Такая туманная ночь

Четыре года назад. Голова жутко болела, но это не мешало улыбке Дадзая расцветать, когда он прокрался в комнату Чуи. Последний лежал, раскинув руки и тихо сопя в подушку. Мордашка спящего была настолько милой, что Осаму поспешил достать из кармана телефон с разбитым экраном и запечатлить такую редкость на фотографии. В свободной руке суицидника дымилась кружка с терпким горячим кофе для напарника. Так мафиози решил загладить вину. Поставив сваренный напиток на тумбочку, он осторожно присел на кровать, наклонился к лицу Накахары и убрал с глаз почти невесомыми движениями рыжие пряди. - Чу-у-уя, поднимайся, - тихо пропел парень слова на мотив одной из песен о самоубийстве, которые так бесили вспыльчивого мафиози. Не увидев признаков пробуждения, шатен легко потрепал щеку Чуи, он засмеялся, когда тот открыл глаза и недовольно замычал. - Отвали, скумбрия! – Накахара оттолкнул неполноценного и отвернулся, обняв подушку. - Но, Чу-уя, нам пора! - Куда?.. - Мы давно не бывали в парке! – тормоша рыжего за плечи, затараторил Дадзай. – Там растет та-акой высокий дуб! Я бы хотел, чтобы ты помог мне в совершении суи… Осаму был сражен подушкой и бездыханно упал на кровать. - Даже не проси! – зарычал Чуя. Из – под подушки послышался довольный смех. – Чертов суицидник! Накахара заметил на тумбе кружку, и его пыл немного остыл. Одним глазом Осаму наблюдал за Чуей. Было в нем нечто, что цепляло, привязывало. В день их знакомства Дадзай подумал, что ему придется вечно защищать это хрупкое, худое тело, но, попав в бой, он был буквально сдут в угол несокрушимой силой нового напарника. Он ужасался, видя, как белая кожа за несколько секунд становилась черной от порчи, чужой крови и его, Чуи. Никто бы не поверил, что хмурый парниша в черной футболке и шортах, с взрывом огненных волос на голове, пьющий утренний кофе, может превратиться в настоящее чудовище и сжечь целый город при желании. А потом умереть. Да, ему придется вечно защищать это фарфоровое чудовище, за улыбку которого можно продать душу вместе с сердцем. Сумасшедшие мысли приходят в голову по утрам, но ничего не поделаешь. - Эй, что за сбой в системе? – Чуя несколько раз щелкнул пальцами перед карими глазами. Осаму вздрогнул, а затем широко улыбнулся. - Ваше величество, я исправлял ошибки в своей программе, теперь я в норме! - Еще раз меня так назовешь, я тебе такие исправления устрою, до скончания своего века глючить будешь! - Ладно, рыжая принцесса. - Ах ты!.. - Дадзай-сан! Наконец-то вы пришли! - Что? Изводитель веревок вернулся? Отлично, господин, вас ждут четыре стопки бумаг на столе! - Куникида, я тоже рад тебя видеть! - Дадзай, скажи честно, это ты обчистил мой тайник со сладостями? - Рампо, я только порог переступил, и уже допрос? Понятия не имею, о чем вы говорите! - И правда, не ты… - О, Дадзай, я ждала тебя! Смотрю, выглядишь здоровым! Не хочешь пройти мое обследование? - Есано, спасибо, обойдусь… Вот так бурно встретили Осаму работники агентства утром. Суицидник лучился от переполняющего его счастья, только коллеги не знали, что причин у Дадзая радоваться было несколько. Всего полчаса назад до прибытия на работу он лежал на кровати рядом с рыжим чудом и разглядывал каждый сантиметр того, чего ему так не хватало рядом целых четыре года. Возможно, то была лишь пьяная ошибка, о которой он скоро будет вспоминать, рвя волосы на голове от стыда, но, поднимаясь с кровати, одеваясь, варив кофе, держа в руках кружку и наконец-то читая уже забытые строки, он чувствовал столь уютное тепло в груди, которое так давно не грело израненную душу, что он уже и забыл, каково это. Улыбаясь встретившим его детективам, Дадзай не увидел снежные, взлохмаченные волосы и удивился. - А где Ацуши-кун? – спросил Осаму у Куникиды. Последний, повернувшись к напарнику, хмыкнул и пожал плечами. - Для них опоздать – в новинку, но шкед с Кекой еще не пришли. Попробуй позвонить Ацуши и дуй за работу! - Есть, босс! – отдав честь, детектив занял любимое место у окна и, продолжая стоять, достал телефон. На нем был прежний бежевый плащ, светло-голубая рубашка и коричневая жилетка, кремовые брюки. Ни намека на вчерашний наряд, являвшийся эхом прошлого Дадзая. Одно было в новинку – длинный синий шарф, плотно закрывающий шею, да и рукава, скрывающие руки до пальцев. Смотреть на Осаму, за спиной которого открывался вид на город, потонувший в сентябрьской жаре, было жутко. Но никто не собирался задавать вопросы насчет одежды, за что суицидник был мысленно благодарен. А дело все являлось в том, что, вернувшись домой за вещами, Дадзай не нашел ни мотка бинтов, а те, что были впопыхах намотаны на шею и руки в штабе, никуда не годились для первого дня на рабочем месте после долгого отсутствия. Так что скрывать шрамы и другие… кхм, отметины на коже пришлось, замотавшись в шарф и развернув рукава. В трубке послышались длинные гудки. Спустя секунд тридцать Осаму уже отчаялся услышать признаки жизни на том конце провода, но чуть не выронил телефон, когда оттуда на весь офис заорали: - АЛЛО?! - Хех, Ацуши, не пугайся так! – вновь поднеся телефон к уху, проворковал детектив. - Дадзай! – суицидник услышал шуршания, кто-то явно только вылезал из постельки. Шорох сменил глухой стук, а через мгновенье вскрик-тигра-убитого-полкой-шкафа. Осаму терпеливо ждал, пока Накаджима вылезет из своей сымпровизированной кровати и соберется с мыслями. - Какой час? – спросил он то ли у Дадзая, то ли у самого себя. - Сейчас 9:45, - взглянув на часы, ответил шатен. - ЧТО?! - Ацуши, думай о собеседнике, когда вот так орешь, - услышал тигр через несколько секунд. - Простите, - шепотом извинился Ацуши. Так, стоп. – Дадзай, вы же… - Да, я в агентстве, и все здесь точат ножи, мечтая приготовить вас с Кекой на праздничный ужин в честь моего возвращения! - Какой ужин, никто праздновать не будет, скорее, проклянут этот день в году! – прогремел голос Доппо. - Так вот, о чем я. Где вы? - Уж-же выходим! Дадзай-сан, только не уходите никуда! Кека, вставай! Мы прос.. – на этом разговор оборвался. - Что он сказал? – к Осаму на стуле подъехал Куникида. - Сказал, что уже на полпути к агентству! – на лице парня сияла неизменная чеширская улыбка. - Ясно. А теперь живо за работу! – эспер в очках махнул рукой в сторону бумаг и уехал назад. Шатен без эмоций взглянул на свой любимый ранее стул, а после осторожно оттолкнул его ногой. Взяв и положив часть стопки на подоконник, он принялся разбираться во всей этой мути, не предпринимая попыток даже упереться в стену. Так прошло минут пятнадцать. Куникида нервно поглядывал на часы и мысленно явно уже тушил Ацуши с Кекой в казане. Дадзай часто отвлекался и смотрел в окно. Его мысли были далеко от работы и тем более каких-то отчетов, но для вида он иногда опускал глаза в текст, который он не понял, даже если бы настроился. Все остальные притихли. Есано скрылась в мед-части, Рампо пил сок, как обычно, усевшись прямо на столе, и мрачно поглядывал на картину, за которой прежде хранились его сладости, а теперь гулял ветер. Почему – то он не хотел разгадывать тайну исчезновения конфет, а так сидел и дулся на всех, надеясь на чистосердечное признание. Директора до сих пор не было, что не удивительно, в такие теплые дни его не сыщешь в агентстве, тут надо было прочистить парки или обойти все котейни! Тихо. Спокойно. Скучно. - Простите за опоздание!!.. - Просто позвоню и скажу, что сегодня не приду! Можно ведь один выходной попросить! – сказал сам себе Чуя, когда упал на кровать и взял в руки телефон. На экране высветилось два пропущенных. Посмотрев на время, Накахара выругался. 10:18. - Г-господин Накахара! – пролепетал шестерка на том конце связи. - Что у вас там произошло? - Я звоню по приказу босса. Мори-сан просит вас заглянуть к нему. Он желает поговорить с вами насчет побега Дадзая Осаму! Вчера вы с кем-то были, - голос в трубке стал тише, - я сказал господину Огаю, что вы недоступны. Но сейчас очень вас прошу прийти! Я… - Да понял уже, хорош распинаться! Сказал бы, что шеф зовет, и все! Конец связи! – Чуя отбросил трубку на подушки и закрыл лицо руками. Еле уловимая дрожь в плечах и улыбка. Он смеялся. - Вот ведь олух! Как ты вообще мог сторожить Дадзая, если голоса его не узнал! А выходного меня лишили… Кряхтя, парень поднялся с такой желанной кровати, еще хранившей терпкий запах бинтов Дадзая, и распахнул дверцы шкафа. Взгляду открылась уйма одежды, которой уже давно не касались тонкие руки. Чуя раздвинул тяжелые вешалки с кофтами, рубашками и плащами, начал сдирать и рассматривать каждую вещь, придирчиво откидывая и хватая новою, никак не определяясь с выбором. О том, чтобы одеться, как и всегда, не стоило даже и думать, слишком открыто. Нет, нужно было нечто, что скрыло бы шею и руки, но сложно найти подходящую тряпку, когда на улице жара. Солнце щедро поливало Йокогаму расплавленным золотом, воздух не дарил всему живому энергию, а безжалостно душил и лишал полностью желания что-либо делать. Но горожане упорно топтали улицы и дороги, стирали резину на колесах машин и надрывали голос, крича в трубки телефонов. Сентябрь. Наконец Накахара нашел что-то. Что-то тонкое, цвета индиго, крупной вязки и с высоким воротом. Летний свитер, старый свитер, то, что надо. Понимая, что опаздывает, мафиози понесся в ванную. Закрывшись, (хотя кроме него, в доме никого не было) Чуя стянул с себя футболку и снова изучающе посмотрел в зеркало. Дотронулся ладонью до следов укусов на шее и ключице. Ущипнул кожу на груди, где красовалось красное пятно, от чего оно стало еще краснее, хотя, куда там! Повернувшись к отражению спиной, он приподнял свои волосы и оглядел лопатки. Еб твою мать. Лучше бы он этого не делал. - Украсил меня, сволочь, как новогоднюю елку! – зашипел Накахара. А так он понимал, что его… кхм, партнер выглядел не лучше. Так, а теперь минута похмелья и раздумий. Что вчера вообще было? Нет, понятно, что вчера был вторник, вопрос в том, что было ночью около полуночи в спальне рыжего мафиози? Как вообще так могло получиться? Почему он не думал головой, когда ответил этому придурку? - Я же не… - начал Чуя, а затем прикусил язык. Вслух он сказать это не мог. Парень покраснел. Злясь на самого себя, он надел свитер и схватил расческу. Продолжим мыслить на эту тему. Допустим, это была глупая ошибка, которую оба попытаются забыть. Ага, ключевое слово – попытаются. Значит, это все? Он ушел, и больше подобное не повторится? Погоди, как так? Просто несколько часов дикости между двумя парнями (о боже) на кровати в темной комнате (Осаму то свет выключил), а дальше по новой редкие встречи и порча нервов друг другу? Чуть не содрав себе кожу на голове зубцами расчески, Накахара зло откинул предмет на полку. Грохот. Плевать. Вернувшись в комнату, он взял с тумбочки шляпу и, повертев ее в руках, надел на голову. Парень вышел в прихожую и потянулся рукой к ботинкам, хмурясь от боли в… ну, понятно, что в заднице. Мафиози вдруг понял, что эта обувь совершенно не смотрится с синим свитером, чертыхнулся и полез искать кроссовки среди множества коробок. Дом покинул он минут через пятнадцать. Помимо поиска обуви Чуя потратил время на то, чтобы найти ключи. Старая связка куда-то пропала…. Куда-то… - Чертов ублюдок, знал бы, что сопрешь ключи, убрал подальше бы от твоих глаз! – рычал Накахара, запирая дверь запасной парой, которая болталась на веревочке еще из мастерской, где их сделали. (хз) Преодолев десяток ступеней, он покинул подъезд и зажмурился, оказавшись под палящим солнцем. Парень в который раз поправил шляпу, оттянул жмущий шею чокер и зашагал по сухому, потрескавшемуся асфальту. Вскоре его окружило множество людей, звуков и запахов, это мешало Чуе собраться с мыслями, и мафиози решил оставить размышления на потом. Рыжего больше интересовало, что было в стаканчиках, которые с нереальной скоростью разбирались и пропадали вместе с покупателями в толпе. Эспер подошел к лавочке и увидел лотки с мороженым. - Вишневое, - произнес, удивляя самого себя, Чуя, когда поймал на себе вопросительный взгляд мороженщика. Мужчина с косыми, почти закрытыми глазами коренного японца добродушно улыбнулся и ложкой зачерпнул розовый, рассыпчатый лед, высыпал его в стакан, да так, что над пластиковыми стенками возвышалась немаленькая горка, воткнул в самую середину деревянную палочку и протянул мороженое Накахаре. Последний расплатился и, кивнув в знак благодарности, снова слился с прохожими. Он где-то минуту разглядывал холодную сладость, которую не ел с полузабытого детства, а потом осторожно поднес к губам типа-ложку со льдом на конце. Знакомый любимый вкус. Мороженое с соком вишни. То из немногого, что было хорошее в его жизни. То, что скрашивало его не совсем удавшееся детство, состоящее из постоянных тренировок, боли и первых убийств. В те дни, когда он сбегал из затхлого подвала, откуда вслед доносились крики Кое, несся без оглядки, даже не стараясь сдержать слез, а потом падал на молодую зеленую траву в парке – в такие дни этот кисло-сладкий вкус, на мгновенье сковывающий язык холод вызывали слабую улыбку на бледном лице. Руки в испачканных пылью бинтах, протягивающие одновременно и мороженое, и помощь и доброту, были такими теплыми. Желанными. Родными. Чуя был готов вернуться в те года, когда пистолет дрожал в маленьких ладонях, а последние вздохи убитых отдавались в ушах адскими криками, лишь бы вновь почувствовать эту искреннюю теплоту души Дадзая. Вчерашняя ночь была трещиной. Трещиной в вакууме, который скрывал, отталкивал Накахару от такого Осаму – нежного, открытого, настоящего. Очень хотелось верить, что это не иллюзия. Что это не очередная зверская шутка. Иначе это окончательно выбьет мафиози из ветхой колеи. Вот, значит, как. А ведь все так просто. Просто и понятно. - Я же не… люблю его, - одними губами произнес Накахара. И не важно, что он стоит посреди дорожной части, что светофор давно мигает желтым, что прохожие вокруг мечутся, а некоторые легко касаются его плеча, мол, не спи тут. Не важно, что мороженое давно превратилось в розовую воду. Чертовщина. Да плевать на то, что они парни. Он НЕ МОГ полюбить такую сволочь. Теплые руки? Больно надо за такое любить! Искренняя улыбка? На свете полно таких улыбок! Глубокие, всегда прищуренные, грустные глаза?.. Обойдется он и без этого пленяющего взгляда… Вчера он был пьян. Да и Чуя выпил перед выходом на улицу. И какой черт его из дома вытащил? Это было лишь последствие алкоголя в голове. Наверняка Дадзай видел на месте Накахары какую-нибудь официантку (или официанта…), а проснувшись утром и узнав в ночной жертве бывшего напарника, рассмеялся и ушел. Но кофе то заварил. Хотел же все раздумья на потом отложить, а какое-то мороженое сделало огромный переворот в его рыжей голове. Хотя, вряд ли он держался бы долго, разные мысли убивали парня с первого глотка кофе. Чуя не хотел, чтобы все вот так закончилось. Им нужно встретиться. Если для Осаму это ничего не значит, то Накахара спокойно набьет ему морду и уйдет, а через неделю забудет о ночи, как о страшном сне. Но, если в словах пьяного Дадзая была правда… Если чертову суициднику не плевать на мафиози… Если это не… - Пожалуйста, не говори, что это обман, - прошептал рыжий. Услышав где-то рядом короткие гудки, он замотал головой и быстро убрался с дороги. Выпив залпом то, что осталось в стаканчике, эспер выкинул его в ближайшую урну и, насколько позволяла ноющая боль, быстрым шагом направился навстречу к шефу, к штабу Портовой мафии. Придя к решению, что он обязательно встретится со своим ночным гостем, Чуя успокоился и даже немного повеселел. И совсем не жарко на улице, маленько печет солнце, но погода замечательная! А люди вокруг не хмурые, а просто такие же задумчивые, как и он несколько минут назад. А запахи… Нет здесь такого запаха кофе, который умеет готовить Дадзай… - О, Ацуши-кун! – пропел Осаму, когда увидел в дверях кланяющегося всем Накаджиму и Кёку позади паренька. Подняв голову, тигр широко улыбнулся наставнику и, не обращая более внимания на крики Куникиды, подбежал к окну. Изуми спокойно проследовала за ним, тихо извинившись, когда поравнялась к Доппо, и присев на стул, когда подошла к Дадзаю. Последний явно не ожидал столь близкого приветствия и охнул, стоило Ацуши крепко обнять детектива. - Я так рад, - услышал Осаму шепот парня. Суицидник был тронут. Коснувшись ладонью белых, взлохмаченных волос, которых за этот день еще не касалась расческа, он пробормотал: - А как я рад нашей встрече… Но Дадзай не будет Дадзаем, если не устроит переполох. Улыбнувшись и подмигнув девушке в красном кимоно, что молча наблюдала, Осаму вдруг слабо оттолкнул Накаджиму. Его ноги подкосились, он осторожно уперся в стену и начал съезжать по ней вниз. Руками он схватился за рубашку на груди. - Дадзай-сан!! – закричал Ацуши. – Вам плохо?! Как же, рана еще не зажила?! Есано-сама!! Все подбежали к «умирающему» от боли Осаму, к суициднику протиснулась взбудораженная Акико. Упав на колени перед детективом, она схватила его за руку и спросила, насколько ему плохо. Не дождавшись ответа, она захотела расстегнуть его рубашку, но, увидев, что парень закрыл глаза, выкрикнула: - Черт, Дадзай! Не отдавай, любимый, жизнь свою! Минуту в офисе агентства стояла глобальная тишина. Способность так и не пришла в действие, а Есано начала кое-что понимать. Подтвердил ее сомнения смех. - Симуляция, - не то с облегчением, не то разочарованно произнесла Акико. Поднявшись, она зло фыркнула и, не смотря на шутника, ушла со словами: - В следующий раз я просто оставлю тебя умирать, Дадзай. - Эт-то ведь не смешно, - забормотал пришедший в себя Ацуши, когда Осаму, все еще согнув колени, стоял и смеялся во всю. На пол он так и не сел. - Безмозглое животное!! – взревел Куникида. Еще минуту назад он нервно кусал костяшки пальцев и то и дело поправлял очки, встревоженно глядя на напарника. Рампо, не до конца поняв спектакля, но зная, что Акико здорово разозлилась, побежал в медкабинет. Кёка сидела и молчала, с самого начала будучи в курсе, что все подстроено. Девушка только раз осуждающе посмотрела на детектива, который в прошлом был членом мафии, как и она. Дадзай продолжал заливаться смехом, но тут Доппо не выдержал. Эспер подошел к суициднику и треснул ему по голове своим блокнотом. Осаму этого не ожидал, парень вздрогнул, не удержался и упал… - Мне кажется, или он матерится слишком естественно? – протянул очкастый, наблюдающий за орущим шатеном с другого конца офиса. - Видимо, вы слишком сильно ударили его по голове, - ответил стоящий рядом Ацуши. Кёка продолжала сидеть рядом с наставником Накаджимы и пыталась успокоить неполноценного, слабым местом которого на тот момент был лишь зад. - Из-за чего теперь он хоть орет? – спросила Акико. Девушка лениво перебирала бумаги на столе, не найдя себе занятия интереснее. Рампо сидел на кушетке и качал ногами в разные стороны, искоса наблюдая за давней подругой. Молчал. Она ничего не сказала ему, когда Эдогава зашел в кабинет, он ничего не сказал, когда Есано махнула рукой в сторону типа-дивана-можешь-сесть-туда. Ее вопрос отвлек великого детектива от изучения уже ставшего таким родным лица. - Возможно, Куникида отомстил за ту глупую шутку, - предположил парень. Решив, что сможет завести разговор, он открыл было рот, как Акико повернулась к великому детективу. - Рампо, почему ты перестал использовать очки? - Что? – неожиданно было слышать такое, ведь он сам не знал ответа. Просто не достает их из кармана, и все. - Ну… Почему это не использую?.. - Я не слепая, - девушка поднялась со стула и вплотную подошла к кушетке. Их лица были на одном уровне, Есано внимательно смотрела в зеленые глаза, которые от удивления распахнулись и взирали на Акико с полу-испугом. - Только не говори, что это из-за моих слов. - Ты о чем? - Состязание с членом Гильдии, Эдгаром По. Там ты понял… Нет, скорее, я сказала, что ты, - эспер шумно вздохнула, ее челка на секунду взлетела вверх, - что ты не одаренный… В кабинете стало тихо, как не было никогда. Рампо, уже привыкнув к такой близости, спокойно смотрел в очи, напоминающие поля лаванды, и не спешил отвечать. Есано же теряла терпение. Когда по ее расчетом времени прошло больше, чем достаточно, она дернулась и собиралась уже отойти. Но Эдогава схватил ее за руку и повернул к себе. - Я всегда знал, что не являюсь одаренным, - делая ударение на каждом слове, произнес детектив. – Но, как и говорил тебе раньше, я не хотел выглядеть глупо. Весь этот маскарад с одеждой Шерлока Холмса, наборы для расследований от директора – украшения к вымышленному дару. Сначала я думал, что звучит солидно, если ты эспер, не такой, как обычные люди.. - Но, Рампо, ты же… - Но я притворялся по большей части не из-за этого, - перебил девушку Эдогава. – Да, я по своей натуре очень хитер и хвастлив, я часто ставлю себя выше других. Но однажды директор привез домой красивую, но тяжелобольную девочку, сломленную ужасами, что творились на войне, где ее заставляли работать врачом. В некогда лавандовых глазах бедняги таилась такая пустота, которую не заполнили бы все радости мира! Но как же я хотел заполнить эту пустоту! Мне не был нужен какой-то там дар, чтобы узнать о девочке все! Я нашел то, что она любила, и, когда вез ее в коляске по коридору, положил это на худые колени. Я стал эспером для того, чтобы показать ей, что мы не бросим ее, все мы – семья, что ее дар, как и мой, может спасти множество жизней! Ради этой девочки я хотел врать всем вокруг, и вру до сих пор, зная, что она давно раскрыла мой секрет… Есано слушала Рампо, не отрывая взгляда от глаз, полных весенней зеленью, а он все говорил и говорил. По щеке пробежала слеза, которую Рампо стер ладонью. Говоря о заколке, он коснулся пальцами трепещущей в коротких волосам бабочки, а после осторожно взял руки Акико в свои и улыбнулся. - … Возможно, я бы так и остался обычным выскочкой, который не может даже дорогу перейти, если бы ты не согласилась остаться с нами. Со мной… Есано? Ты че… Вместо ответа девушка обняла детектива, сжав пальцами жилетку на его спине. Парень не удержался сидя и упал на кушетку, повалив за собой Акико. Эдогава шумно выдохнул, когда одаренная оказалась на нем, но девушка лишь сильнее прижалась к нему и прошептала одно единственное слово: - Спасибо… Рампо закрыл глаза и тоже крепко ее обнял, сцепив руки на худой талии. - Я сделаю для тебя все, чтобы поле лаванды не увяло. Первой, кого Чуя встретил в штабе, была Хигучи. Девушка неслась по коридору, неся огромную стопку бумаг, которые чудом не разлетались. Походка была быстрой, но такой легкой, полы длинного пиджака взлетали при каждом шаге, напоминающем прыжок при танце. - Накахара-сан! – радостно воскликнула напарница Рюноске, когда поравнялась с членом исполнительного комитета. - Хигучи, доброе утро, - Накахара чуть коснулся ее плеча в знак приветствия, требовать руку, когда перед ее носом висится гора отчетов, было неправильно. - Утро? – Ичие рассмеялась. – Господин Чуя, для утра слишком поздно. - А, точно же, - слова подчиненной слегка смутили мафиози. С кем не мог ссориться Чуя в штабе, так это с услужливой тихоней, которая редко ходила без хвостика на голове. Они познакомились в первый день ее службы Мафии, она произносила унылые, скучные обещания, сидя на одном колене перед креслом, в котором восседал Мори, а позади него, как статуи, стояли пятеро членов комитета. Девчушка, которой не было еще восемнадцати, сначала совсем не понравилась Накахаре. Слишком послушная, слишком навязчивая, слишком простая, без особых способностей и совсем непригодная для кровавых заданий. Неумеха. Он просто не обращал на нее внимания, а Ичие боялась подходить ближе, чем на два метра. Ее звонкий голос никогда не звучал при нем, и Чую это вполне устраивало. Пустое место. Как-то, после очередного задания, он возвращался в штаб и увидел такую картину: Хигучи неслась за учеником Дадзая, Акутагавой, и что-то щебетала о прошедшей драке. Оказалось, она корила Рюноске в том, что он всегда лезет в бой без чей – либо помощи, а о наличии напарника забывает. Хозяин Расёмона долго не слушал ее, а потом сорвался и наорал на пташку. Чуя немного смутился. Парень не собирался подслушивать, но различил каждое слово и мысленно посочувствовал девушке. Потом он понял. Хигучи отчаянно предана Мафии и Акутагаве. Рискуя жизнью, она не пыталась спасти себя, ее целью было защитить всех вокруг, пусть Ичие и не просили. Она слепо доверяет Рюноске и никогда его не предаст, когда эсперу плевать на ее существование. Хигучи слишком похожа на Чую. Первый раз она прошла мимо, и он поздоровался. Как смешно выглядело удивление на прямо таки детском личике. Тихо пропищав приветствие, девушка пролетела мимо. Хвостик сзади, еще короче, чем сейчас, подпрыгивал в такт бегущим балеткам. Встретившись снова, Чуя с ней заговорил. Он открыл для себя, что Хигучи – на редкость хороший собеседник, разговаривать с ней было интересно и так приятно. Будто солнце сидит рядом. Лучик света среди этой кромешной тьмы… - Накахара-сан? - Что? – парень встрепенулся и виновато посмотрел на Ичие. – Прости, сегодня такой день странный. Ага, день воспоминаний. - Может, вам домой следует пойти? – встревоженно спросила блондинка. Хорошо бы. - Да нет, все нормально. Вот она, сущность наседки, которая задолбала своих цыплят, и те уже молятся, чтобы пришла кухарка пришла с топором… - Топором? В смысле? – черт. - Да так, мысли вслух, - уже озвучивает то, о чем думает. Диагноз. - Ой, я же опаздываю! – посмотрев на время, что показывали настенные часы, Ичие извинилась и полетела дальше. Чуя заметил на ее тонкой, как и его, шее белые бинты. Он уже забыл, что Хигучи ранили во время зачистки. - Увижу ее снова, спрошу об этом, - сказал сам себе Накахара. Бинты. Да что ж такое. - Прошу прощения! – пролепетала Хигучи, толкнув боком дверь. Та со скрипом распахнулась, и девушка зашла в просторную, но темную вытянутую комнату. За столом сидело трое. Гин мрачно поглядывала на начальницу исподлобья, вокруг Хироцу клубился пушистый дым, Тагихара ухмылялся по неизвестной причине. Ичие, привыкшая к таким приемам, спокойно подошла к столу и хлопнула стопкой бумаг по гладкой черной поверхности. - Шеф предоставил нам немало работенки на этот месяц, не ждите долгих передышек, - говорила беловолосая, перебирая папки и, находя нужные, раздавала сидящим лейтенантам. Никто, кроме нее, не проронил ни слова, рыжий парень лишь с хрипом выдохнул и потянулся к бумажкам, на которых черным по белому было написано, что выходных не будет. - Ночь тумана, - продолжала напарница отсутствующего Рюноске, что не удивительно, - ясно показала, на что способны русские. Верхи решили, что стоит усилить охрану главного штаба, посреднических организаций и тайных производств. - И теперь главной охраной штаба будет наш спецназ? – промычал Тагихара. - Да, - вздохнула Хигучи. - Скука… - откинув папку в сторону, парень получше улегся в кресло и сложил руки на груди. Мужчина в очках, выдохнув очередной клуб дыма, заметил: - В последнее время главы валят на подчиненных все больше и больше муторной работы, будь то укрепление защиты или спасение кошки жены предпринимателя под крылом босса. - Согласна, список наших заданий отчетов скоро превысит высоту десяти-этажного дома, - неодаренная, радуясь завязавшемуся разговору, уселась в свое кресло и отодвинула от себя бумаги. - Как самочувствие? – вдруг спросил Хироцу. Гин перестала вертеть нож в руке, плечи Тагихары заметно напряглись. - Само… Чувствие? – переспросила удивленно девушка. - Ну, тебя же ранили, - собеседник указал горящей сигаретой на шею Хигучи. Комочек пепла упал вниз и с тихим шелестом разбился о черное дерево стола. Снова возникла какая-то тяжелая тишина. - Ах, это? – Ичие коснулась рукой бинтов, а затем смущенно засмеялась. – Да, правда, это чистая царапина! Не знаю даже, зачем господин Мори держал меня в палате… - Босс, - коротко кивнув, Накахара подошел к Огаю. Глава мафии сидел в обитом бархатом кресле, скрестив руки на коленях и покачивая носком ботинка. - Чуя, я долго ждал тебя, - тихий рокот, который явно хотели сделать добродушным, заставлял душу еле заметно дрожать. Накахаре было не впервой слышать такого Мори. Шеф совсем не был рад приходу подчиненного, скорее, парень сильно ему помешал. - Ты ведь уже знаешь, что Дадзай ушел от нас вчера. - Мне сообщили, - уклончиво ответил рыжий. - Не попадалась тебе на дороге эта собачка? – мужчина улыбнулся. Чуя не видел рядом Элис. Ничего хорошего это не предвещало. Мори в очень плохом настроении. Врать было бесполезно. Говорить правду было немыслимо. - Встретились. Он был пьян в стельку. Я послал его куда подальше и ушел. Как тяжело было это говорить. Хотя, похоже, Огай не слушал парня. - Знай, - он поднялся и подошел к окну. – Я был добр к Осаму лишь потому, что надеялся на его возвращение в Мафию. Но такого не свершилась, и наш милый мальчик в бинтах, скрывающих кровь им убиенных, снова стал врагом Портовой Мафии. Ты меня понял? - Да, - Накахара нервно сглотнул. Резко захотелось курить. - Ну, не будем больше говорить об этом, есть темы и поинтересней! – Мори повернулся к Чуе. – Ты же знаком с Хигучи-чан? Напарницей Акутагавы? - Конечно, мы неплохо ладим, - подумав, произнес Чуя. В голову закрались не самые хорошие мысли. - Тогда я тебе соболезную. Она умирает.