***
— Ха-ха-ха, никогда не видел ее такой. Это точно наша малышка Ода? — спрашивает Хизоко у своих коллег, удивляясь недавнему поведению девушки из отряда одного из самых жестоких следователей — Киджимы Шики. — Поработай рядом с Киджимой-саном и не таким еще станешь, — пошутил второй, Атсуши, озираясь по сторонам и сжимая свой кейс покрепче. В переулках хоть и редко, но иногда встречались заблудшие души голодных гулей. И хотя даже в первый район забредают лишь самые отчаянные, ведь разгуляться не дает им жестокое прессование со стороны CCG, в последнее время раз на раз не приходилось. То ли среди плотоядных монстров нашелся сумасшедший, то ли этих самых людоедов — в несколько раз больше, но на страницах утренних газет начали появляться очередные статьи о кровожадных убийствах. И хоть эти новости не такие уж частые, некоторые следователи слышали, что на поимку неизвестных или же неизвестного выделили довольно талантливых людей. Тех, кто работает лишь с высоким рангом гулей. — Ах, а я никак не могу забыть тот страстный поцелуй. И знаете, что мне еще показалось? — на секунду третий парень сделал паузу, посмотрев на двух других своим интригующим взглядом карих глаз, отвлекая тем самым от мрачных мыслей. — Что? — хором ответили мужчины и девушка, что шла рядом. Та самая, чье горло было подвержено удушению, о чём свидетельствовали пурпурные гематомы, запечатлевшие маленький размер цепких пальцев. Девица на это, конечно, расстроилась — пообещала самой себе обязательно отомстить Махиру за такие отметины. Но не сейчас и не в скором времени, в конце концов, к такому сопернику стоит подготовиться лучше. — А Фурута был совсем не против, даже наоборот проявлял инициативу, а нам затирал о том, что Махи-чан на него набросилась. — Хм, ну мы же видели, что она села ему на колени. — И что? Это ничего еще не доказывает, да и выглядела она слишком растерянной и удивленной для той, кто смог бы вешаться на своих коллег. Вам так не кажется? — Да какая разница?! — перебил его Хизоко. — Я уже давно понял, что между ними что-то есть. Жаль, конечно, что Ода досталась ему, но это было вполне ожидаемо, ведь они в одном отряде. — Эй-эй, да какой ты следователь, раз не можешь заметить очевидное? Не нравится он ей, значит, и у тебя есть шанс! — бурная болтовня близких товарищей для Атсуши маячила где-то на фоне. Что-то ему здесь не нравилось, определенно. И хоть прослыл он среди своих заядлым параноиком, который лишний раз паникует, в свете мигающих от старости фонарей внутри тянуло холодным страхом. Темная улица веяла своей безлюдностью и пустотой. Прохладный воздух свободного ветра нисколько не облегчал их путь — заставлял кутаться в широкий шарф, который мужчина носил даже летом, не теряя веру в то, что вещь, подаренная его старой матерью, несомненно приносила удачу. Но паранойя брала свое. И он бросил взгляд в сторону линии ближайшего парка, что виднелся по ту сторону дороги. Там, в длинном углублении, тихонько журчал искусственный ручей. От мыслей его отвлек сильный и внезапный хлопок со стороны вошедшего во вкус спора товарища. — Ну-ну, перестаньте, — вмешалась с усталым вздохом девушка, мило улыбнувшись и сощурившись. — Не думаю, что Махиру бы понравилось то, что мы ее обсуждаем. Мне вот как-то вообще все равно, что у них там с Фурутой. Совет им да любовь, если они решат пожениться и завести детей. Однако сказанное этой девицей было стопроцентной ложью, внутри нее все горело и полыхало, как внутри кратера подводного вулкана. И что самое мерзкое: она была лишена возможности выплеснуть это кому-нибудь. Глупые спутники, помешанные на собственном эгоизме, не поймут. А ведь ей меньше всего на свете хотелось видеть Махиру рядом со статным помощником Киджимы, поэтому юная особа была безусловно рада видеть их бесконечные ссоры. Однако этот злополучный поцелуй (да откуда он вообще взялся?!) совсем выбил Рико из колеи. —Хах, ты права, — у Атсуши настроение ниже плинтуса, и это замечает его подруга. Хмурится недовольно, но молчит — привыкла к его старым тараканам, которые чаще всего возникают на пустом месте. Остальные двое все еще не могут остановиться, почти что пинают друг друга, но, благо, осознают, что весь их спор — обычный способ убить время. Пройдя чуть дальше, мимо парка к переулку с тем самым баром, они вышли в пустой закоулок, где порой останавливаются, чтобы покурить. Фонарный столб здесь перегорел ещё вчера, поэтому ориентироваться пришлось по лунному свету. Дерьмо, однако, но хотя бы их товарищ параноик взял с собой фонарь. — Готовый ко всему, не так ли? — на лице Рико сладкая улыбка, заставляющая мужчину смущенно отвернуться. Ему ли не знать, насколько фальшивы ее эмоции. — Да, как всегда, — и фонарь открыл им путь своим сильным потоком света. Несмотря на то, что громкая болтовня товарищей разрушала таинственную тишину, Рико вспоминает — именно в таких местах обычно находят чей-нибудь труп. Но это ведь первый район, что такого может случиться, с чем не справится их целый отряд?Им было весело…
Разве будет плохо, если станет ещё веселее?
Рико нервно оглядывается назад, щурясь и вглядываясь в темноту за своей спиной. Ближайший спутник одёргивает плечо, реагируя на прикосновение девушки с недовольством, ведь она могла порвать его новую куртку. — Ты чего? —недовольно спрашивается брюнет, все еще не остывший после бурного спора. — Слышал? — шёпотом интересуется секретарша, заставляя и оставшихся двух обратить внимание. — Слышали что? — раздражённо рычит Хизоко, а Атсуши направляет фонарь в темноту, чувствуя, как от подобного тона девицы у него в руках возникает дрожь. Там, где-то за углами строительного мусора, что не убрали нерадивые работники еще с момента постройки бара, мелькает звоном колокольчик. У Хизоко от напряжения ломается в руках сигара, а мягкие переливы сказочных бубенцов заставляют отступить на пару шагов. — Кошка?.. — их товарищ паром выдыхает самое неподходящее предположение, но мгновенно замолкает, как только ответом ему возникает звонкий детский смех. Тёмные здания, что копьями стремились к небу, закрывали собой смущенную луну, укрывшуюся от происходящего внизу толстым слоем туч. Тихие окна — немые свидетели, и нет смысла кричать, если вдруг то, что возникнет впереди, покажет себя с чудовищной стороны. Атсуши хватается за собственный кейс, раскрывая его, за ним следуют остальные. — Кто это? — пытаясь вглядеться во тьму, куда не доставал свет фонаря, черноволосый мужчина с внутренним напряжением замечает неподалеку от себя низкорослый силуэт и алеющее пятно, отчетливо виднеющееся даже в сумерках. — Гуль… — шепчут мягкие пухлые губки испуганной леди, которую пробирает дрожь. Интуиция женщин всегда была на порядок выше, чем у мужчин, и Рико прочувствовала наполняющий внутренности животный страх, подбирающийся к ней уродливыми костлявыми пальцами, заползая прямо в нутро хрупкого сердца, что моментально ушло в пятки. Смех повторяется, и слышится негромкий скрежет. — Дерьмо, — неожиданно спокойно для себя заключает светловолосый парень (ну что, милый шарф, поможешь ведь удачей?..) который в этой компании был единственным ровесником Рико и тем самым близким другом, не желающим ее потерять. — Ты не следователь, знаешь ведь, поэтому вали отсюда. Ей не нужно было лишний раз повторять — Рико рванула из этого места так быстро, как никогда до этого. Уличная темнота, что возникла за ней, скрыла от взгляда хищника, чей смех стал на несколько тонов истеричнее.***
День мог бы действительно начаться хорошо, не начни телефон уже с семи утра разрываться от нескончаемого потока смс и звона будильника. Что уж там, просыпаться от такого ядерного сочетания любят исключительно мазохисты, которые обманывают самих себя только ради более лёгкого подъёма. Девушка не хотела на работу, решив прогулять прежде, чем её окутало сизое небытие, но вместе с лучами радиоактивного солнца возвращается суровая реальность — она не больна. Ну, если только внутренне. А ещё пора бы отвыкнуть от вредной привычки класть телефон под подушку —один только вред. Девушка предпринимает усилие разлепить глаза, забираясь рукой под прохладную мягкую ткань и нащупывая огненный от нагрузки гаджет, словно бы в агентстве разом закончились все следователи, и осталась одна только Ода, и видимо миссия действительно неотложная, если такой ажиотаж начался в полседьмого. До сих пор ещё не смыслящий взгляд опускается на экран, когда на нём высвечивается уведомление о входящем вызове. Махиру отвечает машинально, держа перегревшийся смартфон подальше от уха — не хочется обжечься, слыша, как ее срочно вызывают на работу противным голосом по очень важным обстоятельствам. Её отмазку касательно плохого самочувствия даже не выслушали, бросив трубку до того, как до следовательницы дошёл смысл сказанного. — А я надеялась отдохнуть… — вслух произносит Махи, обреченно выдыхая и сползая с мягкого матраса. Ночь была спокойной и приятной, ведь рядом не оказалось всяких подлецов и извращенцев вроде Фуруты Нимуры, более того, тёплые и нежные объятия Курамеру заставили хотя бы ненадолго забыть об этом садисте, вдохнуть полной грудью. Она впервые за минувшие дни смогла отоспаться, и того встала с новыми силами, чтобы пойти на свою некогда любимую работу. Интересно, долго она будет желать ее избегать?.. Собралась Ода быстро, накинув на плечи строгий черный плащ, натянув излюбленные сапоги и наглухо застегнув пальто, все же на улице знатно похолодало. Раскладывая чемодан, она положила самые необходимые вещи. То, что могло бы пригодиться на задании, которое теперь уже не было обыкновенной сквозной мыслью, а вполне реальной действительностью — неприятной, однако убийство гулей отвлекает как ничто другое. Не отпустят сегодня — так попросит. Лишь бы не видеть этого Дуримуру. — Я скоро вернусь, Курамеру-кун, — ласково улыбнувшись своему доброму другу, девушку невесомо целует плюшевого зверя в пластмассовый носик, а затем аккуратно усаживает на полочке над книжным шкафом. Это был подарок от соседки на день рождения. И пускай Ода совсем не любила игрушки — к этой испытывала особый трепет. До офиса CCG она добралась за считанные тридцать минут. Народу на улице было так мало, будто все попрятались перед чем-то страшным. И предчувствие Оду не обмануло, когда она вступила на порог здания — волнения начались уже с главного холла. С молодой женщины, рыдавшей на диванчике и совсем ещё маленького мальчика, бегавшего по скользкому полу и хлопавшему дверями. Он кого-то звал, и подчинённая Киджимы смутно расслышала, как тот звал своего отца. Отчего-то на душе стало совсем паршиво, ибо в лице безутешной дамы можно было узнать жену Хизоко-сана. Она ее знала, говорила когда-то, и сказать честно — женщина намного приятнее своего избранника. Знала бы она, что тот творил, пока она не видела. — Махи-и-и-и-и — ча-а-а-а-ан, ну наконец-то! — подбежавший Фурута чуть ли не сбил шедшую ему навстречу девушку с ног, весь такой наигранно-взволнованный, что Оду невольно затошнило от этого излишнего притворства. За этой фальшиво-доброй улыбкой не так уж трудно было разглядеть его недобрые намерения. Чёрный человек с грязной душой — это все ассоциации, которые сейчас приходили ей на ум. Махиру невольно закусывает губу, когда понимает, что он был как всегда первым, кто встретил ее, стоило только переступить порог филиала. Девушка действительно уже начинала задумываться о наличии жучка, по которому Вашу отслеживал все её передвижения, но, кажется, эти случайные столкновение выглядели ненормально лишь в понимании Оды. Сомневающийся взгляд цепляется за лицо напарника, и молодая следовательница прилагает немалые усилия, чтобы коротко кивнуть этому клоуну в знак приветствия. При Нимуре надо выглядеть так, словно ничего и не произошло, дабы лишний раз позлить. Показать своё безразличие и независимость от общественного мнения, авось отстанет, пускай и весьма трудно скрывать, как сильно он бесил её своими преследованиями. Такова была каждодневная закономерность. Он слишком хорошо видит людей, а она очень хорошо читает его мотивы. «Как же я тебя ненавижу…» — с неприязнью думает красноволосая, игнорируя участившиеся в ритме сердце, что с недавнего времени реагирует на присутствие напарника слишком сумбурно. Это всё неприятное волнение, ведь она до сих пор не знает, какой трюк Фурута выкинет в следующий раз. … Или же самообман? Махиру резко опускает голову, семенящими шажками проходя мимо брюнета и старательно не замечая его. Именно. Для Оды он перестал существовать еще со вчерашнего дня, а сейчас перед ней было лишь недоразумение, которому она позволила паразитировать на своей жизни по доброте душевной. Пора бы и от него избавиться. Лишние проблемы ей не нужны, а сам Фурута являлся одной большой ходячей проблемой. Даже своим коллегой по работе считать его настолько противно, что она была готова молить об увольнении, не будь за душой особых обязательств перед Цветущим Садом и клятвы всегда защищать людей от опасности в лице гулей. Она рождена для того, чтобы всегда заслонять собой слабых, принимать на себя все удары судьбы.И хоть почти не помнит кем, но раз рождена, то свой долг исполнит. — Ну же, милая, ты не представляешь, как я страдал всю ночь в надежде искупить свою вину перед тобой… Следовательница по неосторожности поднимает голову, хотя до сего момента и заклинала себя не смотреть, чтобы в ней опять не проснулось желание поверить ему. Опять… Его щенячьи глазки так и давили на нее, но Махи ни за что в жизни не купится на эту дешёвую актерскую игру. Теперь точно нет, как бы сильно того не просило обезумевшее сердце — оно не ведает, какую дикость просит. — Отвали, — только и прошептала Ода, пытаясь отодвинуть того в сторону, однако Фурута оказался настойчивее, из-за чего девушке пришлось его в очередной раз обойти. Внутри закипает гнев, готовый вот-вот пролиться в виде потока непрошеных слёз. Чтобы этого не случилось, девушка запрокидывает голову и закатывает глаза, пытаясь выглядеть так, словно это настойчивость Нимуры ей надоела, а не переизбыток эмоций. — Даю тебе минуту, — с металлическими нотками в голосе произносит Ода, уже зная, как сильно она пожалеет об этом. Она рефлекторно скрещивает руки на груди, чтобы защитить сердце от этого чудовища, нетерпеливо дожидаясь, когда приедет вечно занятый лифт. — Ты только не злись, но тебя уже не считают моей напарницей, — вдогонку говорит ей Нимура, растягивая лукавую улыбку на своей лисьей морде и делая верные подсчеты того, когда девушка обернется с изумлением в золотистых глазах. Так и происходит. Махиру не заходит в приехавшую кабину, а медленно разворачивается к мужчине, снова угождая в его ловушку, хотя все утро твердила себе, что более не будет его слушать и разговаривать с ним. Видимо, ей так просто не отделаться от этого монстра. — И кто же я теперь тебе? Нимура усмехается и зажмуривает глаза, испытывая ненормальное удовольствие от того, как её глаза мечутся по холлу, лишь бы не смотреть в его сторону. Девушка и не замечает, как парень подбирается на непростительно близкое расстояние. — Моя невеста! — разводя руки в стороны, он пытается взять в объятия свою нареченную, однако следовательница изящно выскальзывает из его лап. От сказанного Ода чуть ли не давится воздухом, смотря на Нимуру неопределенным взглядом. Ей одновременно хотелось и убить его, и посмеяться над ним, но первое было куда предпочтительнее. Но увы, начальство явно не одобрит подобное, да и труп будет сложнее скрыть при дневном свете, еще и на виду повсюду расставленных камер. Махиру нервно смеётся, пытаясь подавить это, приложив ладошку ко рту. Сейчас не хочется привлекать постороннее внимание. Высшая точка кипения — ненормальный смех. — О, ты так рада этой новости, моя милая? Киджима-сан тоже был счастлив, — пускай темноволосый и увидел, что смех был всего лишь защитной реакцией — он продолжал издеваться. Девушка едва сдерживает желание ударить его при посторонних. — Ты серьезно? — на пониженных тонах спрашивает красноволосая, а после буквально шипит. — Я убью тебя… Руки Нимуры плавно ложатся на ее плечи, и гнев сползает с её лица, когда он крепко сжимает ладони, вновь причиняя ту самую немую колючую боль. Ей хотелось простонать, однако это будет проигрышем, чего Махиру не могла допустить. — Мы с тобой так похожи, признай это, — шепчет парень, склоняясь ближе к девичьему лицу. Он смотрит ровно в янтарные очи, пытаясь там увидеть зарождение той самой тьмы, что была ему так родна еще с детства. Этот проницательный взгляд… Казалось бы, словно прощупывает саму суть души. Она чувствует себя беззащитной перед ним, и он это знает. — Замолчи… — огрызается Махиру, а ненависть плещет уродливой загустевшей субстанцией из раненной души. — Ты ненормальный психопат и садист. Мы ничуточку не похожи с тобой. Она твердит это, пытаясь быть честной с собой, ведь поклялась защищать слабых и положить жизнь на соблюдение законов, оберегать людей и днём, и ночью, но вот сейчас опять Нимура топчется по её надеждам. Одним небрежным толчком в плечо брюнет впихивает её в кабину приехавшего лифта, оказываясь наедине со своей игрушкой в замкнутом пространстве. Ода не видела, какую конкретно кнопку он нажал, однако они незамедлительно поехали вверх. — Что ты де… — она не успевает озвучить свои мысли, ведь темноволосый совершает очередной странный поступок, которым повергает свою напарницу в немой шок. Прыжок. Ещё один. На третьем кабина останавливается, весьма сильно пошатываясь, на неизвестном этаже. Девушка на пару секунд теряет равновесие, будучи на неустойчивых каблуках, но ловкие руки напарника перехватывают её за талию, прижимая спиной к своему торсу. Всё внутри красноволосой замирает, и она едва может дышать, чувствуя, как внутри неё зарождается настоящий животный страх. Как в ту самую ночь. Вместе с этой мыслью в замкнутом пространстве потухает свет, погружая всё в непроглядный мрак, а аварийная красная лампочка загорается достаточно медленно, чтобы желтоглазая успела потерять пол под ногами и обмякнуть. — Я знаю, кто ты… — чужое дыхание обжигает ушную раковину, и Махи жмурится, покуда по области позвонков пробегает табун мурашек. Он крепче сжимает ее плечи, разворачивает к себе и тянется к устам юной девы, пытаясь вновь прочувствовать их сложный вкус, взять ее под контроль, пользуясь замешательством Оды, которая пыталась разобрать его слова по полочкам.Но в этот раз всё пошло не по сценарию наследника Вашу. Девушка оказалась уже не такой податливой и мягкой, как в прошлый раз, а потому быстро среагировала, одним точным прыжком ударив Фуруту головой по носу, из-за чего брюнет вынужден был отпустить ее и отстраниться.Взгляд его потемнел, из носа потекла кровь. Однако сейчас Махиру совсем не ликовала. Злить его в замкнутом пространстве — это действительно страшная ошибка. Его тёмные глаза напоминали ей бездонную яму в моменты ярости: таившаяся в них тьма была сродни густому липкому дёгтю, который почти что ощущался на языке неприятной химозной горечью, воспринимаемую многими то ли за мёд, то ли за особый вид джема. Для Махиру это что-то омерзительно-сладкое, ибо сахароза всегда напоминает ей о влажных прикосновениях, деликатных руках и тёплой, очень тёплой крови, остервенело смываемую с бёдер ею до ряби белой плитки ванной в глазах. Сначала сомкнуть веки, разомкнуть, а потом повторить процедуру по кругу — но ничего не изменится. Он всё также смотрит на неё, а она всё также смотрит на его чёрный контур в настенном зеркале, приобретающую нечеловеческие очертание под убогой красной лампой. Тени расползаются под их ногами и Махиру рефлекторно хватается за поручень, чтобы не упасть в эту обманчивую бесконечность. Там обязательно будут штыки. — Я рад, что ты меня боишься, — медленно сплёвывает брюнет, растягивая на своих красивых губах плотоядную усмешку, как если бы собирался сейчас разодрать её грудную клетку и сожрать что-то; неважно, что именно, ведь он плотояден по своей природе, лишь обманчиво падальщик. — В конце концов, это правильно. Ненависть даже лучше, чем симпатия. Эссенция насыщеннее, и невольно начинаешь ценить каждый взгляд, каждое слово… Махиру давится то ли смехом, то ли шипящим гортани кислым кашлем. Из неё постепенно лезет кофе, которое она и этот клоун когда-то пили в холле уже достаточно давно, чтобы забыть. — Мне действительно непонятна ахинея, которую ты несёшь! — подавляя боль в грудной клетке, произносит Ода, прижав руку к груди и посмотрев на Вашу так, как не смотрят даже на заклятых врагов. Замкнутое пространство — раз. Боязнь задохнуться — два. Выглядеть слабой перед своим недругом (три)… Молодой человек приближается к напарнице скрипучими шагами, прекрасно зная, что сейчас она не даст ему стоящего отпора — только неэкономично расходует кислород, нагревая металлические стены до состояния жаровни. Красный блеск пугает, покуда внутри желудок прилипает к позвоночнику из-за фобий. Он знал каждый её страх. Он чувствовал каждую её мысль. Видел, как в медовых глазах тлеет искра, затухая с каждым разом всё более ослабленным вдохом. И чем больнее этот человек сейчас ей сделает, тем тяжелее будет перерождаться в следующий раз. — Ты просто не словила кайф, Махиру, — беззаботно произносит Вашу, смеясь глазами и безо всяких усилий прижимает тело напарницы к себе. Ему всегда необходим с ней телесный контакт, словно бы от этого кровожадная гиена могла внезапно присмиреть и задремать сном беззащитного младенца. Груб, бесконечно груб, но не ломает, выкручивая руку и выкалывая глаза, как будто пытается сохранить в первозданном виде: Махи знала, так поступают либо с любимыми, либо с чужими игрушками. «Он не любит тебя…» Девушка выдыхает ему в грудь, позволяя приятной горечи парфюма осесть в горле, отпечататься в памяти как что-то, чем он мог выделиться на фоне других мужчин. Хорошим запахом, хорошими манерами, хорошими костюмами и хорошим собой. Наверное, каждый заполняет пустоту по-своему. Нимура Фурута — идеальностью, а Ода Махиру самообманом. Она знала — это дёготь, он знал, что посмеётся. — Хочешь окрасим Токио в красный? — Что? Пелена наркотического наваждения спадает с глаз, и маленькие ладошки упираются в колючие рёбра, пытаясь оттолкнуть брюнета для такого необходимого сейчас контакта глаз; увидеть и понять — лжёт он или же пытается быть безнадёжным романтиком. Отражения их фигур со всех сторон давят тихой угрозой, и Ода теперь понимает, каково лесному зверю в капкане. — А-ах, так уж и быть, расскажу, — его смешок оседает в её волосах горячей невесомой консистенцией. — Через несколько минут в кокурии откроются все кнопки, и только я могу это остановить. Он смотрит ей в глаза так, как если бы говорил о чём-то повседневном: — С тебя один поцелуй, если ты хочешь, чтобы все остались живы, и ни один гуль не покинул камеру. Ну, так что, котёнок? Махиру внезапно пробивает озноб, когда такие умиротворяющие объятия растворяются в темноте, а напротив встает напарник со смартфоном в руках да смотрит на неё выжидающим картинным взглядом. Как если бы какой гений изобразил инкуба, стоящего на адских вратах, красно-чёрного и вдумчивого. Нимура серьёзен, и девушку это откровенно пугает. «Он лжёт!» «И без тебя знаю!» — Это всего лишь очередной твой розыгрыш. — Это твое окончательное решение? «Черт возьми». В сердце Махиру дичайшая дилемма и осознание, что сейчас проще убить его, нежели принять какое-либо решение. Нимура живет ложью, дышит ею, состоит из оной, но при этом вселяет неестественный в нее страх — ублюдок столь ненормальный и безумный, что готовый совершить любую глупость, чтобы достигнуть желаемого. Махиру встречала его столкновения с иными лицами, и они заканчивались для тех крайне трагично. Не может же быть, чтобы и сама Ода стала вдруг его злейшим врагом, на которого он бросит даже такие кардинальные силы? Открыть все клетки гулей? Поставить под удар собственную родную организацию? Посчитать, что никто не сможет подумать, что виноват во всем — он? Глупость. Издевка. Он считает ее настолько легкомысленной идиоткой? Махиру сжимает губы в тонкую линию и делает шаг назад. Взгляд у нее — решительный и острый, режущий на части, но в ответ — сладкое удовлетворение. Неужели это именно та реакция, которую он ждал? — Да. — Славно! — ответ незамедлительный, а жест — столь же быстрый, словно бы он просто отправлял смс. Пару мгновений, которые словно бы растянулись на целую вечность, заставляя девицу с чувством удушения утопать в его омутах, разбились вдребезги от громкого и яростного завывания сирены. Сирены, что твердила, что все это — не учебная тревога. Холодный страх осел на ее легкие и сердце, а сам Фурута лишь довольно пожал плечами, как бы говоря, что зря она ему не поверила. Гул за стенами вставшего лифта смешивается с удивленными голосами и вскриками рабочих, которые всяко не ожидали столь странного начала кошмара, который уготовил им юный Вашу. Грязный бастард, что эгоистично зациклился на своем эго. — Ты идиот! Ненормальный! — от паники Махиру срывается на перепуганный крик, хватается за его руки и пытается дотянуться до телефона. — Останови! Останови это немедленно! Если он только что выпустил всех существ из своих клеток, значит, одним легким жестом разрушил все то, что так терпеливо выстраивала Ода на протяжении всей своей службы в CCG. Отчаянное нежелание расставаться с этой жизнью смешалось с бушующим волнением, мешающим разумно думать, и Нимура на это с бесконечно ядовитым взглядом и неопределенной улыбкой подхватывает пальцами ее подбородок. — Твое решение?.. —голос его утопает в сирене, что резала барабанные перепонки. — Хорошо, ладно!.. —потянувшись за мерзким поцелуем, Ода попыталась попутно отхватить его телефон, но тот высоко его поднял, а другую свободную руку опустил на ее затылок, удерживая и впиваясь в губы желанным порывом. Сигнализация замолкает. И лифт, заскрипев недовольно, вдруг с неторопливым неудовольствием открылся, заставляя Оду поспешно и не без труда оттолкнуть Фуруту и обернуться к выходу. Там, освещаемая белым светом ламп организации, с откровенным замешательством на лице стояла Хаиру. Ее мягкие розоватые глаза отражали все те эмоции, которые Ода теперь никогда не забудет. —Ихей-сан, — улыбнулся Нимура, сложив ручки за своей спиной и с улыбкой склонив голову. — А мы тут не скучали. — Ага-а, вижу, — взгляд подруги был устремлен на Ода, здоровый цвет кожи которой начал отчаянно краснеть, и если бы не люди, в спешке мелькавшие за спиной Ихей, девушка избила бы его прямо здесь и сейчас. — А у нас тут кто-то взломал систему сигнализации, поэтому, если что, не пугайтесь… Я и сама тут, думала, тапки отброшу, нет, ну прям над ухом завыло! Хаиру ведет себя так, словно бы точно ничего не видела, и Махиру даже не знает, становится ей от этого проще или же наоборот, хуже. Неужели даже подруга ожидала подобную сцену, и это несмотря на ненавистное ворчание со стороны Оды во время их частой болтовни?.. — Что с кокурией? Гули не вышли? Все в безопасности?! — Махиру подрывается к девушке, надеясь услышать даже не добрую весть — подтверждение слов лживого ублюдка, сохранявшего спокойствие и маску даже сейчас. —Чего-о? Это же 23-ий район… — Ну и что! Сирена ведь, если бы там что-то такое произошло, значит, нас оповестили бы! — слова запутанной цепочкой слетают с ее языка, а сама Ода все еще не может прийти в себя, осознать только что случившееся и понять, в конце концов, что опять, СНОВА, проиграла этому мерзкому типу которую битву подряд. — А, ну нет, обычно оповещают раньше, а потом врубают сирену, — девица приложила пальчик к губам и задумчиво подняла взгляд к потолку.— Мы бы знали, Махи-тян. Значит, просто взлом. — Просто взлом?.. —внутри все медленно закипает адским ядом, кислотой, что готова вырваться из груди и сжечь все, что окажется вокруг. — Взлом? — удивление на лице Нимуры безумно правдоподобное. — Интересно, у кого это хватило смелости развлечься с такой серьезной вещью? — У тебя, мать твою, Дуримура! — Ода взорвалась. Взорвалась настолько громко, что Ихей и Фурута в унисон дернулись, и если подобная реакция со стороны подруги — нормальна, то сам ее напарник, похоже, слишком сильно влился в эту идиотскую и фальшивую роль хорошего мальчика. Посчитал, что без труда провернет обман снова. С ней. С той, кто уже который раз набила себе шишку идиотскими граблями имени Бастарда Вашу. —Хах?.. — хмурое лицо Фуруты озарило искреннее удивление, и когда Ихей подняла на него взгляд, он ошалевши пожал плечами, явно показывая свою непричастность к чужой истерике. Ода это оставлять так просто не желала, и когда тот оказался в привычной незащищенной ипостаси, подскочила ближе и резким жестом рванула из его рук мобильный телефон, через который происходил взлом. — У тебя здесь или программа, или еще какая чертовщина, может ты написал кому, и все это… — девица хаотично тыкается в приложения телефона, настойчиво пытаясь заметить хоть что-то похожее на взлом, но ни иконки, ни сообщения, ни даже корзина — ничего из этого не казалось подозрительным. Разве что среди контактов неизвестные лица девиц, от существования которых в груди взыграла еще большая ярость. Он специально, так? Все продумал! Какой же он мерзкий! Какой же он отвратительный! Слова Ихей стали точкой кипения в этой ситуации: —Ой-ой, это ведь довольно громкое обвинение, без доказательств и тебе попадет… — Да пошло оно все к черту! — и с громким воплем глубинной ярости Махиру с такой силой швыряет телефон об стену, что тот вдребезги разлетается, оставляя все надежды на восстановление. Нимура от подобной сцены искренне присвистнул, всяко не ожидавший злобного порыва, и когда Ода подлетела к нему ближе, чтобы отвесить смачной пощечины, даже не дернулся. Хаиру и вовсе запуталась во всем этом, вытаращив глаза, неловко улыбнувшись и развернувшись на каблуках — дела любовные всегда были столь далеки от нее, что даже копаться во всем происходящем не очень-то хотелось. Цирк, да и только. — Пожалуй, на собрании нас уже заждались, — пробурчала девица, когда все еще горящая праведным гневом Махиру догнала ее. — Опять буду говорить, что слишком долго кушала… — Уж лучше застрянь в лифте вместе со мной — не хочу лишние сплетни, — сердитое лицо Оды было не таким уж симпатичным, как обычно. Впрочем, Фурута наверняка считал иначе. И он как раз не спешил угнаться за ними, дабы полюбоваться на эмоции — согнувшись, начал аккуратно подбирать то, что осталось от телефона. Сим-карта, неестественным образом изогнувшись, оставила неприятное чувство помехи. Конечно, глупо было оставлять ее в этом телефоне, надеясь на лучшее, но что случилось, то случилось.Теперь он не сможет связаться с нужными людьми как минимум до конца дня. Какая жалость… Поднимая взгляд на девиц, юноша не скрывает еле заметную улыбку: забавно, как Ода умудряется одним только жестом показывать, что ее остатки прошлого, за которые он столь давно цеплялся, все еще хранятся где-то глубоко внутри. — Хорошая девочка, Махи-чан.***
Утро в CCG действительно было не очень. Угрюмые лица сотрудников мелькают на фоне столь часто, что Махиру, переполненная гневом от очередной идиотской выходки Нимуры, остывает под потоком всеобщей меланхолии. Держась рядом с Хаиру, которая знала о произошедшем лишь через третьи лица и с таким же интересом двигала в сторону собрания, Ода ломала голову над масштабами произошедшей беды. Насколько все плохо? И связано ли это с мелькающей перед глазами проблемой, связанной с деревом Аогири? Весь путь до кабинета был тихим и напряженным. Разве что Ихей, пожалуй, оставалась в одном и том же настроении. — Доброе утро, господа. Что-то случилось? — невинно спросила Махиру, тихо проскользнув в помещение вслед за подругой и осторожно оглядев присутствующих, не менее мрачных, чем люди в коридорах. Рядом стояла Хаиру, и отчего-то на душе было спокойно, но подкрадывающаяся опасность пробивалась через защитные стенки, ведь взгляды замолчавших вдруг сотрудников буквально сверлили в ней дыру. И хоть, очевидно, они просто не вовремя явились (точнее, с глубоким опозданием), что-то Ода подсказало о том, что проблема на этом не заканчивается. — Ах ты мелкая гадина! — разъяренный крик разрезает возникшую тишину, а после чья-то фигура расталкивает толпу и движется прямиком к девушке, грубо хватая ее за плечи и отталкивая назад, буквально напирая всей своей силой. Она бы упала от такого столкновения, ведь истеричная девица перед ней с отчетливым ужасом в светлых глазах совершенно себя не контролировала, словно бы желала разорвать Оду на мелкие кусочки прямо на глазах у всего CCG, так сильно она впивалась своими ногтями в нежную кожу. — Это ты убила их, ты! Гневные обвинения в сторону Махиру сыплются нескончаемым потоком, в то время как следовательница растеряно хлопает глазами, нисколько не понимания причины набрасываться именно на нее, человека, который, по сути, никак не мог быть причастен к произошедшему. — Эй, руки убери, — подхватывает чужую агрессию златоглазая, отталкивая от себя секретаршу куда подальше, лишь бы не чувствовать ее паучью хватку на своих плечах. И без нее хватило сегодняшних прикосновений. — А ну-ка живо прекратили! — рявкает высокий мужчина с неизменно несимпатичной миной, вмешиваясь в этот возникший конфликт и холодно оглядывая обеих девиц. — Что вы себе позволяете, Рико, Махиру? Ода нервно усмехается, щурясь, в то время как Рико снова срывается в свои бушующие эмоции, но теперь уже изливаясь солеными слезами и жалким, тошнотворным плачем. Для Махиру подобное проявление чувств кажется недопустимым и отвратительным, даже показушным, если учитывать характер давней знакомой. Слезы ее не вызывали жалость, лишь стойкое чувство омерзения и подозрения. Актриса, наверное, только куда более несмышлёная, нежели тот же Фурута. Который, к слову, успешно оказался в кабинете, не потревожив никого из присутствующих. Вот же мастер скрывать свое существование от кого нужно. — Я сказал что-то смешное, Ода-сан? — со всей своей присущей строгостью отвечает следователь Ицуки Маруде, накаляя обстановку своим серьезным видом, подталкивая остальных следователей к еще большему высокомерию. — А если вам так хочется посмеяться, то прошу посетить цирк. — Прошу прощения, но в цирке надо деньги платить, а тут бесплатно, — взгляд падает на Рико, которая все еще была чем-то шокирована и выглядела от того слишком уж жутковато. Казалось, будто ее всю ночь не было — волосы растрепанные и лохматые, а тушь и тени расползлись под глазами огромными кругами. Она все нервно сминала свою грязную от пыли форму, задыхалась от слез и косила ненормальным взглядом в сторону своей соперницы. — Махиру! — не выдерживает Маруде, сжимая кулаки и нисколько не желая слушать подобную дерзость от мелкой девчонки, которая совершенно не понимает, во что ввязалась. — Простите… — виновно отвечает Ода, склоняясь перед старшим поколением. — Так что произошло? — Ну, если говорить кратко, — со своего места поднимается солидного вида молодой человек, и Ода узнает в нем своего старого знакомого. Тот в ответ щурит взгляд, почти что улыбаясь, а затем вновь возвращает беспристрастную маску, — этой ночью было совершено нападение на троих наших сотрудников уровня A. Двое из них, следователь второго класса Хизоко Курода, а также следователь третьего класса Тэмотсу Игараси, были жестоким образом убиты. Третий член группы, следователь второго класса Атсуши Ёкояма, был доставлен в больницу в крайне тяжелом состоянии. На данный момент ситуация с ним нестабильна, врачи борются за его жизнь. В помещении возник тихий ропот, оповестивший о том, что не только Махиру в первый раз услышала о подробностях известия. Человек дал время удивлению пронестись по головам сотрудников, а затем продолжил, деловито перелистнув страницу отчета. — Единственным свидетелем на данный момент является Рико Оосава, следователь бюро третьего класса. К сожалению, как можно заметить, ее состояние на данный момент весьма… нестабильное. — Заткнись! — девушка подорвалась, сцепляя зубы и отталкивая мужчину, а затем горячим вихрем оборачиваясь к Махиру. — Я-я знаю, что только ты могла это совершить! Ты перед их смертью вела себя так! — Что за бред ты несешь?! — Ода имела не менее тихий голос, но сейчас, когда вокруг нее столпились кровожадные коршуны CCG, любой ее эмоциональный всплеск мог сыграть плохую шутку. И как быть, когда нервы за этот день уже успел потрепать Фурута, который, судя по всему, заранее знал о произошедшем? На его лице — глупое удивление, вскинутые брови и абсолютная безучастность в происходящем. Ода замечает это краем глаз, но все равно подмечает про себя — не просто так он все это устроил с утра пораньше. А если… — Прекращай свои вопли, Оосава, — Маруде закатил глаза, уставший от беспредела ненормальной, и двое людей аккуратно посадили ее на свое место, искренне радуясь тому, что она не стала психовать. — Твои обвинения весьма серьезные. Скажу больше — на данный момент они не имеют основания. — Так как расследование только началось, — подметил мужчина, опуская на стол планшет с бумагами и присаживаясь обратно. — Однако даже в этом случае вероятность того, что убийцей является Махиру, мизерная. — Говорить об этом рано, — раздраженно бросил в его сторону Ицуки, перелистывая перед собой дело и источая неприятную для всех ауру. — Права я, права! — зашипела Рико, взглядом стреляя в сторону Махиру, которой пришлось пару раз поморгать, прежде чем понять весьма странную истину. — Меня подозревают? — стены вокруг нее вдруг показались узкими и тесными. Люди — обманчивыми и нереальными. — Возможно, это… — А с чего бы это вообще меня?! — Ихей рядом пальцами ловит ее за локоть, но Ода уже не остановить. Распахнув свои светлые от гнева глаза, Махиру выступила вперед, вонзая в лицо следователя особого класса полный эмоций взгляд. — С каких это пор истерики идиотки становятся причиной для таких обвинений? Да почему вы вообще ее слушаете, она ненормальная, она меня ненавидит! И вообще, вообще, с чего бы, а?! Вот этот, — она вдруг оборачивается в сторону Фуруты, весь образ которого в этот миг принял максимальную святость, на какую тот вообще способен. — Он, этот жалкий скучающий мученик, имел больше шансов для этого! Следователи подняли голову в сторону теперешней цели, и Нимура, похлопав глазами, поднял руку, с нелепой улыбкой помахав. Ихей коротко вздохнула, отходя от него на шаг в сторону, а кто-то из следователей неловко кашлянул. Бурная речь Махиру нисколько не впечатлила, ведь человек, которого она только что подвергла подозрению, был настолько не от мира сего для целого штаба, что никаким образом не вселял в сердца других какую-либо опасность. — Да разве он справился бы? — прозвучал неуверенный голос где-то в толпе, и кто-то из храбрых бодро его подхватил. — Да только ты могла быть такой стервой! — завизжала в очередном истеричном припадке Оосава, резанув по ушам присутствующих, и Маруде, не выдержав, громко хлопнул по столу. Решительность со стороны следователя особого класса поубавила дерзость пострадавшей, но выражение ее лица нисколько не подобрело. У Махиру лопнуло терпение, и если бы не внезапно легшая на ее плечо рука, она бы задала жару этой идиотке, которая от своей трусости и гнили решила подставить ту, кто не угодила ей в прошлый вечер. Конечно, возможно, все это — очередной огромный план Фуруты, да только вот он внезапно встал именно на ее сторону. — Господин Маруде, — Нимура выходит вперед, тем самым закрывая собой свою коллегу, и та подозрительно выгибает бровь, ожидая любого хода с его стороны, — я понимаю, что еще ничего не известно, но могу точно сказать — у Ода-сан есть алиби. Вчерашнюю ночь мы с ней провели за телефонным разговором, и я могу сказать, что не слышал на фоне криков отчаявшихся следователей. Что? — Вот как, — мужчина сощурился, смерив юношу грозным взглядом. Хоть даже Фурута имел идеальную репутацию среди своих коллег, такого рода подробности показались для мужчины чрезмерными. — Никто не собирался слепо обвинять Махиру Ода в совершенном деянии. Не ты один знаком с ее алиби. Однако сегодня днем вас вызовут для дальнейшего расследования. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. — Но ведь это был гуль, — возразила Хаиру, вдруг подавшая голос. — Гули поедают своих жертв. Здесь же все несколько иначе, — ответил ей молодой человек, мимолетно скользнув по оторопелому лицу Ода. — Однако… Дальше Махиру не слушала. Прямо взирая на профиль спокойного Фуруты, она думала о том, что удушить его собственными кишками — одна из лучших пришедших идей на данный момент.