Такая туманная ночь

Четыре года назад. Йокогама. Январь. Это было поздним вечером, часы, тускло мигая, показывали половину двенадцатого, когда он услышал глухой стук из соседней комнаты. Бурча под нос ругательства, туша в пепельнице недокуренную сигарету, парень поднялся с кресла и поплелся к источнику шума. Не включая свет, Накахара подошел к окну. В этот момент стекло снова зазвенело от удара снежка с другой стороны. Чуя распахнул дверь и оказался на балконе, схватился руками за перила и нагнулся вперед, ища глазами нарушителя покоя. Снег падал плотным белым покровом, и мафиози было трудно разглядеть что-либо через такую завесу, но он все-таки прищурился и увидел высокий силуэт, машущий руками, привлекающий тем самым к себе внимание. Конечно, рыжий парень узнал пришедшего под его балкон человека. - Дадзай, какого хрена? – прошипел зло Чуя, но Осаму его прекрасно расслышал и засмеялся, поклонившись. В планах Накахары было захлопнуть дверь и не обращать больше внимания на этого придурка, но его остановила странная неестественность движений напарника, будто Дадзай все делал нехотя, заставляя себя. Казалось, он сейчас в сугроб упадет. Так. - Ты пьян? – также тихо, как и минуту назад, спросил эспер в шляпе, на что суицидник глупо улыбнулся, разведя забинтованные руки в стороны. На парне не было плаща, лишь расстегнутый черный пиджак на тонкой белой рубашке, на голове лежала шапка снега, руки покраснели и еле заметно дрожали. Мда. - Ты думал, я тебя впущу? – скептически оглядев Дадзая, протянул Чуя. - Ну, я надеюсь на твое огромное милосердие, чудом вмещающееся в столь маленькое тельце! – Осаму оскалился в усмешке и покачнулся. Секундная потеря равновесия сопровождалось коротким, неприличным восклицаньем, после чего Накахара, забыв об обиде, невольно улыбнулся. - Чего ко мне приперся? Мы бездомных не принимаем, обратись в фонд поддержки для алкоголиков! – Чуя махнул рукой в знак прощания и развернулся. - Бросишь меня тут одного, на холоде, в окружении злых собачек? – наигранно, а может, и нет, дрожащим голосом проскулил Дадзай. - Тебе будет полезно! - Ну, Чу-уя! - От тебя перегаром несет аж оттуда, вали, давай! – Накахара повысил голос, но тут же спохватился, опасаясь недовольства соседей. После слов рыжего парня Дадзай вздохнул и, кряхтя, уселся прямо в снег. - Ты чего творишь?! Иди домой! - Меня хозяйка выгнала за невыплату, напарник закрывает перед носом дверь, до штаба не допру, самое время уснуть на морозе и умереть во сне от переохлаждения! Замечательный конец! – Осаму улыбнулся, ведь он опять коснулся своей любимой темы суицида. Исполнитель Мафии «взбил» снег, как перину, и улегся, с нескрываемым удовольствием наблюдая за реакцией Чуи. Тот, видя разлегшегося под своим балконом Дадзая, медленно закипал, сжимая кулаки и рыча. - Спо-окойной но-о… - Поднимай задницу и при в подъезд, придурок! Сейчас приду! Дадзай в который раз добился своего… Сидя по-турецки на диване, в теплой комнате, слабо освещенной настенной лампой, он пьяно улыбался и сонно жмурился, клюя носом. Накахара валялся в кресле, тяжело дыша и бормоча самые злостные проклятия. В доме Чуи не было лифта, и тяжелую тушу напарника пришлось тащить на себе три этажа по лестнице, глуша в душе желание отправить Осаму в полет по ступенькам. Ну не учитывал он, выбирая себе квартиру, что к нему под балкон ночью припрется бухой суицидник! Дадзай чувствовал себя прекрасно, но развалиться и убежать в страну Морфея, когда рядом рыжий парень, он не решался. Некое осознание вины тревожило душу. Чуя заметил на себе взгляд карих глаз и повернулся к шатену, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. В гляделки, так в гляделки. Получив ответное внимание голубых очей, Осаму собрал остатки сознания воедино и прищурился. Зарытый в шерстяном сером пледе, с чашкой дымящегося кофе в руках, он напевал себе что-то под нос и был похож на огромного кота, объевшегося мяты. Чуя же, с костром на голове после снятия шляпы, что покоилась на тумбочке, полулежал и строил самую недовольную мину, парень напоминал обиженную лису, которую потревожили крайне не вовремя. С кончика не потухшей до сих пор сигареты вверх лентой взлетал дымок, наполняющий помещение терпким запахом, которые оба любили. Он смешивался с ароматом кофе и цветов, стоящих на столе в вазе. Лилии. - Цветочки от поклонника? – не разрывая зрительного контакта, спросил Дадзай. - Очень остроумно, сердцеед. Нет, не угадал! – Накахара сдул с лица рыжие пряди и снял перчатки. Напарник наблюдал за его медленными движениями и ухмылялся. - Ну, так откуда? - Так трудно догадаться? Купил в переулке! – мафиози поднялся и подошел к столу, заслоняя собой вазу от неугомонного исполнителя. Последний поднял брови в немом вопросе. - Купил? Для себя? Чуя, ты говоришь мне нереальные вещи! А ну, колись, кому ты хотел их подарить! - Что за допрос ты мне устроил! – Накахара схватил вазу с букетом, отвернулся и пошел на кухню. Дадзаю было лень следовать за ним, поэтому он просто остался в комнате. Вернувшись, Чуя опять упал в кресло и теперь не смотрел на парня в бинтах, подперев подбородок рукой и закрыв глаза. Осаму понимал, что затронул не лучшую тему, но отступать он не собирался. - Знаешь, мне нравятся лилии, - начал он, откинувшись на спинку дивана и сделав очередной глоток. Сейчас он рассматривал кружку, хотя наблюдать за Чуей было гораздо интересней. Кружка была старой, краска внутри покрылась трещинами, а снаружи сам рисунок напоминал паутину. Хаотичные линии, стрелки, зигзаги, ленты… Нет, все-таки кружка так же интересна, как и ее хозяин. Что-то в ней было знакомое, притягательное. Присмотревшись, он различил иероглифы, парень поднес кружку к лицу, чтобы прочитать. «Я люблю своего…» - Ну и что с того, что нравятся? – Дадзай вздрогнул, услышав вопрос, и пролил кофе себе на рубашку. Совсем немного, но темное пятно расползлось по воротнику и неприятно жгло. - Ай!... Ничего, просто, - Осаму уже забыл, что хотел сказать дальше, да и желание узнать истину неожиданно пропало. - Не знаю, как ты, а я спать! – Накахара выхватил из рук парня кружку и опять направился на кухню. - Эй, я не допил! – возмутился исполнитель. - С тебя хватит, ляг и спи, пока не выгнал на улицу к собакам! – донеслось из соседней комнаты. - Но ты ведь этого не сделаешь! – шум воды заглушил ответ Дадзая. Вздохнув, он повалился на подушки и накрылся пледом с головой. Послышалось хлопанье двери, Чуя закрылся у себя в комнате. - Что же было там написано… - пробормотал Осаму, когда тепло и алкоголь в крови, взявшись за руки, потянули его в другой мир, мир покоя и тишины… - Люди не меняются, Дадзай, они могут изменить свои привычки, вкусы, отношение ко всему, что вокруг, но стереть истинное назначение, натуру, кровь им не под силу… Осаму резко повернулся, чего делать не стоило, и чуть не упал, повалившись в бок. Но чудом устоял. Парень в удивлении распахнул глаза и пытался сказать что-то, но из горла вылетал лишь непонятный хрип. - Ты даже сбежать не в состоянии, зараза, так, чтобы со мной не пересечься! – злился человек напротив. - Ч… чу…. Чуя… - прошептал детектив, сделавший шаг к Накахаре. Споткнувшись, он развел руки в сторону, но в этот раз равновесие потерял и через секунду оказался в руках рыжего мафиози. Тот чертыхнулся. - Что ты творишь? - Чуя, - повторил Дадзай. Парень не понимал, почему был в это мгновенье так счастлив, ничего другого не говорил и уткнулся носом в тонкую белую шею. Накахара сначала опешил, а потом легко оттолкнул от себя бывшего напарника и стал держать его на вытянутых руках за плечи. - Ты пьян? – спросил он, всматриваясь в лицо Осаму. Шатен улыбнулся. - Я сча-астлив! – кареглазый попытался обнять Чую, на что мафиози снова его отпихнул. - Ты пьян, - рыжий парень шумно вздохнул и, держа теперь Дадзая одной рукой, достал из кармана брюк телефон. - Вот же угораздило, теперь уже прогуляться нельзя, твою рожу встречаю. И кто тебя забирать отсюда будет, когда до полуночи меньше часа! - Не надо звонить! – суицидник вскрикнул и попытался выхватить мобильник из ладони Накахары. Чуя сжал ворот белой рубашки и встряхнул Осаму, что было проблематично из-за роста сотрудника Агентства, который далеко перевалил за отметку «Дылда». - А что мне с тобой тогда делать? Позвоним Мори, пусть пришлет машину или носильщика, я тебя никуда не потащу!! - Не звони боссу, - пролепетал пьяный парень. - Не хочу возвращаться в эту обитель одиночества! - Тогда звони своим коллегам, Ацуши и кому-нибудь еще, черт вас побери! - Не хочу… - Чего ты там не хочешь! - Не хочу видеть коллег… - Накахара, услышав такой ответ, отпустил Осаму, который тут же осел на землю. На его лице заиграла измученная, но искренняя улыбка. Взглянув на парня сверху вниз, Чуя фыркнул и убрал телефон обратно в карман. - И что же нам остается? Не думай, что я собираюсь помогать тебе! - Оставь меня здесь, - недолго думая, предложил Дадзай. – Хоть звезды не отвечают мне, они отличные слушатели! - Идиот, - прошипел раздраженно мафиози. Поправив шляпу и потоптавшись на месте, он прорычал очередное проклятье и рывком поднял Осаму на ноги. - Куда мы идем? – спросил суицидник после того, как Чуя перекинул одну его руку через плечо и потащил его в переулок. - Домой, куда же еще, - пробурчал рыжий мафиози. Дадзай радостно улыбнулся, но голубоглазый не заметил этого. Добравшись наконец до своей двери, Чуя скинул с себя ношу и толкнул к стене. Осаму скривился от секундной боли, а после начал медленно съезжать на пол и смеяться. - Заткнись, чучело, соседи спят! – прошипел рыжий. Суицидник прижал палец к губам и зашипел. Накахара тем временем нашел ключи. Открыв с их помощью и распахнув черную дверь, он подхватил Дадзая и вступил на порог. - Лети, пташка! – Накахара снова без жалости отправил суицидника вглубь коридора. Зацепившись за тумбочку, шатен упал и сильно ударился лопатками. Чуя закрыл дверь, повесил плащ на вешалку и снял ботинки. Дадзай последовал его примеру. Без третьего падения не обошлось, но вскоре рыжий парень поднял детектива и повел в комнату. Отыскав в темноте лампу, он дернул за нить с петелькой на конце, и спальню осветил слабый оранжевый свет. Все было так, как и помнил Осаму: огромный дубовый шкаф во всю стену, большая кровать и спрятанные от взгляда серым пледом подушки. Белый ковер на полу и бесчисленные книги, собранные в неровные стопки. Казалось, стоит на них лишь дунуть, и они упадут. Лежала здесь и парочка пустых бутылок, что ясно давало понять о предрасположенности хозяина к алкоголю не меньше, чем у Дадзая. Накахара скинул с себя надоевшую тушу на кровать, а сам сел на ее край. Устало вздохнув, он сдержанно поинтересовался, как состояние гостя. - Чуя, ты представить себе не можешь, как я тебя обожаю! – выпалил Осаму, услышав вопрос. - Зато ты прекрасно знаешь, как я тебя ненавижу! - Чу-у-уя! – Дадзай опять попытался обнять мафиози. - Не трогай меня! – Накахара вскочил с кровати, сжав в руках свою шляпу. – Спи, давай! - Но я не хочу спать! - Тогда займись, чем хочешь, но только не беси! - Дай подумать, давай я займусь тобой! - … Что? – не понял Чуя. Дадзай схватил его за кисть и повалил к себе. – Что?! Что ты…! - Опять заел, как старая пластинка, - пробормотал Осаму. Он сел на парня, прижав белые руки к кровати. Шляпа покатилась по полу к стене. Суицидник провел кончиком языка по тонкой шее и с удовольствием подчеркнул, что кадык задрожал. - Слезь, сволочь! – как странно, скинуть с себя Дадзая Чуя не мог. Неужели алкоголь придал этому придурку сил?.. Или же… - И не подумаю, - прошептал пьяный Осаму. Нависнув над рыжим чудом, он еле сдерживался, но хотел растянуть такой сладостный момент, поэтому ничего не делал и просто смотрел на мафиози. Накахара то краснел, то злился, а сделать ничего не мог и шипел на Дадзая. Нервно сглотнув, он понял, что все время его взгляд жег суициднику губы, и это заставило его вовсе зажмуриться. - Ты как – то притих, Чу-уя, - растягивая это имя по слогам, шатен чувствовал тепло где-то внутри, это не было последствием алкоголя, нет. Наклонившись еще ближе к Накахаре, он услышал нервное дыхание бывшего напарника и сам подстроился под его ритм. Чую бесило, что Дадзай дышал ему в губы, и хотел отвернуться, но не мог. Не мог. - Отвали, - сипло попросил он. - Я даже еще ничего не сделал, - шепот. - Так убери свое рыло от меня. - Чуя, дай мне один шанс… - На что?.. - Шанс измениться в твоих глазах… Накахара хотел что-то сказать, но внезапно Дадзай впился в его губы. Тихий удивленный вскрик. Осаму целовал жадно, пьяно и уверенно, не чувствуя особого сопротивления, он продолжал, пока в легких стало не хватать воздуха. Оторвавшись и сев, он отпустил руки Чуи и часто задышал. Парень под ним молчал. А затем приподнялся на локтях. - Наверно, я был уж слишком груб с тобой, Чуй… - Заткнись. - Чу… - Дадзая потянули за галстук вниз, а затем шатен снова почувствовал вкус губ Чуи, но в этот раз целовать начал не детектив. Запустив ладони в рыжие пряди, он прижал мафиози к себе. Накахара не был столь нежен, он кусал губы до крови, но Осаму это жутко нравилось. Нравилось ему долгое сопротивление, а затем внезапное желание и сладостная боль. Чуе жутко захотелось распробовать Дадзая, понять, о чем говорил он, восседая на парне, и просто следовал тому, что толкало внутри. А ведь тянуло его всем, что есть, к бывшему напарнику. Шатен слез и посадил на себя Чую, сжав худые бедра и прижав к себе. Накахара, не отрывая поцелуя, стянул с детектива пиджак и кинул его на пол. Жилетка мафиози улетела в том же направлении. Отдышавшись, рыжий парень стянул зубами с шеи Дадзая бинты и укусил покрытую шрамами кожу. Осаму в ответ стянул с белых плеч рубашку и стал покрывать их поцелуями. Эйфория. Пьяная, немыслимая эйфория. Звонок телефона заставил обоих вздрогнуть. Осаму хмуро проследил за тем, как Чуя дотянулся до тумбочки и взял мобильник. - Да, слушаю… Что? Погоди, я сейчас… Дадзай! –крикнул он, когда суицидник отобрал трубку и заорал: - У Чуйки неотложное дело, не звонить раньше десяти часов утра! – после этого он нажал на «отбой» откинул гаджет на подушки. - Как ты посмел? – тихо спросил Чуя, и Дадзай невольно насторожился. Но через секунду он лежал на кровати, а Чуя прожигал его взглядом, будучи сверху. - Я убью тебя за это завтра! – уверил он Осаму. - Я с нетерпением жду своей казни! – для убедительности детектив несколько раз кивнул, а затем схватил Чую за шею и притянул к себе… Чуя, бурча что-то под нос, перевернулся на бок и медленно открыл глаза. Сев на кровати, он оглядел комнату. Его одежда, аккуратно сложенная, лежала на тумбочке. Вещей Дадзая не было, как и самого Осаму. - Свалил, значит, - Накахара смахнул со лба рыжие волосы и сполз с кровати. – Ну и ладно… Ощутив боль в месте ниже поясницы, он чертыхнулся, но на лице играла почти незаметная улыбка. Он прокрался на кухню. На столе дымилась старая чашка с черным кофе. - Ушел недавно, - не приглядываясь к посуде, он поплелся в ванную. Оглядев себя в зеркале, он удрученно вздохнул и, раздумывая, чем скрыть последствия этой ночи, зашел в душевую кабину… Вернувшись и сев за стол, он взял кружку и сделал большой глоток. В горле было сухо. Кофе сварено так, как он любит. Черт. - И где он ее откопал? – Накахара давно спрятал это напоминание о Дадзае глубоко в шкафчике, и видеть ее в своих руках было удивительно. Зарекался ведь больше из нее не пить. И крепко сдерживал обещание целых четыре года. А что же в ней было такого? - Лет восемь ей, - размышлял вслух Чуя. Пальцами провел он по полустертым буквам, написанным белой краской, неровным, но по – своему красивым почерком. «Люблю своего напарника, Чую. Дадзай»…