***
Вечером в разы морознее, нежели недавним днем, и хоть Фурута в излюбленной своей привычке накинул на плечи пальто, оно оказалось недостаточно теплым. Зябко дернув плечами, он перехватывает из рук местного продавца пару картонных чашек с кофе, которые услужливо заказал для Махиру и Мивы, без которой, к сожалению, Ода отказалась куда-либо выходить. Сам Нимура не сказать, что был против кого-то еще, ведь все его желания исполняются вне зависимости от каких-либо препятствий. И в этот раз, юноша уверен, все пройдет по его плану. Он вообще огромный любитель планировать. С воодушевляющей гордостью Фурута вспоминает о том, как много дел у него построено в далеком будущем, и эти горячие мысли о собственной власти согревали где-то в груди. Повернувшись к шепчущимся девицам, он лукаво улыбнулся, протягивая согревающий напиток и пожимая плечами: - Не стоит благодарности. — Ну и хорошо, — Махиру всегда знает, что ответить Фуруте, чтобы все его замечательное настроение упало на пару процентов. Он уже привык к ее острому языку, и все же с неприятным для себя чувством беспокойства подметил, что подобное безразличие с ее стороны раздражало все больше. Казалось, что эта миниатюрная фигурка превратилось во что-то более значимое, нежели просто тень прошлого, которой он все стремится отомстить. Для Нимуры эти мысли – сплошной абсурд, однако рука его не поднимается устроить Ода такой же счастливый конец, какой он подарил той эгоистичной Ризе. Воспоминание о ней отразилось на его лице кривой гримасой. — Ой-ой, Нимура-сан, не обижайся, ты же сам сказал не благодарить, — это с насмешкой заметили и его спутницы, правда, к счастью, так и не поняли причину. Фурута мысленно откинул язвенный образ в сторону и вновь весело улыбнулся, пожимая плечами. Сам он от кофе, пожалуй, тоже не откажется, так как его стремление быть восхитительным накладывается на то, чтобы быть здоровым. Махиру, его главная цель этого вечера, все мимолетного дотрагивается пальцами до ожерелья на ее шее, где огнем светился дорогой рубин. Она поздно заметила его подарок, устроив для Фуруты самое настоящее шоу «Остаться в живых», ну а тот, в общем-то, не был против. Подыграть этим глупым девчонкам и лишний раз доказать, что не представляет для них опасности, было делом простым и незатратным. Для Нимуры, привыкшего играть мерзкого клоуна, очередная такая стычка не показалась чем-то новым. Когда кофе болью обжигает его верхнюю губу, он вновь в неудовольствии морщится. Заснеженный парк, окружающий гуляющих приятелей, приносит некоторое чувство сказки. Фонари выгодно освещают их путь, взращивая нечто таинственное и романтичное, то самое, что необходимо сейчас Нимуре, здорово уставшему под это Рождество. Он завалился к Махиру в желании убедиться, что все, что он там себе надумал, является правдой. Лишний раз подтвердить свои догадки и исчезнуть с чистой душой. Не получилось. Смешанный вывод: что она такое? Юноша любит, когда все происходящее, так или иначе, под его неким контролем. Ему нравится, когда он осведомлен о других, о собственном мнении о них, а также о том, какая у всех будет судьба. Ему не нравится, когда он не может прийти к окончательному решению, взирая на эту девицу, что забавно дула на кофе и улыбалась ярко, безумно красиво. Что с ней делать? Если бы у него был ответ на этот вопрос… Диалоги между ними текли спокойным ручьем, журча о всяких глупостях, связанных с работой, жизнью, с этим чертовым праздником и планами. Фурута иногда изнывает от желания поделиться собственными замыслами с кем-либо простым и посредственным, чтобы взглянуть на реакцию, а потом, быть может, устранить ради собственной безопасности. Если тот, конечно поверит. Но сейчас, обдумывая в голове все возможные варианты общения, он отчего-то избегает любых тем, которые могли бы как-либо затрагивать его профессиональную жизнь. Личную даже. Впрочем, есть ли она у него? Человек, влюбленный в свою мечту, не сильно-то смотрит на что-то еще. Хотя… Он вновь бросает внимательный взгляд на винную макушку своей спутницы и ощущает легкий укол вины – все должно было быть совершенно другим. — Нимура, — вдруг задает вопрос Махиру, наконец расправляясь со своим кофе и отдавая стаканчик Иида, которая направилась в сторону мусорки. — Мм, Махи-чан? — он сощурил глаза, неторопливо скомкав в руках несчастный стаканчик. — Скажи мне, зачем тебе это? Что ты уже придумал, чтобы меня позлить, м? — Ода говорит в полголоса, нисколько не желая делиться подобным диалогом с подругой. Да и вообще с кем-либо, ведь все, что происходит между ней и партнером – нечто странное, не поддающееся логике и внятным объяснениям. — И почему ты всегда считаешь, что все, чем я занимаюсь, непременно тебе навредит? – его тон печальный, а взгляд – столь бездонный, что Махиру в нежелании оступиться случайно и упасть прямиком в ловушку, отвернулась от чужого лица, провожая взглядом фигуры мимо проходящих людей, которые, как назло, прогуливались парочками. Ода надеется, что никто не думает также о них с Нимурой, да только догадывается, со слов старых сослуживцев, что вместе они выглядят... довольно обыденно. Будто так и надо. Фурута уверенно улыбается, но взгляд его – стеклянный. — Потому что все, что ты делаешь для меня – сплошное зло. От этой фразы у него что-то глубоко внутри вонзилось острейшим кинжалом, заставляющим задохнуться и забыть о том, кто она, и для чего все это делается. Значит, эта идиотка всегда считала, что он – лишь помеха, не так ли? Тот наивный ребенок, который пытался ей помочь, вдруг оказался бесполезным и злым? Тот, кто обратил на нее свое внимание, хотя мог и проигнорировать, оставив подыхать там в одиночестве, чтобы она в конце концов стала лишь механизмом в чужих руках? Махиру не замечает перемен, отвлекшись на собственные мысли, а Нимура с трудом подбирает слова, чтобы не сорваться. Вот, значит, как. Она, как и та стерва, использовала его не менее грязно, чем он ее в день прошлого праздника. С чрезвычайной силой воли заталкивая куда-то внутрь все гребаные эмоции, которые могли лишь помешать в его целях, юноша успокаивает себя тем, что, наконец-то, нашел ответ на гнетущие его вопросы. Только вот от этого знания лучше не стало. — Наверное, я плохо разбираюсь в людях, Махи-чан, — Ода оборачивается к нему, когда его молчание затягивается, а он закрывает глаза и напускает на себя славную улыбку, чувствуя, что не сможет сейчас на нее взглянуть – она, если не растеряла все свои легендарные навыки, в ту же секунду поймет, в чем дело. Оступиться сейчас – превратить последний день этого года в бессмысленную чертовщину. И Нимура вовсе не собирается соглашаться с тем, что ему попросту хочется поставить точку во всем в самый последний раз. — Ага, тебе ведь проще солгать, нежели правда попытаться понять. — Но ты ведь такая же, не так ли? – юноша открыл глаза, в ту же секунду встретившись с чужими, и черт поймет, что произошло бы дальше, если бы не вовремя вернувшаяся Мива, заметившая колючее напряжение в воздухе и шумно вздохнувшая. — Вот вредные, - подхватив Махиру под локоток, она потянула ее за собой вперед, обернувшись к Нимуре и изогнув в явном скепсисе бровь. — Кто-то собирался помириться? — … Конечно, — усталость опускается на его плечи тяжелым грузом и отчетливым нежеланием.***
То ли это было влияние неспокойной погоды, то ли Ода и Фурута были слишком напряженными, но не такая уж долгая прогулка быстро превратилась в утомительные хождения без особых причин. Мива первой предложила наконец-то разойтись, чтобы нормально отдохнуть и выспаться перед завтрашним днем, и Махиру ее с удовольствием поддержала. Нимура с отдаленным удовольствием всматривался в ее нежное лицо и слипающиеся глаза, которые в теплом свете фонарей напоминали о меде. Когда-то он его тоже любил. Но прежде чем они успели выйти из парка, Иида, что успешно справлялась с поддержанием более-менее мирной беседы, вдруг остановилась, как-то слишком нервно раскрыв свой телефон. Почти что спящая на ходу Махиру не сразу заметила, ну а Нимура, ощутив что-то схожее с подозрительным предчувствием, обернулся в сторону парка. Его острое зрение, которым он мог гордиться, словило в тени деревьев занимательную фигуру человека. Или не совсем его. Черный балахон, накинутый на фигуру, не позволил ему определить, кто там стоял, но Фурута отчего-то сразу понял, что ждали именно Миву. Та ровно выдохнула, словно бы собираясь с силами, а затем подняла голову, обращаясь к своим спутникам, вставшим у входа и с любопытством к ней обернувшимся. — Что такое? – негромко спросила Ода, бесстыже зевая и с неким опозданием прикрывая ротик шарфом. — Я забыла, что договорилась встретиться с другом. Мне передадут подарок и я вернусь, ладненько? – деловитая улыбка следовательницы заставила Нимуру усмехнуться. Все они, отпрыски Солнечного Сада, получили прекрасные артистичные навыки. Всем своим видом показывать, что все под контролем – Фурута мог бы сказать, что это семейное. Только вот сам термин «семья» он, увы, не признает. — Уверена, что справишься? – Махиру сладко жмурит глаза, потягивается и выглядит столь миловидно, что Фурута поздно ловит себя на том, что откровенно наблюдает. Скосив быстрый взгляд на Миву, он расстроенно убедился в чужой внимательности. — Я следователь первого класса, кто сказал, что я не справлюсь? – довольной ухмылочки девушки хватило, чтобы Ода вальяжно от нее отмахнулась, благословляя на встречу и на каблуках разворачиваясь. — Отпускаю, но чтобы вернулась, а то вдруг этот вздумает остаться. Фурута ловким движением огибает свою спутницу, с интересом задумываясь о том, чья же таинственная личность ждала ответственную следовательницу по гулям. Простые люди в балахонах не ходят, да и в темных лесах просто так не стоят… Что же, у подружек Махиру, оказывается, есть не менее занимательные тайны. «Подобное притягивает подобное», - с иронией подмечает Фурута, когда девица принимает его руку и следует вместе с ним до дома. — В этот раз я не пьяна, поэтому, если удумаешь все повторить, я тебя убью, — улыбка на лице Ода широкая и довольная, и Нимура отвечает ей такой же радостью. — Как мило! Квартира Махиру встречает молодых людей заманчивым теплом и ароматом сладкой выпечки. У Фуруты слюнки текут от запахов приготовленных вкусностей, которые девицы умудрились сварганить прежде, чем вся их компания вышла на прогулку. Конечно же, его не покормили, посчитав, судя по всему, абсолютным чужаком, но Нимура и не был особо против – здесь он не ради яств оказался, а ради этой глупой девчонки, что почти что повисла на нем, отказываясь нормально просыпаться. — Ты обещала, что убьешь меня, — голос Нимуры вкрадчивый, а сам он – предельно аккуратный, когда Ода опускается на тумбочку, не желая раздеваться и тем самым позволяя ему заняться собой. — Обязательно, - шепчет девушка, не открывая глаз, и в голове юноши проскальзывает заманчивая идея все повторить. И все же… нет. Не хотелось. Он и сам, уставший от постоянных дел, только и мог думать о том, чтобы уложить свою бедную тушку на мягкие подушки. Стоит ли потеснить Махиру на ее кровати, ну, случайно там скинуть ее на пол?... Не хотелось второй раз встретиться с куинке ее соседки. Или еще чем похуже. — Оу, мне стоит быть настойчивее, если я захочу самую большую порцию? – он подхватывает Махиру на руки, с удивлением отмечая ее худобу. Вот глупая, раз умудряется игнорировать собственное здоровье и при этом заниматься не самой простой работой. Фурута уже догадывается, какого гуля ей поставили в поиски, и ему больно уж хотелось узнать, как она попытается его поймать. «Будет весело», — с садистским удовольствием констатирует юноша, а затем вваливается в ее комнату, которую в прошлый раз уже успел как следует изучить. Махиру сохраняла свой излюбленный готичный стиль даже здесь, в квартире, и Нимура, бросая взгляд на портьеры, вспоминает о счастливом детстве, когда он впервые ей признался, что ему действительно нравятся ее вкусы. Необыкновенные и столь отличные от всех остальных в Солнечном Саду, что даже предавшая его Ризе потускнела на фоне поразительной девицы, чей ум был не по-детски глубоким и развитым. Куда пропала та чудесная птица, в которую он был влюблен когда-то? Превратилась в тошнотворную горгулью, чьи стремления столь низкие и совершенно бесполезные. Вся нормальная жизнь CCG вскоре закончится, зачем ей тратить себя на благо этой работы? Потенциал, что был в ней скрыт, не соответствовал ее стремлениям, и от того Нимура, снова ощутив глубокое разочарование в чужом образе, грубовато опустил Ода на кровать. Желать добрых снов не хотелось. Последний раз взглянув на сопящую фигуру, юноша уже почти что развернулся, да только замер, ощутив, как Махиру схватила ткань его брюк. — Не уходи, — слабый голос неуверенно отразился в стенах комнаты, где когда-то она проклинала его за все, что он делал. Фурута бросил на девицу безмолвный взгляд и не встретил ничего, что выражало бы эмоции – ее пальцы цепко вцепились в его ногу, не позволяя уйти, а вторая рука мирно лежала на тихонько вздымающейся груди, и все это… Все это казалось настолько пленительно-спокойным, что он не смог отказаться. Не смог уйти. Не смог проигнорировать чужие и невероятно нежные черты, не смог оставить ее на той точке, которую уже успел нарисовать в собственных мыслях, наивно решив, что разобрался. Не смог исчезнуть, как это сделала когда-то она, потому что все еще сохранял свою старую дружбу с ней в гребаной идеальной памяти. — Хорошо. Раз уж тебе так хочется меня убить, — сбрасывая с себя пальто, Фурута опускается рядом с девушкой на мягкую кровать, и этот гребаный миг, когда ее алых губ коснулась нежная улыбка, в очередной раз сорвал кошмарную концовку ее чудесной сказки. «Черт возьми, Махиру. Я ненавижу тебя.»