. Она не могла точно знать, любовь ли это, или мимолетная симпатия, но Махи впервые за все это время, что обитала здесь, начинает чувствовать себя полноценно. Но что будет, если кусочек ее радости когда-то отнимут? Эти мысли периодически вертятся у неё в голове, провоцируя не самые лучшие воспоминания и чувство едкого одиночества, засевшего под корой головного мозга глубоким маленьким червём сомнения. После смерти дорого человека у малышки не осталось тех, кому бы она могла доверять в полной мере и считать своими, называть не «знакомыми», а «близкими». Однако после недавнего инцидента ее жизнь резко улучшилась, и девочка нашла свое утешительное спасение в компании этого отпрыска из побочной ветви Вашу. Сначала пара вежливых беззлобных фраз при встрече, а после они стали общаться и играть вместе, пока однажды за ней не придут и не оповестят о чем-то более важном. Пока она может быть здесь. Может быть с ним, не думая о всех проблемах на сегодняшний день, и от этого ей хочется остановить время, дабы насладиться этими мирными деньками, пока катастрофа общего масштаба не коснется ее ранимой души.       — Спасибо... — тихо благодарит в ответ на сделанный ей комплимент и искренне улыбается.       — А чего бы ты хотела, Махи-тян? — снова задаёт ей вопрос Нимура, подходя чуть ближе, пытливо заглядывая прямо в глаза, тем самым вынуждая аловолосую девочку немного смутиться и пожелать ненадолго спрятаться.       Надо было ухватиться за то, что дорого прежде, чем это отберут.       — Быть с тобой, — не думая отвечает желтоглазая первое, что приходит ей в голову; она знала, что эти слова порадую его и успокоят, ведь они так похожи. – Всегда-всегда быть рядом с тобой и никогда не расставаться!       Он аккуратно берёт смущённую девочку за руку, которую та усердно прятала за спиной, словно её отшлёпают линейкой по нежным ладошкам, как это делала учительница.       — Тогда давай увидим большой мир вместе, Махиру-чан? — добродушно улыбается брюнет, вкладывая в руки девочки красный цветок, которого она ещё никогда не видела, не чувствовала под пальцами столь же нежных лепестков, и запах был тоже очень приятным. — Клянусь, что даже если он будет опасен, даже если будет не такой, каким мы его себе представляли, я всегда буду рядом и никогда не брошу тебя. Ведь ты…       Щёчки Оды алеют, а взгляд становится взволнованно-ожидающим, даже дыхание задерживается в ожидании заветного слова.       — Ведь ты моя миленькая маленькая сестрёнка!       Буквально всё внутреннее удивление отражается у неё на лице, сменяясь глубоким разочарованием, когда суть сказанных слов доходит до девочки, вынуждая её раскраснеться ещё сильнее, но на этот раз – от обиды.       — Дурак! — расстроено вскрикивает малышка, бросаясь на человека, от которого она так долго ждала признания, с кулаками.       Пускай старше, пускай выше, пускай сильнее. Нимура нравился ей. Нравился так, что перед сном она всегда представляла себе, как во внешнем мире они заведут семью, их пышную свадьбу и светлую-светлую зависть со стороны Хаиру, которую бы Ода пригласила в качестве подружки невесты.       Брюнет искренне смеётся, шутливо уклоняясь от ударов, а затем, когда они едва ли не падают в озеро, перехватывает тоненькую ручку и лукавым взглядом смотрит на тяжело дышащую, но до сих пор обиженную подругу.       — Брейк, Махиру-чан, брейк… — он тоже тяжко дышит, однако сил на то, чтобы придержать даму за талию, ему хватает; едва ли не упала в воду. — Это ведь была просто шутка. Чего ты так заводишься?       Девочка пытается вырваться из цепких рук, чувствуя себя униженной, и поэтому желает убежать как можно дальше. Столько красивых платьев, столько необычных причёсок, столько стараний – и всё коту под хвост. Неужели так трудно увидеть в ней милую девочку, невзирая на разницу в возрасте и росте? Ода чуть ли не плачет.       — Шутки у тебя…       Но он перебивает её.       — Переведём дух, и ты получишь заслуженный матч-реванш.       — Хорошо! — недолго думая, даёт своё согласие Махиру, решив, что если не девчачьими методами заслужит признание, то силой.       Они упали на холодную траву, слегка влажную от росы, но в случае разгоряченной Оды это было даже приятно, и как-то совсем не хотелось думать о том, что она испортит платье. Ей хотелось плакать и в то же время смеяться, хотелось накричать на Нимуру и в то же время первой рассказать о своих чувствах, без лишних ожиданий наиболее подходящего момента. Просто в книжках было не так, в них девушка никогда не говорила первой, только ждала.       Возможно, что она слишком часто обращалась к ним за помощью.       Ведь эти сказки такие глупые, как говорила их учительница. В них нет ни доли правды, однако, Махиру до последнего хотелось верить, что она ошибается.       Повернув голову в сторону Фуруты, чтобы что-то сказать, она замечает вдумчивый взгляд, который всё это время неотрывно смотрел на неё. И лицо у него было серьёзное, такое растерянное, о чём мальчик, наверное, даже и не подозревал. Ода чувствует, как щёчки её вновь наливаются кровью, два спелых яблочка, и все колкости проглатываются обратно.       — Как называется этот цветок, который ты мне подарил? — тихим-тихим голосом спрашивает аловолосая, которая даже в порыве драки продолжала крепко держать незнакомое соцветие в руке, боясь сломать стебелёк или потерять хотя бы один лепесток.       — Ты никогда не видела роз? — спокойно спрашивает брюнет, ничуть не изумляясь, ведь времени на такие глупости, как цветы, у Оды никогда не было.       В её расписании одни только тренировки.       — Нет… Это они и есть? — поднеся бутон к своему аккуратному носику, девочка вдыхает приятный аромат и умиротворённо улыбается.       Ещё бы. Ведь это был первый цветок в её жизни, подаренный кем-то, а не сорванный украдкой в саду и поставленный в маленькую вазочку, доставшуюся от покойной матери.       — Да.       Девочка глубоко задумывается. Где он мог взять этот красный цветок, выглядящий так благородно на фоне белого клевера, что окружал их повсюду. Она и подумать не могла, что какой-нибудь цветок сможет вызывать в ней столько радости, переливаясь маленькими капельками воды и напоминая ей любовь, которую она испытывала к недалёкому мальчишке здесь и сейчас; в груди радостно стучит сердце и малышка напрочь забывает про свою обиду.       — Махиру-чан, я расскажу тебе, что ты значишь для меня, когда мы встретимся во внешнем мире. Обещаю тебе… — брюнет вновь улыбается этой своей улыбкой, решив ещё немного понервировать подругу этими своими загадками.       «Опять он со своими секретами!» — сгорая от любопытства, сетует девочка, расстроено дуя губки и смешно морща нос.       — А сейчас разве трудно?       Тогда он сказал ей то, что она так хотела услышать, но видимо что-то не дано понять даже гениям. Красный цветок увял, сохранившись закладкой на странице одной из сказочных книг, и Махиру Ода до последнего не знала, как получила тот цветок.       — Нет, но так у тебя хотя бы будет стимул не сбежать от меня, пока мы не выберемся, — «из этой дыры», хочет сказать он, но в итоге слова эти зависают недосказанностью в холодном сладком воздухе.       Надо было сказать тогда…